Теория предельной полезности

 

СУБЪЕКТИВИСТСКАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ

 

 

Теория предельной полезности

 

Критика теории предельной полезности

 

По нашему мнению, ошибочна сама логическая основа построений этой теории. Теоретики предельной полезности исходили из исследования абстрактного потребителя, оторванного от реального мира, т. е. абстрактного потребителя, который должен давать оценки полезности, строя иерархию благ, стоимость которых он не мог, формировать, поскольку она уже сформирована рынком. Оценка полезности товара предполагает, что потребитель знает его цену. Цена предполагает существование общества, разделения труда, денег, распределения общественного продукта. Даже если мы захотим не принимать в расчет деньги, оценка полезности предполагает, что экономический субъект знает, какое количество блага ему доступно, а это зависит от его положения в обществе, т. е. от распределения доходов.

 

И нельзя отвести эти возражения, указывающие на причинные, т. е. качественные связи, выдвигая «кривые безразличия» или анализируя «воздействия дохода и замещения». С помощью этих инструментов можно лишь описать рыночные явления и реакции экономического субъекта, по‑прежнему исходя из уже данного рынка и отказываясь от причинного объяснения самого рынка.

 

Иначе говоря, с общественной точки зрения количество есть не что‑то данное, а нечто производимое. Количество определенного блага может быть данным для отдельного субъекта, но для всего общества оно есть продукт, продукт человеческого труда.

 

Таким образом, до того как сложилась экономическая структура, структура цен, невозможна оценка полезности, или выбор. Чтобы сделать такую оценку, приходится принимать как исходный пункт, как не подлежащий обсуждению факт, уже существующий рынок, уже определенные общественные отношения, завершенные и сформировавшиеся. Но ведь все это должно быть итогом, а не исходным пунктом исследования.

 

Это ведь антиисторический абсурд – полагать, что можно сконструировать систему общественной экономики, систему экономических отношений между людьми, отправляясь от абстрактного индивида, рассчитывающего данные, которых он не ведает, и количества, которые падают с неба.

 

 

Даже в познавательных целях никто не спрашивает у других, как тратить деньги, лежащие в его кармане. Что действительно люди хотят знать, так это свое положение в обществе, причины, по которым одни имеют в кармане мало денег, а другие много. Нас могут спросить поэтому, как могла в течение столь долгого времени поддерживаться и как может еще встречать поддержку, многих экономистов, и даже тех, кто совсем не является консерваторами, теоретическая система, построенная на столь хрупкой основе, на умозрительных установках, которые в других областях науки уже преодолены. Каждая теория имеет ценность вследствие практических целей, которым она может служить, и чтобы понять жизнь этой теории, мы должны спросить себя, каковы были практические цели, которым она служила, и все ли нужно выбросить из теоретической конструкции, основанной на предельной полезности. Ясно, что эта теория выполнила свою историческую функцию, даже если она и представляла шаг назад в научных исследованиях. Она должна быть отброшена, потому что она не может служить объяснению генезиса законов рынка и жизни общества, однако она может быть полезной в некоторых частных исследованиях.

 

Действительно, если предположить определенное, уже данное и довольно устойчивое общество и определенную ситуацию, т. е. уже данный рынок со своей сформировавшейся структурой цен с соответствующим распределением доходов, каким приблизительно было положение при капитализме эпохи его расцвета, то тогда и только тогда некоторые исследования и толстые тома, написанные теоретиками предельной полезности, могут послужить определенной цели.

 

Они могут служить лучшему пониманию того, как ведет себя, как реагирует экономический субъект. Совершенно ясно, что если экономический субъект имеет определенный доход и находится перед лицом уже сформировавшейся системы рыночных цен, то при распределении своего дохода, ограниченного по сравнению со всеми возможными видами потребления, он будет руководствоваться соображениями, развиваемыми нами при изложении аргументации теории предельной полезности. Но не было нужды прибегать к этой теории, чтобы прийти к столь очевидному заключению. Тем не менее методы теории предельной полезности могут быть использованы для анализа поведения экономического субъекта перед лицом объективного факта: существования рынка, постулированного в качестве исходного данного. Они могут быть полезны для того, чтобы глубже разглядеть основу законов распределения потребительских благ, а также для того, чтобы подчеркнуть возможные воздействия на экономическую систему импульсов, вытекающих из изменений вкусов потребителей.

 

Однако даже и в этом субъективистская теория исходила из предпосылки, которой не существует в действительности: из так называемой «свободы потребителя».

 

Потребитель никогда не был свободен при капитализме и тем более он не свободен сегодня, при монополистическом капитализме. Хозяином положения всегда являлся капиталистический производитель, предлагающий товар. Именно он «создает», стимулирует потребности, именно он навязывает потребителю свои продукты и преследует его рекламой, создает «моду», социальные условности, тиранически господствующие над всеми нами, формирует, таким образом, и само потребление, и соответствующий ему спрос.

 

Вот почему, даже при рассмотрении лишь процесса потребления, рассуждение субъективистов в корне порочно.

 

Говорят еще, что субъективистский подход позволил произвести более точный анализ спроса и влияние его количественных изменений на рыночное равновесие и уже существующие рыночные цены.

Но даже эти исследования имеют малую позитивную ценность.

 

Классики уже подчеркивали, что общие изменения предложения и спроса оказывают воздействие на цены, определяя их положительные или отрицательные отклонения от стоимости.

 

Им было известно, что существует постоянный импульс к увеличению предложения, который обусловлен самими особенностями капиталистического общества и который побуждает капиталистического производителя к вытеснению конкурентов, к завоеванию рынка. Об этом структурном явлении мы будем говорить позже, при объяснении такой категории капиталистической экономики, как прибыль. Было отмечено, что эта тенденция вела за длительный период к уменьшению общественных издержек производства, или стоимости (закон убывающих издержек). Было известно, с другой стороны, что рост населения оказывает свое давление и определяет увеличение спроса.

 

Известно было также, что количество продукции, производимой в определенной отрасли, может возрастать в силу случайных причин, потому что капиталисты могут иметь определенные мотивы в предвидении роста цен в этой отрасли (появление нового рынка, расширение спроса, например, по программе общественных работ) и что это может приводить к избытку предложения по сравнению со спросом.

 

Было известно далее, что для некоторых продуктов существуют естественные причины, вызывающие временные увеличения или уменьшения предложения (например, хороший урожай, обильные уловы рыбы и т. д.).

Все это было известно, и были известны также рассуждения, обычно приводившиеся по данному вопросу.

 

Что это за рассуждения? Говорилось следующее: предположим, что спрос в отличие от предложения не подвергается изменениям, что представляет собой чистую абстракцию. Поставщики, которые хотят сбыть свой продукт, оказавшийся в чрезмерном количестве по сравнению с общественным спросом, должны довольствоваться меньшими ценами. Действительно, при данном распределении доходов (если речь идет о потребителях‑некапиталистах) и при существующем общем правиле, по которому издержки производства понижаются (если речь идет о потребителях‑капиталистах), кривая спроса такова, что чем ниже цена, тем больше величина спроса, тем больше число покупателей[1]. Поэтому производители при конкуренции друг с другом находятся в следующем положении: они вынуждены либо сохранять прежнюю цену, и тогда рынок поглотит лишь то количество, которое покупалось раньше, и они не смогут продать весь продукт, либо снизить цену, и только тогда они смогут продать произведенное с избытком количество товаров.

 

Если они хотят сохранить рынок или даже, более того, расширить его, выгоднее (по‑прежнему предполагая, что это рынок в условиях свободной конкуренции) снизить продажную цену. Найдутся такие производители, которые имеют меньшие издержки и начнут этот процесс, а другие последуют за ними.

 

 

К содержанию: Антонио Пезенти: Очерки политической экономии капитализма

 

Смотрите также:

 

Вульгарная политическая экономия в Германии. Прусский путь...

Развитие буржуазной политической экономии в Германии отличалось рядом особенностей. В отличие от Англии и Франции Германия не имела своей классической политической экономии.

 

Буржуазная политическая экономия.

В США и Германии буржуазная политическая экономия вообще начала свое развитие как вульгарная.
Была создана подлинно научная пролетарская политическая экономия.

 

Вульгарная политическая экономия  Политическая экономия как наука о богатстве. Роль Адама Смита.

 



[1] См.: К. Маркс  и Ф. Энгельс , Соч., т. 25, ч. I, стр. 211, 214‑217.

 

[2] Д. Рикардо , Соч., т. 5, стр. 113.

 

[3] Сраффа во введении к «Началам»  Рикардо (См.: D. Ricardo, Works, vol. I, Cambridge University Press, 1951, p. XVII) напоминает: «Как это указано Джеймсом Миллем в его „Элементах“: „Год принимается в политической экономии как период, заключающий в себе кругооборот производства и потребления“». Маркс настаивает на значении времени в экономической науке и в т. II, и в т. III «Капитала», для него год также представляет единицу измерения оборота капитала, а следовательно, и нормы прибыли (см.: К. Маркс  и Ф. Энгельс , Соч., т. 24, гл. VII.).

 

[4] Проанализировать изменения, произошедшие в значении экономических терминов, весьма интересно. Фрейзер посвятил этому целую книгу (см. L. Fraser . Pensiero e linguaggio nella scienza economica, Torino, UTET, 1953), но на мой взгляд, с небольшим успехом.

 



[1] См. т. I, гл. 2.