Участие духовных феодалов в борьбе за землю. ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА ЗЕМЛЮ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV — НАЧАЛЕ XVI В.

 

БОРЬБА КРЕСТЬЯН ЗА ЗЕМЛЮ

 

 

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА ЗЕМЛЮ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV — НАЧАЛЕ XVI В.

 

Изучение территориального распространения борьбы крестьян за землю во второй половине XV — начале XVI в. может помочь 'конкретнее представить и оценить размах этой борьбы, глубже осмыслить результаты и историческое значение крестьянского сопротивления наступлению частных феодалов на волостные земли, а следовательно, роль классовой борьбы крестьянства (в первую очередь черного) в процессе сложения Русского централизованного государства

 

Из таблицы видно, что споры о земле за 43 года (с 1463 по 1505 г.) происходили не менее как в 30 уездах (по сравнению с 11 уездами, где отмечены конкретные земельные конфликты за время до 1462 г.), а такие же конфликты, но с участием черных и дворцовых крестьян (в качестве одной из сторон) —в 22 уездах, тогда как с начала XV столетия до 1462/1463 гг. подобные конфликты известны всего в 6 уездах. Конечно, эти цифры и выводы нельзя абсолютизировать, но нельзя и не считаться с обнаружившейся тенденцией к существенному (почти втрое) увеличению числа уездов, охваченных борьбой за землю, и (почти вчетверо) числа уездов, где известны земельные конфликты с участием черных и дворцовых крестьян.

 

За время до 1462 г. сведения об участии этих крестьян имеются, как можно было видеть, для 55% уездов (6 из 11), акты которых сохранили известия о конкретных земельных конфликтах, а в 1463—1505 гг. для 73% (22 из 30) уездов. Думается, что и эти количественные сопоставления в какой-то мере отражают действительное расширение, активизацию борьбы за землю во второй половине XV — начале XVI в. На первый взгляд, это число в 22 уезда может показаться не очень значительным, составляя всего /г 43 уездов, к которым относятся документы комплекса «актов социально-экономической истории». Однако надо учесть, что от 9 из остальных 21 уезда сохранилось всего по 1—2 акта, а также, что акты этих и еще 4 уездов не содержат вообще никаких известий о борьбе за землю, что, следовательно, уездов, в документах которых сведения о земельных конфликтах вообще имеются, но нет известий о борьбе черных и дворцовых крестьян, насчитывается всего 8. Эти 8 уездов отнюдь не самые «многоактовые»: от Ростовского уезда дошло 23 акта, от Малоярославецкого—16, Муромского— 12, Новоторжского— 11, Волоколамского— 10, Нижегородского— 10, Старицкого — 6, Устюжского — 4 акта. Отсутствие сведений о борьбе черных и дворцовых крестьян в этих уездах поэтому вполне можно объяснить общим малым числом документов, сохранившихся для каждого из этих уездов.

 

 

Небезынтересно в этой связи, что известия о земельных конфликтах с участием черных и дворцовых крестьян имеются для всех более или менее «многоактовых» уездов. Судя по таблице -3, такие известия есть для всех уездов, от каждого из которых дошло 24 и более актов. Таких уездов 14. Напротив, из числа следующих 11, менее «обеспеченных» документами уездов, от каждого из которых дошло от 11 до 23 актов (в среднем 15 актов на уезд), лишь для 6 уездов (то есть примерно для V2 этих уездов) есть сведения о борьбе за землю черных и дворцовых крестьян. Еще менее доля уездов, для которых есть подобные сведения, в следующей группе уездов, сохранившийся актовый материал (которых насчитывает от 3 до 10 документов (в среднем 7 актов на уезд). Из этих 9 уезДов известия о борьбе крестьян за землю есть всего для 2 уездов (то есть менее чем для 7з уездов). Следовательно, с увеличением числа актов, приходящихся на уезд, увеличивается и число таких уездов, для которых имеются сведения о борьбе черных и дворцовых крестьян за землю. Или, иначе говоря, отсутствие сведений о борьбе этих крестьян за землю в некоторых уездах объясняется, очевидно, малочисленностью сохранившихся актов, а не отсутствием такой борьбы в действительности.

 

О широком распространении борьбы черных и дворцовых крестьян за землю в 1463—1505/1506 гг. свидетельствует и само географическое размещение тех 22 уездов, для которых имеются известия о крестьянской борьбе. Эти уезды охватывают практически большую часть территории Руси: самые разные по историко-гео- графическим условиям местности от Белоозера на севере до Коломны и Рязани на юге и юго-востоке, от Бежецка, Звенигорода и Рузы на северо-западе и западе (по отношению к Москве) до Перми и Гороховца на северо-востоке и востоке (см. карту).

 

Значительно сложнее дать оценку сравнительной интенсивности борьбы за землю вообще и борьбы черных и дворцовых крестьян, в частности, в различных уездах с 1463 по 1505/1506 г. «Акты социально-экономической истории», дошедшие от этого времени, распределены по уездам весьма неравномерно. Количество документов со сведениями о борьбе за землю, приходящихся на каждый уезд, не находится в прямой зависимости от числа всех актов, сохранившихся от данного уезда, хотя в общем такая зависимость, конечно, есть. Нет прямой, «жесткой» пропорциональности и между количеством грамот с известиями о борьбе черных и дворцовых крестьян за землю и всем числом актов данного уезда, вообще сообщающих о борьбе за землю.

 

Ясно поэтому, что безотносительные подсчеты документов о борьбе за землю (или — что арифметически почти то же самое — земельных конфликтов) могут сильно исказить действительное соотношение состояния борьбы за землю в разных уездах. Таблица 3 с очевидностью подтверждает, что существенные поправки в эти подсчеты вносят опять-таки процентные (структурные) коэффициенты, как выражающие долю, которую составляют в общем числе актов каждого уезда все документы с известиями о борьбе за землю, так и показывающие долю грамот о борьбе черных и дворцовых крестьян в общем числе актов о борьбе за землю.

 

Если попытаться проследить, в каких уездах наиболее интенсивно вели борьбу за землю черные и дворцовые крестьяне, то, на первый взгляд, такими уездами окажутся Кашинский, Угличский, Рузский, Звенигородский, Коломенский, Пошехонский, Можайский и Пермский, для которых доля документов о борьбе за землю этих крестьян от числа всех актов о борьбе за землю составляет 100%. Конечно, нет ничего невероятного в том, что какие-то из этих уездов действительно были ареной интенсивной борьбы черных крестьян за землю, но 100%—цифра явно нереальная. Нереальна она хотя бы уже потому, что как бы исключает в данных уездах наличие каких-либо межфеодальных поземельных споров, которые на самом деле, конечно, были. Вряд ли достоверна цифра в 100% л потому, что сравниваемые величины (количества всех документов о борьбе за землю и актов о такой борьбе черных и дворцовых крестьян) для данных уездов, как правило, слишком малы: от 1 до 3 наблюдений и лишь для Звенигородского уезда — 6 наблюдений Ясно, что в этих условиях самое минимальное «отклонение» (то есть прибавление или уменьшение) в 3, 2 и даже в 1 акт может радикально изменить всю картину. Невелико (а в 5 из 8 случаев — незначительно) и общее число документов, сохранившихся от каждого из этих уездов: от Кашинского—34 акта, Угличского — 29> Рузского — 24, Звенигородского — 14, Коломенского — 12, Пошехонского— 12, Можайского — 8 и от Пермского края — 3 акта.

 

Деформирующее влияние на выводы слишком малых общих чисел актов, приходящихся на уезд, видно на примере тех уездов, для которых не сохранилось вообще известий о борьбе за землю черных и дворцовых крестьян. Это Ростовский, Малоярославецкий, Волоколамский, Муромский, Нижегородский, Новоторжский, Ста- рицкий и Устюжский уезды.

 

Еще более очевидно деформирующее влияние малого числа исходных наблюдений на выводы прослеживается на группе уездов, акты которых вообще не содержат известий о какой-либо борьбе за землю. Как правило, это те уезды, от которых дошло весьма незначительное число актов, относящихся к 1463— 1505/1506 гг.: Верейский (13 актов), Тверской (10), Радонежский (8), Стародубский (4), Плесский (2), Ржевский (2), Серпухов- ский (2), Вяземский (1), Каширский (1), Клинский (1), Серпей- ский (1), Сольвычегодский (1), Ярополчский (1 акт).

 

Таким образом, при анализе и оценке сравнительной интенсивности борьбы черных и дворцовых крестьян за землю в различных местностях приходится опираться прежде всего на материалы группы в 14 уездов. Эта группа уездов (таблица 4) выбрана не произвольно. В основу отбора и порядка перечня уездов положена величина «процентного коэффициента», который выражает отношение числа актов, сообщающих о земельных конфликтах черных и дворцовых крестьян, к числу документов данного уезда, содержащих известия о борьбе за землю. При этом 8 уездов, где этот коэффициент равен 100%, по указанным выше причинам исключены из анализа. Естественно, что также не учитывается 21 уезд, для которых нет сведений о земельных конфликтах с участием черных и дворцовых крестьян.

 

Для дальнейшего анализа необходимо выяснить, можно ли считать группу уездов, включенных в таблицу 4, представительной, то есть являются ли характерные для этой группы уездов свойства присущими, хотя бы в общих чертах, также и остальной массе уездов, чтобы судить о состоянии борьбы за землю во всей стране. Нам представляется, что на этот вопрос можно ответить утвердительно. Эту группу в 14 уездов можно признать представительной, во-первых, потому, что она включает значительную часть (7з) всех уездов, от которых вообще дошли до нас акты, а по отношению к 22 уездам, акты которых сохранили известия о борьбе за землю, данные 14 уездов даже составляют подавляющее большинство — 2/3. Во-вторых, большинство из этих 14 уездов «многоактовые»: в 12 случаях на уезд приходится более 20 актод а в 10 случаях — даже более 30. В-третьих, 11 из этих уездов входят в число первых 15 наиболее «многоактовых» уездов; из остальных 3 уездов 2 (Галичский и Юрьевский) входят в число 20 таких уездов, а Гороховецкий уезд «делит» 20—21-е места с Верейским уездом (таблица 3). Все это говорит, 'по-видимому, о какой-то закономерности в том, что наиболее реальные цифры процентных коэффициентов дают прежде всего материалы «многоактовых» уездов.

 

Наконец, следует учесть, что число (761) «актов социально- экономической истории», сохранившихся от этих уездов за период 1463—1505 гг., составляет 73% от всех таких актов (1036), сохранившихся от этого времени (таблица 3). 212 актов этих 14 уездов с известиями о борьбе за землю равны 85% от всего числа (249) подобных актов 1463—1505 гг., а 135 актов тех же уездов со сведениями о борьбе черных и дворцовых крестьян — это 87% от 155 всех таких же актов того же периода. Таким образом, к 14 уездам, представленным в таблице 4, относится подавляющее большинство сохранившихся актов и известий о земельных конфликтах вообще и о «крестьянских» конфликтах в частности.

 

Если признать, что эта группа из 14 уездов представительна, то, очевидно, как и в ней, на всей изучаемой территории Руси з 1463—1505 гг. вообще преобладали земельные конфликты черных и дворцовых крестьян, составляя весьма значительную долю среди поземельных споров, и не менее как в V2 уездов имели существенный перевес над межфеодальными конфликтами.

 

Если проанализировать показания таблицы более детально, то хможно заметить, что из 7 первых уездов, для которых доля актов с известиями о земельных конфликтах черных и дворцовых крестьян в общем числе документов данного уезда с известиями о борьбе за землю превосходит 50%, Белозерский, Костромской, Вологодский, Переяславский, Московский уезды входят в 6 наиболее «многоактовых» уездов вообще. Шестой из этих уездов, имеющий высокий процентный коэффициент,— Ярославский — тоже довольно «многоактовый» (29 актов). Поэтому здесь если и возможна некоторая деформация этого коэффициента, то, думается, незначительная, непринципиальная, если обратить внимание на абсолютные цифры по этому уезду. И актов со сведениями о борьбе за землю составляют значительную часть — почти 2/б всех ярославских актов. Вряд ли случайна и внушительная доля (72,7%) «крестьянских» конфликтов среди всех споров о земле в уезде, хотя, может быть, она в действительности была и не столь высока. Большая деформация процентного коэффициента, очевидно, у седьмого, Го- роховецкого уезда. Его никак нельзя назвать «многоактовым»: всего 13 сохранившихся актов. Сравнительно невелика доля среди них документов о борьбе за землю (3 акта) —менее V4 (23,1%). Но эта деформация не должна удивлять, если иметь в виду характер нашего комплекса источников.

 

Таким образом, представляется весьма вероятным, что борьба черных и дворцовых крестьян за землю именно в этих 7 уездах — 4 северных, 2 «старомосковских» и 1 восточном (по отношению к Москве). — велась интенсивнее, чем в других уездах.

 

Конечно, на наши исходные данные могут влиять и влияют различные причины. Например, на состояние и структуру источниковедческой, точнее «актовой» базы Белозерского уезда влияет то обстоятельство, что большую часть документального материала по этому уезду составляют акты из архивов Кириллова и Ферапонтова монастырей, а также митрополичьей кафедры. Существенную часть ярославских актов составляют грамоты Опасо-Ярослав- ского монастыря. Среди костромского актового материала главное место занимают акты из архивов Троице-Сергиева монастыря и «митрополичьей кафедры. Троицкие акты — большая часть документального наследия Переяславского уезда. Акты Троице-Сергиева и Симонова монастырей — значительная часть сохранившейся документации Московского уезда. Среди актов Вологодского уезда немало документов из архива Кирилло-Белозерского монастыря.

 

Конечно, документы из архивов крупнейших церковных корпораций повлияли на состав поуездных группировок актов, как и вообще на состав комплекса «актов социально-экономической истории». Архивы этих наиболее крупных церковных феодалов обеспечили заметное преобладание — по общему числу сохранившихся актов — одних уездов над другими. Но не следует преувеличивать такое влияние. Во-первых, в каждом уезде имелись вотчины различных феодалов . Это отразилось и на сохранившемся комплексе актов каждого уезда: они отложились в разных архивах. Во-вторых, можно найти объяснение активности борьбы черных и дворцовых крестьян в сравнительно недавно 'присоединенных к Москве Ярославском (1463 г.) и Белозерском (1486 г.) уездах; в Костромском и Вологодском, а тем более в Московском и Переяславском уездах, бывших в сфере феодальной войны. В-третьих, и это особенно важно, указанное влияние не могло существенно деформировать соотношений между количествами: а) всех актов уезда и тех из них, которые содержат известия о борьбе за землю; б) документов о земельных конфликтах и тех из них, где говорится о земельных конфликтах черных и дворцовых крестьян. Существенной деформации этих соотношений вряд ли следует опасаться потому, что духовные феодалы, составляющие большинство фондо- образователей архивов XV — начала XVI в., были в равной степени заинтересованы в сохранении документации о своих земельных спорах, вернее сказать, о своих выигрышах земельных споров как у черных и дворцовых крестьян, так и у всех других юридических лиц. Следовательно, различия в величине доли, которую составляют земельные конфликты черных и дворцовых крестьян с феодалами в общем числе известий о борьбе за землю в данном уезде, не являются результатом упомянутой деформации, а определяются социально-экономическими процессами в жизни тогдашней Руси. Например, указанная доля в Суздальском уезде, большинство актов которого составляют документы Спасо-Евфимьева монастыря, составляет около 40%, то есть менее 1/2 всех земельных конфликтов в уезде. Еще меньше эти процентные показатели для Дмитровского, Галичского, Рязанского и особенно Владимирского уездов, где были вотчины и довольно крупных монастырей и митрополичьей кафедры.

 

Следовательно, можно считать, что различия в величине доли земельных конфликтов с участием черных и дворцовых крестьян в разных уездах объясняются не только, а может быть и не столько состоянием нашей источниковедческой базы для разных уездов, сколько разнообразными социальными факторами, обусловившими ту или иную степень интенсивности борьбы крестьян за землю в данном уезде, факторами, уловить которые в настоящее время вряд ли возможно.

 

Из всего сказанного вытекает вывод об особой «объективности» поуездной группировки актов по сравнению с другими способами их компоновки. Анализ поуездного распределения земельных конфликтов за 1463—1505 гг. позволяет не только провести конкретно-исторические наблюдения над территориальным распространением борьбы крестьян (и не только их) за землю и дополнить наши представления о масштабах этой борьбы. Такой анализ — с применением процентных, или структурных коэффициентов — помогает выяснению роли и места черных и дворцовых крестьян в этой борьбе на территории различных уездов.

 

Но, пожалуй, важнее всего то, что в данном случае эти коэффициенты применяются при наиболее беспристрастной, объективной поуездной группировке актов, при которой значительно ослабевает (если не исчезает вовсе) влияние на формирование групп принадлежность документов к архивам разных феодалов и сводится к минимуму и влияние каких-то привходящих и преходящих, временных — в пределах между 1463 и 1505 гг.— обстоятельств, которые могли быть при группировке актов по сравнительно небольшим периодам.

 

Применение процентных (структурных) коэффициентов, как нам кажется, в значительной мере ослабляет и возможное искажающее влияние на выводы различий между разными уездами по размерам территории, плотности их заселения и т. д. Например, для выводов безразлично, получены ли процентные коэффициенты в результате сопоставления актов, свидетельствующих о земельных конфликтах, со всеми известными актами большого или малого по территории уезда, плотно или редко заселенного. Безразлично потому, что каждый «уездный» процентный коэффициент является результатом сравнения числа актов одного и того же уезда, то есть одной и той же «историко-географической среды», имеющей одну и ту же территорию и одну и ту же плотность населения. Сам процентный коэффициент — это доля, усредненный результат, в котором «угасли» особенности «его» уезда (размеры территории, степень заселенности и т. д.). Получение подобных «чистых» коэффициентов особенно важно потому, что исследователь практически не может для изучаемой эпохи достаточно обоснованно и точно установить и учесть даже важнейшие особенности разных уездов . Дело еще и в том, что и внутри каждого уезда заселенность разных местностей была различной. Например, в Костромском уезде основная масса населения сосредоточивалась па берегам (или вблизи их) Волги, Костромы и некоторым ее притокам, занимая главным образом западную и южную части уезда. Аналогичное положение наблюдается (это хорошо прослеживается по картам, составленным А. И. Копаневым) в Белозерском крае. Надо ли доказывать, что уловить и учесть все эти сугубо детальные, внутриуездные различия и особенности современному исследователю традиционными методами почти невозможно из-за отсутствия соответствующих данных. На процентные коэффициенты такие различия и особенности не могут оказать искажающего влияния, так как эти коэффициенты — результат соотнесения числа актов о земельных конфликтах со всеми сохранившимися «актами социально-экономической истории» одного и того же района, одной и той же части уезда.

 

Но признавая за процентным коэффициентом важное корректирующее значение, не следует принижать, а тем более вообще сбрасывать со счета абсолютных цифр земельных конфликтов, приходящихся на тот или иной период, уезд или архивный фонд. Например, доля документов со сведениями о земельных конфликтах с 1463 по 1505 г. для территории Суздальского уезда составляет 30,2% от всех сохранившихся актов этого уезда, а для территории Белозерского уезда соответственно 27,6%, то есть примерно столько же и даже несколько меньше. Но за «белозерскими» 27% «стоят» все же 37 земельных конфликтов, а за 30% «суздальскими»— лишь 13 конфликтов (см. таблицу 3). Иначе говоря, за период 1463—1505 гг. на Белозерье в среднем приходится примерно по 9 конфликтов на десятилетие, а на Суздальский уезд — всего по 3 конфликта.

 

Ряд наблюдений позволяет сделать таблица со сведениями о борьбе за землю в 1463—1505 гг., в которой грамоты размещены и по уездам и в основном по десятилетним периодам (два из них— 1463—1470 гг. и 1501—1505 гг.— состоят соответственно из 8 и 5 лет). Данные таблицы 5 подтверждают резкое увеличение — почти втрое — числа уездов, для которых сохранились известия о борьбе за землю. В 1463—1505 гг. таких уездов стало 30 по сравнению с 11 уездами (Бежецкий, Белозерский, Верейский, Владимирский, Гороховецкий, Звенигородский, Коломенский, Московский, Переяславский, Рязанский, Суздальский), где зафиксированы земельные конфликты до 1462 г.  (см. главу II).

 

Практически борьба за землю во второй половине XV — начала XVI в. охватила, очевидно, всю рассматриваемую территорию Руси.

 

Для многих уездов наибольшее число грамот о борьбе за землю приходится на 90-е годы XV в. Из 19 уездов, от которых сохранились грамоты 9С-х годов, лишь 3 уезда составляют в этом отношении исключение: Галичский (1 акт — 90-х годов, 2 акта — 60-х годов и 3 акта— 1501—1505 гг.), Нижегородский (по 1 акту 80-х и 90-х годов), Ростовский (2 акта 70—80-х годов, 1 акт 90-х годов). Все они «малоактовые»: 6, 2 и 3 акта соответственно на уезд.

 

Также привлекают внимание изменения числа уездов, для которых имеются известия о борьбе за землю в рассматриваемые десятилетия. Таких уездов оказывается: в 60-е годы — 10, в 70-е годы—9, в 80-е годы—15, в 90-е годы—19 , в 1501—1505 гг. (за 5 лет) — 14 уездов. И это! аспект подсчетов снова выделяет 90-е годы XV в. как время обострения аграрных отношений в стране. О том же говорят и средние цифры, полученные от деления общего числа актов с известиями о земельных конфликтах на число уездов, имеющих такие акты в каждое из десятилетий. В 60-е годы (вернее, в 1463—1470 гг.) эта средняя цифра составляет 2 (20 актов на 10 уездов), в 70-е годы — 2,4 (22:9), в 80-е годы — 2,8 (42 : 15), а в 90-е годы резко поднимается до 4,9 (94 : 19); в 1501— 1505 гг. снижается до 2,6 (37: 14) акта на уезд (в последнем случае надо иметь в виду, что речь идет лишь о пятилетнем, а не десятилетнем периоде; поэтому этот подсчет в какой-то мере условен).

 

Рассматривая данные о распространенности борьбы за землю по десятилетиям второй ооловины XV — начала XVI в., JI. И. Ивина отмечает, что в 90-е годы земельные тяжбы происходили «примерно на той же территории, что и в 60—80-е годы» . Это неточно: упомянутая территория изменилась и довольно существенно. Для 90-х годов нет никаких (или, по крайней мере, бесспорно относящихся к этому десятилетию) известий о земельных конфликтах в Бежецком, Волоколамском, Гороховецком, Звенигородском, Муромском, Старицком уездах и в таких значительных регионах, как Пермский край, Псковская земля, Рязанское великое княжество, борьба за землю в которых отмечена источниками 60—80-х годов XV в.

 

Наконец, анализируя сохранившиеся данные о территориальном распространении борьбы за землю в 1463—1505 гг., надо отметить, что наиболее последовательно, непрерывно (то есть почти в каждом десятилетии) ими представлены, как правило, наиболее «многоактовые» уезды: Белозерский, Дмитровский, Костромской, Московский, Переяславский, Суздальский. Поэтому можно думать о наибольшей репрезентативности актового материала, сохранившегося от этих уездов, о близости получаемых на его основе выводов к действительности. Можно также предполагать, что увеличение — в будущем — количества доступного для исследования актового материала в результате архивных поисков может подтвердить выводы, сделанные на основе известного сейчас актового материала, особенно относящегося к наиболее «многоактовым» уездам.

 

Таблица дает представление об удельном весе, а также динамике земельных конфликтов с участием черных и дворцовых крестьян в борьбе за землю в различных уездах. Из таблицы 5 отчетливо видно, что в 9 уездах наблюдается постоянное (то есть по всем или почти по всем десятилетним этапам, от которых сохранились сведения о борьбе за землю в том или ином уезде) на протяжении второй половины XV — начала XVI в. преобладание актов с известиями о конфликтах этих крестьян с феодалами над актахми, сообщающими о межфеодальных земельных спорах. Это уезды: Белозерский, Вологодский, Гороховецкий, Звенигородский, Костромской, Можайский, Московский, Переяславский, Ярославский. 6 из этих 9 уездов — «многоактовые». Преобладают «крестьянские» конфликты и в 6 уездах (Кашинский, Коломенский, Пермский, Пошехонский, Рузский, Угличский), для каждого из которых встречаются лишь в одном из десятилетий известия о борьбе за землю. Следовательно, всего уездов с такого рода сведениями о преобладании земельных конфликтов, одной из сторон в которых выступали черные или дворцовые крестьяне, оказывается 15. Сведения актового материала по 13 уездам (Владимирский, Волоколамский, Галичский, Дмитровский, Малоярославецкий, Муромский, Нижегородский, Новоторжский, Ростовский, Рязанский, Старицкий, Устюжский и Юрьевский) дают обратную картину: десятилетия с преобладанием «крестьянских» земельных конфликтов составляют у них меньшинство или в их актах вообще нет известий о таких конфликтах. Промежуточное положение занимают Бежецкий и Суздальский уезды: преобладание актов о конфликтах с участием крестьян для Бежецкого уезда видно лишь в двух десятилетиях из четырех; для Суздальского — в двух из пяти десятилетий при одном «нейтральном» периоде (60-е годы: один «крестьянский» конфликт из двух известных для этого десятилетия). Следовательно, и такого рода подсчеты говорят о преобладании классовой борьбы за землю над внутриклассовой.

 

Стоит отметить еще одно обстоятельство. В 90-е годы, хотя и преобладала в целом борьба крестьян, соотношение ее с межфеодальной борьбой за землю складывалось, по-видимому, в различных уездах по-разному. Так, преобладание крестьянской борьбы можно отметить в 90-х годах всего лишь для 7 уездов (Белозерский, Коломенский, Костромской, Можайский, Переяславский, Угличский, Ярославский). Два уезда: Вологодский и Юрьевский оказываются «нейтральными». В 10 уездах (Владимирском, Галич- ском, Дмитровском, Малоярославецком, Московском, Нижегородском, Новоторжском, Ростовском, Суздальском, Устюжском), судя по сохранившимся актам, преобладали некрестьянские конфликты. Эти наблюдения говорят о большой сложности перипетий борьбы за землю и вместе с тем показывают, что разного рода подсчеты, выявляя прежде всего господствующие тенденции, могут намекнуть и о более тонких нюансах развития исследуемых процессов, деталях, не всегда поддающихся осмыслению и объяснению. Конечно, очень знаменателен, например, только что выявившийся факт, что в Московском уезде, одном из наиболее «много- актовых» уездов, в котором в целом в 1463—1505 гг. крестьянская борьба за землю играла важную роль, а в течение большей части этого периода, судя по имеющимся данным, преобладала,— эта борьба в 90-х годах отходит на второй план . Причина, видимо, в значительном обострении в 90-х годах в центральном «главном» уезде внутриклассовой борьбы вообще и в том числе, вероятно, в умножении земельных конфликтов между светскими и духовными феодалами, связанном с кульминацией в это время секуляризаци- онных тенденций.

 

Таким образом, борьба за землю, в том числе борьба черных и дворцовых крестьян, значительно распространенная уже в первой половине XV в. (до 1462 г.), получает еще больший размах во второй половине XV — начале XVI в. (до 1505 г.), охватив в это время практически почти всю территорию Руси, вплоть до тогдашних отдаленных ее окраин (Устюг, Пермь). Судя по имеющимся данным, особенно интенсивно шло распространение вширь крестьянской борьбы за землю. Следовательно, подтверждается отмеченное в литературе усиление борьбы за землю во второй половине XV — начале XVI в., в особенности рост сопротивления черных крестьян наступлению частных феодалов (светских и духовных) на волостную землю  .

 

Изучение всех известий, имеющихся в актовом материале о борьбе за землю, подтверждает и другое наблюдение, высказанное в литературе, о 80-х и особенно 90-х годах XV в. как о времени серьезного обострения аграрной обстановки вообще . На основе учета всех имеющихся данных актового материала о числе уездов, от которых дошли акты с известиями о земельных конфликтах, обнаруживается, что и в самом начале XVI в. (имеем в виду 1501—1505 гг.) борьба за землю идет в общем достаточно интенсивно (об этой борьбе есть известия для 19 уездов в 90-х годах и для 14 уездов за пятилетие — с 1501 по 1505 г.; см. таблицу 5). Борьба крестьян, вероятно, даже усилилась (она отмечена в И уездах как в 90-х годах, так и в пятилетие 1501—1505 гг.). Фиксируется лишь некоторый спад межфеодальной борьбы за землю (с 16 уездов в 90-х годах XV в. до 5 уездов в 1501—1505 гг.).

 

В целом известия актового материала о территориальном распространении земельных конфликтов на Руси XV — начала XVI в. свидетельствуют о преобладающей роли черного и (отчасти) дворцового крестьянства в аграрной борьбе, развернувшейся в период образования Русского централизованного государства.

 

Многие места земельных конфликтов черных и дворцовых крестьян с феодалами в XV — начале XVI в. отмечены нами на карге-схеме. Характер географических данных, имеющихся в актах, и масштаб карты не позволили нам с желаемой точностью обозначить места всех известных по источникам -земельных конфликтов. Однако надеемся, что в большинстве случаев отклонения указанных на карте мест спорных земель от действительного их местонахождения незначительны. Поэтому и в настоящем виде данная карта-схема дает, как нам кажется, наиболее наглядное и конкретное представление о размещении и распространении борьбы черных и дворцовых крестьян за землю на Руси XV — начала XVI в. .

 

Интерес этой карты-схемы, на наш взгляд, в ее предельной конкретности, ибо на ней можно как бы воочию увидеть, где именно тягались или иными путями боролись за землю против совершенно конкретных феодалов совершенно конкретные, известные нам по именам, русские крестьяне XV—начала XVI в.

 

Выводы о развитии крестьянской борьбы за землю в 1463— 1505 гг., сделанные на основании анализа хронологического и территориального распределения документов с известиями об этой борьбе, подтверждаются и при рассмотрении данного комплекса актов в иной группировке—тто «фондообразователям», то есть по архивам церковных феодальных корпораций ().

 

В таблице 6 учтены материалы архивов лишь тех духовных феодалов, в актах которых сохранились известия о земельных конфликтах . В число актов Троице-Сергиева монастыря включены документы приписных к нему Троицкого на Березнике и Благовещенского Кержачского монастырей и церкви Покрова в Сват- кове (Переяславского уезда); в подсчеты документов Спасо- Евфимьева монастыря вошли акты подчиненного ему Васильевского гороховецкого монастыря. Под документами митрополичьего архива разумеются акты как собственно кафедры, так и домовых монастырей (Новинского, Царевоконстантиновского, Боголюбова владимирского, Сновидского, Антониева Покровского, Пречистенского на Соти, Благовещенского нижегородского, Воскресенского череповецкого).

 

Документы с известиями о борьбе за землю сохранились в архивах 24 духовных феодалов, то есть более чем в 1/2 всех 46 таких архивов, от которых вообще дошли акты в виде текстов, относящиеся ко времени до 1505 г. Документы остальных духовных феодалов (20 монастырей и 2 церкви), из архивов которых уцелело всего 99 актов, датируемых временем не позже 1505 г., не содержат никаких известий о земельных конфликтах. Это в подавляющем большинстве архивы, из которых до нас дошли лишь единичные акты.

 

Так, лишь по одному документу сохранилось из архивов Предтеченского Глушицкого (Вологодский уезд), Клинско- Зосиминского, серпуховского Владычня, Павло-Обнорского, Спа- со-Преображенского (Старая Рязань), Духова (Переяславль Рязанский), переяславского Горицкого, суздальского Василие- Кесарийского и кашинского Сретенского монастырей, а также церквей Иоанна Златоуста (Переяславль Рязанский) и Николы в Пружках (Московский уезд). Из документации монастырей тверского Отроча и чухломского Авраамиева известно по 2 акта  , Ольгова (Рязанская земля) и Никольского на Шартоме (близ Шуи)—по 3, костромского Ипатьевского и Спасо-Прилуцкого — по 5, угличского Покровского и московского Богоявленского — по 7 актов. Из архива Спасо-Каменного монастыря уцелело 10 документов. Архив Солотчинского монастыря представлен 17 актами. Среди этой группы «фондообразователей» наибольшее число (27) грамот XV — начала XVI в. (до 1505 г.) дошло до нас из архива Иосифо-Волоколамского монастыря, грамот также, однако, не содержащих известий о земельных конфликтах.

 

Данные таблицы показывают, во-первых, что число земельных конфликтов с участием духовных феодалов на протяжении 1463—1505 гг. в целом нарастает., Во-вторых, что если от 60-х и 70-х годов сохранилось одинаковое число актов с известиями об этих конфликтах (19 и 19), то в 80-х годах наблюдается удвоение этого количества (38), а в 90-х годах число документов, сообщающих о борьбе за землю, достигает максимума (86 актов). 31 земельный конфликт духовных феодалов известен за пятилетие 1501—1505 гг.: лишь немногим меньше, чем за все 80-е годы. В-третьих, и в общем числе документов 1463—1505 гг. со сведениями о борьбе за землю, сохранившихся в архивах церковных феодалов, и в большинстве выделенных периодов преобладают акты с известиями о столкновениях по земельным делам между этими феодалами и черными и дворцовыми крестьянами. Легко заметить, что все эти наблюдения совпадают с теми выводами, которые были сделаны выше, например, при анализе поуездного распределения всех актов о борьбе за землю (а не только таких, где одной из 'конфликтующих сторон выступают церковные феодалы).

 

Характерно, что в архивах подавляющего большинства (1& из 24) духовных феодалов, представленных в таблице 6, имеются документы, отражающие борьбу черных или дворцовых крестьян за землю. (Нет таких сведений в актах нижегородского Печерского, Амвросиева Дудина, Богоявленского рязанского, Николо-Мокрин- ского монастырей, а также Устюжского собора и рязанской епи- скопии, от фондов которых дошли за период с 1453 по 1505 г. лишь единичные (1—2) документы, в том числе только по одному- акту с сообщениями о борьбе за землю). Мало этого: в 15 из 18 фондов такие документы явно преобладают, причем в 9 фондах все акты со сведениями о борьбе за землю сообщают о земельных конфликтах церковных феодалов именно с черными или дворцовыми крестьянами. В двух фондах акты с такими известиями составляют 7г и лишь в одном фонде — Спасо-Евфимьева монастыря — несколько менее {/2 (6 из 14) всех актов о борьбе за землю.

 

С методической точки зрения важно подчеркнуть, что «перевес» крестьянских конфликтов над межфеодальными наблюдается во всех 6 «многоактовых» (более 30 актов в каждом) фондах и в 1/2 (9 из 18) остальных фондов. Так снова подтверждается решающая роль черных крестьян в борьбе за землю, развернувшейся во второй половине XV — начале XVI в.

 

В этой связи представляет интерес динамика борьбы за землю, наблюдаемая по актовому материалу отдельных архивных фондов. Так, по актам наиболее крупного «фондообразователя» — Троице-Сергиева монастыря — отчетливо прослеживаются уже не раз отмеченные характерные черты развития этой борьбы по десятилетиям: довольно плавное нарастание ее в 60-х и 70-х годах XV в., заметное усиление в 80-х годах (особенно в отношении борьбы черных и дворцовых крестьян за землю: 10 из 14 конфликтов), апогей этой борьбы в 90-е годы (34 конфликта, из них 23, то есть 2/з — с участием черных и дворцовых крестьян) и некоторое уменьшение за пятилетие 1501—1505 гг. количества известий о земельных конфликтах при одновременном возрастании доли «крестьянских» конфликтов с феодалами до 3Д от общего числа земельных споров этого времени (5 из 7 случаев). Более 2/з (почти 70%) троицких актов 1463—1505 гг. с известиями о борьбе за землю составляют документы о земельных конфликтах черных и дворцовых крестьян с этим монастырем.

 

Примерно ту же картину рисуют документы 1463—1505 гг. следующих по величине церковных архивных фондов — митрополичьей кафедры (159 актов), Кирилло-Белозерского (134 акта), Симонова (65 актов) и Спасо-Евфимьева (44 акта) монастырей. Но есть и особенности: в актах архива митрополичьей кафедры доля грамот с известиями о борьбе черных крестьян за землю несколько ниже (но все же более V2 всех известий), а в кирилловских значительно выше (4/s всех известий), чем в троицких актах. Симоновские акты также отмечают преобладание конфликтов черных крестьян с этим монастырем среди известий о его конфликтах. Однако в отличие например от Кирилло-Белозерского монастыря, борьба которого за землю с черными крестьянами развертывается лишь с 70—80-х годов XV в., Симонов монастырь 7з всех таких конфликтов периода 1463—1505 гг. (6 из 18) имел уже в 60-х и 70-х годах. Акты Спасо-Евфимьева монастыря свидетельствуют о том, что земельные конфликты его с черными крестьянами в основном происходили до 80-х годов включительно; в 90-е годы, на которые и у этого монастыря приходится около V2 всех земельных конфликтов, актами не отмечено ни одного столкновения монастыря с черными или дворцовыми крестьянами: очевидно, в это время спасо- евфимьевские монахи вели 'борьбу за землю в основном с другими феодалами.

 

Конечно, эти наблюдения над актами отдельных архивных фондов имеют самый ориентировочный характер, но нельзя не признать, что они не противоречат общим представлениям об особенностях развития упомянутых монастырских вотчин: о сравнительно равномерном, непрерывном и интенсивном росте вотчины Троице-Сергиева монастыря  , об оживлении борьбы (особенно со стороны черных крестьян) за землю в Белозерье в 80—90-х годах XV в. , о быстром и раннем подъеме Симонова монастыря   и т. д.

 

О серьезном усилении борьбы за землю, особенно со стороны черных крестьян, в 90-х годах свидетельствуют материалы и митрополичьей кафедры (о «крестьянских» конфликтах сообщает здесь V2 — 6 из 13 — актов), и таких сравнительно крупных фондов, как архивы Спасо-Ярославского и Ферапонтова монастырей.

 

Известия об участии духовных феодалов в борьбе за землю распределяются следующим образом: для 60-х годов известно 8 таких феодалов, для 70-х годов — 6, для 80-х годов—10, для 90-х годов — 9, для пятилетия 1501—1505 гг. — 12 феодалов. Обращает внимание значительное число церковных корпораций—участников конфликтов в 1501—1505 гг. Это — еще одно свидетельство, что пятилетие 1501—1505 гг. никак нельзя безоговорочно рассматривать как период некоего спада аграрной борьбы. Нельзя, кроме того, игнорировать, что именно в 1501—1505 гг. доля земельных конфликтов между духовными феодалами и черными и дворцовыми крестьянами наиболее высока (26 из 31, или 84%). И это тоже — еще одно подтверждение выводов, сделанных выше.

 

Остается добавить, что рассматриваемую группу монастырей можно признать представительной. Она, как говорилось, составляет значительную часть — более 1/2 — всех церковных феодалов, от архивов которых дошли до нас акты; 7з этой группы составляют церковные корпорации, фонды которых насчитывают более 20 документов и поэтому могут быть признаны сравнительно «многоактовыми». Таких церковных корпораций — 9. Две из них насчитывают в своих фондах более 20 актов, одна — около 30, одна — более 5С, две —около 100, одна — свыше 200, одна — свыше 300 и одна — около 700 актов. Это митрополичья кафедра, Троице-Сер- гиев, Кирилло-Белозерский, Симонов, Спасо-Евфимьев, Макариев- Калязин, Спасо-Ярославский, Ферапонтов и Чудов монастыри. Даже одно перечисление этих 9 духовных вотчинников позволяет заметить, что ими представлены и разные районы Руси, и различные типы церковных феодалов: здесь и монастыри великокняжеские и монастыри — религиозные центры уделов, и митрополичья кафедра и ее домовые монастыри, и монастыри, владевшие землями лишь в одном уезде, и духовные корпорации, имевшие владения в разных, подчас многих уездах (например, Троице-Сергиев — в 24, митрополичья кафедра — в 14 уездах) и т. д. Поэтому материалы фондов этих, а также других, тоже весьма различных церковных феодалов, включенных в таблицу 6, можно, на наш взгляд, рассматривать как достаточно представительные.

 

 

К содержанию: Горский "Борьба крестьян за землю на Руси в 15 - начале 16 века"

 

 Смотрите также:

 

Борьба крестьян за землю  Борьба крестьян против помещиков феодалов

 

КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ   Сельское хозяйство в средневековой Руси

 

Борьба крестьян с крепостничеством  Новгород и Новгородская Земля

 

 Последние добавления:

 

Лишайники  Кремний  Следственная ситуация   Конституционное государственное право  Геология Новгорода