ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУСИ С НАЧАЛА ДО СЕРЕДИНЫ 13 века

В.Т. Пашуто

Смотрите также:

Внешняя политика древней Руси

История России учебник для вузов

Княжое право в Древней Руси

Карамзин: История государства Российского

Киевская Русь

Древняя русь

Внешняя политика Киевской Руси...

Внешняя и внутренняя политика Древней Руси

История древнерусского государства - Руси

Рыбаков. Русская история

Любавский. Древняя русская история

Древне-русские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕ-РУССКИХ ГОРОДОВ

Внешняя политика Ивана Грозного

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД НА РУСЬ

ВОЕННАЯ И ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ БОРЬБА РУСИ ПРОТИВ НАСТУПЛЕНИЯ НЕМЕЦКО-ДАТСКО-ШВЕДСКОЙ КОАЛИЦИИ НА ВОСТОЧНУЮ ПРИБАЛТИКУ (ДО 1238 г.)

К исходу XII в. немецкий «натиск на Восток» достиг Вислы, где встретил отпор сильного Поморского княжества1. Тогда немецкие правители, не оставив мысли овладеть землями между Вислой и Неманом, решили создать второй плацдарм на Западной Двине.

Вторжение в Прибалтику, а затем в Литву, Польшу и Русь немецкие крестоносцы осуществили тогда, когда борьба их бывших союзников крестоносцев-франков в Передней Азии была еще в полном разгаре.

Действия крестоносцев и на Средиземном и на Балтийском (а как ниже увидим, и на Черном) морях направляла папская курия. Курия отлично понимала взаимосвязь всех направлений этих походов. Крестоносцы, вторгшиеся в Прибалтику, сумели обеспечить себе достаточно широкий приток людских подкреплений и средств из других стран в немалой степени потому, что этот крестовый поход был сразу же официально приравнен курией к походу на арабов.

Германская империя хотя и враждовала с курией, но в прибалтийском вопросе их интересы совпадали. Политические цели и германских императоров и папской курии требовали создания здесь постоянных феодальных колоний для контроля над балтийской торговлей и политического давления на Швецию, Норвегию, Данию и Польшу, а главное — для наступления на Русь, чтобы обеспечить алчное немецкое дворянство новыми землями, а католическую церковь — источниками богатых доходов.

Момент для вторжения был выбран подходящий, ибо земли Верхней Руси не имели единой политики в балтийском вопросе. Эстония и Латвия находились в даннической зависимости от Новгорода, Пскова и Полоцка, борьба за влияние на эти сильные боярские центры шла между владимиро-суздальскими и смоленскими князьями. Нет нужды входить в детальное рассмотрение истории 40-летней войны за Эстонию и Латвию — это сделано нами в других работах2, рассмотрим лишь ее внешнеполитический аспект.

Зачинателем вторжения был давний центр немецкой восточной агрессии г. Бремен (с 1053 г.— архиепископство), ведший здесь торговлю и хорошо знавший местную политическую ситуацию. Бремеиский архиепископ Гарт- вик II послал вместе с купцами на Двину каноника Мей- нарда; тот номинально учредил здесь ливонское епископство (1184 г.), и хотя ливы его не признали — дело было сделано. Папа Целестин III (1191 — 1198) провозгласил поход, дав отпущение грехов «всем тем, кто, приняв крест, пойдет для восстановления первой церкви в Ливонии»3.

После нескольких неудач бременский каноник Альберт Буксгевден, заручившись поддержкой паны Иннокентия III, германского короля Филиппа и датского короля Вальдемара II (1202—1241), вместе с крестоносцами из немецких феодалов и купцов ворвался на 23 судах в устье Двины. Сопротивление ливов было подавлено, захвачена Земгальская гавань и на ее месте построена кре пость Рига (1201 г.). Став ливонским епископом (1199 г.), Альберт предполагал создать здесь сильное церковное княжество по типу тогдашних прирейнских >(Майнцкого, Кёльнского, Трирского) 4. Чтобы иметь постоянную военную силу, он учредил в 1202 г. Орден рыцарей-меченосцев, которые в 1207 г. добились его согласия на уступку им третР1 всех завоеванных земель5.

Орден был воинствующей церковно-политической корпорацией. Во главе его стал мигистр, избираемый из числа рыцарей. В провинциальных замках, которые возводились на захваченных землях и подвластных им территориях, суд и управление вершили командоры или фогты. Завоеванные земли Орден и епископ раздавали вассалам и духовенству, подчиняя их власти местное население, обязанное содержать своих поработителей, работать на них и участвовать в их военных мероприятиях.

Особое положение заняли основанные завоевателями города, в том числе Рига6; они оседлали оживленные лут^и экономических связей и стали быстро расти и богатеть, паразитируя на посреднической торговле. Крупные города пользовались самоуправлением и ревниво оберегали свои вольности от покушений Ордена. Городская власть принадлежала выборным магистратам — ольдерменам гильдий и старейшинам ремесленных цехов, т. е. немецкой торгово-ремесленной верхушке, которая эксплуатировала городскую бедноту. Экономическое положение немецких городов заставляло их не только активно поддерживать наступление Ордена7, но и тяготеть к сохранению торговых отношений с Русью, а когда выяснился крах вооруженного похода на нее, выступать за мирное урегулирование.

Беспощадно подавляя или истребляя латышское население и умело привлекая на свою сторону часть ливской знати, крестоносцы в короткий срок, несмотря на упорное сопротивление латышских и русских воинов, овладели главными опорными пунктами полоцкой власти в Нижнем Подвинье — крепостями Кокнесе (1207 г.)8, Селпилс (1208 г.) 9, Ерсике (1209 г.) 10, закрепившись на землях ливов, селов и южных латгалов. Угроза нависла над Kvp- шами и земгалами.

Полоцкий князь Владимир11 не имел сил в одиночку противостоять этому вторжению и в 1210 г. был вынужден подписать с епископом и Орденом «вечный мир», по которому (если верить хронике Генриха) санкционировал сделанные ими приобретения на том условии, что они признали его сюзереном — обязались ежегодно выплачивать издавна шедшую Полоцку ливскую дань12. Весьма возможно, что в подписании этого договора участвовал и Смоленск13.

Договор имел отрицательные последствия для интересов Новгорода и Пскова в Эстонии: «И рады были все,— писал Генрих, — что теперь безопаснее могут воевать с эстами»14. Расширяя захваченную территорию, немецкие феодалы проникли в северную Латгалию, где заложили замок Венден (на месте древнего укрепления Цеспс), создав угрозу южной Эстонии.

Новгородско-псковское боярство в силу самого харак- тера русской прибалтийской политики не имело в Эстонии разветвленной сети крепостей (за исключением Тарту и, может быть, Отспяа и Вильяндк) и управляло, опираясь на соглашения с местной знатью. Часть этой знати была использована епископом и Орденом в своих целях. Занятие в 1211 крепости Вильянди (Феллин), которую эстонцы мужественно защищали, и разорение земли Сак- кала побудили Новгород и Псков при поддержке Смоленска предпринять ответные действия.

В немецкой хронике отмечены факты крещения латышского и эстонского населения 15 русскими властями, которые хотели выбить из рук немецких рыцарей крест, рассчитывая на действие средневекового правового принципа: «чья вера, того и власть»; кроме того, они направляли усиленные вооруженные отряды для сбора традиционной дани в Эстонии16; например, в Харыомаа Мстислав Удалой водил с этой целью 45-тысячное войско17. '

Упрочив свои позиции в Латвии, епископ Альберт добился заключения в 1212 г. нового договора с Полоцком (вероятно, тоже при участии Смоленска), согласно которому (по словам хрониста Генриха) князь Владимир утратил Нижнее Подвинье — епископ освобождался на будущее от уплаты ему дани, которую он «иногда платил за ливов», но русским купцам оставался «открыт свободный путь по Двине»18. Эта важная статья договора станет осью многих русско-немецких соглашений последующих десятилетий.

Первые же шаги крестоносцев в Эстонии, где они захватили земли Уганди (соорудив в 1216 г. крепость Оденпэ на месте древней Отепяа), Саккала и Соонтага, сопровождались такими злодеяниями, что у эстонских князей открылись глаза. Феодальные распри, охватившие Северо-Восточную Русь после смерти Всеволода Юрьевича (1212 г.), побудили эстов искать помощи Полоцка. Эстонские послы просили «полоцкого короля» Владимира, чтобы он «с многочисленным войском пришел осаждать Ригу, а сами обещали в это время теснить войной [подчиненных рыцарями] ливов и латгалов, а также [с помощью жителей Сааремаа] запереть гавань» Даугавгриве. Полоцкий князь отозвался на просьбу, отправил послов на Русь и в Литву и собрал большое русско-литовское войско. Неожиданная смерть князя расстроила поход, но 1216 год примечателен началом оформления русско-эстонского оборонительного союза» В этом году Новгород и Псков отправили послов «по всей Эстонии, чтобы шли эсты осаждать тевтонов» в Одеипэ. На призыв откликнулись не только Харыомаа и Сааремаа, но и жители Саккалы, «уже давно крещенные [немецкими властями]^ надеясь таким образом сбросить с себя иго тевтонов»,— свидетельствует Генрих 19в Русско-эстонское войско заняло Оденпэ, где был подписан в 1217 г. какой-то новгородско-немецкий договор, предусматривавший защиту и русских и эстонских интересов, так как епископ Альберт для его утверждения отправлял послов и в Новгород и в Саккалу20, Вероятно, договор восстановил русские права в Эстонии или в ее части.

Со стороны Руси и Эстонии этот договор был лишь шагом к новому наступлению па захватчиков. Зная это, епископ Альберт пытался какими-то посулами удержать Новгород от войны, ио новгородские власти «пренебрегли и просьбами епископа и миром с тевтонами, а сговаривались с эстами, обдумывая способы, как бы раздавить тевтонов» 21. Эстонские послы с большими дарами ездили в Новгород 22. Эстонцы собрали 6-тысячный отряд; Новгород и Псков направили к ним в свою очередь 16-тысячное войско»

И все же силы были неравны. Немецкий Орден имел постоянный приток крестоносцев из Германии23. Эстонское войско под командованием Лембиту было разбито .магистром Волквином под Феллипом24; русское войско дошло в 1218 г. до Вепдена и после двухнедельной осады крепости возвратилось домой25.

Однако «великая война русских и эстов против ливонцев», как ее называет Генрих26, разгоралась и грозил» смести их в море.

И тогда в 1219 г. по призыву Альберта 27 и с санкции папы Гонория III28 (1216—1227) в северную Эстонию вторглись войска датского короля Вальдемара И, подкрепленные силами его руянского (рюгенского) и поморского вассала — Вацлава I. Это вторжение — не случайность. Датские короли претендовали на Эстонию еще в начале XII в.29 Датские купцы торговали с Новгородом. В конце XII в., когда бременские монахи проникали в устье Двины, датские королевские пираты нападали на Эстонию30. Эстонцы (имевшие сильный флот) отвечали смелыми походами на датское Приморье.

Датчане захватили кусок эстонской земли и на месте древней Линданисе соорудили крепость Ревель. Эстонцы сопротивлялись вторжению; среди убитых врагов был и папский агент, кандидат в эстонские епископы доминиканец Дитрих; в Эстонии же в 1220 г. был убит епископ Карл из Нючепинга31. Вмешательство в войну Дании серьезно ухудшало позиции русских в Эстонии, потому что, во-первых, датчане постоянно угрожали северной Эстонии, во-вторых, во всех походах против немецких крестоносцев датская крепость оставалась у них на фланге.

Датские рыцари вели себя в стране эстов ие лучше немецких — захватывали земли, порабощали и крестили население. Тех, кто уже был крещен меченосцами, они перекрещивали, а тех, кто принимал крещение у немцев после прихода датчан, вешали как государственных преступников 32. Ясно, что призыв к крещению язычников был лишь лозунгом грабежа. Датские войска, одолев эстонцев, захватили в 1220 г. всю северную часть их страны; немецкие войска заняли земгальскую крепость Межо- те33; к 1221 г. епископ был вынужден признать власть Дании над Эстонией и Ливонией 34.

Постепенно стало вновь крепнуть влияние владимиро- суздальских князей в Верхней Руси, что сказалось и на укреплении новгородских вооруженных сил. В 1221 г. князь Юрий Всеволодович отправил русско-литовское войско, которое повоевало окрестности Вендена и Риги35. В свою очередь немецкие рыцари впервые совершили набег за р. Нарову, на Ижору, подвластную Новгороду36.

Наступал решающий этап борьбы. Это понимал и Орден и его союзники, которые все это время поддерживали его не только оружием, но и дипломатически. Папские и имперские пожалования сопутствуют епископу и Ордену в их войне37. В 1223 г. датский король Вальдемар II вернул епископу и Ордену «права» па Саккалу и Угаиди «с "м, однако,— пишет Генрих,— чтобы они всегда были верны ему и не отказывали его людям в помощи против русских и против язычников» 38. Это был вынужденный шаг.

Эстонию вновь охватило восстание по призыву жителей о-ва Сааремаа, которые изгнали датских рыцарей. «Самое имя христианства было изгнано» из шести земель (Ляанемаа, Гаррия, Саккала, Вирумаа, Ярвамаа, Уган- ди),—сетует хронист; «русских же из Новгорода и из Пскова эсты призвали к себе на помощь, закрепили мир с ними и разместили: некоторых — в Дерпте [Тарту], некоторых — в Феллине [Вильянди], а других — в иных землях, чтобы сражаться против тевтонов...» 39 При этом эсты «разделили с ними [т. е. русскими] коней, деньги, все имущество братьев-рыцарей и купцов и все, что захватили, а замки свои весьма сильно укрепили». И начались вновь войны «на всем пространстве Эстонии» 40. Русско-эстонский поход в сторону Риги решающего успеха не принес; кроме того, рыцари сумели разбить эстов на р, Имере, хотя те «сопротивлялись весьма храбро»; затем после полумесячного сопротивления пал Феллин, весь эстонский гарнизон которого был истреблен, а его русских воинов «всех повесили перед замком на страх другим русским» 41.

Все происходившее свидетельствует, что Русь, несмотря на ее раздробленность, была единственной силой, которая могла положить предел вражескому натиску. Не случайно народы, отражавшие его (литовцы, эстопцы, латыши), искали русской помощи42.

Исторические судьбы Руси сложились так, что именно в это время ей был нанесен первый тяжелый удар с востока, со стороны монгольских захватчиков. Битва иа Калке 31 мая 1223 г., в которой были наголову разбиты киевские, галицкие, черниговские, волынские, смоленские и другие полки (см. стр. 283), отразилась и на положении в Прибалтике. Рижские политики рассчитывали, что гибель отборных русских войск облегчит рыцарям победу. Объективно монголы сыграли роль союзников крестоносцев в Прибалтике, так же как они это сделали позднее в Передней Азии. После Калки Рига и Орден перезаключили договор с новым смоленским князем, впрочем, на прежних условиях 43.

Положение Эстонии заметно ухудшилось, и тогда от ттмоии ее нобилей на Русь были отправлены в качестве послов старейшины Саккалы «с деньгами и многими дарами», чтобы «попытаться, не удастся ли [вновь] призвать королей русских на помощь против тевтонов и всех латинян» 44, Миссия удалась. Князь Юрий Всеволодович отправил осенью 1223 г. в Прибалтику 20-тысячное суз- дальско-иовгородско-псковское войско во главе с Ярославом Всеволодовичем.

Эсты в Тарту встретили русских как освободителей, поднесли князю «большие дары», передали ему плетших рыцарей и захваченное оружие. В Тарту и Отепяа были поставлены гарнизоны. Это войско дошло до датского Ревеля, но не смогло его взять. Борьба с крестоносцами требовала больших сил. Русский отряд в Тарту насчитывал 200 лучников, а возглавил его князь Вячко, которого новгородское правительство снабдило деньгами, видимо, на постройку укреплений. Он управлял Тарту и собирал подати с окружающих областей. Его власть простиралась на большую часть Эстонии45.

На следующий год епископ Альберт подтянул значительные силы из Германии, а магистр Волквин, поддержанный вассальными отрядами ливов, напал на Тарту. Эстонско-русский гарнизон пал в геройской обороне. Город был сожжеы 4б, Это был тяжелый удар по эстонско- русским силам. Последовал новый договор 1224 г. Новгорода и Пскова с Ригой, по которому немецкая сторона подтвердила русские права на Латгалию («а подать, которую те собирали в Толове, возвратили им»); как были урегулированы отношения в Эстонии, хронист не 'сообщает 47, но международные документы не оставляют сомнений в усиленном нажиме держав-агрессоров на Русь.

Формы его были многообразны — использование сепаратизма местной знати, и светской48 и духовной49, при одновременных декларациях о поддержке крестоносцев, вроде манифеста императора Фридриха II от 1224 г. о взятии под немецкую опеку большинства пародов восточной Прибалтики 50 или воззвания папской курии «ко всем королям русским» с угрозами Руси и требованием прислать послов, быть в мире с крестоносцами в Прибалтике51. Надо иметь в виду, что в эти же годы союзники папьт воевали в Галицко-Волынской Руси, его агенты-доминиканцы шныряли в причерноморской степи, а в столице союзной Руси Византии уже 20 лет хозяйничали латиняне.

Политика шантажа и раскола оказывала влияние и на боярских правителей Новгорода и Пскова, готовых ставить свои торговые интересы и пошатнувшиеся сборы прибалтийских даней выше общерусских политических целей. В 1227 г. под руководством папского легата Вильгельма Мюденского 20-тысячное войско ш Риги и с Готланда принудило к подчинению о-в Сааремаа52. В том же году датский король был разбит коалицией северогерманских князей при Борихёведе и власть Ордена временно распространилась на его эстонские владения53. Отношения с Русью еще более накалились.

Владимиро-суздальские князья имели представление о международном аспекте происходившем в Прибалтике борьбы. Достаточно сказать, что, продолжая соперничество за гегемонию на Руси, князь Ярослав Всеволодович в 1206 г. пытался занять галицкий стол по соглашению с Венгрией54, достался же Галич его смоленскому сопернику Мстиславу Удалому, которого в Новгороде посещало посольство союзного краковского князя55.

Вот почему после успешных походов на Литву и в Финляндию правивший в Новгороде Ярослав Всеволодович привел свои полки и предложил боярскому совету поход на Ригу. Но дело осложнилось тем, что псковское боярство, отказавшись от договора 1224 г., заключило с Ригой особый мирный договор около 1228 г., по условиям которого, во-первых, порывало союз с Новгородом («Новгород выложивъше»), во-вторых, обязалось не вмешиваться в немецко-новгородские войны («то вы, а то новгород- ци, а нам не надобе»), в-третьих, признавало крестоносцев союзниками в случае нападения новгородцев на Псков («но оже ноидуть на нас, тъ вы нам помозите») и, в-четвертых, в знак гарантии договора послало немецкой стороне 40 мужей в заложники («в талбу»). Более того, когда Ярослав стал требовать участия Пскова в походе, псковские власти пригласили к себе «союзный» отряд из немцев, эстов, латгалов и ливов.

Пытаясь оправдать эту политику измены, псковские бояре и купцы в специальной грамоте Новгороду ссылались на неудачи предыдущих походов на Ревель, Вендеп и Оденпэ и на то, что они не привели к миру и отрицательно отразились на безопасности псковских владений 56. Воспользовавшись отказом псковских бояр, и Новгород уклонился от похода («мы без своих братьев, псковичей, не пойдем на Ригу»). Не добившись цели, князь увел полки. Был убран из Пскова и иноземный гарнизон.

Отсутствие единой твердой власти на Руси и далее пагубно отражалось на развитии прибалтийского конфликта.

В ближайшие годы Новгородскую землю охватили народные движения, усугубленные неурожаями 57, чем воспользовался суздальский князь, отрезав торговые пути Новгорода на Чернигов58, Смоленск59 и Суздалыцину60.

На весну 1229 г. приходится и новый смоленско-немецкий договор, восстанавливающий мир с Ригой и Висби и определяющий порядок русско-немецкой торговли61. По поручению князя Мстислава Давыдовича русские послы — поп Еремей и сотский Пантелей — отвеели проект договора в Ригу, где он и был подписан, затем они посетили Висби, где договор был подтвержден. Оставив немецкой стороне русские тексты договора, послы привезли из Риги латинский, а из Висби — немецкий его «противни» (аутентичные экземпляры). Договор — яркое свидетельство международного признания русской правовой мысли. Смоленская земля и союзные ей Полоцк и Витебск сохра- v иили равноправную торговлю с немецкими городами. Видимо, в этих условиях и Новгород пошел на какое-то соглашение с Ригой, ибо в 1231 г. немецкие купцы подвезли морем в голодный Новгород муку и зерно б2.

Но экономически ни Новгород, ни Псков ие могли существовать в отрыве от суздальского сельскохозяйственного привоза, и потому в 1232 г. мы вновь видим Ярослава Всеволодовича на новгородском столе. Он столкнулся с немалыми трудностями в своей попытке отстоять при балтийские владения Руси. Часть псковского боярства была в сговоре с Ригой и Орденом, некоторые бояре со своими дружинами перешли на немецкую службу 63. Лишь блокировав соляную торговлю Пскова и захватив бывших в Новгороде псковичей (т. е. в первую голову бояр и купцов), князь добился перелома. В ответ на немецкие набеги на Изборск и Тесов он двинул «множество своих полков» на Тарту, город был осажден, окрестности разорены64. Немецкое войско было наголову разбито у р. Эмай- ыги. Немецкая сторона была принуждена в 1234 г. к мирному договору («взя с ними мир на вьсей Правде своей») d5. Условий его мы не знаем. Новгород и Псков продолжали собирать дань в Латгалии и части Эстонии66. Эта победа имела еще одно последствие. Оправившийся от поражения при Борнхёведе король Вальдемар II повел борьбу с Орденом за Эстонию: в 1233 г. его корабли блокировали Любек — главный центр снабжения крестоносцев 67. Это был удар в спину, и по призыву Ордена папа Григорий IX (1227—1241) взял под свое покровительство корабли, готовившиеся отплыть из Любека в Ливонию 68. При участии Вильгельма Модепского датско-немецкий конфликт близился к урегулированию б9. Победа русских ускорила его.

Рыцарей ожидал еще один удар. Они подчинили на побережье часть земли куршей и земгалов 70, тесно связанных с Литвой, которая, кстати говоря, нередко совершала и в Эстонию походы за данью71. Крестоносцы уже не раз сталкивались с литовцами, а в 1236 г., собрав значительные силы, двинулись в глубь Литвы. Они потерпели полное поражение при Шауляй, потеряв в бою магистра Волквина и много войск, Шауляйская битва — крупная веха в борьбе литовского народа за независимость. Ливонские рыцари оказались отброшены к западу от Двины едва ли пе к границам 1208 г., а Литва восстановила свое влияние в земле куршей и земгалов.

Битвы на р. Эмайыги и при Шауляй имели важные внешнеполитические последствия для Руси. Чтобы их лучше понять, бросим взгляд на то, что делалось в это время на Висле я в прусско-польском Поморье.

В начале XIII в. возросла мощь Литвы и участились литовские, а также прусские набеги на соседние польские земли (см. стр. 260). Мазовецкий князь Конрад допустил роковой политический просчет, пригласив себе на помощь рыцарей Тевтонского ордена. Этот духовно-рыцарский Орден был основан немцами в 1190 г. в Палестине, где они сражались против арабов в составе войска крестоносцев. Предвидя, однако, неудачный исход этой ближневосточной авантюры, немецкие рыцари с магистром Германом фон Зальца во главе постепенно перенесли центр своей деятельности на европейский континент. Тевтоны обзавелись землями в Германии, Италии и других странах, а затем при содействии папства обосновались в Трансильвании (1211 г.), пообещав венгерскому королю воевать с половцами. Что там произошло, мы узнаем позже, важно одно, что к 1225 г. король изгнал тевтонов из Венгрии.

Вскоре после этого по приглашению Конрада они поселились на Висле, обязавшись воевать против пруссов и Литвы с тем условием, что Ордену отойдут захваченные земли. Магистр ловко добился утверждения этого «пожалования» империей и стал действовать на Нижней Висле на правах имперского кпязя 72. Папа Григорий IX в свою очередь взял под «опеку» завоеванные Орденом земли пруссов на условиях уплаты ежегодного чиншаТ6. Так обосновались на польской земле злейшие враги польского народа — немецкие крестоносцы.

В то время, когда ливонские рыцари свирепствовали между Двиной и Наровой, их собратья, тесня славян и пруссов, возводили замки на Висле — Торн (Торунь), Кульм (Хельмно), Мариенвердер (1233 г.). Папская курия объявила крестовый поход в помощь тевтонам; пользуясь политической раздробленностью Польши и своим влиянием, она сумела привлечь к походу польских мазо- вецко-куявских князей и соперничавших с ними князей поморских74. Феодальные распри среди польских князей помогли Тевтонскому ордену не меньше, чем соперничество между русскими правителями — Ливонскому ордену. Несмотря на мужественное сопротивление пруссов, крестоносцы укрепились на побережье западной Пруссии. Были построены их замки Эльбинг (Эльблонг), Баль- га (Балк), Христбург (Кипгпорк) и др. Первый этап войны завершился подписанием Кишпоркского договора 1249 г., по которому власть Ордена признали Помезания и часть земель Вармии и Натангии 75.

Конечно, такие операции и Ливонского и Прусского (Тевтонского) орденов были возмоишы только потому, что они получали непрерывную и все возраставшую поддержку крупнейших политических сил католической Европы — империи и папства. Единство целей немецких рыцарей, воевавших в Прибалтике, поражения, понесенные ливонцами в последних битвах, а также новые задачи, которые ставили крестоносцы, готовясь к вторжению в Русь и Литву, вызвали политическое объединение их сил.

В результате длительных переговоров при деятельном участии папской курии76 весной 1237 г. в папской резиденции Витербо (близ Рима) было достигнуто соглашение об объединении Ордена меченосцев Ливонии с Орденом тевтонов в Пруссии. Магистр меченосцев стал ландмейстером Тевтонского ордена. Осенью этого года в Ливонию прибыл провинциальный магистр Герман фон Балк с первым отрядом тевтонов.

Следом явился и легат Вильгельм Модеиский. Ему поручалось реализовать достигнутое в Витербо секретное соглашение между папой и Орденом о передаче датскому королю северной Эстонии и военном союзе с ним. Переговоры тянулись год. Датский король грозил пустить в дело свой флот77. Наконец, в королевском лагере Стенби был подписан Договор 7 июня 1238 г. По этому договору северная Эстония вновь отходила Дании, но, как знаем из последующего, немецкие рыцари, осевшие здесь на землю, не изгонялись. Договор заключен за счет третьей стороны — это трижды упомянутые земли, «которые должны будут быть приобретены у язычников общими усилиями» и из которых «король получит две части, и братья — третью [часть] со всеми светскими правами и доходами». Под «язычниками» союзники понимали и Русь и подвластные ей земли ижорян, води, карел. Готовилось наступление на Русь, само существование которой порождало тревогу у обосновавшихся на ее границах грабителей. К сожалению, в ту пору еще не было союзного договора между Русью, Литвой и Польшей в защиту их общей независимости78.

Наконец, для верного суждения о внешнеполитическом положении Верхней Руси надо осветить ее отношения со Швецией и Норвегией.

В начале XIII в. Швеция, пользуясь выгодной политической ситуацией — тем, что Русь была отвлечена обороной своих владений в Эстонии и Латвии,—развернула наступление на Финляндию. Видимо, официального состояния войны не было, ибо торговый договор 1201 г., судя по сообщению 1217 г. о «бесчисленном» товаре в новгородской варяжской церкви79, продолжал сохранять силу80.

Наши летописи очень скупо отразили русско-шведские отношения после возобновления мира в 1201 г. Видимо, до общего обострения поло жения в Прибалтике, вызванного папством и его союзниками после падения Тарту (Дерпта), эти отношения были удовлетворительными, судя по положению в земле финнов. Известно, что в 1227 г. князь Ярослав Всеволодович с новгородским войском привел большой полой из южной Финляндии (Еми) 81; в том же году он распорядился ввести христианство в Карелии82; наконец, в 1228 г. отмечен набег финской еми в ладьях на район Ладоги и Олонца; финны были разбиты новгородцами, ижоряпами, карелами83. Иностранные источники позволяют ближе присмотреться к этим событиям, не выходившим за пределы подвластной Руси неславянской сферы.

Прежде всего выясняется, что папство относило и Финляндию и Карелию к сфере интересов крестоносцев, Б 1209 г. папа писал о жалком положении христианства в Финляндии84. Папа Иннокентий III направил сюда английского доминиканца Томаса в качестве нового епископа финнов85; его поддерживал Гонорий III, требуя торговой блокады врагов веры, т. е. карел и русских86. Поход Ярослава Всеволодовича в 1227 г, вызвал жалобу Томаса87, и в 1229 г. папа Григорий IX призвал основные торговые центры Прибалтики Линчёпинг (Швеция), Висби, Ригу, Дюнамгоцде и Любек под угрозой отлучения не продавать язычникам и союзным им русским, как это делается и относительно арабов, оружия, лошадей, суда, продукты88. Не обошел своим вниманием папа и «вотских язычников»89. Судя по отчету Томаса папе90, Швеция мало делала для его поддержки. Папа еще в (1232 г. распорядился, чтобы немецкий Орден защитил Томаса от па- падений Руси91. Видимо, в эти годы новгородское правительство приняло некоторые меры к восстановлению своих позиций в Финляндии. Такой вывод позволяет сделать содержание буллы Григория IX, отправленной главе шведской церкви архиепископу упсальскому. «Как сообщают дошедшие до нас ваши -письма, — писал папа, — народ, называемый тавастами [т. е. финны], который когда-то большим трудом и заботами вашими и ваших предшественников был обращен в католическую веру, ныне стараниями врагов креста, своих близких соседей, возвращен к заблуждению старой веры [т. е. православию] и вместе с некоторыми варварами и с помощью дьявола совершенно уничтожает молодое насаждение церкви божи- ей в Тавастии»92. Папа призывал шведских феодалов, жалуя им льготы франкских крестоносцев, с оружием в руках выступить против финнов. «Яростью этих язычников,— сокрушался папа,— владычество шведское ниспровергается, отчего легко может наступить совершенное падение христианства, если не будет прибегнуто к помощи бога и апостолического престола» 93. Видимо, восстание в Финляндии приобрело широкий размах, привело к изгнанию шведских феодалов и к восстановлению политических связей еми с Новгородом.

Из этой буллы следует, что неудачи Швеции в земле финнов папа объяснял вмешательством русских («близких соседей»), причем неудачи были так велики, что провозглашало* крестовый поход и против финнов, и против русских. Как видим, положение здесь было сходно с тем, что наблюдалось в Эстонии и Латвии. Папская булла, поскольку она основана на информации из Швеции, правильно передает сложившееся при королевском дворе убеждение, что шведские позиции в Финляндии и в Финском заливе не могут быть упрочены до тех пор, пока не будет подчинена земля еми и сама Новгородская земля. Судя по участию финнов в шведском походе на Русь, можно думать, что ему предшествовали шведские военные действия в Финляндии. Упоминание в этом походе Норвегии представляется сомнительным, хотя в начале XIII в. русские поморы, двигаясь из Белого моря, освоили плаванье вдоль Кольского (полуострова, где собирали дань с саамов, и появились у побережья Северной Норвегии94, но русско-норвежские отношения были мирными, а границей была совместная область сбора саамской дани.

Итак, мы видим,что папская курия участвовала в подготовке наступления на Русь не только с запада, где она содействовала объединению сил Ордена и Дании, но и с севера, поддерживая организацию крупного наступления Швеции. История Верхней Руси сложилась так, что именно в эти годы ей был нанесен второй страшный удар с востока монгольскими завоевателями.

К содержанию книги: Владимир Терентьевич Пашуто. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ДРЕВНЕЙ РУСИ