Социалистические проекты чартистов. О'Брайен. Хартия прав человека. Чартистские петиции и программные документы позднего чартизма

 

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИКИ. УТОПИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ

 

 

Социалистические проекты чартистов. О'Брайен. Хартия прав человека. Чартистские петиции и программные документы

 

Особого внимания заслуживает отношение чартистов к социализму. Среди них были популярны идеи Р. Оуэна, особенно в начальный период движения. Ловетт, Гетерингтон, О'Брайен первоначально разделяли их. Но преобладало влияние социалистов-рикардианцев. Надо учитывать, что оуэнисты отрицали роль политической борьбы, а чартисты возлагали на нее свои надежды. О'Брайен прямо заявлял, что любые реформы (в том числе и планируемые Оуэном) невозможны, пока правительство находится в руках лордов и фабрикантов. Отражая мелкобуржуазные влияния, Ловетт признавался, что утратил первоначальную веру в «общность имущества». О'Коннор всегда отрицательно относился к социализму, а в 1848 г. писал: «Я — не социалист и не коммунист», ибо принципы коммунизма «противоречат преобладающим инстинктам человечества», в условиях коммунизма якобы «уничтожатся все стимулы к труду и возникнет война ленивых-сильных против слабых-прилежных». Зато частная собственность будто бы порождает трудовое «сотрудничество между всеми классами на добровольных началах» 3[См.: Эпоха промышленного капитализма в документах и материалах. М., 1933. С. 267—268].
    

  Эта мелкобуржуазная фразеология отражала разнородность состава чартистов и идейную незрелость их вождей. Они поднялись на борьбу за классовые интересы пролетариата, но не понимали его исторической роли и не освободились от буржуазных представлений о собственности, капитализме, социализме. Возник разрыв между пролетарским характером движения и его идеологией. Чартизм еще не дорос до постановки задач социалистической революции, не в состоянии был отмежеваться от мелкобуржуазных иллюзий. Только в позднем чартизме стали распространяться подлинно социалистические идеи. После 1845 г. Гарни и Джонс призывали ориентироваться на пролетарскую революцию и торжество социализма.
   

   С 1827 г. в Англии началось широкое кооперативное движение, и оно оказало сильное влияние на чартизм. В дальнейшем это движение поддерживают профсоюзы, в 40-х годах «рочдельские пионеры» кооперации широко пропагандировали ее в Англии. Но чартисты остро критиковали кооператоров за аполитичность, правильно считая, что без завоевания власти кооперация не избавит рабочих от нищеты и эксплуатации. Гетерингтон, критикуя «филантропических оуэнистов», утверждал, что при отсутствии власти у рабочих «кооперативные организации останутся невозможными». Ловетт заявлял на Первом конвенте, что действительное зло — «это наемное рабство, купля-продажа рабочей силы» и реформы лишь в слабой мере помогут рабочим, «пока длится эксплуатация человека человеком». Чартисты критиковали пристрастие кооператоров к торговой прибыли. Но после завоевания власти планировалось широко использовать кооперацию, создавать хозяйственные общины. Критика кооперативных иллюзий, несомненно, была важной заслугой чартистов.
    

 

  В интересах рабочих масс чартисты выдвинули свою финансовую программу, требуя ликвидации государственного долга, зачета процентов в его уплату, облегчения налогового бремени. В национальной петиции 1842 г. делалась ссылка на то, что займы производились для «подавления свободы». О'Брайен предлагал сделать землю государственным достоянием, а доходы от нее использовать на покрытие государственных и общинных расходов. Сторонники Ловетта ратовали за отмену косвенных налогов, введение налога на собственность, экономию и уменьшение фискального грабежа. Джонс предлагал облагать налогами лишь земельную собственность и капитал. Как видим, финансовая программа отличалась радикализмом и отвечала насущным требованиям рабочих.
   

   Вместе с тем чартисты проектировали денежную реформу. Аттвуд уверял, что ограниченность запасов золота и серебра сдерживает развитие обмена, а выпуск большого количества бумажных денег приведет к расширению кредита и платежеспособного спроса, оживлению торговли и производства. В 1838—1839 гг. ораторы часто обсуждали эту проблему, но единодушия не наблюдалось. Многие опасались, что большой выпуск бумажных денег грозит дороговизной, обесценением заработной платы. Ловетт, О'Коннор и другие отвергли планы Аттвуда. Зато О'Брайен, следуя за Р. Оуэном, выдвигал проект выпуска «трудовых денег» и организации обмена. Таким образом предлагалось ликвидировать «бедность и рабство». Квартер пшеницы рекомендовалось сделать мерилом ценности, заменить металлические деньги бумажными, представляющими материальное богатство страны. Такие деньги считались более устойчивыми, ибо ценность золота и серебра сильно колеблется. Для организации обмена проектировались общественные базары и магазины, где производилась бы оценка товаров по «хлебной или трудовой единице» с выдачей владельцам квитанций, «символических денег», за которые в других магазинах можно было бы получить товары иного рода. Металлические деньги планировалось сохранить для внешнеторговых операций. Подобные реформы казались О'Брайену «второй социальной революцией». Но их крушение в условиях капитализма было неизбежно. В 40-х годах О'Брайен собирался возродить оуэновские «базары справедливого обмена», обанкротившиеся еще в начале 30-х годов, что обнаруживало полное непонимание им законов стихийного товарного производства и обращения.
     

 В 1834 г. собранием рабочих в Лондоне была принята Хартия прав человека, предложенная О'Брайеном и выдвигавшая требования общедемократического характера (свободы мнений, вероисповедания, торговли, промыслов, передвижения, собственности, а также устранения конкуренции). Но наряду с этими фигурировали и пролетарские требования: ликвидации безработицы, перераспределения вновь создаваемого богатства в пользу народа. Позднее, в 1837 г., под руководством Ловетта были выработаны «Шесть пунктов» хартии народа чисто политического характера. Они предусматривали избирательные права для всех взрослых мужчин, отмену имущественного ценза для депутатов и т. д. Но чартисты весьма широко трактовали политические реформы. О'Брайен разъяснял, что всеобщее избирательное право означает «власть над формой землевладения и землепользования, власть над денежными делами нации, власть основать национальный банк для оказания кредита трудолюбивым промышленным работникам, власть над 30 млн акров пустующей земли, власть над коронными землями, над корпоративными фондами, над десятинами и церковными землями, власть над государственными налогами и — что важнее всего остального — власть устроить соответственные индустриальные общины… Конечная цель — социальная реформа, введение справедливых и гуманных законов» 4[Цит. по: Материалы по истории революционного движения на Западе. М., 1923. С. 21—22]. Признавая неразрывную связь политической борьбы и социального освобождения рабочих, чартисты делали шаг вперед по сравнению с социалистами-утопистами. Они не довольствовались формальным равенством перед лицом закона, а требовали радикальных реформ. К сожалению, сами чартисты брали на вооружение мелкобуржуазную утопию о всеисцеляющей роли «индустриальных общин», налоговых реформ и т. д. В позитивном решении требований пролетариата чартистское движение оказалось беспомощным.
   

   Заслуживают внимания и чартистские петиции. Первая из них (1838) еще содержала буржуазные требования об отмене «хлебных законов», но ставила задачи и пролетарского происхождения (взимание налогов с собственников, установление «справедливого вознаграждения труда»). Движение приобретало радикальный характер. В манифесте 1839 г. заявлялось, что цели петиции должны быть осуществлены «мирным путем, если возможно; насильственным — если иначе нельзя». Конвент призывал на «насилие отвечать насилием». Буржуазные попутчики покинули ряды чартистов. В 1840 г. была создана Национальная чартистская ассоциация как самостоятельная партия. Начался второй этап чартистского движения (1841 —1847). Была выработана еще одна петиция (1842), из которой уже исчезли требования буржуазного характера. В ней осуждались фискальный грабеж и вымогательства церковников, роскошь королей и прелатов, говорилось о нищете рабочих, голодной заработной плате батраков. Ставился даже вопрос об уничтожении собственности лордов на землю и фабрикантов на машины. Под петицией подписалось 3,3 млн. человек 5[См. там же. С. 4—10, 28—35].
    

  Однако эта петиция была отвергнута парламентом, а О'Коннор в письме «К имперским чартистам» осудил планы «кровавой революции». Больше того, в 1843 г. он выдвинул собственный земельный план, предусматривающий возвращение безработных на землю с помощью займа в 100 млн. ф. ст., выкупа части имений и раздела их на мелкие участки по 2 акра. Но Англия стала уже «фабрикой мира», и этот план был явно утопическим, мелкобуржуазным, хотя его и утвердила чартистская конференция (1845) в видоизмененном варианте. Затем последовало создание Национальной земельной компании и Земельного банка для ее кредитования. Однако в 1848 г. эта компания была распущена правительством, да и результаты ее деятельности оказались ничтожными 6[См.: Эпоха промышленного капитализма в документах и материалах. С. 268, 269]. Более реальный и радикальный план предлагал О'Брайен, считавший землю общенародным достоянием. Он ратовал за передачу ее государству и затем раздачу беднякам в аренду на льготных условиях. Арендную плату проектировалось использовать на общественные нужды. Это был бы революционный удар по лендлордам.
  

    Особый интерес представляют программные документы позднего чартизма (1848—1853). Он развивался в обстановке экономического кризиса 1847 г. и революции 1848 г. в Западной Европе под руководством новых, более радикальных лидеров — Дж. Гарни и Э. Джонса и ориентировался на пролетарскую революцию. Сказывалось влияние марксизма. В апреле 1850 г. Гарни от имени чартистов подписал вместе с коммунистами (Маркс, Энгельс, Вил-лих) и бланкистами соглашение о создании Всемирного общества коммунистов-революционеров. В соглашении говорилось, что целью общества является низложение всех привилегированных классов, подчинение этих классов диктатуре пролетариата путем поддержания непрерывной революции вплоть до осуществления коммунизма. Правда, весной 1851 г. Гарни переметнулся в лагерь буржуазного либерализма, но Джонс остался верен пролетарским идеалам.
    

  В апреле 1851 г. была принята новая программа социалистического характера, далеко выходящая за рамки прежней хартии. В ней ставилась задача «подорвать классовый режим». Провозглашалось, что земля составляет «неотъемлемую собственность человеческого рода», существующая «монополия на землю грешит против законов божьих, против законов природы» и превращение земельных владений в национальную собственность «есть единственно верная основа народного благополучия». Посему предполагалось передать государству земли короны, церкви, благотворительных учреждений, общин и выкупить частные имения (не исключая их конфискации). В дальнейшем предусматривалась раздача мелких участков арендаторам за натуральную плату.
    

  В новой программе констатировалось, что именно «труд создает богатство», а между тем он же остается рабом капитала, поскольку система заработной платы — надругательство над всякой «идеей о свободе». Поэтому чартисты предлагали наделить производительные ассоциации правами корпораций, создать ссудные кассы для рабочих. Они считали, что «корпоративный принцип является существенным условием благосостояния общества», а на государство возлагали обязанность обеспечивать безработных подходящей работой или помогать им. Декларировалось также право стариков и немощных на помощь. Конференция считала, что «все податное бремя должно пасть на землю и капитал», так как налоги на промышленность снижают производство, а налоги на предметы массового потребления наносят ущерб благосостоянию и здоровью народа.
      Национальный долг в новой программе чартистов квалифицировался как «долг классового правительства» и подлежал погашению за счет процентов. Э. Джонс считал, что «надо централизовать собственность как общенародную, а не как частную» 7[См.: Джонс Э. Статьи о чартистской программе. Письма. М., 1970. С. 105—115].
    

  Но теоретическая незрелость характерна и для этой программы, поскольку национализация земли затягивалась на десятилетия, насаждались корпоративные иллюзии. Впоследствии это привело к поражению позднего чартизма.


      Тем не менее историческое значение чартизма огромно. Он ускорил принятие фабричного законодательства (1847), предоставление избирательных прав рабочим (1867), а главное, показал способность пролетариата к самостоятельной политической борьбе.
    

  Классики марксизма-ленинизма высоко оценивали чартизм. Маркс и Энгельс считали, что в лице его представителей «против буржуазии поднялся весь рабочий класс» и боевым лозунгом их стало «господство рабочего класса вместо господства класса буржуазии» 8[См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 24, 25, 303].
      В. И. Ленин писал, что Англия «дала миру первое широкое, действительно массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное движение». Чартизм оказался «предпоследним словом» к марксизму 9[См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 305; Т. 40. С. 290].

 

К содержанию: Буржуазная политэкономия. От Смита и Рикардо до Маркса и Энгельса

  

 Смотрите также:

 

Теоретические системы политической экономии 

 

 История государства и права    Римское право   Правовые системы современности