ФЕОДАЛЬНАЯ РОССИЯ 18 ВЕКА

Общественное разделение труда. Крестьянские промыслы. Ремесленные цехи

Процесс общественного разделения труда был связан не с одним определенным районом и охватывал не один или два промысла, а приобретал повсеместный характер и касался самых разнообразных отраслей производства. Развитие крестьянских промыслов — типичное явление, его развитие обусловливалось не какими-либо местными специфическими условиями,— хотя эти условия и влияли на степень развития крестьянской промышленности,— а вызывалось в основном причинами общего порядка: развитием товарно-денежных отношений, процессом разложения натурального хозяйства. В частности, большое значение имели в этом смысле распространение денежного оброка и рост оброчных повинностей крестьян, явно выходивших за пределы доходности сельского хозяйства крестьянина, о чем ярко свидетельствовал рост отхожих крестьянских промыслов.

Углубление общественного разделения труда и одновременно промышленной специализации районов может быть прослежено и более детально, на примере отдельных владений. Благодатный материал в этом отношении представляют данные об обширных вотчинах Шереметевых, откуда в отхожие промыслы уходила почти Уз всех оброчных крестьян. Конечно, далеко пе все уходившие на заработки занимались промышленным трудом. Многие из них заводили свои торговые предприятия или служили у купцов, другие занимались извозом; особенно много нанималось на суда. Среди шереметевских крестьян, уходивших в Москву, были портные, сапожники, печники, кузнецы и т. д.

Крестьянские промыслы в вотчинах Шереметевых были разбросапы в различных губерниях империи. Многочисленные промыслы по обработке дерева (столярный, бондарный, токарный) существовали в Воронежской (в с. Алексеевке, славившемся бондарным промыслом, и в дер. Марьевке), Владимирской (в с. Васильевском), Ярославской (в деревнях Юхотской волости) губерниях. В других вотчинах были распространены кожевенное, сапожное, скорняжное производства. Ткацкий промысел сосредоточивался в с. Иванове Владимирской губ. Выше отмечалось, что в крупный центр металлообрабатывающей промышленности в XVIII в. превратились села Павлово и Ворсма Нижегородской губернии, где был сосредоточен слесарный промысел. Распространено было производство оловянных и медных крестов и пуговиц.

В вотчинах Шереметевых были развиты и другие, более мелкие крестьянские промыслы,— выделка гребней и горшечный промысел, иконописное и золотарное производства. Крестьянские промыслы в вотчинах Шереметевых особенно широкое распространение получили в Нижегородской, Владимирской и Ярославской губерниях, т. е. в оброчных вотчинах.

Крестьянские промыслы в оброчных имениях охватывали разнообразные отрасли производства и носили ярко выраженный специализированный характер. С одной стороны, это свидетельствует о глубоком проникновении товарных отношений в крестьянское хозяйство, с другой — специализация крестьянских промыслов создавала материальные предпосылки для объединения нх в крупные, основанные на разделении труда, предприятия и тем самым содействовала перерастанию крестьянской мелкой промышленности в производство мануфактурного типа.

Мелкое производство имело широкое распространение не только в деревне, но и в городе. В деревне ремесленное производство почти не подвергалось правительственной регламентации, но организации городского ремесла правительство уделяло очень много внимания. Еще в 1722 г., при Петре I, была сделана попытка ввести в России цеховое устройство. Ремесленные цехи подчинялись городовым магистратам. С упразднением магистратов (1727) пошатнулось и положение цехов. В Москве, например, число членов цехов с 1858 (1723) сократилось до 117 (1743). В 1743 г. магистраты и Главный магистрат были восстановлены, а через два года (1745) правительство приняло специальное решение о записи в цехи ремесленников в обеих столицах и в других городах империи. Это решение преследовало цель оживить деятельность цеховых организаций. Однако цехи продолжали влачить жалкое существование, что вынуждены были отметить и правительственные органы. Так, особая Конференция, учрежденная Елизаветой Петровной в связи с Семилетней войной, отмечала в 1760 г., что когда потребовалось шить мундиры для армии, в Москве цеховых оказалось так мало, что «упоминать о том не можно». Поэтому, говорилось в протоколе Конференции, «когда и во все прочие цехи с подробностью посмотреть, то происходящий от беспорядка или разрушения их вред неописанно велик быть имеет»

В 1761 г. по третьей ревизии наличие цехов отмечено только в 104 посадах. В цехи объединялось 13 409 ремесленников. Подавляющее большинство городских ремесленников работали вне цехов. Вопрос об оживлении деятельности цехов был поднят в работе Комиссии по составлению пового Уложения и в наказах депутатов, причем ни один наказ не высказался против организации цехов. Многие из пожеланий, высказанных в наказам, нашли впоследствии отражение в Жалованной грамоте городам 1785 г. Жалованная грамота не делала запись в цехи обязательной: ремесленники, работавшие в одиночку, не имевшие звания мастера, получили право заниматься ремеслом и продавать свои изделия; однако они не могли иметь вывески, держать подмастерьев и учеников. Такая работа без записи в цех разрешалась «для дневного пропитания». Кроме того, сельским жителям — помещичьим, казенным или дворцовых крестьянам, а также колонистам — разрешались свободное занятие ремеслом в деревне и продажа своих изделий не только в деревне, но и в городе. Записаться в цех могли только те, кто причислялся к мещанскому сословию. Это ограничение привело к тому, что временные цехи, т. е. состоявшие из лиц, которые записались в цеховые организации на срок выданных им паспортов, должны были закрываться Но это произошло далеко не повсюду; в частпости, временные цехи закрылись в Петербурге. В 1796 г. Сенат отменил и эти ограничения для записи в цехи — за временными цехами было признано право на существование.

Цех мог быть организован при наличии в данном городе не менее пяти мастеров одной специальности. Мастера избирали старшину и двух товарищей, которые утверждались магистратом или ратушей. С подмастерьями и учениками Ремесленное положение, изданное одновременно с Жалованной грамотой, предписывало мастерам обращаться «кротко», а подмастерьям и ученикам послушно и почтительно относиться к мастеру и его семье. Срок ученичества, по сравнению с законодательством начала XVIII в. о цехах, был значительно сокращен: ученичество продолжалось от 3 до 5 лет. Подмастерье, проработавший не менее 3 лет, получал свидетельство от мастера в том, что он овладел мастерством и «поведения доброго». Затем, после сдачи испытания, цеховая управа выдавала подмастерью, если ему исполнился 21 год, свидетельство на право мастера. В это положение о цехах изменения были внесены только в самом конце XVIII в. изданием 12 ноября 1799 г. Устава о цехах, но после смерти Павла в 1801 г. новое положение не распространялось за пределы Петербурга и Москвы.

Законодательство о цехах как первой, так и второй половины XVIII в., направленное на развитие сословной корпоративной организации ремесла, тем не менее, не создавало монопольного положения цехов в городах. Имеющиеся весьма неполные данные о численности цеховых ремесленников по отдельным городам еще не дают представления о развитии городского ремесла в целом. Так, в Петербурге, по данным Георги, в 1789 г. насчитывалось 56 цехов с 2106 цеховыми мастерами. Наиболее крупным был цех русских портных, в котором состояло 178 мастеров, 295 подмастерьев и 365 учеников; в немецком цехе портных состояло 210 мастеров. В цехе русских сапожников числилось 255 мастеров по пошивке мужской обуви с 270 учениками и 77 женских башмачников с 155 подмастерьями и 116 учениками; 62 мастера с 72 подмастерьями и 54 учениками шили русские коты; в немецкий сапожный цех входило 54 мастера. Относительно многочисленными были цехи русских мясников, хлебников, гильдия столяров и некоторые другие Но далеко не все ремесленники записывались в цехи. Число каменщиков, по преимуществу крестьян, составляло более 5 тыс., в цех же записалось только пятеро. О числе цеховых в Москве во второй половине XVIII в. достоверных сведений нет, но мелкое производство в старой столице получило значительное развитие.

С середины XVIII в. особенно широко распространилось в Москве мелкое производство дешевых шерстяных и шелковых изделий. Большинство мастерских было мелкими; например, из 416 зарегистрированных в 1766 г. мелких производителей этих изделий в Семеновской и Преображенской слободах только четверо пользовались наемным трудом . Большинство ткачей были крестьянами. Так, из 1039 билетов на право ткачества, выписанных в Москве в 1773 г., 85,5% приходится на крестьян. В Москве жило много портных, сапожников, чулочников, шапочников и ремесленников других специальностей. Процветало в Москве ювелирпое производство, в больших размерах велось производство экипажей, а также костяных и роговых гребней. В 1770—1790 гг. в старой столице насчитывалось более 300 кузниц . Широко было развито мелкое производство в городах Украины. Здесь в большей степени, чем в русских городах, получило распространение цеховое устройство  .

Широкое распространение мелкого производства как в городах, так и в деревне, превращение отдельных сел (Иваново, Павлово, Ворсма, Богородское, Лысково и др.) в промышленные центры свидетельствуют о значительно более глубоком проникновении в народное хозяйство России «второго круппого общественного разделения труда», по определению Энгельса,— отделения ремесленного труда от сельскохозяйственного,— чем об этом говорят сведения о росте городского населения России во второй половине XVIII в. (с 0,3 млн. душ м. п. в 20-х годах до 1,3 млн. в 1796 г.). Эти цифры не вскрывают действительного отделения ремесла от сельского хозяйства, так как правительственная статистика проводила различие между городом и деревней не по экономическому признаку, а по сословному признаку и по той роли, которую город играл в административной системе управления. Широкое распространение промышленного труда среди крестьянства говорит о том, что процесс отделения ремесла от земледелия зашел значительно дальше, чем об этом позволяет судить прирост городского населения.