Мануфактурная промышленность в России. Крупная централизованная русская мануфактура второй четверти 18 века

Промышленность и мануфактуры в России начала 18 века

Смотрите также:

Всемирная история

Карамзин: История государства Российского в 12 томах

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Татищев: История Российская

Эпоха Петра 1

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Справочник Хмырова

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА

Крупная централизованная мануфактура второй четверти 18 века — сложное и дорогостоящее предприятие, устройство которого требовало больших капиталов.

Тамес-отец определял свои капиталовложения в полотняную мануфактуру в 50 тыс. руб., да сыну пришлось затратить 17 тыс. руб.; Францев в свою шелковую мануфактуру вложил до 40 тыс. .

Средняя по размерам мануфактура обходилась около 10 тыс. Тем не менее находились и люди и капиталы, так что с каждым десятилетием строительство мануфактур расширялось.

Но если при Петре I это делалось под сильным воздействием и при всяческом содействии правительства, то теперь мануфактурная промышленность развивалась без особого вмешательства со стороны,— лучший показатель того, что русская мануфактура — не искусственно возникшее, беспочвенное явление, а явление, выросшее своевременно, в условиях широкого развития товарного производства и обращения.

В 1730-х годах поощрения правительства больше выражались в требовании «тщиться» в заведении мануфактур, а в 1740-х — в том контроле, который правительство старалось наладить, восстановив ликвидированную в 1727 г. Мануфактур-коллегию.

Известно, что правительство 30-х годов 18 в. под влиянием купечества, а еще больше иностранцев, близко стоявших тогда к власти, склонно было к суровой оценке отечественных мануфактур.

В своих указах оно не раз констатировало, что последние находятся «не в процветании, но в слабом самом состоянии», и далее следовала беспощадная характеристика разного вида мануфактурной промышленности.

Шелковые фабриканты делают мелочные товары «на малых станах для лица, а не для какого радения государству»; игольная фабрика — «самая вредительная государству... ни единой доброй иглы не делают», трубочная фабрика — «самое обманство», бакан «ни к чему не угоден»

При обследованиях, производившихся в 40-х годах, действительно, оказалось немало «недостойных» мануфактур, владельцев которых следовало «выключить» из числа фабрикантов . Однако многие мануфактуры при осмотре были признаны вполне «достойными».

Таковыми оказались и старые предприятия, сохранившиеся от первых десятилетий 18 в., и новые, возникшие в 30—40-х годах. О старом Суконном дворе было сказано: «Сукна делаются изрядные, работа идет беспрерывная, усердие и труды содержателей крайние».

Из молодых мануфактур шелковая Савина получила не худшую характеристику: «Фабрика в великое размножение идет, ибо крайнее старание и великую охоту к тому имеет» и «сильною рукою» ведет дело ее владелец .

Хорошие отзывы получали и крупные и мелкие фабрики, московские и иногородние. Таким образом, мрачная оценка, справедливая в отношении некоторых мануфактур, не может распространяться на все предприятия — мануфактурная промышленность в России развивалась, и продукция ее занимала должное место на внешнем рынке.

Последнее обстоятельство еще в 1727 г. отметил Затрапезный, знавший иностранные рынки как один из крупных экспортеров полотна: «А понеже здешние фабрики во Англии весьма в ненависть..., всякою хитростию употреблять способы и потщатся здешние фабрики опровергнуть и не пожалеют на то многих денег...» .

Это лучшее свидетельство того, что молодая русская мануфактура, вызывавшая опасения в Англии, не находилась «в самом слабом состоянии». Показателем того же является ежегодный вывоз фабричных льняных изделий.

За один 1739 г. только через московскую таможню было отправлено в Петербург и Архангельск несколькими фабрикантами для вывоза за границу следующее количество тканей: парусины — 6165 кусков по 50 арш. в куске, ревендука — 235 такой же величины кусков, «фламского» — 872 куска, льняной каламенки — 178 809 арш.

Третий показатель хорошего качества продукции русских мануфактур, сравнительно с прусскими и саксонскими,— предпочтение ее казенными учреждениями. Последние так характеризовали немецкие сукна:

«веема не прочны... колеров не держат»; через полгода зеленый кафтан становится трех цветов: зеленый, лазоревый и белый, а шерсть настолько груба и наклеена, что ткань даже ломается.

Отсюда следовало заключение — немецких сукон не покупать, а брать со своих фабрик, тем более, что «некоторые из них давно заведены и в состояние приведены». Последние слова выражают истинное положение вещей, официально признаваемое.

Ассортимент изделий наиболее однообразным бывал на суконных мануфактурах; на них вырабатывались всего два вида ткани — солдатское сукно и каразея на подбой к мундиру, так как суконные мануфактуры работали на обмундирование армии.

Сукно ставилось в казну по 58 коп., каразея — по 14 коп. Но продукция суконных мануфактур количественно не могла удовлетворить потребности военного ведомства, поэтому импорт сукна продолжался в течение изучаемого времени.