ВЕЧЕ В ГОРОДАХ ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКОЙ РУСИ

Смотрите также:

Летописи очень внимательны в определении воинских контингентов. Любая особенность отмечается. Например, в статье Лав- рентьевской летописи от 1148 г. читаем, что «поиде Ростислав Гюргевичь и — Суждаля с дружиною своею, в помочь Олгови- чем. . .».95 Через год его отец Юрий Долгорукий также отправляется на юг для борьбы с Изяславом Мстиславичем. Но он идет походом на Киев, «совкупив дружину свою и вое и Половце».96 Основу войска, естественно, составляли «вой», т. е. воины. Ни половцы, ни личная дружина не являлись основными силами. Половцы — легкая конница — использовались для быстрых и неожиданных ударов по флангам и тылам противника, а личная княжеская дружина была весьма немногочисленной.

В статье 1152 г. читаем: «поиде Гюрги с сынми своими, и с Ростовци ии с Суждалци и с Рязанци и со князи Рязаньскыми и в Русь. . .» 97 В статье 1154 г. аналогичные чтения: «поиде Гюрги с Ростовци и с Суждалци, и со всеми детми в Русь».98 Летописная формула, характерная для определения жителей Ростова и Суздаля при упоминании веча, городской администрации или общеземского решения, имеется и здесь. В данном случае понятия «ростовци» и «суждалци» обозначают городские ополчения. Известно, что для борьбы за великое княжение Юрий Долгорукий использовал силы северо-восточных центров, их материальные и людские резервы. Городское ополчение преимущественно состояло из купцов и ремесленников. Но основной, наиболее боеспособной частью городской рати (а ростовские и суздальские ополчения не составляли исключения) были феодалы, воины. Следовательно, суммарные понятия «ростовци» и «суждалци» предполагают и городских феодалов (конечно, наряду с другими прослойками жителей).

Как уже указывалось выше, в 1177 г. после триумфальной победы владимирцев над рязанскими князьями в городе собралось вече, на котором его участники потребовали у Всеволода Юрьевича на расправу пленных. «И на третии день (после возвращения в город. — Ю. JI.) бысть мятежь велик в граде Володимери, всташа бояре и купци, рекуще: „Княже! Мы тобе добра хочем, а за тя головы свое складываем, а ты держишь ворогы свое просты. . ."» Так как Всеволод не выдал пленников, вече собралось через несколько дней снова: «по мале же днии всташа опять людье вси и бояре [бояре и вси велможи и до купець — РА]. . .» 99 Сомневаться в участии в вече местных, владимирских бояр не приходится.

Становится также ясно, чьи имения уничтожил князь Глеб рязанский, который совершил набег в районы Владимира и Боголюбова. В летописи читаем, что там он в 1177 г. «села пожже боярьская».100 Это были села владимирских бояр, живших в городе и в момент набега Глеба находившихся вместе с городским ополчением, которым командовал новый владимирский князь Всеволод Юрьевич.

В известии 1186 г. рассказывается об очередной междоусобице в Рязани. На стороне одной из группировок выступил Всеволод Юрьевич, памятуя, что лучший способ обуздания строптивого соседа — это его внутренние неурядицы. Но один из союзников владимирского князя, Святослав, осажденный в Коломне, сдался. Вместе с ним в плен попали и бояре Всеволода. Возникает вопрос, как они попали в Коломну. Оказывается, их послал в помощь союзнику Всеволод Юрьевич. Бояре были владимирские, они находились в «засаде». В летописи читаем: «а что дружины Всеволожи повязаша всех», и далее: «Володимерци многы повязаша, иже бяху послани в засаду к ним». Когда весть о плене дошла до Всеволода Юрьевича, он ультимативно потребовал выдачи своих владимирцев. Его требование очень интересно и показывает, как был обеспокоен князь пленением «владимирской дружины» и как очень логично обосновал ее освобождение, видимо, основываясь на нормах обычного права, бытовавшего в тот период на Руси.

«Всеволод же Гюргевичь слышав то, оже передался Святослав на льсти, а дружину его выдал, нача збирати вой, река: ,,Даи мою дружину добром, како то еси у мене поял, аще ся миришь с братьею своею, а мои люди чему выдаешь? Яз к тобе послал, а ты у мене выбил челом, прислав. Аще ты ратен, си ратни же; аще ты мирен, а си мирни же!"» 101 Безусловно, никто из рязанских князей всерьез и не помышлял в тот момент воевать с огромным и сильным Владимиро-Суздальским княжеством. Пленников владимирцев немедленно вернули. Но вот что интересно:- в ответе рязанцев нет ни слова о боярах. Речь идет о «мужах». И это совершенно правильно. Бояре и «мужи» владимирские — это все те же «вой», владимирцы, военные феодалы, основа городского ополчения. Рязанские князья отправили Всеволоду следующее послание: «Ты отець, ты господин, ты брат! Где твоя обида будеть, мы переже тобе [а мы наперед — РА] главы свое сложим за тя! А ноне не имен на нас гнева, аще есмы воевали на своего брата, оже нас не слушаеть! А тобе ся кланяем, а муже твои пущаем».102 Как видим, князь и владимирское вече в 80-х гг. XII в. были заинтересованы во взаимном дружеском партнерстве.

В тексте XIII в. местный владимирский летописец неоднократно упоминает бояр и мужей. Но надо исключительно осторожно подходить к этому понятию, ибо оно может обозначать членов личной княжеской дружины, ближних бояр. Так, в сообщении 1206 г. о проводах заболевшей жены Всеволода в монастырь читаем: «проводи ю великии князь Всеволод сам со слезами многими до монастыря святая Богородица, и сын его Георгии и дщи его Всеслава Ростиславляя. . . и бысть епископ Иван, и Симон игумен отець его духовный, и инии игумени и черници вси, и бояре вси и боярыни, и черници изо всех монастырев, и горожане вси. . .» 103 Сообщение интересно тем, что упоминает именно ближних бояр Всеволода. Видимо, их же имеет в виду летописец, когда сообщает в том же 1206 г. о приезде из Новгорода сына Всеволода — Константина. Его встречали «вся братья его Георгии, Ярослав, Володимер, Святослав, Иван и вси мужи отца его и горожане вси от мала и до велика». Здесь наблюдается известное противопоставление, которое хорошо определяет, что «мужи» Всеволода принадлежат к его личной дружине, а «горожане вси» — члены коммунальной общины.

Зато следующее известие заслуживает самого пристального внимания и потому, что доказывает существование бояр — мужей городских, и потому, что иллюстрирует картину перманентного развития городской свободы и общей тенденции периода феодализма — полицентризма. Лаврентьевская летопись сообщает под 1207 г. об освещении в Ростове церкви св. Михаила. Князь Константин Всеволодович устроил пир всей городской общине, всем «людям». Княжеское угощение было своеобразным даром каждому члену городской общины. На общегородском празднестве были решены важнейшие вопросы управления Ростова. Константин при жизни отца стремился «получить» город «в удел». Ростовское вече его поддерживало. Константин «створи пир на освященье церкве своея, и учреди люди, и благословиша людье Костян- тина».104 Результаты не замедлили сказаться. Уже примерно через месяц Константин получил самостоятельное владение.

Всеволод не пошел на вторичный конфликт с ростовским вечем. «Тое же зимы посла князь великыи сына своего опять Святослава Новугороду на княженье, а Костянтина остави у собе, и да ему Ростов, и инех 5 городов да ему к Ростову».105 Кому же был обязан старший сын Всеволода в Ростове столь мощной поддержкой? Думается, что местным боярам. Об их теснейшей связи указывает и летопись. В 1211 г. Ростов почти весь сгорел (был это случайный пожар или поджог— вопрос другой). «Костянтин же христолю- бивыи благоверный князь, сын Всеволожь, тогда бе в Володимери у отца слышав беду створшююся на граде его, и на святех церквах, и еха скоро Ростову, и видев печаль бывшюю мужем Ростовьскым утеши я глаголя: „Бог да, Бог взя, яко Господи изволися тако и бысть, буди имя Господне благословенно от ныня и до века"».106 Сомневаться, кто были «ростовьскые мужи» (а не обычно «ростовцы»), не представляется возможным. Это городские «вел- можи», бояре. Именно их утешал Константин, который, видимо, им был обязан своим избранием на ростовский стол.

Наконец, совершенно четко на существование феодальной прослойки городов указывает известие 1211 г. о соборе во Владимире, помещенное в Московском летописном своде 1480 г. В сообщении рассказывается о попытке великого князя Всеволода передать стол во Владимире своему среднему сыну Юрию, а не старшему Константину. «Князь же великы Всеволод созва всех бояр своих с городов и с волостей, епископа Иоана, и игумены, и попы, и купце, и дворяны, и вси люди, и да сыну своему Юрью Володимерь по собе, и води всех ко кресту и целоваша вси людие на Юрьи».107 Как видим, бояре были и в городах, и в волостях, так же как дворяне («мужи») — во Владимире.

Необходимо также рассмотреть правовую сторону взаимоотношений — князь и вече в городах Северо-Восточной Руси. Отношение между князем и вечем всегда было оформлено юридически. Правовое соглашение—ряд, поряд—соответственно было зафиксировано документом — договором, крестоцеловаль- ными грамотами. Наличие подобного договора показывает на правомочность контрагентов. Только «свободный город», в котором действовал институт веча, мог заключить договор.108 Князь, нарушивший договор, лишался не только стола. Он мог быть убит, искалечен, заключен в темницу по приговору веча.

Отметим, что князья превосходно понимали практику «получения столов» в Северо-Восточной Руси. В 1177 г. Всеволод Юрьевич, обращаясь к своему сопернику Мстиславу Ростиславичу, говорил: «а Суздаль буди нама обче, до кого всхотять, то им буди князь».

К содержанию книги: Ю. Лимонов. ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКАЯ РУСЬ - ОЧЕРКИ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Карта Владимиро-Суздальской Руси

и русских княжеств, с городами и границами

Последние добавления:

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ДРЕВНЕЙ РУСИ

Владимир Мономах

Летописи Древней и Средневековой Руси

Бояре и служилые люди Московской Руси 14—17 веков

Витамины и антивитамины

очерки о цыганах