КОСТЫЧЕВ - КОРМОВЫЕ ТРАВЫ и травосеяние

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

 

Жизнь и биография почвоведа Павла Костычева

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

 

Смотрите также:

 

Биография Костычева

 

Почва и почвообразование

 

почвы

Почвоведение. Типы почв

 

Химия почвы

 

Биология почвы

 

Круговорот атомов в природе

 

Книги Докучаева

докучаев

 

Криогенез почв  

 

Биогеоценология

 

Геология

геология

Основы геологии

 

Геолог Ферсман

 

ПАВЕЛ КОСТЫЧЕВ (1845—1895)

 

Черви и почвообразование

дождевые черви

 Дождевые черви

 

Вернадский. Биосфера

биосфера

 

Геохимия - химия земли

 

Гидрогеохимия. Химия воды

 

Минералогия

минералы

 

Происхождение растений

растения

 

Биология

 

Эволюция биосферы

 

растения

 

Геоботаника

  

Общая биология

общая биология

 

Мейен - Из истории растительных династий

Мейен из истории растительных династий

 

Биографии биологов, почвоведов

 

Эволюция

 

Микробиология

микробиология

 

Пособие по биологии

 

 «...кормовые травы дают нам средство и поддержать плодородие почвы... и вместе с тем достигнуть большого постоянства урожаев».

П. А. Костычев

 

Травосеяние на полях издавна, хотя и в небольших размерах, практиковалось в разных частях нашего отечества. Видный швейцарский ботаник Альфснс Де- Кандоль (1806—1893) во второй половине прошлого века писал, что люцерну, известную уже древним, в новое время впервые начали возделывать во Франции, Испании, откуда она перешла в соседние государства Европы, а затем и на другие континенты; в России, по мнению этого ученого, люцерна культивируется не более 100 лет, ибо сюда она проникла позднее, чем в другие страны. Сейчас точно доказано, что в Средней Азии и некоторых районах Закавказья люцерну возделывают непрерывно уже 2 500 лет.

 

Очень давно, несколько веков тому назад, крестьяне северной России — «Двинской и Архангельской земли» — начали сеять на своих полях знаменитую злаковую кормовую траву — тимофеевку, которую они называли палошником, ибо она лучше всего удавалась на «палах» — участках сожженного леса. Палошник был в этих местах сначала только дикорастущей травой, а потом начал разводиться и искусственно. Еще в конце XVIII и начале XIX века в «Трудах Вольного экономического общества» сообщалось о посевах тимофеевки: «Великоустюжские крестьяне научились сему у иных ближайших к ним наставников — у нужды и природы». Крестьяне Задонского уезда Воронежской губернии ввели в культуру ценный в кормовом отношении безостый костер. «В обращении безостого костра из дикорастущего растения в культурное, — писал А. В. Советов, — мы видим второй пример самодеятельного участия русского крестьянства в водворении на наших полях кормовых трав. Это тем более замечательно, что за границей безостый костер даже не включен в число кормовых трав». Многие другие ценные кормовые травы имеют своей родиной Россию и уже отсюда распространились по всему свету.

 

Конечно, и за границей, особенно в Германии и Англии, посевы трав практиковались достаточно широко, и многое нашим земледелием было оттуда заимствовано. Но в целом русское травосеяние развивалось самобытным путем.

 

В числе ревностных пропагандистов травосеяния мы находим крупнейших наших агрономов: И. М. Ко- мова, А. Т. Болотова, М. Г. Ливанова, В. М. Севергина, М. Г. Павлова, Я. А. Линовского, А. М. Бажанова, А. В. Советова. Однако русское травосеяние, достигнув видных успехов, не имело большого распространения. Причина этого — в отсталости страны.

 

Костычев был в подробностях знаком с историей травосеяния в России и прекрасно понимал, почему оно так слабо прививалось. «У нас попытки разведения кормовых трав на полях, — указывал он, — как известно, начаты уже очень давно; но все эти начинания при крепостном праве не могли иметь серьезного значения и не вытекали из необходимости; история травосеяния в России, как история вообще всех серьезных улучшений в хозяйстве, может насчитывать всего каких-нибудь три десятка лет».

 

Развитие травосеяния в пореформенной России, по данным, приводимым В. И. Лениным, шло попутно с обособлением районов торгового молочного скотоводства. В Вологодской губернии начали заводить травосеяние после 1872 года, когда здесь прошла Ярослав- ско-Вологодская железная дорога и в связи с этим увеличился спрос на молочные продукты. То же наблюдалось и в других губерниях — Ярославской, Смоленской, Нижегородской, Псковской, Калужской. В Петербургском уезде посевы трав к 1887 году занимали более 13 процентов всей площади пашни, а в дачном районе этого уезда — почти 25 процентов. В. И. Ленин писал, что в связи с проникновением капиталистических отношений в сельское хозяйство «зажиточное крестьянство получает толчок к развитию и улучшению земледелия, результатом чего является распространение травосеяния, которое становится необходимою составною частью торгового скотоводства. В Тверской губ., например, констатируют развитие травосеяния, и в самом передовом Кашинском уезде уже 7б часть дворов сеет клевер» К На юге травосеяние развивалось под влиянием растущего овцеводства.

 

Первое издание книги А. В. Советова о кормовых травах появилось в 1859 году. Книга основывалась на сравнительно немногих наблюдениях из практики сельского хозяйства; в ней было мало данных о травосеянии в южных частях страны. Костычев во время своих путешествий по северной, средней и южной России наблюдал во многих местах удачные и неудачные посевы разных трав — бобовых и злаковых. В окрестностях Петербурга он изучал природные луга и искусственные посевы трав, сравнивал их друг с другом и приходил к выводу, что здесь следует не только практиковать в широких размерах полевое травосеяние, но и естественные луга могут быть значительно улучшены при помощи подсева на них трав. Здесь ученый вплотную подошел к идее луговых или кормовых севооборотов. В своих интересных путевых заметках «Об улучшении лугов и об уходе за ними» он писал о том, что природные луга, которые стали ухудшаться и заболачиваться, лучше всего перепахать и засеять новыми травами. Но сеять их нужно не сразу после распашки луга, так как «обыкновенно такая перепаханная земля бывает настолько хороша, что из нее можно извлечь значительную выгоду, засевая ее года два или три хлебами. Накопившиеся в почве во время существования луга органические вещества после перепахивания будут быстро разлагаться и дадут много аммиака и азотной кислоты; почва после разрыхления будет задерживать больше воды и медленнее высыхать — а от всего этого урожаи хлебов на месте бывшего плохого луга могут быть очень хороши и вполне покроют издержки по перепахиванию луга и засеванию его травами».

 

В Батищеве и соседних с ним имениях и деревнях, с легкой руки Энгельгардта, довольно сильно распространились посевы клевера. Поездка в Смоленскую губернию дала Костычеву возможность исследовать эти посевы, он собрал ценные сведения об урожайности клевера, о числе укосов этой травы за одно лето, о том, как возрастают урожаи хлебов и льна на полях, где перед этим возделывался клевер.

Обобщая опыты Энгельгардта и соседних крестьян по освоению пустошей с подзолистыми почвами, Костычев наметил способы повышения плодородия этих земель с помощью удобрений и травосеяния. После разработки пустошей он рекомендовал сеять лен, который хорошо удавался на таких землях и обеспечивал большой доход. Часть этого дохода можно было использовать для покупки удобрений. После льна, истощающего почву, она должна «заправляться» фосфоритом, по которому сеется рожь и за ней овес. За несколько лет такого использования подзолистая почва теряет довольно много питательных веществ. Поэтому ее следует снабдить калием в виде каинита или более дешевых глауконитовых песков и засеять клевером. Клевер даст много хорошего сена и сильно повысит плодородие почвы, накопив в ней большое количество органического вещества и азота. Клеверное сено, преобразованное в навоз, тоже вернется на поля.

 

Эта живая схема освоения пустошей позволит вести многоотраслевое земледелие, обеспечивающее хозяйство хлебом, кормами для скота, сырьем для изготовления льняных тканей. Одновременно на фоне возрастающих урожаев будет происходить неуклонное повышение плодородия почвы, обогащение ее азотом, фосфором, калием, органическим веществом. Такой подход к делу наносил на практике удар всяким разговорам о падающем плодородии почвы, о том, что будто бы надо стремиться к небольшим урожаям, которые сохранят плодородие почвы для будущих поколений. Практические достижения батищевского хозяйства, располагавшегося на бедных подзолистых почвах, с полной несомненностью показали, что при продуманной системе земледелия урожаи прогрессивно возрастают, и плодородие почвы при этом заметно увеличивается.

 

Система повышения плодородия подзолистых почв, которую начали разрабатывать Энгельгардт и Костычев, базировалась на комплексе мер — хорошей обработке почвы, правильном чередовании культур, — выгодном и для хозяйства и для наращивания плодородия, на обязательном применении удобрений. Важнейшее место в этой системе занимали кормовые травы, в первую очередь клевер.

 

В Смоленской губернии и в других нечерноземных районах крестьяне особенно сильно страдали от малоземелья и почти не имели выгонов. Во многих местах наблюдал Костычев, что крестьяйе пасут скот на паровых полях и причиняют им огромный вред.

 

«В Средней России, — с горечью писал он, — паровым полем пользуются обыкновенно как выгоном для скота». Ученый настаивает на недопущении этого, рекомендует улучшить луга, расширить искусственное травосеяние, что создаст запасы кормов и избавит паровые поля от превращения в выпасы.

Важными и интересными были, конечно, и те наблюдения над искусственный травосеянием, которые ученому удалось сделать в южной части черноземной полосы. Здесь, при введении травосеяния, было допущено множество ошибок. Природные условия многих районов России и Западной Европы были совсем различны, и поэтому некритическое заимствование оттуда приемов травосеяния в данном случае было недопустимым. Однако первоначально высевались преимущественно заграничные травы, это принесло в конце концов известную пользу: разработали свои оригинальные приемы возделывания трав, отказались от посева их неподходящими для местных условий семенами, приобретенными у западноевропейских и американских фирм, и стали сеять свои травы: костер, овсяницу, русские люцерны, эспарцет. Часто бывая в Харькове, Костычев заходил здесь в университет к профессору агрономии А. Е. Зай- кевичу. Это был большой знаток украинского сельского хозяйства. Он рассказал Костычеву, что в Харькове первые посевы дикорастущего эспарцета произведены были профессором ботаники В. М. Черняевым, который еще в 1842 году засеял семенами этой травы, собранными в степи, полторы десятины земли, принадлежащей университетскому ботаническому саду. Место было высокое, сухое, но эспарцет пошел очень хорошо и в течение 14 лет давал большие укосы.- Отсюда культура эспарцета распространилась и в другие места.

В Воронежской губернии, у помещика Сти- шинского и окрестных крестьян, Костычев наблюдал прекрасные поля эспарцета, люцерны, красного и шведского клевера. В засушливой степи вблизи Одессы известный лесовод и агроном В. П. Скаржинский (1797—1861) еще в 50-х годах провел удачные опыты введения в культуру обыкновенного типца. О типце Скаржинский писал, что овцы «страсть как любят эту траву». «Я замечал, — продолжал он, — да и всякий чабан подтвердит, что тонконог (типец), быв съеден овцами, в сутки поднимается густой щеткой на полвершка, так что при правильном разделении пастбищ, засеянных тонконогом, малое сравнительно пространство может кормить большое стадо и притом травой сочной, вкусной, питательной, очень любимой овцами, почему и зовут ее также овечьей травой».

 

Во время своих работ по изучению сибирской язвы Костычев заинтересовался судьбами русского овцеводства. В 1884 году в семи номерах журнала «Сельское хозяйство и лесоводство» он печатает переведенное им с дополнениями «Практическое руководство к разведению м-ериносовых овец». Южная Россия, по Костычеву, является краем, исключительно благо-приятным для разведения в самых больших размерах лучших пород овец, дающих много шерсти отличного качества, а также и мяса. Однако в связи' с сокращением площади естественных пастбищ и сенокосов дальнейшие судьбы овцеводства всецело зависят здесь от создания хорошей кормовой базы, то-есть от правильно организованного травосеяния. К этой мысли подходили южнорусские агрономы и ботаники — В. М. Черняев, В. П. Скаржинский, И. У. Палимпсестов и другие, которые занимались изучением и разведением трав в связи с нуждами овцеводства.

 

Критически осмысливая опыты практиков, Костычев приходит к твердому выводу не только о возможности травосеяния в черноземной полосе, но и о ею большом значении для всего южнорусского сельского хозяйства. Когда он снова побывал в южной половине Воронежской губернии, ему бросилось в глаза, что здесь сеется больше трав, чем пять лет назад, но травосеяние не везде является удачным: чаще всего на полях встречались клевер и тимофеевка, а они лучше удавались на севере и плохо чувствовали себя на юге. Из своих наблюдений Костычев делает заключение, что для теплого сухого климата и черноземных почв больше подходит не клевер, а люцерна, которая обладает высокой засухоустойчивостью. Значит, для влажного севера следует рекомендовать клевер, а для сухого юга — люцерну. Так обстояло дело с бобовыми травами. А как же поступить с кормовыми злаками? Тимофеевка здесь не годится, но чем ее заменить? Костычев вспоминает свои первые наблюдения над костром и советует испытать его в широких размерах.

Однажды Костычев поехал в Полтавскую губернию и посетил здесь большое имение «Карловку». Здесь уже много лет сеяли травы, причем самые лучшие результаты дала луговая овсяница — дикорастущий кормовой злак. Внимательно осмотрел Костычев все поля с посевами этой травы, расспросил рабочих, которые ее сеяли и косили, раскопал корневую систему, обратил внимание на почву. Оказалось, что луговая овсяница дает большие укосы прекрасного сена и очень засухоустойчива. «Посевы ее, — писал ученый об этой траве, — с большим успехом производятся в «Карловке» (вблизи Полтавы) и приспособленность ее к сухому климату доказана этими многократными опытами». Он заметил еще, что овсяница образует «исключительно густую сеть мелких корешков в самом верхнем слое почвы и поэтому быстро содействует восстановлению ее комковатого строения. Но этим не исчерпывались достоинства новой кормовой травы: она давала дружные и буйные всходы, которые заглушали все сорные растения. «На пашне после нее совсем не будет пырея, все равно как после долголетней залежи», — писал Костычев.

 

Он каждое явление стремился оценивать многосторонне и только тогда стал усиленно рекомендовать овсяницу луговую, когда убедился в ее многих выдающихся качествах. Действительно, эта трава была засухоустойчива, хорошо восстанавливала структуру почвы, являлась одновременно надежным борцом с сорняками и давала много питательного сена. Исследования Костычева позволили ему говорить о необходимости внедрения новой русской кормовой травы на полях юга.

В консервативной среде русских помещиков замечательные предложения передового ученого не находили, однако, быстрого отклика. Кое-кто прислушивался к его словам, но многие попрежнему предпочитали иностранные травы. Крестьяне же, задавленные нуждой, не имели возможности вводить серьезные улучшения в своем хозяйстве, да большинство из них, конечно, и не знало о работах Костычева. И хотя травы в степи во многих случаях, особенно на лугах, прекрасно удавались, посевы их не занимали и тысячной доли всей площади пашни. Говоря об удачных опытах травосеяния в некоторых районах черноземной полосы, А. В. Советов отмечал, что это «не больше, не меньше, как светлые точки на темном горизонте». Глубоко скорбел Костычев, видя эту отсталость, инертность сельского хозяйства родной страны.

«К сожалению, — говорил он, — до сих пор травосеяние в черноземных местностях составляет едва ли не самую слабую сторону хозяйства; считают обыкновенно, что посевы трав — очень рискованное дело, потому что очень часто они не удаются, так что посеянные травы даже не вырастают». Но все это — результат некритического перенимания заграничного оиьгта, и Костычев бичует этот дух подражательности: «Мы потерпели много потерь вследствие того, что обрабатывали наши поля по западноевропейским образцам; точно так же, по моему мнению, и -в травосеянии мы терпим неудачи, потому что производим посевы трав почти исключительно по способам, указанным Западною Европою и пригодным для тамошнего климата и тамошних почв; но эти способы для нас, очевидно, мало пригодны».

Везде и всюду: устно и в печати, в серьезных научных сочинениях и в популярных трудах, в разговорах с управляющими крупных имений и с простыми русскими крестьянами, в Министерстве государственных имуществ и на заседаниях научных обществ — Костычев пропагандирует травосеяние, особенно для нечерноземной полосы.

В засушливых степях юга России травосеяние хотя и удавалось, однако далеко не всегда приносило ожидаемые результаты. Укосы сеяных трав нередко были невелики, но Костычев в своем увлечении травосеянием мало обращал внимания на эти неудачи.

Зимой 1885 года ученый организует цикл общедоступных лекций о русском травосеянии. Из отчета Лесного института мы узнаем, что Костычев «прочел 10 публичных лекций в Сельскохозяйственном музее о разведении кормовых трав и сохранении их урожаев» Эти лекции читались в том же самом «Соляном городке», где Костычев пятнадцать лет назад ассистировал во время чтения Энгельгардтом его публичного курса экспериментальной химии. В первой своей лекции Костычев ярко показал значение травосеяния для России, продемонстрировал крупные научные успехи, достигнутые на этом поприще учеными и практиками.

— Я везде старался по возможности полнее воспользоваться данными из русской сельскохозяйственной практики, — заявил лектор уже на первом публичном чтении.

На большом числе прекрасно подобранных примеров показывал он многостороннее значение травосеяния для нечерноземной полосы России. Оно доставляет высококачественные корма для животноводства, оно же способствует повышению плодородия почвы. Хозяйственное и агротехническое значение трав неотделимо друг от друга.

 

Полевое травосеяние на юге имеет немаловажное значение: здесь мало естественных лугов; площадь степных сенокосов, в связи с ростом запашек, год от году уменьшается. Единственным источником сена во многих местах должны стать посевы трав. Но вот беда: иногда они дают хорошее сено, но бывает и так, что это сено никуда не годится, и скот его не поедает. Костычев рассказывал, что ему неоднократно приходилось слышать во многих местах России о низком качестве сена, полученного при скашивании искусственно посеянных трав. Но многие о тех же травах говорили совсем другое и не могли нахвалиться достоинствами сена. Некоторые думали, что это зависит от местных климатических и почвенных условий. Ко- стычеву это объяснение казалось неверным. В каждой деревне он расспрашивает, когда здесь начинают покос, в каком состоянии находятся в это время скашиваемые растения — цветут ли они, или уже образовали плоды, отбирает всюду образцы сена и в своей лаборатории определяет в нем содержание белковых веществ, особенно нужных для животных, и клетчатки, которая является наименее питательной составной частью корма. Ученый убеждается в том, что качество сена зависит от времени косьбы. Уже в первой лекции он подробно -поделился со слушателями результатами этих чрезвычайно важных своих исследований:

— Нарастание органической массы в растении происходит только до известного возраста; когда растение достаточно разовьется, оно перестает принимать питательные вещества из почвы и в меньшем количестве поглощает их из воздуха; жизненная деятельность его натравляется к образованию семян, которые развиваются в большинстве случаев из материала, накопленного в растении раньше. Накопление вещества прекращается, и происходит главным образом только его передвижение из различных частей растения к развивающимся семенам.

Очевидно, что наступление последнего периода и есть то время, когда следует начинать уборку кормовых трав; потому что с этого времени начинается накопление питательных веществ в семенах, иногда очень мелких и потому не имеющих особенных кормовых достоинств, между тем как другие органы растения — его стебли и листья — пустеют: из них исчезают наиболее ценные питательные вещества и остаются опустевшие в значительной степени клетки, то-есть остается по преимуществу клетчатка, в значительном количестве одревесневшая.

Костычев указывал, что именно так происходит изменение химического состава у злаковых трав, а у бобовых оно идет иначе, и они даже в период цветения, а иногда и созревания плодов продолжают накапливать самые ценные в кормовом отношении азотистые вещества.

Таким образом, для каждой кормовой травы должно быть в различных местностях установлено свое наилучшее время косьбы. Этому очень важному в практическом отношении обстоятельству Костычев и посвятил свою первую лекцию. Она привлекла достаточно слушателей, но на следующую лекцию их собралось уже гораздо больше: слух о новых интересных публичных чтениях разнесся по Петербургу.

Вторая лекция была посвящена опособам сохранения травяных кормов. Костычев изложил главнейшие методы сушки сена в разных частях России, разобрал их достоинства и недостатки. Но самое главное внимание он уделил новому и, по его мнению, очень важному способу сохранения кормов — силосованию. Оно заключалось в следующем: измельченная травяная масса набивалась в ямы, немного увлажнялась и хранилась здесь. При этом травяная масса подвергалась брожению и, изменившись от него в известной степени, потом уже долго сохранялась в одном и том же виде. Питательные достоинства такого корма оказались, по исследованиям Костычева, высокими, хотя сам процесс силосования приводил к некоторой потере питательных веществ.

«Мне приходилось, — говорил Костычев, — несколько раз исследовать силосованный корм и присутствовать при наполнении и вскрытии ям».

Ученый установил, что процесс брожения кормов

в яме идет под влиянием микроорганизмов — бактерий. Вот когда еще раз сослужили ему хорошую службу его глубокие знания в области микробиологии и навыки практического изучения бактерий под микроскопом. Исследования силосованных кормов позволили Костычеву сделать некоторые теоретические выводы.

«На основании всего, что мы знаем о силосах, — говорил он, — несомненно, что в ник происходит, главным образом, молочнокислое брожение, подобно тому, что происходит с обыкновенною капустою при заквашивании ее. Брожение это обусловливается жизнедеятельностью особой бактерии, которая живет и производит брожение только при доступе воздуха». Но никак нельзя допустить, чтобы в силосе накопилось слишком много кислоты, и лектор рассказывал, как этого добиться путем применения несложных приемов ухода за силосом.

Сейчас доказано большое значение и выгодность выращивания на силос зеленой массы подсолнечника и особенно кукурузы. Даже в районах с довольно прохладным климатом, где кукуруза не дозревает, она дает урожай зеленой массы по нескольку сот центнеров с гектара. Предложенные Костычевым методы приготовления силоса вполне применимы и в настоящее время при силосовании зеленой массы, а также недозрелых початков кукурузы.

После того как Костычев показал своим слушателям хозяйственное значение трав и научно осветил способы приготовления из них наиболее питательных кормов, он перешел к рассмотрению агротехнической ( роли травосеяния. Это были для него уже старые и многократно проверенные мысли, но для многих слушателей они казались новыми. Травы полнее используют богатства почвы — и ее влагу и питательные вещества — и таким образом усиливают круговорот питательных веществ в природе. Хозяйство, которое сеет много трав, может больше держать скота и иметь поэтому больше навоза. Навоз, содержащий все питательные элементы, возвращается на поля и повышает их плодородие. Он хорошо влияет и на физические свойства почвы.

Однако свою положительную роль травы могут играть только в средней и северной полосе страны, где климатические условия способствуют их успешному росту.

Многие ученые и до Костычева таким же образом смотрели на роль травосеяния — оно как бы смыкало земледелие и скотоводство, способствовало их «великому союзу», по выражению еще древнеримских агрономов. Но Костычев взглянул на дело шире. Он не отрицал большого значения навозного удобрения и обращал всегда внимание на необходимость его полного сохранения и умелого использования. Но агротехническую роль трав он не мо>г сводить только к тому, что с их помощью получают больше навоза. Ведь мы берем с полей только надземные части трав, а у них имеется густая корневая система.

Эти корни постоянно отмирают и обогащают почву органическим веществом, а оно, обладая большой клеящей силой, способствует восстановлению структуры почвы, ее комковатого строения. Последнее же управляет физическими свойствами почвы, ее водным режимом, борется с засухами.

«После распахивания целины, — говорил Костычев, — верхний перевернутый дерновый слой распадается на мелкие комочки вроде горошин... При таких условиях получаются урожаи даже в засушливые годы и, кроме того, родится превосходная твердая пшеница, почти прозрачная, как стекло».

При распашке многолетнего искусственного травяного пласта почва имеет такое же строение и так же эффективно борется с засухой. Значит, у нас в руках есть средство борьбы с засухой, технически очень доступное и вдобащж выгодное для хозяйства. Таким средством в достаточно увлажненных районах страны является искусственное травосеяние. Основываясь на данных своих лабораторных исследований, Костычев указывал, что склеивание почвы в прочные структурные комки происходит под влиянием глины и перегноя, но действие двух этих начал на прочность структуры почвы не одинаковое: «...комки, связанные глиной, противостоят действию воды, содержащей соли, но разрушаются легко действием чистой воды (дождевой), взмучивающей глину; наоборот, комки, связанные перегноем, противостоят отлично действию дождевой воды, следовательно, прочность зависит, главным образом, от перегноя».

Но не всякий перегной обладает клеящей силой. Высушенные перегнойные вещества почти целиком теряют ее. Для сохранения и возобновления структуры почвы нужно добавлять в нее свежий перегной. Костычев так освещал этот вопрос: <о...для сохранения в почвах прочности их структуры необходима постоянно прибавка гуминовых соединений, еще не подвергавшихся высыханию, что достигается или удобрением почв или перегниванием свежих растительных остатков». Наибольшее количество этих «остатков» дают разветвленные'корневые системы многолетних трав. Так было дано научное объяснение агротехнической роли полевого травосеяния. Впервые Костычев подошел к этому еще в 1881 году во время своей поездки по конным заводам, в последующие годы он непрерывно изучал влияние трав на структуру почвы, собирал новые факты и к середине восьмидесятых годов сделал свои выдающиеся научные обобщения по этому вопросу.

Вот эти-то замечательные открытия и сообщались на публичных лекциях в Сельскохозяйственном музее. Неудивительно, что лекции Костычева привлекали внимание ученых Петербурга. После них В. В. Докучаев стал усиленно интересоваться кормовыми травами, а также структурой чернозема и способами ее восстановления, занялись этим и другие агрономы—А. А. Измаильский, И. И. Шишкин, А. А. Фадеев. Иностранные ученые тоже заинтересовались работами Костычева. Последние его публичные лекции были посвящены отдельным, наиболее важным видам трав: клеверам, люцерне, эспарцету, вике, тимофеевке, безостому костру. Рассказывая о них, ученый демонстрировал слушателям свои превосходные многокрасочные рисунки кормовых трав, их листьев, цветов и других органов. Для каждого растения отдельно излагалась целая си* стема его возделывания, основанная на русской практике.

Наибольшее внимание Костычев уделил многолетним кормовым травам, но не пропустил и однолетних. Особенно высоко ценил он вику посевную — однолетнее бобовое растение, которое , начало распространяться в России со второй половины XVIII века. Вика давала в нечерноземной полосе и в лесостепи большие урожаи превосходного сена, содержавшего около 20 процентов белка.

 

В семидесятых годах прошлого столетия из Венгрии в Россию проникла новая однолетняя кормовая злаковая трава — мосгар — высокоурожайное и засухоустойчивое растение. Пропагандируя «зеленое удобрение», то-есть запахивание некоторых трав в почвах, особенно в подзолистые и песчаные, для повышения их плодородия, Костычев рекомендовал больше возделывать люпины и однолетние клевера — малиновый, египетский и другие.

Располагая малым числом наблюдений по возделыванию однолетних кормовых трав, Костычев ошибочно считал, что эти травы своими корневыми системами не могут так успешно восстанавливать структуру почвы, как это делают корневые системы трав многолетних К

Публичные лекции Костычева о травах явились важным поворотным пунктом в научной разработке этого вопроса.

А. Ф. Рудзкий и П. А. Лачинов советовали Костычеву издать его лекции отдельной книгой. Он сам понимает, что это необходимо, жизненно важно для русского сельского хозяйства. С помощью Авдотьи Николаевны ученый переписывает свои лекции, дополняет их еще новыми данными и уже в следующем, 1886 году издает книгу «Возделывание важнейших кормовых трав и сохранение их урожаев».

 

Свою книгу ученый стремился сделать доступной самым широким слоям народа. Она была написана простым языком; подумал Костычев и о том, чтобы книга была дешевой. Он всегда заботился об этом и шел своему издателю на большие уступки, лишь бы его книги продавались по низкой цене. В предисловии к своему «Общедоступному руководству к земледелию» Костычев писал, что при издании этого сочинения «•было принято в расчет, чтобы книга не вышла велика и дорога».

Костычев писал свои общедоступные книги в первую очередь для крестьян. Он всегда говорил в этих книгах о нуждах земледельцев, а не землевладельцев. В «Общедоступном руководстве к земледелию» есть замечательное место, которое ясно показывает, для кого писал сын крестьянина Костычев свои книги. Он говорит о преимуществах плута по сравнению с сохой, но разбирает подробно и сошную обработку. В конце этого раздела ученый сделал такое характерное замечание: «Многие, прочитавши в этой книге, что пахать плугом лучше, чем сохою, могут подумать, что книга написана не для ник, потому что они не могут завести плута. Таким людям мы должны сказать, что книга эта написана совсем не для того, чтобы каждому хозяину советовать купить плуг: нельзя знать, сколько у кого денег, кто может купить плуг и кто нет; на нет и суда нет. Мы могли сказать только одно: при какой обработке земли урожаи бывают всего лучше».

 

Книга о кормовых травах тоже была написана для народа. Идея важности полевого травосеяния для России после работ Костычева стала получать все большее распространение, приобретать все возрастающее число сторонников. Ширилось и представление о том, что травосеяние для нечерноземных районов страны является важной составной частью научной системы земледелия.

 

 

 

К содержанию книги: ЖЗЛ. Игорь и Лев Крупениковы "Павел Андреевич Костычев"

 

 

Последние добавления:

 

 Б.Д.Зайцев - Почвоведение

 

АРИТМИЯ СЕРДЦА

 

 Виноградский. МИКРОБИОЛОГИЯ ПОЧВЫ

 

Ферсман. Химия Земли и Космоса

 

Перельман. Биокосные системы Земли

 

БИОЛОГИЯ ПОЧВ

 

Вильямс. Травопольная система земледелия