Яшмовые месторождения Южного Урала. Кушкульдинская яшма. Уразовская яшма. Аушкульская яшма

 

ПУТЕШЕСТВИЯ ЗА КАМНЕМ

 

 

Яшмовые месторождения Южного Урала. Кушкульдинская яшма. Уразовская яшма. Аушкульская яшма

 

Вдоль реки Урал

 

От Орска до Магнитогорска более 350 километров. Несмотря на прекрасную лунную ночь, мы не раз сбивались с правильного пути в лабиринте дорог; не раз, казалось бы, наезженная дорога выводила нас в поля, и мы должны были возвращаться обратно в поисках нового направления. Надо сказать правду, только с наступлением рассвета мы пошли уверенно и правильно. И когда утром вышли на большую дорогу, то долгое нервное напряжение во время ночного пути, усталость и бессонная ночь взяли свое. Сначала я, чтобы подбодрить нашего водителя машины — Василия Федоровича Цветкова, занимал его разговорами, а затем другие наши товарищи должны были уже нас обоих развлекать очень интересными приключенческими рассказами, чтобы не дать нам задремать. Только перед Магнитогорском все мы приободрились в ожидании желанного отдыха. Наконец машины остановились у подъезда знакомой нам квартиры. Не прошло и четверти часа, как мы уже спали крепчайшим сном.

 

Вторая половина дня была нашей первой дневкой и, может быть, наиболее нерационально проведенным днем, но, во всяком случае, мы все хорошо отдохнули и уже с вечера начали готовиться к завершающей части нашего автопробега. Теперь наш путь намечался на Верхнеуральск и далее старым «золотым» трактом вдоль яшмово-марганцевой полосы на озеро Калкан и затем на Миасс.

 

Мы выехали из Магнитогорска. Прежде всего нужно сказать, что главное направление на Верхнеуральск уже не прежнее, ибо «тракта» в старом понимании этого слова нет. Нет ни земских, ни вольных ямщиков, нет заливных колокольчиков под дугой лихих коренников, нет исправников и прочего барствовавшего начальства. По вновь проложенным дорогам снуют наши «газики» и зисовские грузовики. Мы едем среди полей. В пригородном совхозе загружаются огромные силосные башни. Везде идет сбор урожая. В горохах засели мальчишки. Не раз в пути мы останавливали свои машины и с чувством особого умиления и какой-то гордой удовлетворенности смотрели на колонны комбайнов, которые в своем медлительном, неуклонном движении делают громадное дело — переворачивают крестьянскую жизнь, перетряхивая, как солому, человеческую психологию, подготовляют новый «золотой фонд». Ни разу за время нашего длительного пробега мы не видели согбенных фигур жнецов; «страды» в нашей стране уже не существует.

 

Мы въезжаем в Верхнеуральск. Небольшая остановка на площади. Дальше наши машины начинают прижиматься к реке Уралу. Мы снова в яшмовой полосе и острым взором ловим выходы пород, останавливаясь у каждого интересующего нас места.

 

 

Яшмовые месторождения Южного Урала начинаются на севере в районе Миасса и уходят на 500 километров на юг, в Казахские степи; в Мугоджарских горах они вновь появляются из-под почвенного покрова. Полосою в 40–50 километров тянутся эти поразительные и единственные в мире месторождения яшм, обнажаясь на берегах притоков Урала, где они зажаты в толщах диабазовых покровов, вулканических туфов и метаморфических сланцев.

 

Вдоль всего почтового тракта Миасс — Верхнеуральск — Орск местное население и путешественники-исследователи наталкивались на большие и малые глыбы этого камня. Мы знаем многие сотни отдельных находок яшмы, и почти невозможно перечислить все деревни и урочища, в которых встречалась яшма.

 

Около деревни Наурузовой начинают попадаться полосатые яшмы, но для нас главная задача сегодняшнего дня — увидеть знаменитую «кушкульдинскую» яшму, в которой буровато-красные полосы перемежаются с серовато-зелеными, создавая красивые ленточные рисунки.

 

Кушкульдинская яшма исключительно красива и составляет одну из достопримечательностей Урала. В Зимнем дворце в Ленинграде из нее сделаны вазы и колонны у некоторых каминов.

 

В деревне Наурузовой, где мы останавливаем машины, никто из местных башкир не знает слова «Кушкульда» — ни старики «аксакалы», ни даже местный учитель. Между тем сохранились указания, что 100–150 лет тому назад деревня Наурузова называлась Кушкульдой. Очевидно, это название совершенно утерялось и уже неизвестно современникам. Несостоятельной оказалась и легенда о том, что в старые годы башкиры, нашедшие эту полосатую яшму, чтобы скрыть ее от глаз «неверных», построили на ее выходах мечеть. Селение Наурузово расположилось у подножья горы. Крутой подъем ее сплошь усеян красно-зеленой яшмой. Мы находим и старинные выемки, и замечательные обнажения с изогнутыми слоями широкополосатой яшмы.

 

Через час новая остановка на крупнейшем марганцевом руднике у деревни Уразовой. Многочисленные карьеры и огромное количество невывезенной руды. Руда высококачественная. Рудник старый, обжитый; есть огороды и сады около домов служащих. У дороги мусульманское кладбище и на могилах чудесные куски яшмы. Мусульмане чтут могилы и с большим вкусом выбирают для них памятные камни. Уразовская яшма — красная с белым — «яшм-агат». В Эрмитаже из этого материала сделаны две чудесные вазы.

 

На руднике легко выбрать куски качественной яшмы в 2–3 тонны весом. Однако минералогия рудника бедна, и только мощный слой изверженной породы (тип альбитофира) прорезает месторождение, образуя в контакте с марганцевой рудой розоватые глинистые массы.

 

Осмотрев подробно разработки, мы выехали далее на север и стали на берегу озера Калкан. Уже издали мы увидали его зеркальные воды, белую мельницу на берегу и высокие горы Калкан-Тау. Было время, когда около озера Калкан велись многочисленные горные работы: добывался магнезит и хромистый железняк. Среди старых коллекционеров озеро Калкан было очень известно. Нам хотелось также посмотреть месторождение серой «калканской» яшмы.

 

Более ста пятидесяти лет тому назад бывшие императорские гранильные фабрики Петергофа и Екатеринбурга начали делать из этой яшмы вазы. Материал был по качеству особо привлекателен и допускал выделку тонких деталей, и мастера прошлой эпохи оставили нам несравненные по красоте и ценности произведения камнерезного искусства, созданные из этого камня. В последнее время техника требовала от камнеобрабатывающей промышленности химических ступок, валиков для обработки кожи, и для этого вместо импортного агата была широко использована «калканская» яшма, отличающаяся однородностью материала, вязкостью и достаточной сопротивляемостью истиранию и давлению.

 

Мы провели на берегу озера чудесный, незабываемый вечер. Полная луна заливала своим светом горы, лес отражался в водах озера. Было тепло и тихо. Завтра уже надо возвращаться в Миасс. Заботы об упаковке минералов, об отъезде в Москву; снова дела и люди. Круг будет завершен. А сегодня еще хочется насладиться. Трудно оторваться от светлой красоты окружающей природы.

 

С утра наша грузовая машина уезжает в Миасс.

 

Проводив наших спутников, мы идем осматривать магнезитовые разработки на Калкан-Тау. Еще накануне довольно высоко на склонах горы мы заметили белые пятна — остатки магнезитовых штабелей. После Халиловского месторождения эти ямки кажутся ничтожными. Однако мы внимательно изучаем все выходы магнезита, стараясь уловить и понять характер месторождения озера Калкан. Собираем материал. Сносим его ближе к нашей остановке и идем на хромитовые выработки. Они оставлены. Руды оказались бедными, а сами месторождения — маломощными.

 

Но нелегко было найти старые копи «калканской» яшмы в заросшем березовом лесу. Долго искали мы следы разработок, и только с помощью встретившейся башкирки, которая после некоторых колебаний согласилась сесть с нами в автомобиль, мы в густом лесу нашли эти выработки. Громадные глыбы яшмы, вероятно, добытые еще во времена крепостного права, уже поросшие лишаями, лежат на борту старинной выемки. В настоящее время нет реальной возможности вывезти эти многотонные куски и нечего из них делать. Пусть полежат. Дойдет и до них очередь!

 

Мы любуемся приятным, спокойным серым тоном, однородностью камня, нежным, едва заметным рисунком, наблюдаем явления контакта этой яшмы со змеевиками и еще лишний раз убеждаемся в том, как мало изучено и как разнообразно то, что мы называем общим именем «яшма».

 

Назаметно бежит время, а до Миасса еще около ста километров. Пора в путь. Живописная дорога идет по берегу реки Урала, и машина то взбирается на пологие склоны, где перед нами открываются большие просторы, то сбегает вниз, к полям. Уже под вечер мы объезжаем большое, красивое, почти круглое озеро Аушкуль с селением того же названия. Здесь также разрабатывался особый вид яшмы — знаменитая палевая (цвета старой слоновой кости) яшма с черными и бурыми веточками марганцевых и железистых дендритов. Аушкульская яшма давно уже обратила на себя внимание. Она прекрасно принимает полировку, хотя и содержит небольшие пустоты. Оригинален ее нежный черный рисунок та в виде своеобразных деревьев — дендритов, то в виде небольших звездочек неправильной формы; иногда сероватый камень прорезан большими жилками бурой или буро-красной окраски, образующими крупные ветвистые формы. Петрографически аушкульская яшма является настоящей кристаллической породой. Эта яшма в свое время широко использовалась не только для дворцовых ваз, но шла на выделку табакерок, рукояток для ножей, печатей и т. д.

 

За Аушкулем начинается Мулдакаевский район больших золотоносных площадей. Они считались нацело выработанными, но промысел ожил. Кругом люди, лошади, свежие, добытые из шурфов и разносов пески, барабаны глубоких шахт, провода электропередач.

 

Но, кроме золота, этот район заслуживает особого внимания и по богатству и разнообразию яшм. Самой замечательной яшмой в этом районе является мулдакаевская, или шалимовская (по фамилии мастера Екатеринбургской гранильной фабрики Шалимова, открывшего ее в 1896 году). Это немного мрачная, серо-синяя яшма удивительной мягкости тона, с черными мелкими жилочками, или серо-зеленовато-синяя с струйчатыми волнами синевато-серого или сплошного пепельного цвета. Яшма встречается здесь на полянке по склону холма у березового леса в виде валунов, лежащих на поверхности почвы в густой траве. Занятно вспомнить, что в 1912 году эта полянка была отведена Екатеринбургской гранильной фабрике, и охрана яшмы была поручена башкиру с оплатой 5 рублей в месяц. Насколько эта охрана была действительною, можно видеть из того, что одно время в Екатеринбурге у кустарей скопились большие запасы этой красивой яшмы.

 

Наша машина бежит дальше. Темнеет, и в вечерних сумерках вырисовывается знакомый контур осунувшейся, постаревшей церквушки бывшей Чернореченской станицы. Мы выезжаем на широкую, разъезженную дорогу. Несмотря на вечер, движение на ней большое. Слева поблескивают воды миасского заводского пруда, а вдали горят электрические огни города Миасса. Еще около часа, и мы снова в заповеднике. Автопробег закончен. Заботливая экономка нашей Ильменской базы ждет нас с чаем. Завтра мы попытаемся подвести итоги проделанной большой работы, расскажем собравшимся отрядам о том, что мы видели, слышали и сами пережили.

 

Одно из ярких впечатлений — наши автомашины. Они блестяще показали себя. В трудных условиях — скал, гор, хребтов, мостов и рек — они доказали, что мощность в 40 лошадиных сил может победить и время, и расстояние. Машина придавала нашему отряду подвижность, маневренность. Она позволила нам за 16 дней проехать 2374 километра и собрать большой музейный материал. Мы убедились, что в наши дни работать без машины нельзя. Надо широко моторизировать экспедиции, подготовив заранее машины к специальной работе отдельных отрядов. И мы тут же наметили новые поездки-автопробеги. Один маршрут нам ясен: это Ильмены — Балхаш. Пробег по «невидимому» Уралу через Мугоджары и «Уралиды» на восток — туда, где они смыкаются с «Тяньшанидами». Необходимо близко и внимательно, глазами многих людей осмотреть эту геохимическую дугу — может быть, одну из самых замечательных — и превратить ее из мыслимой и предполагаемой в вещественную и реальную, подтвердив это собранными минералами.

 

Мы посетили работы семи партий экспедиций; собрали около двух тонн замечательных минералов, свидетелей завоевания ископаемых богатств Южного Урала, видели десятки рудников, копей, большие стройки мировых масштабов, сплошные моря хлебов, громады комбайнов, работу тракторов, косилок… Мы видели Урал от северной тайги Главного Уральского хребта с его голыми скалами высотой в полтора километра, от лиственничных и сосновых его лесов до простора бескрайних степей с типичным ландшафтом сухих предгорий среднего течения реки Урал.

 

Специальная выставка минералов Южного Урала в нашем Минералогическом музее в Москве должна отразить наши впечатления и наши сборы, но главного она не может передать: она не даст того, что наиболее резко врезалось в память, она не покажет тех людей, с которыми мы встречались и которые, каждый по-своему, строят новую жизнь на старом Южном Урале; это золотари-старатели, тысячами разбросанные по ложбинам и рекам, с их психологией уральского фарта — золотой горячки, «вольница» тех «Шанхаев» и «Нью-Йорков», которые еще сохранились как пережиток старого быта, состоящая из пришлых рабочих, бросивших за тысячи километров свои деревни и заводы; это сильные, смелые, новые люди — руководители предприятий, рудников, разведочных партий; люди с твердой волей, строящие общее дело в тяжелых условиях бесконечных расстояний. Это строители новых городов, грандиозных комбинатов, пришедшие на пустое место и за несколько месяцев покрывшие десятки квадратных километров сетью железнодорожных путей и шоссейных дорог и горами строительных материалов.

 

Новый быт, новые идеи создавали и создают новых людей, и эти люди были самым красочным впечатлением нашей поездки.

 

Как в киноленте, пронеслись перед нами картины богатств Южного Урала. Почему наши киноорганизации и наши кинохроники не дают нам этих картин, мало знакомят нас с жизнью и природой Советского Союза?

 

Почему они не фиксируют этой замечательной победы нового над старым, когда красивые домики со всеми условиями для домашнего уюта, сменяют лачуги старателей, когда побеждает комбайн и мотор? Почему наши киносъемки не дают нам правдивый жизненный быт сотен партий молодежи — разведчиков, геологов и геохимиков, с их борьбой за природные богатства, за разгадку тайн, скрытых под покровом лесов или сплошных полей?

 

Неужели есть что-либо, более занимательное, более романтичное, чем этот грандиозный рост строек?

 

Новый край промышленности растет в самом центре Советского Союза — на стыке Европы и Азии, на путях, связывающих среднеазиатские степи с лесами нашего севера.

Орск и Блява идут на смену Баймаку, Магнитогорск соединяется с Белорецком новой линией железной дороги, Челябинск стоит форпостом на стыке со старым промышленным Уралом.

И вместе с тем сколько здесь еще работы, как много нужно сил, воли и мысли! На каждом шагу нехватка людей, недостаток знания недр, а неожиданные открытия обещают нам в ближайшие годы еще новые и новые завоевания.

 

И мне рисуется недалекое будущее Южного Урала… Осуществляется великая идея Ленина о создании второй угольной и металлургической базы на Востоке. Гигантскими масштабами и бурными темпами растет промышленность Урало-Кузбасса. Достроены последние домны второй очереди Магнитогорска.

 

Новые грандиозные цехи магнитогорских заводов дают все виды стали — от тонкой упругой стальной проволоки до могучей, непробиваемой брони. Бакальский завод соревнуется с Магниткой своим замечательным по чистоте металлом. Уже вошли в промышленность редкие элементы — кобальт, вольфрам, титан, ванадий, бериллий и др. А из мельчайших илов электролитических заводов получают сверхредкий галлий, теллур и селен. Челябинский угольный бассейн становится новой химико-энергетической базой Урала; сотни тысяч тонн жидкого топлива получают из его бурых углей, а газификация снабжает энергией промышленность Южного Урала. Автомобильные дороги пересекают весь край, создавая возможность в немногие часы достигать крайних точек грандиозной области почти в четверть миллиона квадратных километров. Насаждение лесов, создание водных бассейнов и водных артерий являются первоочередными задачами местного населения. Бурно развивается местная промышленность, и ни один отход грандиозных фабрик и заводов не пропадает как ненужный отброс, доказывая на деле, какое исключительное значение имеет новый комплексный подход к сырью.

 

Грандиозный спинной хребет Советского Союза — Урал — сочетает в себе мощь металла и камня с силой плодородия своих полей.

 

В Ильменском заповеднике имени В. И. Ленина, теперь всего в двух часах езды автомобилем от Челябинска, собираются научные конференции. Не в старом деревянном доме, а в новом каменном здании горной станции — центральном, ведущем институте Южного Урала. В лесу, на крутом склоне к Ильменскому озеру, в центре мировых гигантов промышленности, выросло новое научное учреждение, новое и по форме, и по содержанию, тесно связанное во всей своей работе с местным краем, с развитием его производительных сил, его потребностями и задачами. Крупные исследовательские лаборатории обслуживают растущую новую область. А в Ильменском доме ученых собираются со всего Союза конференции и съезды советских научных работников, чтобы в этой центральной точке нашей страны обсуждать и подготавливать большие научные проблемы социалистической стройки.

 

Стальной хребет Союза — Урал — протягивается и к северу и к югу, смыкая и связывая восток и запад, Европу и Азию.

 

 

К содержанию: Ферсман: "Путешествия за камнем"

 

Смотрите также:

 

Минералы Крыма   камни КАРАДАГА   МИНЕРАЛЫ  Как определять минералы   Минералы вулкана Кара-Даг 

 

 камни  геология и палеонтология   С геологическим молотком  по Крыму   Геологические экскурсии