Устав Владимира Мономаха. Ролейные закупы, крестьяне и холопы при князе Владимире Всеволодовиче. Древнерусские законы

 

ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА. Древняя Русь

 

 

Устав Владимира Мономаха. Ролейные закупы, крестьяне и холопы

  

Устав этот начинается следующими словами: Володимир Всеволодич по Святополце созва дружину свою на Берестовем: Ратибора, киевского тысяцкого, и Прокопия, тысяцкого белгородского, Станислава, тысяцкаго переяслаескаго, Яажира, Мирослава. Иеанка Чудиновича, Ольгова мужа и уставали и до третьягорезу.

 

Указание самого памятнике, что он издан был вслед за смертью Святополка, показывает особую причину, побудившую Владимира Мономаха поспешить с изданием нового закона о резе. Эта причина, по свидетельству летописи, заключалась в том, что при Святополке сильно развилось лихоимство, и жиды, покровительствуемые самим Святополком, угнетали народ высокими процентами, так что киевляне по смерти Святопол-ка бросились грабить жидов и требовали от Мономаха, чтобы он установил проценты. Поэтому первый отдел Мономахова устава посвящен узаконениям о кредите.

 

Первый отдел может быть разделен на две части. В 1-й говорится о кредите вообще, а во 2-й — о кредите, когда для обеспечения долга должник представлял свою личность, свою свободу и в случае неуплаты делался рабом кредитора. Говоря о кредите вообще, Мономах издает новые законы о процентах; он хотя к не уничтожает процентов, но устаиовля-ет, чтобы взявший два раза третные проценты, довольствовался одним возвращением капитала. Месячных процентов Мономах яе признает, а третные допускает лишь под одним условием: если кто взял три раза третные проценты, то тот терял право и на получение самого капитала. Причина прекращения лихоимства состояла в установлении меры процентов 10 кун на гривку в год (что на наш счет составляло около 20%). Во-вторых, Мономах обращал внимание на неоплатных должников, разделив их на несчастных и виноватых. Первых он защищает от притеснений кредитора, рассрочивая их долг на годы, а вторых отдает на произвол кредиторов: хотят — ждут, хотят — продадут должника.

 

Далее у Мономаха сказано, как удовлетворять кредиторов из имения несостоятельных должников. Первое место принадлежало иногородним кредиторам на том основании, что они как чужеземцы могли не знать о состоянии того, кому давали кредит; второе место принадлежало князюц а третье кредиторам, живущим в одном с должником городе, причем бравшие большие проценты лишались права получить капитал. Вот слова закона: «Аще кто многим должен будет, а пришед гость из иного города или чужеземец, а не ведая запустит за нь товар, а опять начнет не дати гостю кун, а первый, должницы запинати ему начнут, не дадучи кун, то вести я на торг и продати и отдати же первое гостеви куны, а домачным, чтося встанет кун, тем ся поделят: паки ли будут княжи куны, то княжи куны переже взяти; а прок в деле; оже юпо много реза имал, то тому не имати.

 

Вторая статья кредитных установлений Мономахова устава относится к кредиту под залог личности или свободы. Такого рода должники носят в Мономаховом уставе название закупов и разделяются на два разряда: 1) на закупов в кунах или серебряников, т. е. взявших в долг деньги и 2) на закупов ролейных или крестьян, т. е. живущих ни чужой земле.

 

 

Закуп в деньгах, по Мономахову уставу, признавался свободным человеком и пользовался правами лица; он не продавался, а закладывался и удерживал за собой личные права, чем отличался от раба. Прав личной свободы он лишался в том случае, если убегал от хозяина, от заимодавца, не платя денег; тогда он становился обельным холопом. Впрочем, лишению прав состояния закуп подвергался лишь в том случае, если он уходил тайно, с намерением не платить денег; но если ок уходил с тем, чтобы найти денег в уплату, то это не ставилось ему в вину. Бели же он убегал, хотя и тайно, но с жалобой на притеснения и обиды хозяина к судьям, то он не только пе обращался в раба, но по его жалобе производился суд, в котором закуп и хозяин имели одинаковое значение, одинаковые права, и в случае справедливой жалобы суд удовлетворял закупа, взыскивая с хозяина.

 

Таким образом, закон обеспечивал как личность закупа, так и капитал хозяина. Теперь следуют ролейные закупы. Ролейные закупы, по свидетельству Мономахова устава, были собственно жильцами на земле своего заимодавца; они жили на чужой земле по взаимному договору с хозяином ее и могли свободно в любое время оставить занятую землю. За пользование землей ролейные закупы платили извес Tiiyjo часть доходов заимодавцу. По крайней мере, такими представляет нам устав Мономаха отношения ролейных закупов к хозяевам занимаемых ими земель. Но так как ролейные закупы, кроме земли, обыкновенно получали еще от своего хозяина в ссуду рабочий скот, земледельческие орудия, хлеб, как для посевов, так и на свое содержание до времени жатвы, отсюда возникали различные обстоятельства, препятствовавшие свободному переходу ролейных закупов с одной земли на другую.

 

По поводу вещей, занятых ролейным закупом у своего хозяина, могли возникнуть различные столкновения между ними, очень затрудняющие их взаимные отношения; поэтому Мономах в своем уставе обратил внимание только на те условия отношений ролейных закупов к их хозяевам, когда ролейные закупы, кроме земли, получали от хозяев в ссуду различные вещи. Так, по закону Мономаха, ролейпый закуп не платит, если у него пропадет воинский конь, ибо хозяин не был обязан давать закупу воинского коня, но обязан платить за рабочий скот, орудия, семена, без чего он не имел права отойти, но и в этих случаях закуп платил только тогда, когда пропажа совершилась при нем; ко если господин отошлет его по своим делам и в его отсутствие совершится пропажа, то закуп не отвечает за нее. Следовательно, закуп отвечает только тогда, когда пропажа совершится по его небрежности. Так, закуп не обязан платить за рабочий скот, выведенный из запертого хлева, но если закуп по небрежности забудет загнать скот в хлев, то платит за это. Так же отвечает он, если лошадь падет у него на работе. Таким образом, ролейный закуп, если он ничем не был обязан хозяину, кроме как землей, то всегда мог уйти от него свободно; ко так как он, обыкновенно, кроме земли получал еще различные вещи, то закон налагал на него известные обязанности относительно заимодавца.

 

Вместе с этим закон устанавливал несколько правил, чтобы заимодавец не притеснял закупа. Меры эти были следующие: 1) господин или заимодавец, не давший закупу по условию участка земли или не дозволивший ему пользоваться известной частью доходов, обязывался законом не только дать то, что условлено, но и заплатить за обиду 60 кун. 2) Господин, взявший деньги на закуп (т. е. заложивший закупа в обеспечение занятых денег) повинен был возвратить деиьги и сверх того заплатить закупу три гривны за обиду. 3) Господин, продавший закупа в полное рабство, не только терял право на закупа и на данный ему капитал, но и платил 12 гривен пени. 4) Господин, прибивший закупа безвинно, должен был платить ему 60 кун, как и свободному. Вот правила, ограждающие закупа от обид. Наконец, в настоящем отделе Монома-хова устава помещено узаконение о том, как взыскивать с закупа за его преступление. Закуп, хоть и пользовался правами лица, но тем не менее не был вполне свободен и самостоятелен в среде общества, а зависел от заимодавца, поэтому закон предоставляет на волю хозяина —заплатить ли за него пеню, следуемую с него за преступление, или продать закупа для уплаты пени. D первом случае заимодавец, заплатив деньги за закупа, получал его в полную собственность и закуп делался обельным холопом, а во втором — если господин продает закупа, то из проданного уплачивает следуемую за закупа пеню, а остальное берет себе. А если закуп обокрал господина, то он тем самым обращается в полную его собственность.

 

Второй отдел устава Мономахова следует за статьями о кредите и говорит о личных оскорблениях. Этот отдел начинается статьей о личном оскорблении, нанесенном рабом свободному человеку, и о том, как удовлетворять подобные оскорбления. Эта статья указывает на изменение 16 ст. Ярославовой Правды. В ней мы видим постепенное развитие закона об обидах. По Ярославовой Правде, обиженный мог убить холопа, где бы ни встретил, хотя бы и получил уже пеню в 12 гривен. По смерти Ярослава сыновья его вообще заменили убийство вирой. Эта замена стала относиться и к обидам холопов. Но так как в Правде сыновей Ярослава нет особой статьи об этом предмете, то, чтобы толкование общего смысла узаконений сыновей Ярослава стало более определенным в отношении к холопам, в настоящем отделе Мономахова устава постановлено, что обиженный имеет право или бить холопа, но несвязанного, или взять гривну кун за бесчестье. Далее в том же отделе помещены две статьи об обидах между свободными людьми. Первая: А кто порвет бороду, а вы мет лнамение, а будут людие, то 12 гривен продажи, а иже без людей, а е поклепе, то нет продажи. Вторая: Аже выбьют луб, а кровь увидят у него во рту, а людие вылаут. то 12 гривен продажи, а за .jy6 гривна. — Статья о бороде является явным повторением такой же статьи из Правды Ярослава, даже и пеня назначена та же самая. Но здесь статья Ярославовой Правды взята только за основание относительно пени; взгляд же на делопроизводство совершенно новый. Настоящая статья требует свидетелей даже тогда, когда будет признак, что вырван клок бороды, и без свидетелей освобождает обвиняемого от платежа пени, В прежних же законодательных памятниках о свидетелях в подобных случаях и не упоминалось. Статья о зубе совершенно новая; относительно пени она также основана на Ярославовой статье о бороде, но по требованию свидетелей берет в основание юридические начала, высказанные в предшествующей статье.

 

Третий отдел Мономахова устава составляют 4 статьи о преступлениях против собственности. Из них 1-я говорит о краже бобра, живущего в чьем-либо угодье, а 3 остальные — о порче межей бортиых, ролей-ных и дворных. За все эти преступления назначена одинаковая пеня в 12 гривен, именно та самая, которая помещена в Правде сыновей Ярослава в статье: иже межу перероет». В этих статьях, между прочим, помещено важное правило, как искать татя, укравшего бобра, ежели он не будет пойман на деле, а оставит только признаки, что бобр пойман и украден, а не сам ушел. По этому правилу обиженный объявлял верви или общине, что у него украден бобр, и доказывал это тем, что в его борти была оставлена вором сеть или что там рассечена земля, и вервь должка была или сама искать татя или заплатить продажу, т. е. 12 гривен. Это правило совершенно одинаково с правилом дикой виры, которую также платила целая вервь. Следовательно, вирный порядок по Мономахову уставу перенесен был от преступлений против жизни на преступления против собственности.

 

Четвертый отдел Мономахова устава занят изложением правил судопроизводства и сбора судных пошлин. Относительно судопроизводства устав Мономаха обращает особенное внимание на свидетелей. Свидетели еще по Ярославовой Правде признавались как необходимое судебное доказательство, но прежние законодательные памятники не определяли качества свидетелей; в Мономаховом же уставе узаконено, что свидетелями на суде могли быть только свободные люди, а отнюдь не рабы; ежели же не будет свободного, то можно принять свидетелем боярского тиуна, который был рабом только по должности, а в малой тяжбе мог быть принят свидетелем и закуп. Закуп был свободным человеком, яо по своему положению он находился в зависимости от истца или ответчика, как от своего господина, и, следовательно, по его приказанию мог свидетельствовать неверно. Относительно судебных пошлин устав Мономаха представляет лишь несколько нововведений. Он ограничивается лишь вирными пошлинами и не сходен ни с Ярославовым уставом о вирных уроках, ни с Правдой сыновей Ярослава. Впрочем, очевидно, он основан на одних началах с этим последним, т. е. и здесь и там пошлины вирника и его служителей являются не в виде сбора со всех вирных дел общины в продолжение какого-либо определенного срока, а в виде прибавки или процента на каждую виру отдельно, почему в законе и называются накладами. Будучи сходными относительно начал сбора, оба узаконения по-разному определяют его количество.

 

Настоящее узаконение говорит, что вирных накладов следует от виры: вирнику 12 гривен, отроку 2 гривны и 20 кун, а самому ехати с отроком на дву кони, сути же на рот овес, а мясодати Овен, любо полоть, а иным кормом, ч то има черево eoJjuem, писцу 10 кун, перекладнаго 5 кун, a ja мех две ногаты. — По старым же законам о вирах вирнику назначен урок в 16 гривен. 10 кун и 12 векшей, переди ссаднаягривна,штельнику 12 векшей, и за голову три гривны. Но кроме разногласия в количестве пошлин, закон Мономаха свидетельствует о важном нововведении в судопроизводстве — о введении письменности, ибо в числе вирниковых служителей уже упоминается писец, записывающий дела, тогда как прежде метельник делал только метки на бирке — сколько взято судных пошлин. Этому писцу назначено было пошлины в 15 раз больше, чем прежнему метельнику, ибо метельник получал лишь 12 векшей, тогда как писцу полагалось 10 кун и сверх того 2 ногаты за мех, под именем которого должно разуметь пергамент или кожу, на которой писались дела. Несколько позднее, а именно при сыновьях Моно-махп, есть свидетельство летописи о введении письменности в судопроизводство. Вот все узаконения Мономаха.

 

Узаконения после Мономахова устава

 

За Мономаховым уставом в Русской Правде помещен новый законодательный памятник. Кем он издан — неизвестно. Относительно времени можно сказать, что он издан или во 2-й половине XII или в 1-й половине ХШ века. Новый устав состоит из 17 статей; его можно разделить на три отдела. В первом говорится о преступлениях против собственности, во 2-м — о преступлениях против лица, а в 3-м — о судопроизводстве; о преступлениях же против жизни в этом памятнике ничего не говорится, следовательно, они остались по прежним уставам. Узаконения о судопроизводстве хотя находятся в уставе Мономаха, в Правде XII в. и в Правде сыновей Ярослава, но в настоящем памятнике мы находим значительные изменения этих узаконений, что указывает на самостоятельность этого памятника.

 

Первый отдел о преступлениях против собственности может быть разделен на две половины. К первой принадлежат 5 статей, взятых из Правды Ярославовых сыновей, именно о покраже ладьи, ястреба, сокола, голубя, курицы, утки, гуся, лебедя, журавля, сена, дров; п этих статьях против Правды сыновей Ярослава только изменены некоторые пени или продажи, я в иных прибавлен платеж хозяину за украденные вещи. Во 2-Й половине помещены пять совершенно новых статей, неизвестных по прежним редакциям Русской Правды, они таковы: о подломе бортного дерева, о выдрании пчел из улья, о порче вереи в перевесе, о зажжении чужого гумна или двора и о зарезаиии чужой скотины. Особенное внимание привлекают две последние статьи. Они, очевидно, взя-гы из Судного Закона, но переделаны на русские нравы, ибо здесь за поджог назначался поток и разграбление, а по Судному Закону — обезглавливание; за умышленное убиение чужой скотины назначалась пеня или продажа в 12 гривен и 1 гривна хозяину за убыток; в Судном же Законе за это преступление было положено телесное наказание и платеж вдвое за убыток.

 

Второй отдел говорит о преступлениях против личности. Он состоит из 4 статей. Из них две первые следующие: Аще смерд лучит смерда без княжа слова, то три гривны продажи, а за муку гривна кун, и вторая: Аще огнищанина м-укит, то 12 гривен продажи, а за муку грив наь. Статьи эти взяты из Правды сыновей Ярослава, только здесь три гривны и 12 гривен, по Правде сыновей Ярослава назначенные в платеж за обиду, обращены в пеню или продажу, а обиженному назначено особенное вознаграждение по гривне кун за муку. Следовательно, здесь закон признает оскорбление против лица преступлением и требует, чтобы за него платилась пеня виноватым, и то, что прежде считалось частной обидой, считается теперь оскорблением общества. Здесь виден естественный прогресс общества. Первоначально каждый платил обидчику тем же, потом оскорбления стали оплачиваться деньгами, но продолжали считаться частными оскорблениями, пока наконец в них не стали видеть оскорбление целого общества. Следующие затем две статьи представляют улаконения, совершенно неизвестные в прежних законодательных памятниках. Впервой из них говорится о наказании за убийство женщины. В законе сказано: Аще кто убьет жену, то тем же судом судити. яко-же и мужа, аже будет виноват, то полвиры, 20гривен»; вторая статья говорит об убийстве раба: А в холопе и в робе виры нетуть, но оже будет без вини убиен, то за холоп, или за робу урок платити, а князю 12 гривен продажи. В прежних редакциях Русской Правды не было положено особой виры за убийство женщины: следовательно, вира тогда была одинакова, как за убийство женщины, так и за убийство мужчины, потому что нельзя думать, чтобы в свободном русском обществе не назначалось никакого наказания за убийство женщины; в настоящем же памятнике плата за убийство женщины убавилась — вместо 40 гривен за ее убийство назначается только 20 гривен. Но из этого не следует заключать, что при сыновьях Мономаха изменилось и само значение женщин в русском обществе, потому что в настоящем памятнике убавлена только судебная плата князю за убийство женщины, годовщина же за убийство ее оставалась прежней. Перед князем женщина стояла действительно ниже мужчины, так как она не платила податей и не отбывала военных и других повинностей, но в семье и обществе она имела значение, равное с мужчиной. Относительно второй статьи должно сказать, что она представляет для нас весьма важное юридическое определение о непризнании за рабом прав личности; закон прямо и ясно говорит: «, ,.а в холопе и в робе виры нетупг. Вира назначается только за лицо, а холоп, раб не лицо, а вещь — собственность господина; следовательно в убийстве холопа нарушается только собственность господина, за нарушение собственности назначается продажа и платеж за убыток.

 

Третий и последний отдел настоящего памятника состоит из 3 статей. Одна статья говорит, как отыскивать татя, непойманного на деле, и узаконяет, что для отыскания его должно идти по следу; след же вести с посторонними людьми или послухами; а если след вел к обозу или селу, то кому принадлежал обоз или село, если не отведут от себя следа или не пойдут на след, или отобьются, то должны будут заплатить продажу (т. е. пеню) и татьбу (цену вещи). А если след затеряется в пустом месте или на большой дороге, то иск прекращается. В основание этого правила было принято уже известное нам положение, чтобы все судебные иски производились при свидетелях. Но здесь видно развитие права, ибо по настоящей статье достаточно не отвести след, чтобы быть признанным вором (вести след и идти по сводам до конечного татя в основании своем одинаковы, но тем не менее вести след указывает уже на развитие права, ибо по «сводам» можно было идти только тогда, когда есть поличное). Здесь не нужно поличного, но довольно одного следа, чтобы начать иск о воровстве. Вторая статья этого отдела говорит, что вес тяжбы, чтобы начинать иск, требуют свободных свидетелей, а не рабов; в законе сказано: 1) тяжи все (т.. е. тяжбы) судят послухи свободными, будет ли послух холоп, то холопу на правду не вылазити. Но оже хощет истец иметь и (холопа) река тако: по сего речи из емлю тя, а не холоп, и емлет и на железо, оже обинит и то емлет ко нем свое, не обинит ли ио, платити гривна за муку, за не по холопьи речи жи». Здесь важно и ново то, что раб мог быть свидетелем, если того требует истец, но не иначе, как от лица истца (по речи холопа аз емлю тя, а не холоп). Вследствие этого истец принимает на себя и последствия, ежели свидетельство холопа окажется ложным (не обвинит ли платити ему гривна за муку, .мне по холопьи речи ял). Следовательно, закон не признает личности у раба, но позволяет истцу свидетельство раба перенести на свою личность и требует испытания железом, чего не нужно, когда свидетелем является свободный человек. Если ответчик отвергал свидетельство холопа, то по закону подвергался испытанию железом. В третьей статье изложены правила о сборе пошлин, когда судебным доказательством будет испытание железом.

 

В законе сказано: Ажелезнаго платити 40 кун, а мечнику 5 кун, а пол гривны детскому; то ти железный урок, кто си в чем емлет.А еже имет на железо, по свободных людей речи, любо ли запа нань будет, любо прохождение нощное, или ким любо образом, оже не ожьжется, то про муки не платити ему; но едино железное кто и будет ял. Во второй половине этой статьи определяется, когда за испытание железом истец платил только железное князю, но не платил ответчику за муку; п ией представляются два таких случая: 1) когда ответчик подвергнут был испытанию железом  по свободных людей, речи; 2) когда ответчик «я1 ожжется, любо ли заай нань будет, любо прохожение нощное, или ним любо обра зам», т. е. если кто незаметно для других загородится (эапа значит загородка), или отведет глаза, или обманет, или вообще каким-нибудь образом не обожжется. Испытание железом производилось с разными церемониями в присутствии княжеского мечника и отрока, причем расходы лежали на том из тяжущихся, который требовал подвергнугь испытанию другого. Расходы эти состояли в уплате 40 кун князю, 5 кун мечнику и полгривны отроку, гривны подвергнутому испытанию и, вероятно, определенной платы в церковь. Испытание железом была крайним средствам, вроде судебного поединка на западе. Церемонии при этом испытании доказывают, что средство это распространялось все более и более. В прежних Правдах нет и помину о железном.

 

Закон этот, очевидно, чужой, взятый с запада. Но испытание железом отличается от этого же испытания на западе. Это испытание имеет характер религиозный — это ордалии, суды Божий, Там испытуемый утверждал, что он не ожжется, если он прав; Бог ему поможет. У нас же церемонии введены, быть может, для того, чтобы при испытании не произошло мошенничества, а само испытание имеет характер не ордалии, а простой пытки.

 

 

К содержанию: Профессор Беляев. Курс лекций по истории русского законодательства

 

Смотрите также:

 

Древнерусский суд. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕЙ РУСИ.  Княжеский суд – законы Древней Руси

 

Княжое право в Древней Руси 10-12 веков.  РУССКИЕ ЗАКОНЫ. История русского права

 

Государство и право древней руси. "Русская правда" - памятник...