ОТ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКО-РУССКОЙ ДИГЛОСИИ К ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКО-РУССКОМУ ДВУЯЗЫЧИЮ

Смотрите также:

Современный русский язык

Сложение русского литературного языка

Радзивиловская летопись

Культура Руси 12 13 веков

Древняя русь в летописях

Развитие русской литературы в 18 веке

Языковедение

Пушкин

История и культурология

Карамзин: История государства Российского

Ключевский: курс лекций по истории России

Татищев: История Российская

Эпоха Петра 1

Церковнославянско-русское двуязычие в Юго-Западной Руси после второго южнославянского влияния

Итак, второе южнославянское влияние определяет потенциальную возможность преобразования церковнославянско- русской диглоссии в церковнославянско-русское двуязычие. Однако, эта возможность по-разному осуществляется в Московской и в Юго-Западной Руси (политическое и культурное размежевание которых приблизительно совпадает со временем второго южнославянского влияния).

Второе южнославянское влияние имело гораздо более органический характер в Юго-Западной Руси, нежели в Руси Московской, где уже в XVI в. наблюдается реакция на это влияние; ср. характерный протест против южнославянизмов — в той мере, в какой они воспринимаются как таковые — у Нила Курлятева в предисловии к Псалтыри, переведенной Максимом Греком в 1552 г. (Ковтун, 1975, с. 96—97), а также протест против «старых и иностранских пословиц», затемняющих смысл текста, т.е. против южнославянизмов и грецизмов, у Досифея Топоркова в предисловии к отредактированному им в 1528—1529 гг. Синайскому патерику (Смирнов, 1917, с. 149—150) . Соответственно, если в Московской Руси после второго южнославянского влияния сохраняется ситуация диглоссии, в Юго-Западной Руси появляется церков- нославянско-русское двуязычие.

 Иными словами, в то : время как в Московской Руси функционирует один литературный язык (церковнославянский язык великорусской редакции), в Юго-Западной Руси сосуществуют два литературных языка: наряду с церковнославянским языком (специальной югозападнорусской редакции), в этой функции выступает здесь так называемая «проста или руска мова».

Это различие в языковой ситуации наглядно отражается, между прочим, в номенклатуре наименований, принятых для соответствующих языков: в Московской Руси эпитет «русский» при обозначении литературного языка относился к церковнославянскому языку, т.е. «русский» и «словен- Ький» были синонимами; напротив, в Юго-Западной Руси этот эпитет обозначал язык, противостоящий церковнославянскому, т.е. «рус(с)кий» и «словенский» выступали как антонимы . В свою очередь, слово «руский» синонимично в Юго-Западной Руси слову «простой»: «простым» является язык, находящийся в оппозиции к церковнославянскому.

Между тем, в Московской Руси эпитет «простой» в принципе не противопоставлен «словенскому»: просторечие как стиль книжной речи противостоит здесь красноречию, благохит- ростной речи (Соболевский, 1908, с. 9; Виноградов, 1938, с. 35) . Характерно, что «просту мову» в Московской Руси могут называть «литовским» или «белорусским» языком, но, естественно, не называют этот язык ни «простым», ни «русским», поскольку эти термины имеют здесь иное семантическое наполнение.

К содержанию книги: ОЧЕРК ИСТОРИИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА