КОНДАРАКИ. ОПИСАНИЕ КРЫМА. 1873

Карасубазар. Симферополь. Старый Крым. Дорога на Феодосию и Керченский полуостров

О юго-западной части Евпаторийскаго уезда мы также не можем сказать ничего такого, которое в состоянии заинтересовать любознательнаго туриста. Таже степь гладкая, с едва заметными уклонами, те-же спокойно-водныя соляныя озера, тотъ-же быт туземцев, теже стаи птицъ. Исключением служат такия места, как например берег, соседственный татарскому селению Огузъ-Оглу, заваленный безсчетным множеством разнообразных раковин, как окрестности Акмечетской бухты, представлявшей впервое садовую растительность и как Сакския грязи, ежегодно возвращающия к жизни сотни изнемогающих организмовъ. в Евпаторийском уезде, чаще чем в других местностях Крыма могут останавливать внимание при кладбищах выстановленные шесты с белыми или зелеными клочками материй. Эти значки, обозначающие место почевания татарских святых или азизовъ. Все они или большинством пользуются, собственными именами, слывут за исцелителей душевных и телесных недугов и каждый имеет своеобразную историю жизни, прекратившуюся не естественным образомъ.

По мере приближения к Симферополю начинают показываться в степи придлиноватыяе возвышенности с каменными залежнями, но уж реже встречаются стада животных и птицъ. Самыя травы на этом пространстве имеют скромный и какой-то полумертвый видъ.

Картина эта не изменяется до тех пор, пока не подъедешь к близ лежащим около Симферополя поселениям вид на которыя впервые напоминает путешественнику, что он приближается к более счастливым местностямъ.

Пространство, идущие к востоку или Керченскому полуострову многим интереснее, только, что описаннаго нами. Во первых тут равнины безпрестанно пересекается то оврагами, то возвышенностями, разнообразящимися общий вид степей, во вторых здесь идут небольшие реки, по берегам которых раскинулись великолепные сады, составляющие богатство туземцевъ. В окрестностях русскаго села Зуи путник имеет возможность осмотреть интересную по местности татарскую святыню, известную под именем Хырхъ-азиз (сорок святых) до того прославленную между татарами, что сюда почти ежедневно свозят с различных концов Крыма больных одержимых всякаго рода не дугами.

История этих азизов не представляет ничего особенно интереснаго, Шейх, который постоянно охраняет эту святыню разскажет вам, что здесь когда-то 40 братьев стояли на молитве, которых безпрекословно убили какие-то гяуры, ворвавшиеся в Крымъ. На чем основано это предание неизвестно. Но в Хырхъ-азизской пещере, какъ-бы в подтверждение этого события, мусульмане держат гроб краснаго цвета, к которому приближаются с особенным благоговениемъ. В Симферополе и Карасубазаре я встречал некоторых стариков христиан, убежденных, что Хырхъ-азиз некогда составляла христианскую святыню, прославленную мученическую смертию 40 юношей за свободное проповедание Евангелической истины. Убеждение это до того сильно у некоторых из них, что они и в свою очередь посещают эту пещеру с больными.

Не вдали от Хырхъ-азиза против деревень Конечи и Каясты есть место известное под именем Барутъ-ханэ (пороховаго дома или двора), которое с доступной стороны обведено валомъ. По разсказам туземцев здесь приготовлялся некогда порохъ; но едвали это заслуживает доверия татаре имеют привычку всякой развалине присваиват какое-нибудь значение по своему взгляду. Мы не сомневаемся, что ров этот сделан за многие века до татарскаго господства и служил предохранением построек, предназначенных древними для укрывательства в случае внезапнаго нашествия неприятелей.

К юго-востоку от Барутъ-Ханэ есть гора, известная под названием Хонычъ. Кроме того, что с вершины ея открывается обширный вид на окрестности, она представляет много следов древних жилищъ. к сожалению туземцы не сохранили о них никаких правдоподобных преданий. Такъ-же развалины существуют и на соседственном бугре, отделенном от Хоныча лощиною.

В окрестностях Зуи впервое начинаются немецкия колонии, невольно останавливающия внимание путешественника прекрасным видом и счастливым бытом этих трудолюбивых пришельцевъ. Еслиб колонистам этим последовали-бы все остальные обитатели Тавриды или проще, еслиб ими заселились все земли Крыма, то страна эта в самом непродолжительном времени превратилась-бы в одну из прелестных и самых благодатных в мире.

В окрестностях Карасубазара, приютившагося в едва приметной котловине, путешественник не встретит ничего замечательнаго, за исключением азиятской обстановки города и нескольких очень хороших фруктовых садов, заманивающих тенистыми гущами и прекрасными плодами. Из Карасубазара очень многие охотно ездят любоваться источником реки Карасовки, представляющим интересное зрелище. Не менее замечательны и окружности этой местности. Оне до того дики и прелестны, что послужили поводом одному из польских писателей г. Хоецкому воспользоваться простым туземным преданием и составить следующаго рода легенду:

«В древности у источника Карасубаш внезапно очутился какой-то старик, Бог весть откуда прибывший; многие предполагали, что он пришел в эту страну одновременно с Генуэзцами, но не ужившись в их фактории, переселился сюда. Страннику этому приписывали глубокия познания магии и долго чуждались его, но впоследствии, ознакомившись все обращались с ним с любовью и уважениемъ. Однажды чужестранец этот, возвращаясь с гор, где следил всю ночь за небесными светилами, нашел у дверей своего жилища подброшеннаго ребенка. Старик смиловался над крошечным мальчиком, повидимому, принадлежащим мусульманам и, приняв его на свое попечение, назвал Замилем (найденышем). Много лет старик трудился над приемышем, пока довел его до ума-разума и затем начал посвящать в тайны естественных мудростей.

Замиль охотно внимал расказам отца и вскоре до того полюбил природу, что по целым дням бродил по горам и лесам с целью удовлетворить любознательности. Наконец он увлекся до того, что и целыя ночи проводил в отдаленных горахъ. Такое безумное стремление юноши изумило стараго крестоносца и однажды, посадив Замиля около себя, он с отцовскою заботливостию, начал предостерегать приемыша своего от различнаго рода неприятных случайностей, неминуемых для тех, которыя проводят ночи в лесахъ. Для более-же вернаго устрашения моладаго человека, разсказал ему много несчастных событий из жизни своей на востоке, куда он ходил с крестоносцами спасать гроб Господний, где был пленен и покинут друзьями и где от тоски изучил тайны магии и книги древних мудрецовъ. В заключение старик прибавилъ. Если всего этого недостаточно заставить тебя оставаться дома, по крайней мере по ночам, я должен сознаться, что в окрестных горах открыл пребывание ужаснаго духа, вид котораго поразить тебя. Надеюсь сын мой, что после этаго ты послушаешь меня и будешь осторожнее. Старик замолк и отправился на вечернюю молитву. Между тем Замиль, неожидавший подобной угрозы от отца, чрезвычайно был изумлен намеком его об открытии какого-то страшнаго духа, о котором он раньше ничего не говорилъ. Юноша, будучи заинтересован последним, погрузился в размышление и с этой минуты не раз бывало после полуночи уходил в горы в надежде повстречаться с ужасным духомъ. Прошло много ночей, но он ничего не встречал сверхъестественнаго. Однажды Замиль, возвращаясь с обычной прогулки, должен был укрыться от дождя в гроте; между тем дождь не переставал до глубокой ночи. Когда-же выяснилось небо и луна осветила окружность, найденыш вышел из пещеры в намерении возвратиться к отцу, но в эту минуту пред ним мелькнуло что-то светлое. Замиль протер глазами остолбенел, увидевши молодую девицу, прикрытую сияющим покрываломъ. Всего более его удивило то, что видение плакало. Чем ближе оно подходило, тем восхитительнее казалось. Наконец скрылось в лесной чаще. Видение это до того очаровало Замиля, что он готов был бежать за ним, но куда?

Решившись на следующую ночь прийти к этому же гроту на свидание с ним, юноша возвратился к крестоносцу, но, увы, застал его в предсмертной агонии. Бедняжка употреблял все усилия возвратить воспитателя своего к жизни, но ничего не помогало — и в одно из светлых утр юноша остался круглым сиротою. Горько стало бедному Замилю жить в одиночестве вдали от людей, которых ненавидел покойный крестоносец и он решился разлучиться на всегда с местностию, где провел все свои юныя годы жизни. Замкнувши лачужку свою, он набросил на плечи шердар, любимый музыкальный инструмент и, сотворив молитву над могилою благодетеля, пустился в путь в качестве певца. Долго он жил в блистательной Каффе, затем переехал в Чембало (Балаклаву) где свыкся с людьми, казавшимися добрыми вопреки расказам крестоносца. Но, увы, бедняга тогда только вспомнил отца своего, когда у него отобрал самый преданный друг обожаемую невесту.

Обстоятельство это возмутило несчастнаго сироту настолько, что он решился снова возратиться в окрестности Карасубаша с тем, чтобы не разлучаться более с могилою благодетеля. Достигнув этого, юноша почувствовал себя счастливым и начал предаваться обычным занятиямъ. Однажды вечером Замиль, увлеченный воспоминаниями минувших дней, присел у открытаго окна своего жилища и как-то невольно заиграл на шердаре своем, но, увы, струны некогда призывающей к жизни лиры, воспроизводили раздирающие сердце звуки.

Настала полночь. Певец продолжал играть. Как вдруг пред ним что-то мелькнуло на безъ-облачном небе и вслед затем выяснился лик того чуднаго видения, которое когда-то помрачило его разсудокъ. Но на этот раз оно неслось в колеснице, которая остановилась пред найденышемъ. Замиль в восторге выскочил из жилища своего и подбежал к таинственной красавице, чтобы посмотреть на нее вблизи. Это была молодая девица с поникнутою на грудь головою и с слезами на глазах, чрезвычайно похожею на белую лилию, отягченную крупными каплями росы. Замиль не вытерпел и начал благодарить красавицу за вторичное явление пред нимъ.

Таинственная красавица, взглянув на него с нежным участием отвечала; что всегда следила и покровительствовала ему.

С этой минуты найденыш перестал жить днемъ. Только в полночь, когда пред ним являлась воздушная колесница с прелестною феею, юноша оживал и блаженствовалъ. Вскоре он почувствовал безумную любовь к волшебнице и решился во что-бы то нестало завладеть ею. И вот однажды, прильнув к плечу ея он умолял дозволить ему прикоснуться своими губами к ея божественным устамъ. «Ты требуешь от меня невозможнаго, — отвечала фея, — мои уста затравлены ядом и горе тому смертному, который прикоснется к ним, он вмиг погибнет как опаренный лепесток розы».

Этого я не боюсь, красавица, и напротив, очень рад буду умереть от твоего поцелуя, нежели от тоски в одиночестве. Я люблю тебя небесная дева от всей души моей, и он бросился на колени, умоляя принять его в объятия. Фея залилась слезами и опустила голову в раздумьи. Минуту спустя она встрепенулась и простерла к несчастному руки. Замиль со всею страстию южной души бросился к ней, и они слились в поцелуе. Но, увы, это был яд, палящий огонь, молния неба, быстро сокрушающая жизнь смертнаго. Замиль горел, но не переставал прижиматься к смертоносной красавице, у которой по прежнему блистали на глазах светлые струи алмазных слезъ. Замиль чувствовал уже приближение смерти, но все сильнее прижимался к пылающей красавице и на божественных устах ея испустил последнее дыхание. Тогда волшебница взяла на руки оледенелый труп друга и унесла его в подзенныя чертоги свои. Там он лежит у нея на коленях, там вечно она плачет над преждевременно погибшим другом, пока не настанет та благодатная ночь в году, когда Замиль по воле провидения пробуждается на коленах своего нежнаго стража, чтобы снова слиться в пламенный поцелуй до тех пор, пока снова образ смерти не оледенит его уста на длинный годъ».

Легенда, как видите, слишком наивнаго содержания. Таких обыкновено не создают Крымские татаре. Если же мы привели ея, то с единственною целью показать читателю на сколько описываемая нами местность действует на воображение чужестранца, впервые взглянувшаго на нее.

Из Карасубазара представляется возможность совершить очень приятную прогулку к монастырю во имя Св. Праскевеи Пятницы, находящемуся при деръ. Топлу. Самое интересное время для этой прогулки считается 26 июля, день празднества монастыря, т.е. когда к нему направляются карасубазарские христиане с семействами. Путь к этой святыни очарователен, но гораздо очаровательнеее местность расположения его. По народному преданию источник воды, вытекающий из под развалин древнаго храма Св. Параскеви искони признан целебным преимущественно для страждущих глазными болезнями, вследствие чего постоянно посещался туземцами. Обстоятельство это вскоре обратило внимание как владельцев местности, так равно и духовенства, которыя поспешили сделать возможное для приличнаго устройства храма и приюта для массы поклонниковъ. Здесь обыкновенно после божественной литургии происходят национальныя забавы Болгар, обитавших в окрестных деревняхъ.

Дорога, ведущая из Карасубазара на  Феодосию сначала рисует зеленую садовую долину, походившую на фантастическия скалы, но потом не представляет ничего замечательнаго; гораздо приятнее ехать проселочным трактом помимо деревень, расположенных у подошвы горной цепи до Стараго Крыма. На этом протяжении путешественник безпрестанно встречает красивые поместья, зажиточных землевладельцев и довольных своей судьбой поселянъ. Здесь много исторических мест, о которыя существуют в устах народа баснословныя предания; много очаровательных полян, лесных рощ, садиков и т.п. На этом пути встречается могила, знаменитаго в истории монгольцев шах Мамая, скрывшегося в Генуэзской Каффе со своими сокровищами, но к бесчестию христиан убитаго в граде их, если не в угождение нескольким врагам, то из алчности к приобретению чужой собственности.

Затем следует Старый Крым, некогда славный торговый город Тавриды, первая столица монголо-татарских представителей в этой стране. Чудная местность эта, сохраняющая поныне во многих местах развалины от роскошных построек былаго времени, может каждаго любознательнаго человека заставить прожить здесь лишний день, чтобы составить себе хотя приблизительное понятие о величине этого города в его цветущее время, послушать разсказы туземцев о развалинах, посмотреть на древние монеты, имеющиеся у каждой почти семьи армян и других обитателей и посетить находящийся в окрестностях потухший кратер, известный под именем бездоннаго колодца и Армянский древний монастырь Супъ-Хач, интересный в архитектурном отношении и кое-какими святостями.

Из стараго Крыма дорога направляется на  Феодосию не менее славный город в истории Крыма. Для тех, которыя желают познакомиться с его прошлым, мы укажем на отделъ; озаглавленный нами историческою судьбою Крымских городов, остальным же посоветуем осмотреть развалины генуэзских крепостей, храмов и других древностей.

 Феодосия кроме этого обращает на себя внимание по местоположению, обширности бухты и красоте окрестностей. Городок этот с некотораго времени посещается многими любителями морских купаний в течении летнего сезона и нет сомнения, что рано или поздно сделается известным в России по удобству в этом отношении.

Из  Феодосии многие ездят смотреть на остатки Арабата, некогда важной турецкой крепости, защищающей выход из Арабатской стрелки. Путь к этому укреплению отделяется от почтовой дорога у соседства деръ. Сарыкель. Для едущих же на почтовых, мы советывали бы направиться от Агибельской станции. От этого места начинается Керченский полуостров или граница некогда славнаго Босфорскаго царства, известнаго богатством обитателей, плодородием почвы, цветущими городами и роскошными надгробными монументами.

Полуостров этот в настоящее время населен остатками ногайцев, и не смотря на много изменившихся против праотцев своих, но все таки резко отличаются от Бахчисарайских и вообще горных татаръ. Мусульмане эти большинством зажиточны, горделивы и как-то особенно любят предания старины. У них на все почти развалины городов и опустевшия деревни существуют баснословныя легенды, созданныя повидимому без малейшаго отношения к историческим событиямъ. В пример приведем одну из них, выдуманную скорее с назидательною целью для детей. Легенда эта относится к оврагу, идущему по направлению к Элькенъ-Каи, пересекающему почтовый трактъ.