ПОЧВА У АНТИЧНЫХ ГРЕКОВ

Смотрите также:

Почва и почвообразование

Почвоведение. Типы почв

В.В. Докучаев

Павел Костычев

Д.Н. Прянишников

 Костычев. ПОЧВОВЕДЕНИЕ 

Полынов

Книги Докучаева

Криогенез почв  

Биогеоценология

Геология

Основы геологии

Геолог Ферсман

Черви и почвообразование

 Дождевые черви

Химия почвы

Биология почвы

Круговорот атомов в природе

Вернадский. Биосфера

Геохимия - химия земли

Гидрогеохимия. Химия воды

Минералогия

Происхождение растений

Биология

Эволюция биосферы

Геоботаника

Общая биология

Мейен - Из истории растительных династий

Биографии биологов, почвоведов

Эволюция

Микробиология

Пособие по биологии

Маленький жизнелюбивый народ, издавна населявший юг Балканского полуострова, побережье Малой Азии и соседние острова, подарил миру более двух тысяч лет назад завершенную и первую науку. Его понимание почвы было натурфилософским, иногда легендарным, по ярким и образным. К древним эллинам восходят первые специальные, сохранившиеся до нашего времени агрономические, биологические и географические сочинения, в которых немало говорится о земле-почве, ее плодородии, свойствах. Эти высказывания, норой мифологичные по форме, отражают агрикультуру и природ) Греции, «детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее...» 7.

Эллинский период в истории учения о почве основательно изложен в трудах русского историка В. Л. Богаевского (1912, 1915, 1924). Об этом же много писали А. А. Ярилов (1901, 1915, 1935), а также Ф. Гизеке (Giesecke, 1929), Э. Эвальд (Ehwald, 1964) и другие (Виленский, 1958; Лясковский, 1935; Meyer, 1854; Neuss, !П4; Sigmond, 1935; Strzemski, 1947; Thomson, 1949; Tisdale, NHson, l97o; Jarilov, 1913), однако далеко не все аспекты ими освещены достаточно полно.

Уже в эпоху эгейской, или крито-микенской культуры (II тысячелетие до н. э.) грекам были известны различия между почвами, усвоены приемы их обработки в рамках сухого земледелия средиземноморского типа. Это была эпоха бронзы, но еще раньше, в неолите, на Крите «соответственно земледельческим интересам, человек жил по большей части среди плодородной равнины» (Богаевский, 1924, с. 10). Однако такие почвы на острове занимали не более 3% площади, в материковой Греции — несколько больше (15—18%): выбор подходящих земель был затруднен, обработка их сложна, и эллины завидовали египтянам, которым природа «все сама давала». В альбоме-монографии французского археолога Дюссана есть прекрасное изображение раннемикенской печатки — золотого кольца, запечатлевшей сцену земледельческого культа: перед развесистым деревом сидит богиня и держит в руке символ плодородия — пучок мокрых листьев. Перед богиней из взрыхленной почвы подымается фигура девочки со снопом колосьев; девочка изображена без ног, чем подчеркивается ее выход из земли. Над ней четырехлезвенная секира-мотыга, которая своим ударом вскрыла плодородную почву и помогла девочке с колосьями подняться над поверхностью.

Агрономический опыт более позднего периода обобщен в поэме Господа (VIII—VII вв. до п. э.) «Работы и дни». Переводчик поэмы на русский язык В. В. Вересаев считает, что в ней «с поразительной яркостью отражается весь духовный уклад мелкого земледельца-собственника, прошедший неизменным через десятки веков до настоящего времени» (Гесиод, 1929, с. 77). Гесиод преклоняется перед почвой, называет ее «многодарной», «священной». Она в разных местах неодинаковая: вдали от «многошумного моря» в «ущелистых горных долинах» преобладают «тучные почвы». Это главное сокровище пахаря, потому что

Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым Сладостью рапные меду плоды в изобилии приносит.

В Греции и тогда выпадало мало осадков, все земледелие было направлено на сбережение почвенной влаги:

Только что время для смертных придет приниматься за вспашку,

Ревностно все за работу берись,— батраки и хозяин.

Влажная ль почва, сухая ль, паши, передышки не зиая...

Вспашешь весной, а летом вздвоишь,— и обманут не будешь.

Передвоив, засевай, пока еще борозды рыхлы.

Пар вздвоенный детей от беды защитит и утешит 

(Гесиод. 1929, с. 81, 86, 88).

Через столетие после Гесиода философ, основатель элейской школы Ксенофан (VI—V вв. до н. э.), писал, что из почвы «все возникло» и в нее «все обратится в конце концов» (Досократики, 1914, с. 113).

Из поэмы Гесиода мы знаем, что в «суходольной» Греции существовали разные плуги, приспособленные к тем или иным почвам, но борона еще не была известна, и для разбивания на пашне комьев и глыб употребляли колотушки: перед посевом почва должна быть равномерно комковатой, это нужно для экономии влаги. «Работы и дни» изложены в стихотворной форме для облегчения запоминания их наизусть. Таковы же были древнейшие географические сочинения — описания путешествий «от пункта до пункта»; туг встречались упоминания о землях и их достоинствах в разных местах.

Учение греков о почве достигло расцвета в V—IV вв. до п. э., во времена Эмпедо кла (ок. 490—430 гг. до н. э.), Аристотеля (384—322 гг. до н. э.) и его учеников. Они обобщили не только богатый опыт использования почв в земледелии Греции, но и сведения, почерпнутые у народов других стран, особенно Египта и Двуречья, а также собранные во время военных походов и путешествий, которые тогда уже охватили большую часть ойкумены. Существенную роль в оформлении этих знаний, придании им практической направленности играли развитие производительных сил Греции, заморская торговля продуктами сельского хо- зяйства — зерном (ввоз из Скифии), вином, оливковым маслом (вывоз в разные страны). Греческие купцы и путешественники, стремившиеся колонизовать различные местности на берегах Черного и Средиземного морей, тоже хотели знать климат и земли этого обширного региона.

По исследованиям Б. Л. Богаевского, воззрения эллинских земледельцев были проникнуты духом «аниматизма», т. е. стремлением всюду видеть «признаки оживленности». Много зная о разнообразных качествах почвы, они рассматривали процессы, происходящие в ней, «как явления женского организма» (Богаев- ский, 1915, с. 11). Аристотель и Феофраст полагали, что «почву и ее природу следует рассматривать как женщину и мать». Конечно, такое отождествление уже показывает, как высоко греки ставили почву, но можно сказать и больше. В одном из приписываемых Платону «Диалогов» утверждается: «...не почва подражает женщине в беременности и родах, но женщина земле» (Бога- евский, 1915, с. 87). В завуалированной форме здесь почва по отношению к людям выступает как нечто первичное.

Эллины не были экспериментаторами, но методом наблюдения за явлениями природы владели успешно. У них, в отличие от земледельцев Древнего Востока, впервые возникают представления о профильном строении почвы, которую они считали мощной и тесно связанной с глубжележа- шими земными пластами. Сначала идет верхний слой, «приспособленный под вспашку», за ним следует «мелкий слой», питающий «корни хлебных злаков и трав». Еще ниже располагается особый слой, в котором «находят себе питание» корни деревьев. Четвертой является «жировая прослойка», из которой в верхние слои поступает пища растении. Где прослойка «хороша», там получают высокий урожай. В этой прослойке в соединении находятся вода, огонь, воздух и особые «земные соки» (так конкретизируется учение Эмпедокла о четырех «первоэлементах» природы, истоки которого находим в Китае и Месопотамии). На острове Делос нет жировой прослойки и «почва бесплодна». Еще ниже идет подпочвенный слой, в самой ичубокой части которого располагается Гартар (ад) со своими страхами и ужасами (Богаевский, 1915, с. 81—82).

Профиль почвы, как видим, трактуется преимущественно в агрономическом аспекте. «Жировая прослойка», конечно, теперь— архаизм, но представление о ней могло зародиться из реальных наблюдений, В бурых и коричневых лесных почвах, которые преобладают в Греции, иллювиальные горизонты и по плодородию, и внешне действительно выглядят как «жировые». Еще вероятнее мысль об этом могла возникнуть при ознакомлении с погребенными слоями аллювиальных и делювиальных почв, которые высоко ценились в то время и в самой Греции, и в соседних странах — Египте и Двуречье.

Проявление главного качества почвы — плодородия — воспринималось апиматически, но связывалось с метеорологическими условиями и ее обработкой. Весной почва, «охваченная стремлением к сочетанию... раскидывалась в любовном желании и вся жаркая и влажная, полная плодородных соков... ждала оплодотворяющего удара плуга, проводившего брачные борозды». Понимание связи между рыхлением почвы и ее увлажненностью видно из такого отрывка: «Сочетавшись с брачным дождем, пролитым небом, или с... плугом... почва принимала в свои недра зерно и, согреваемая горячими лучами солнца, беременела» (Богаевский, 1915, с. 90). Мы намеренно сохраняем слог античных источников в переложении Богаевского, ибо их яркая выразительность и доходчивость бесспорны. Но если вынести мифологию за скобки, получается точная картина диалектической взаимосвязи почвы, погоды, агротехники и возделываемого растения.

Греки видели в почве тело, меняющееся во времени. И тут снова аллегории: юная почва-девственница, становясь подобной женщине, она вступала в свою цветущую пору и, «теряя свою теплоту и влагу, достигала ужасной старости» (Богаевский, 1915, с. 90). Уместно вспомнить миф об Алкмеоне — убийце своей матери. Почва-мать стала мстить ему постоянными неурожаями. Следуя совету дельфийского оракула, Алкмеон нашел, однако, наносную почву, которая стала плодоносить для него, так как образовалась после совершенного убийства и, следовательно, ничего не знала об этом.

Кроме этих поэтических представлений о почве начали формироваться и взгляды па нее, близкие к научным. Интересный пример такого рода рассмотрен в работе А. А. Ярилова «Первый педолог древности» (1901). Имя его не установлено, но полагают, что он был современником и последователем основателя медицины и гигиены Гиппократа из Коса (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.). В работе этого неизвестного автора, трактующей о «человеческом зародыше», уделено внимание и почве. Он утверждает, что по отношению к растительному «зародышу» роль материнского организма играет почва, а точнее, ее «теплота» и «влажность», ибо «все растущее на земле живет влагою земли, и какова содержащаяся в земле влажность, такова и та [влажность], которая заключается в растении». В разное время года эта влажность бывает неодинакова: почва «постоянно содержит в себе то большее, то меньшее количество воды».

Далее выясняется связь между водой и теплом: летом почва «более рыхлая и легкая, ибо солнце печет сильнее и притягивает к себе влажность из нее». Зимой же от «выпадающей из воздуха воды» почва становится влажной и, «так как влага очень тяжела, то земля уплотняется» и живет «без всяких испарений». Плотность почвы оказывает большое влияние на ее нагревание и охлаждение.

После рассмотрения наблюдений над почвой и аналогий с другими веществами (навозом, зерном и т. д.) неизвестный автор делает важный вывод: «...летом внутренность земли холодная, зимой же теплая, а в отношении к поверхностному слою земли имеет место обратное» (Ярилов, 1901, с. 283—285). Эти взгляды с современной точки зрения элементарны, но они были сформулированы впервые.

Сведения о почвах Греции, их использовании и обработке приводятся в трактате «О домашнем хозяйстве» знаменитого древнегреческого историка и писателя Ксенофонта (ок. 430— 355 гг. до н. э.). Знания о почве и тогда связывались с ее воздействием на растения. Этому уделил большое внимание первый ботаник древнего мира Феофраст из Эреса (по гречески «обладатель божественной речи», настоящее имя Тиртам, ок. 372 — ок. 287 гг. до н. э.), многие сочинения которого сохранились. Для естествознания он наравне с Аристотелем был одним из «создателей научного аппарата» (Вернадский, 1970, с. 80). В трудах по истории ботаники подчеркивается его стремление рассматривать растения и условия их жизни — климат, почву — во взаимной связи (Таннери, 1902; Meyer, 1854). Феофраст — не только ботаник-систематик, но и ботаник-эколог. Его интерес к почве отмечают многие, но без достаточной аргументации (Виленский, 1958; Billiard, 1913; Ehwald, 1964; Neuss, 1914; Seen, 1946). Главный труд Феофраста «Исследование о растениях» надо считать одним из самых ранних капитальных ботанических и агрономнческих сочинений. Вероятно, ему тут принадлежит даже первое место. Феофраст цитирует Гесиода и множество других авторов, часть из которых теперь неизвестна. Чтобы лучше узнать растения, он «беседовал с земледельцами и дровосеками».

Феофраст разделяет все стороны учения Аристотеля (кстати, он сохранил от гибели библиотеку своего учителч) и концепцию «элементов» Эмнедок- ла, отдавая при этом известное предпочтение воде; при определении условий роста растений он стоит преимущественно на позициях детерминизма и не любит апеллировать к божественным силам. Почва у него — «источник питания» растений, а также влаги. Он замечает, что после дождей начинается бурное развитие растений: «Вся эта растительность обязана своим возникновением переменам, происшедшим в почве; может быть, семена уже находились в ней, а может быть, сама почва приходит в соответствующее состояние. Последнее объяснение вряд ли нелепо: в земле ведь заключена также и влага» (Феофраст, 1951, с. 75). Это, по-видимому, один из немногих примеров, когда Феофраст (и то не с полной уверенностью) приписывает ночве функцию материнства в буквальном смысле.

У Феофраста нет отдельной главы о почвах, поэтому замечания о их разнообразии приходится отыскивать в разных частях его сочинения. Он выделяет почвы глинистые, песчаные, каменистые, слоистые, соленые, болотные и, кроме того, сухие и влажные, тяжелые и легкие, мягкие и плотные и т. д., т. е. в первую очередь имеет в виду физическую природу почвы, важную для обработки и возделывания тех или иных растений. «Своеобразие растительности,— говорил он,— создастся разницей в месте». Касаясь условий роста, плодоношения растений, качества плодов, Феофраст считал, что «место имеет больше значения, чем обработка и культура».

Сортов зерновых злаков Феофраст знал много: «выбирают из разных пшениц и какой вид подойдет к какой почве»; один вид хорош для «жирной почвы», другой —для «рассыпчатой», третий — для «тощей», но урожаи будут разные. Он выделял по высокому плодородию почвы Сицилии, которая поэтому «богата хлебом». Остров Халкия близ Родоса имеет такую плодородную почву, что можно получить два урожая в год. В Пелопонесе быстро созревают пшеница и ячмень; этому «способствует сама почва — легкая и рассыпчатая» (1951, с. 250, 258). Разные почвы неодинаково относятся к особенностям погоды: «Легкая почва требует частых, но небольших дождей; жирная выносит и ливни и бездождья».

От почвы зависят сроки сева и норма высева семян: «сеять густо или редко следует, смотря по почве: жирная и хорошая может понести их больше, чем песчаная и легкая». Не только сорта одной культуры, но и разные культуры относятся к почве неодинаково. Пшеница больше истощает почву, чем ячмень, поэтому она требует лучшей почвы. Пшеница — «по натуре своей горячее растение» и требует навозного удобрения. Об овощных растениях говорится, что они «любят» навоз и воду или «влажную почву» (с. 250, 383). Навоз, вероятно, применялся как удобрение уже в странах Востока, но мы об этом ничего не знаем. Впервые роль органических удобрений подчеркнута Феофрастом.

Феофраст был первооткрывателем многих тайн природы. До него никто не говорил о том, что бобы «не обременительны для земли и даже, по-видимому, удобряют почву, так как растение это рыхлое и быстро начинает гнить». Бобы получаются вкусными и «хорошо развариваются на почвах легких и теплых». Правда, не все бобовые, и нуту, например, «нужен жирный чернозем».

Первый ботаник был поражен экологией финиковой пальмы, которая в отличие от всех других культурных растений «любит почву соленую». В Иерихоне, на берегах Персидского залива и в Северной Африке пальма прекрасно растет на песчаных засоленных почвах. Там, где они не таковы, «землю посыпают вокруг дерева солью». В Ливии не бывает дождей, но пальмы чувствуют себя хорошо: их «питает влага, поднимающаяся из земли», а также «роса». Качество почвы важно и для гранатного дерева; на сухой почве плоды получаются сладкими, на сырой — плохими, кислыми (1951, с. 61, 62, 127, 383).

Эллины были поклонниками Вакха и умели возделывать виноградную лозу. Правда, природа страны способствовала этому. Феофраст внимательно изучал корневую систему растений и посвятил ей целую книгу. Он знал, что корни винограда идут глубоко, перед его посадкой рекомендовался плантаж — перевал почвы до полуметра. Важным приемом повышения продуктивности винограда и плодовых на каменистых почвах был перенос почвы, который практиковался нередко в Греции и ее колониях. Так, в Крыму, у с. Айвазовское, археологи обнаружили симметричную систему ям, вырубленных в скале, в которых сохранилась насыпанная почва, компост и остатки корней винограда.

Феофраст дает такой интересный совет: саженцы брать из почвы, «сходной с той, в какую собираются сажать, или из худшей», т. е. нужна почвенная закалка растений. Сорта винограда исключительно отзывчивы на почву и «сколько есть видов почвы, столько есть и сортов лоз» (1951, с. 59, 61). Французские исследователи античного виноградарства и виноделия приводят многие другие высказывания Феофраста о винограде (Billiard, 1913; Seen, 1946).

Вклад Феофраста в развитие естествознания и агрономии громаден, хотя оценен еще недостаточно. Дж. Бернал указывал, что основы ботаники и минералогии, созданные Феофрастом, «при всей их приблизительности», не были существенно усовершенствованы в течение двух тысяч лет» (Бернал, 1956, с. 125). Эта мысль справедлива и в приложении к истории почвоведения. Римляне, мыслители Средневековья и даже Возрождения в своих высказываниях о почве не превзошли Феофраста, хотя и ввели в научный оборот много сведений регионального характера. Исключение составляет, может быть, только Колумелла.

Древнегреческая наука была единой, в ней лишь намечалась дифференциация. Тесно сливались друг с другом история и география. Огромный вклад в первоначальное становление географии, во всяком случае страноведческой ее ветви, внес малоазий- ский грек Геродот из Галикарнаса (ок. 485—425 гг. до н. э.). И хотя его именуют «отцом истории», в равной мере это можно сказать и о географии. В главном его сочинении «История в девяти книгах», полностью дошедшем до нас, содержится много сведений страноведческого характера. Общая оценка географических достоинств этого труда известна (Исаченко, 1971; Бокль, 1863—1964; Таннери, 1902; Thomson, 1949), остановимся па сообщаемых в нем сведениях о почвах.

Геродот много путешествовал: побывал в Египте, обогнул Понт Эвксинский (Черное море), посещал Италию. О Нижнем Египте писал, что почва его «недавнего происхождения и является даром реки»; отмечал обилие болот и близкое соседство песков. Плавание по Нилу и осмотр его берегов натолкнули Геродота на более широкое обобщение: «...большая часть этой названной области... является наносной землей... совершенно так же, как долины в Илионской области и в Тавтранни около Эфе- <-'<'• и долины Меондра (если вообще можно сравнивать эти маленькие долины с огромной египетской низменностью)». Далее он замечает, что и в других местах, кроме Греции и Египта, есть реки, «которые совершили огромную работу». Здесь перед нами один из ярких примеров ранних актуалистических взглядов: почву создали не боги, а реки. Он даже высказывает опасение, как 6ы рост наносов настолько не повысил уровень Нильской долины, что река перестанет заливать ее и египтяне лишатся легкого способа получать высокие урожаи,

Подчеркивая природное своеобразие долины Нила, Геродот пишет: «ни почва пограничной Аравии, ни Ливии, ни Сирии... не похожа на египетскую. Египетская почва — черная, рыхлая, именно потому, что она состоит из ила, перенесенного Нилом из Эфиопии. Почва же Ливии, как известно, каменистая и довольно песчаная, тогда как аравийская и сирийская — более глинистая и несколько каменистая» (Геродот, 1972, с. 81, 82, 83). Черной или, во всяком случае, темной почва долины Нила казалась лишь в сравнении с почвами перечисленных стран и самой Греции. Правда, местное название Египта «Кемет» означало «черный». Тем более дол- ГЕРОДОТ из ГАЛИКАРНАСА            жны были поразить Геродота

черноземы Скифии, с землями которой он ознакомился в низовьях 'Гираса (Днестра), Гинаниса (Ю. Буга) и Борисфена (Днепра). О Скифии он сообщает, что она «представляет равнину с толстым слоем почвы... богатую травой и хорошо орошаемую» (1972, с. 46). По другой версии перевода: «с глубоким черноземом» (Магидовичи, 1970, с. 27). Почву Ливии Геродот называет еще «красной», о ряде мест говорит, что почва там светлая. По-видимому, именно он первым довольно широко применил цветовой принцип к наименованию почв; это у него заимствовал Феофраст, часто ссылавшийся на Геродота.

В IV в. до н. э. научный характер приобретает мысль о шарообразности Земли, высказанная впервые Парменидом из Элей (ок. 540 — ок. 470 гг. до и. э.), ему же и Эвдоксу Книдскому принадлежит первоначальная идея существования зон, или поясов Земли. В дальнейшем ее разделяли Аристотель и многие другие. Эратосфен из Кирены (ок. 276—194 гг. до н. э.) — автор сочинения «Географические записки» — впервые определил длину земного меридиана. Он выделял пять поясов, различающихся по климату. Ему же принадлежит другая попытка географического районирования — разделения суши на крупные регионы — сфра- рнгды. Принцип выделения регионов до конца не ясен, но их характеристика включает комплекс природных условий, в том числе и почву. Об сфраригде Аравия сказано, что «земля здесь пес

чаная и бесплодная, растительность редкая». Южная Аравия, лежащая «против Эфиопии», отличается тем, что «дожди там выпадают летом... почва плодородная, сеют дважды в год» (Исаченко, 1971, с. 49—50).

Конечно, сведения о почвах, сообщаемые Геродотом и Эра- тосфеном, довольно скудные, но надо иметь в виду, что о других элементах природной среды говорится тоже весьма лаконично. Важно, что уже в самых ранних географических трудах почва считалась важным элементом характеристики местности, а выражение «песчаная почва» не менее научно, чем «скудная растительность» или «жаркий климат».

В целом научные представления эллинов о почве достигли серьезного уровня при широком охвате различных сторон явления. Известно, что у древнегреческих философов и натуралистов/ мы находим истоки многих современных научных концепций. Это' относится и к почвоведению. Б трудах Феофраста и других видны первоначальные контуры последующих положений науки о почве. Почва — нечто особое и важное, ей присуще профильное строение; плодородие — ее основное качество, она изменчива в пространстве и имеет свои особенности в каждой сфраригде; растения— дикие и культурные; подбор последних, агротехника возделывания теснейшим образом зависят от свойств почвы. Конечно, эти положения лишь намечены, они строго не сформулированы. Но все же нельзя сказать, что это лишь гениальные догадки, в их основе лежали наблюдения ученых и опыт земледельцев.

К содержанию книги: Крупеников И. А. «История почвоведения (от времени его зарождения до наших дней)»