Геология Средней Азии. Академик Александр Ферсман

 

ПУТЕШЕСТВИЯ ЗА КАМНЕМ

 

 

Обратный путь через пески. Родник Карак-Ата

 

Первый день прошел благополучно. Все те же полукаменистые полынные степи, все те же увалы, красивые настороженные фигуры грациозных джейранов. Снова прекрасная ночь и снова новый день работы.

 

Но очень скоро на юге мы увидели неровные барханные контуры песчаной реки. Они выглядели не очень приветливо, а широкая большая караванная тропа, вся взрыхленная тысячами верблюжьих ног, не предвещала хорошей дороги. Начало еще было неплохим. Мы шли медленно, спокойно, запасы воды были достаточные, настроение хорошее. Миша не волновался, только я несколько смущенно поглядывал на все растущие перед нами песчаные гряды.

 

Дорога становилась все труднее и труднее. Попытки объехать гряды скоро окончились неудачей, так как они были очень круты. Очень мелкий песок красноватого цвета стоял теми отвесными стенами, которые мы так хорошо знали по мелкоземам и лёссам Средней Азии.

 

Нет, надо было идти по тропе, а это становилось все труднее и труднее. Жаркое солнце поднялось высоко и пекло нестерпимо. Машина накаливалась так, что нельзя было прикоснуться к ее черному металлу. Вода в радиаторе закипала, едва мы проходили 20–30 метров. Температура в тени достигала 40°.

 

Началась борьба с природой. Настроение у Миши испортилось. Машина пыхтела и застревала в песке. Мы все впрягались в нее, тащили, толкали, дергали, упираясь ногами в почву тропы. Так нам удавалось протащить машину 50–70 метров, потом мы останавливались, чтобы дать охладиться мотору, а сами разбегались от машины, как от горячей печки, и прятались под ближайшими кустиками саксаула.

 

Замечательная вещь! Еще во время нашей первой каракумской экспедиции (1925 год) Бегенч, наш незаменимый проводник, показывал нам «песочные холодки», в которых он прятался летом в солнечные дни. Эти холодки состояли из нескольких веточек саксаула. Тень от них вырисовывалась на горячем песке лишь несколькими темными полосками. Но в нестерпимый зной среднеазиатских пустынь даже эта ничтожная защита от солнца приносила облегчение. Надо было во что бы то ни стало избежать прямых лучей солнца, и тогда действительно получается холодок. В изнеможении я садился под маленький кустик саксаула и, как говорили мои спутники, «испарялся», готовясь живым быть взятым на небо!

 

 

Но «испарялся» не только я. Через два-три километра мы все уже начали терять терпение. Количество поглощаемой нами воды начинало пугать Мишу. «Ее не хватит и для радиатора, а тут еще дают пить людям», — ворчал он.

 

Несколько развлекали нас встречи с хитрыми ящерицами, гекконами, желтыми песчаными змеями. Но особенно мы оживились, когда под кустом саксаула увидели огромного варана. Все забыли об утомлении, о жаре, о лучах солнца и помчались ловить этого крокодила пустыни, длиной в 1, 5 метра, который скрылся в песке под кустом саксаула и выглядывал оттуда своими умными глазками. Наши беспощадные коллекционеры все-таки убили его и торжествующе положили этого длинного крокодила на раскаленные крылья машины.

 

Но чем дальше мы продвигались, тем путь становился тяжелее и тяжелее. Снова стало закрадываться сомнение, выдержит ли «КАО-1» это новое испытание. Перегоны делались всё меньше и меньше. Машина стонала, гудела, и Миша с волнением прислушивался к ее звукам, все время опасаясь, как бы что-нибудь не сломалось.

 

Жара начала спадать. Уже часов восемь боролись мы с песками. Неожиданно перед нами выросла крутая гряда. Было ясно, что на такую кручу машину не поднять. Мы остановились. Я пошел вперед, почти ползком поднялся по крутому песчаному откосу и с радостными криками стал махать кепкой своим спутникам, оставшимся внизу у машины.

 

Я увидел за грядой ровную степь. Правда, за этой грядой шла вторая, еще более громадная, почти недоступная для нашей машины, с уклоном градусов в двадцать пять. Песок был сыпучий, разбитый караванами. Эта вторая гряда казалась еще страшнее, чем та, на которой я стоял, но зато она была последней. За ней уже виднелся спуск. А еще через несколько сот метров снова начиналась бесконечная, ровная полынная степь. Внизу виднелась прекрасная каменная «кала», похожая на сарай кубической формы, служившая пристанищем пастухам с их стадами, а дальше, километрах в двух от нее, — кибитки и поднимающийся в небо дым.

 

Итак, спасение было близко. Но как взять эти две гряды?

 

Проникший в эти пески в 1863 году под видом дервиша Арминий Вамбери так описывает их при переходе от Аму-Дарьи к Бухаре: «Пусть читатель вообразит себе необозримое море песку, с одной стороны высокие холмы, как волны, взбитые на эту высоту страшными бурями, с другой — те же волны, разбегающиеся мелкой зыбью, — точно тихое озеро рябит западный ветер. В воздухе ни птицы, на земле ни растения, ни насекомого, только местами следы разрушенной, уничтоженной жизни в виде белеющих костей людей или животных, собранных прохожими в груду, чтобы служить указанием будущим путешественникам. Тут нет никакой возможности проехать на лошади хоть одну станцию. Теперь весь вопрос заключался в том, дадут ли нам пройти дальше стихии. И вопрос этот был так темен и ужасен, что перед ним покачнулось даже хладнокровие жителей Востока, и мрачные взгляды моих товарищей изобличали их внутреннюю тревогу».

 

Надо было подбодрить нашего водителя. Я подозвал к себе Мишу, посадил его в холодке на бугорок, и мы вместе, «возносясь к небу» и не успевая даже вытирать тяжелые капли пота, обдумывали стратегический план переброски машины через эти два грозных вала.

Здесь Миша показал себя настоящим полководцем. Он трезво обсудил всю обстановку, стал выискивать боковые обходы, правильно расставил людей. Он стал стратегом, который решил победить во что бы то ни стало.

 

И надо сказать, что очень скоро победа была одержана. Первая гряда была взята. Машина скатилась в глубокую низину и зарылась в песок перед самой последней грядой. Но Миша уже знал, как надо брать эти гряды. Он спокойно сказал, что теперь он и без нас победит роковые пески.

 

— Вы идите вперед. Там, в кале, наверное, есть вода или холодный чай. Там люди. Пусть они придут к нам на помощь. Без новых сильных людей я даже и пробовать не буду подниматься на эту последнюю гряду, — сказал Миша.

 

Я с Соседко пошел вперед. В нашем воображении рисовались десятки сильных казахов. Идти было тяжело. Сыпучий песок сползал, снося нас с гряды. Но вот мы, наконец, у желанной цели. Направляемся к каменной кале. Но… там все было пусто и тихо. Дверь была забита. Ударом кулака Соседко выбил окно и влез в него. Я остался ждать, полуживой от быстрого биения сердца. Но Соседко пропал. В кале всего-то было 10 квадратных метров. Казалось бы, нетрудно осмотреть ее, а Соседко все нет. Тогда я тоже влез в окно, свалился на грязный пол и тут увидел, что Соседко лежит в сердечном припадке и с трудом говорит какие-то отрывистые слова. Я тоже лег на грязный пол, наслаждаясь примитивными удобствами этой чудной первобытной кровати.

 

Было полутемно, и нам казалось, что даже холодно. Отбросы овечьего стада несколько уменьшали уютность нашей кровати. Соседко снял свою грязную рубаху и быстрым жестом бросил ее мне. Из нее я сделал себе подушку, — и рай достиг совершенства.

Сколько мы здесь лежали и о чем мы здесь думали, — трудно сказать. Только минут через пятнадцать-двадцать Соседко вскрикнул:

 

— Машина!

 

Действительно, наша «КАО-1», как гордая птица, показалась на вершине гряды. Она не удержалась на ней и скатилась вниз; она уже катилась по полынной степи и быстро мчалась по твердому грунту все дальше и дальше.

 

Машина гордо пролетела мимо нас, и только по клубам поднятой ею пыли мы могли проследить ее безумную скачку на юг.

 

Соседко шипел: «Что же он, с ума, что ли, сошел? Бросил нас и уехал!» Но скоро нам все стало ясно. Машина шла к кибиткам, полагая, что мы уже там. Ей нипочем было пройти 2–3 километра по полынной степи. Мы должны скорее догнать ее. И мы ее догнали!

 

Дойдя до кибиток, мы увидели вытянутые, очень кислые лица наших товарищей. В кибитке их встретили нелюбезно. Аул, увидев нашу машину, стал стремительно свертываться. Воды у него почти не было, а грязный, полувысохший «как» обещал нам мало удовольствия. Почти кофейная гуща кок-чая тоже мало нас радовала. Но мы принесли в жертву пустыне так много своей собственной влаги, что и этот импровизированный «кофе» казался нам прекрасным.

 

Обстановка, однако, была неприятная. Очевидно, мы столкнулись с одной из картин той борьбы с баями, которая велась в это время. Мы скоро убедились, что это была группа баев, боявшихся раскулачивания и стремившихся бежать на юг.

Какие-то верховые с непонятной поспешностью были разосланы на юг, на восток и на запад. Готовился в путь караван. На наши расспросы о дороге отвечали кратко и, по-видимому, неверно.

 

После этих расспросов наши опытные «среднеазиаты», особенно Юдин, хорошо знавший и баев и басмачей, решили скорее ехать вперед. До темноты оставалось еще часа три. Надо было попытаться взять перевал через каменную гряду, синевшую на юге, и уехать подальше от негостеприимных и, может быть, даже опасных людей.

И мы быстро покатили на юг и после ровных такыров и степей выехали в красивую долину, пересекавшую горную гряду у Атантая. Заходящие лучи солнца отбрасывали длинные тени каменных громад.

 

Все было мирно и тихо, как вдруг за поворотом мы увидели группу всадников. Завидев нашу машину, они с редкой ловкостью рассыпались, заняли места через строго определенные интервалы поперек всей долины и стали поджидать нашу машину.

Юдин нагнулся ко мне из кузова машины и сказал:

 

— Дело плохо — басмачи.

 

Мы стали подсчитывать оружие. У нас был старый маузер, который, по-видимому, не стрелял, нашелся какой-то револьвер «Смит и Вессон», но без пуль… и это было все.

Юдин остановил машину. Мы стали советоваться. Ехать назад — это значит показать свою слабость. Конечно, нас не догнали бы эти 10–12 всадников. Но дальше? Что стали бы мы делать?

 

Нет, надо ехать вперед, спокойно продолжать свой путь, как будто ничего не случилось. Но Мише это не нравилось.

 

— Вот черти, поехали в пустыню, а оружие с собой не взяли. Загубят машину, — недовольно ворчал он.

 

Около 300 метров отделяло нас от выстроившихся всадников. Вдруг неожиданно быстрым движением они повернули своих лошадей. Часть их поднялась на правую высоту, другая — на левую. Они пропускали нас, заняв позиции на флангах.

 

Очевидно, они боялись нашей атаки. А мы спокойно ехали по дороге все вперед и вперед. В этот самый момент Юдин заметил высоко направо верблюжий караван, и мы сразу поняли, что всадники охраняли байские богатства, вывозившиеся этим караваном, и что они нас не тронут, если мы будем ехать своей дорогой. У Миши полегчало на душе.

 

Всадники и караван остались позади. Только изредка на высотах показывались одинокие фигуры, следившие за нашим движением. А Миша все ускорял ход своей машины, беспокойно спрашивая: «Сколько же километров надо сделать, чтобы эти черти нас не догнали?». Мы решили пройти 50 километров, хотя видели, что опасность уже миновала. Миша старался скорее пройти эти 50 километров, за которыми мы были бы в полной безопасности. Ничто его больше не страшило — ни громадные камни, которые он объезжал с какой-то дикой скоростью, ни овраги, которые мы перелетали, как на ковре-самолете, ни глубокие рытвины, в которых мы рисковали сломать рессоры и оси. Мише все было нипочем.

 

Уже темнело. Зажгли фары. Машина мчалась с бешеной скоростью. Все мои попытки успокоить Мишу не приводили ни к чему. Это была какая-то сумасшедшая гонка человека, который только что избавился от опасности и которому все еще казалось, что кто-то гонится за ним. Нет, не за ним, а за машиной. В этот момент мы все для него ничего не стоили, а дорога ему была только машина.

С воспаленными глазами, нервной рукой поворачивая руль, пробивал он путь сквозь наступившую ночь.

 

В свете фар все принимало фантастические размеры. Маленькие камни казались нам грозными фигурами верблюдов. Перебежавшая дорогу дикая кошка показалась Мише тигром. И он все повторял:

 

— Вот она, дикая тигра, со сверкающими глазами.

Я присматривался к спидометру, твердо решив точно на 50-м километре остановить машину. И уже оставалось только 800 метров до намеченного мной момента, как перед нами неожиданно выросли гигантские деревья.

 

Это был знаменитый родник Карак-Ата — одно из богатейших мест в южных Кызыл-Кумах, куда мы неожиданно быстро приехали после тяжелого дня.

В ровной степи, вдали от стад и караванов, остановились мы на ночлег. В тишине ночи слышно было журчание кристально чистой воды, выбивавшейся из скалы.

Мы почти не разговаривали. Усталость была так велика, а переживания так сильны, что мы, не поев, не попив, бросились на полынное ложе, закрылись одеялами и заснули сном праведников, победивших пески, басмачей, баев, тигра и неорганизованность нашей экспедиции.

 

Наступило утро, холодное, свежее, бодрящее. С восходом солнца я стал поднимать своих спутников, тормошить спящих, торопить их, не давая им долго мыться. Мы с Мишей сели на борт машины, взяли по горячей пиале кок-чаю и с какой-то особой благодарностью посматривали на нашу машину, которая без единого повреждения унесла и нас и себя от стольких бед. И пока наша молодежь еще потягивалась в утреннем холодке, я рассказывал Мише, что когда-то, в 1873 году, здесь, у этого колодца, сошлись отряды войск Хивинского похода, изнуренные тяжелыми переходами от Оренбурга, измученные царскими генералами, ведшими отряды против Хивы.

 

Наступил последний день нашей экспедиции. Бодро и весело катилась наша машина на юг. Все больше и больше встречалось нам караванов. Тропа превратилась в широкую проезжую дорогу, на ней появились даже следы какого-то автомобиля, который, вероятно, много месяцев назад случайно попал в эти степные дебри. Все чаще и чаще встречались по дороге ключи, вытекающие из живописных скал. Маленькие зеленые оазисы разнообразили картину . Каменистые степи сменялись ровным полынным паркетом.

Мы легко проезжали по 40 километров в час. Быстро мелькали цифры в спидометре машины. Все говорило, что мы приближаемся к концу Кызыл-Кумов.

 

 

К содержанию: Ферсман: "Путешествия за камнем"

 

Смотрите также:

 

Поделочные камни    Кремень и яшма    камни    геология и палеонтология   

 

Геология неметаллических полезных ископаемых   Геология месторождений драгоценных камней