ИСТОРИЯ РОССИИ 18 ВЕКА

НАРОДЫ СИБИРИ в 18 веке – ханты, манси, буряты, камчадалы. Экономическое развитие Алтая и Забайкалья

В 18 веке Сибирь продолжала оставаться многонациональной окраиной царской России. На северо-западе Сибири жили ненцы (самоеды), южнее их — по Оби и ее притокам — ханты (остяки) и мансы (вогулы), а еще южнее, в Западной Сибири,—сибирские татары. На среднем течении Оби жили селькупы (остяко-самоеды). В низовьях Енисея жили энцы (енисейские, или хантайские, карасинские и подгородные самоеды), в тундре между Енисеем и Хатангой — нганасаны (авамские, или тавгийские, самоеды); по Енисею, от устья Каса до Курейки, жили кеты (енисейские остяки). На юге Западной Сибири на Алтае обитали разные тюрко-язычные племена, часть которых лишь во второй половине XVIII в. стала русскими подданными

. В верховьях Томи жили шорцы, в верховьях Енисея — племена предков хакасов, по pp. Томи и Чулыму — томские и чулымские татары. Буряты обитали по обоим берегам Байкала, в верховьях Ангары и Лены, в бассейне Селенги. Эвенки (тунгусы) и эвены (ламуты) были распространены на огромном пространстве зоны тайги от Енисея до Охотского моря. Якуты во второй половине XVIII в. жили в среднем течении Лены, на Вилюе и Яне, заняли бассейн Оленека, Хатанги, Анабара, жили по Индигирке и Колыме, а отдельные их поселения появились и на берегах Охотского моря. Юкагиры во второй половине XVIII в. находились небольшими группами в окружении эвенов, якутов и русского населения в бассейне Яны, Индигирки и Колымы. В бассейне Анадыря их теснили и ассимилировали чукчи.

Коряки жили по берегам Пенжинского залива, на севере Камчатки и по берегу Берингова моря, к югу от мыса Наварина. Камчадалы (ительмены) продолжали занимать большую часть Камчатки, часть их стала сливаться с русскими. На Курильских островах жили айны (курилы). Во второй половине XVIII в. очень увеличилось русское население Сибири, особенно вдоль сибирского тракта, по берегам рек и вокруг городов.

Нерчинский договор 1689 г. и Буринский договор 1727 г. установили южную сухопутную границу Восточной и Средней Сибири: от Охотского моря (южнее устья р. Уд) до пограничного знака № 24 на Сабинском хребте, несколько западнее верховьев Кантегира (левого притока Енисея в его верховьях). С установлением в первой половине XVIII в. Пресно- горьковской укрепленной военной линии, которая начиналась на Тоболе выше Кургана, у крепости Звериноголовской, и достигала Иртыша у Омской крепости, и с проведением в это же время линии русских крепостей по Иртышу, от Омской крепости до Усть-Каменогорской, прочно вошла в пределы России вся юго-западная часть Сибири. Колывано-Кузнецкая военная линия, образованная в 1759—1762 гг., прикрывала Западную Сибирь с юга.

К началу второй половины XVIII в. за пределами России, кроме Приамурья и Приморья, оставалась еще большая часть территории современной Горно-Алтайской автономной области Алтайского края. Присоединение в 1758 г. Горного Алтая было единственным, но значительным территориальным приобретением России в материковой части Сибири в рассматриваемый период.

Таким образом, во второй половине XVIII в. почти закончилось расширение русских владений на материке в Северной Азии. В это же время произошло быстрое, по своим темпам напоминающее продвижение русских землепроходцев по Сибири в первой половине XVIII в., проникновение русских как на Алеутские и другие острова, так и на самый североамериканский материк, где смелые и энергичные русские люди вписали также не одну славную страницу в историю географических открытий.

Многонациональное население Сибири второй половины XVIII в. находилось на различных ступенях развития: у одних народов удерживался первобытно-общинный строй (ительмены, чукчи, коряки, айны, отчасти эвенки), у других быстро шел процесс классообразования, становления патриархально-феодальных отношений (якуты, буряты и др.)> у третьих уже сложились феодальные отношения (русские). В крепостнической царской России народы Сибири развивались крайне медленно  . Русское население Сибири в этом отношении обогнало местные народы. Общение с русскими трудящимися содействовало росту материальной и духовной культуры этих народов.

Политика царского правительства в отношении развития землепашества в Сибири не изменилась: земледелие и во второй ноловипе XVIII в. рассматривалось не как самостоятельная цель колонизации Сибири, а исключительно как вспомогательное средство для поддержания горнозаводской промышленности и главным образом как способ обеспечения содержания войск на границах.

Создание военных пограничных линий и усиление военных гарнизонов, а также развитие горнозаводских округов, естественно, потребовали мероприятий и в этой области. Так, в целях снабжения продовольствием верхнеиртышских крепостей в 1763 г. последовал указ о заселении местностей по рекам Бухтарме, Ульбе и по Иртышу, в районе Семипалатной, Ямышевской и Омской крепостей, причем поселенцам отводилось по 5 дес. под посевы, выдавался хлеб на обсеменение полей и необходимый живой и технический инвентарь. Состав поселенцев был очень пестрый: отставные солдаты, «вольножелающие» из крестьян других сибирских уездов и главным образом попрежнему ссыльные: помещичьи люди, отправляемые в Сибирь по зачету за рекрутов, и т. п.

В тех районах, где хлебопашество было сравнительно широко распространено, правительство не заботилось о его дальнейшем развитии. Крестьяне целыми уездами отписывались к горным заводам, причислялись к казачьим войскам.

Во второй половине XVIII в. продолжалось дальнейшее развитие горнорудной промышленности Сибири. На Алтае возникло 7 казенных заводов. В Забайкалье, на Нерчинских серебро-свинцовых рудниках и плавильных заводах увеличивалась добыча серебра; в 1774 г. она составила 619 пудов. С 1776 г. в пределах Нерчинского горного округа начала развиваться и золотопромышленность. В разных районах Сибири начали действовать железоделательные заводы: Петровский в Забайкалье, основанный в 1778 г. и существующий поныне; Ланинский на западном берегу Байкала, закрытый в начале XIX в.; Ирбинский, Канский, Езагашский и Лугав- ский медеплавильный в южной части бассейна Енисея, впоследствии закрытые, и др. В Сибири были также суконные, фарфоро-фаянсовые «фабрики», кожевенные и солеваренные заводы и т. п.

Развитие горной промышленности в Сибири продолжало оставаться очень важным фактором в истории ее колонизации. Усиление эксплуатации ископаемых богатств требовало привлечения на рудники, прииски и заводы все большего числа рабочих рук. Потребности промышленности на первых порах удовлетворялись припиской к уральским и алтайским заводам местного крестьянского населения. С переходом алтайских заводов ь собственность царской семьи стали широко практиковаться переселение крестьян в Алтайский округ и приписка их к заводам; из этих приписанных к заводам крестьян постепенно выделился разряд мастеровых, которые специализировались на заводских работах и за это получали освобождение от других государственных повинностей. Указами 1760 и 1769 гг. для преступников, приговоренных к смертной казни или к каторжным работам, устанавливалась ссылка на Нерчинские заводы, вместо ссылки в Рогервик и в другие места.

Рост горной промышленности во второй половине XVIII в. повлек за собой не только усиление ссылок на заводы, но и развитие «вольной» колонизации Сибири. На горные заводы и промыслы потянулись беглые. Правительство, заинтересованное в расширении горного дела, смотрело на это явление сквозь пальцы. В течение XVIII в. неоднократно издавались указы, предписывавшие не высылать с казенных и «партикулярных» заводов объявившихся на них после ревизии работных людей и мастеров, а приписывать их к заводским волостям с уплатой владельцам денежного вознаграждения; вместе с тем предупреждалось о запрещении впредь принимать беглых на работу. Из тех же соображений правительство временами направляло на заводы и другие пришлые элементы, попадавшиеся в руки сибирских властей, вместо того чтобы возвращать их в Россию.

С целью оградить Алтайский горнозаводский округ от нападений кочевников, в 1759 г., как уже сказано выше, была создана Колывано-Кузнец- кая, или Колывано-Воскресенская, военная линия, которая начиналась от Иртыша несколько выше Семипалатинска, шла по р. Убе и, отделяясь от нее, направлялась к северу на Змеиногорский рудник и на Колыван- ский завод \ далее через Белорецкий форпост на Маралиху, а оттуда на Бийск и на Кузнецк. Эта линия, огибая с юго-запада Алтайские горы, должна была обеспечить спокойную эксплуатацию алтайских горных богатств.

Поселение служилых людей вдоль Пресногорьковской, Иртышской и Колывано-Кузнецкой линий, производившееся с 20-х годов XVIII в., завершилось в 1808 г. образованием линейного казачьего войска в составе первоначально 6 тыс. чел. Значительный контингент сибирских войск поставляла попрежнему ссылка. Указом 1766 г. предписывалось, например, определять в военную службу помещичьих людей, присылаемых на поселение за «непослушание». На службу в Сибирь поголовно направлялись целые группы боеспособного населения, признанные правительством неблагонадежными. Так, в 1760 г. были расселены среди сибирских казаков донские казаки; в 1763 г. сформировано несколько полков из беглых российских подданных, выведенных из Польши; в 1770 г. поселены на сибирских линиях ссыльные запорожцы.

Образование военных линий и линейных войск явилось важным фактором не только в деле обороны страны, но и в развитии земледельческой культуры, так как в противоположность городским гарнизонам линейные казаки, занимаясь главным образом сельским хозяйством, представляли собою скорее вооруженных крестьян, чем регулярные войска.

В связи с общим ростом общественного разделения труда в России, в этот период в Сибири наблюдается развитие ремесла и торговли. Большое значений приобрела для Сибири торговля с Китаем, сосредоточенная в Кяхте. Частная торговля с Китаем вначале встречала сильную конкуренцию со стороны казны, снаряжавшей более или менее регулярно торговые караваны в эту страну. Но с прекращением во второй половине XVIII в. казенного караванного торга торговля с Китаем всецело перешла в частные руки и много способствовала оживлению местных рынков, открывая сбыт как сибирской, так и американской пушнины.

Из внутренних ярмарок крупную роль играла возникшая еще в XVII в. Ирбитская ярмарка, которая служила посредническим пунктом между европейской частью России и Сибирью.

Развитие ремесла и торговли отразилось на росте сибирских городов. В XVIII в. начался наплыв в города крестьян, которые принимали деятельное участие в городских промыслах и торгах.

В связи с развитием товарного производства особое значение приобрели пути сообщения. Верхотурский и «чрезкаменный» пути все более утрачивали свое значение. Уже с XVII в. намечалась «новая дорога» из Казани через Кунгур на Исеть. Возникновение горнозаводского округа придавало этому направлению особенно важную роль. Тем не менее в XVIII в. правительство упорно отказывалось допустить пользование дорогой на Екатеринбург, и только в 1763 г. Верхотурский тракт был упразднен, а взамен его открыт Московский тракт через Кунгур — Екатеринбург — Тюмень. Этот путь после запрещения в 1708 г. «чрезкаменного» пути стал единственной официальной дорогой в Сибирь. Между 1762 и 1795 гг. внутри Сибири шло оживленное дорожное строительство с целью связать Московский тракт с Восточной Сибирью, в частности с Кяхтой. К концу XVIII в. был установлен тракт через Якутск к Охотскому морю, который имел важное значение в связи с устремлением промышленной деятельности русских в Северную Америку. В конце XVIII в. возникла мысль об учреждении наряду с сухопутными дорогами водных путей.

В 1798 г., согласно проекту генерал-майора Новицкого, было предписано даже приступить к работам по соединению Оби с Енисеем посредством канала между Тымом и Сымом; однако распоряжение это, как известно, не было выполнено.

В связи с развитием путей сообщения принимались энергичные меры по заселению территорий, по которым проходили новые тракты, и обслуживанию трактов. Ямское дело получило дальнейшее развитие, число ямщиков продолжало увеличиваться.

Подводя итоги русской колонизации Сибири во второй половине XVIII в., можно отметить те же явления, которые имели место и в предыдущий период. Во главе переселенческой волны стояла вольная колонизация, опережавшая всюду колонизацию правительственную и забегавшая далеко вперед, но без всякого руководства и без плана. В этом движении показателен пример заселения долины р. Бухтармы, начавшегося в середине XVIII в., вскоре после устройства Колывано-Кузнецкой линии. Здесь в еще не принадлежавшей к русским владениям горной области, отождествляемой с легендарным «Беловодьем», возникло до 30 поселений «каменщиков» (горных людей), которые только в 1790 г. стали «гласными правительству» и в числе 205 чел. м. п. и 68 чел. ж. п. выразили готовность перейти в русское подданство.

Для заселения края правительство прибегало попрежнему к двум испытанным средствам, характерным для феодального строя,— к чисто принудительному набору и к ссылке. Последняя играла очень крупную роль в XVIII в. Общие итоги заселения Сибири за XVIII в. определяются следующими цифрами: в 1797 г. русских в Сибири, за исключением Иркутской губ. и Камчатки, числилось 575 765 чел., что составляло 81% всего населения Сибири; иначе говоря, Сибирь стала уже русской.

Хозяйственный рост Сибири отразился на культурной жизни ее русского населения.

В XVIII в. возникли первые в Сибири школы в виде отдельных училищ, открывавшихся в больших городах. В 1784 г. в Тобольске была основана первая типография, а в 1789 г. появился первый сибирский журнал «Иртыш, превращающийся в Иппокрену»,

Под влиянием успехов просвещения складывалась сибирская интеллигенция, разночинная по своему составу, пестрая по образованию. На поприще «исторического собирания» выступил тобольский ямщик Иван Леонтьевич Черепанов, составитель компилятивной летописи (с 1578 по 1760), в которой он соединил новые данные Г. Миллера со старыми записями тобольских книжников. В другой области примером зарождавшейся сибирской интеллигенции является «солдатский сын» «механикус» Иван Иванович Ползунов (1728—1766), изобретатель паровой машины, предвосхитивший на много лет идею Дж. Уатта. Рядом с ним можно поставить самоучку-метеоролога Неверова.

На молодую сибирскую интеллигенцию большое влияние оказали политические ссыльные, среди которых было много выдающихся лиц. Ссыльным был и основатель названного выше журнала «Иртыш, превращающийся в Иппокрену» П. П. Сумароков (1765—1814).

Большое значение в культурной жизни Сибири второй половины XVIII в. имела «великая академическая», или «физическая», экспедиция 1768—1774 гг., организованная под общим руководством академика П. Палласа. В отличие от экспедиций В. Беринга, экспедиция 60—70-х годов XVIII в. не ставила себе мореходных задач, а сосредоточила свою работу на исследовании материка. Обследована была огромная территория от Кавказа до низовьев Енисея и от Волги до Забайкалья. Участники экспедиции — П. Паллас, В. Зуев, И.-Г. Георги, И. Лепехин и другие собрали богатейший материал по географии, флоре и фауне обследованных областей, по быту и культуре их народов. В результате работы экспедиции и ранее накопленных данных стало возможным появление первого в России сводного этнографического труда И.-Г. Георги \ в котором содержались обширные этнографические сведения о народах России. Этот труд не утратил своего значения и поныне.

Последним значительным экспедиционным предприятием XVIII в. было путешествие капитанов И. Биллингса и Г. А. Сарычева в 1785— 1794 гг. Они были отправлены на обследование Чукотки, должны были обойти ее морским путем. Но сделать этого им не удалось. В конце концов Биллингс прошел от Чукотки до Колымы сухим путем. Эта экспедиция обследовала также Берингов пролив, Алеутские острова.

В XVIII в., особенно во второй его половине, в связи с общим экономическим развитием России произошли изменения в ясачном обложении коренного населения Сибири царским правительством. Значение «мягкой рухляди» в русском государственном хозяйстве постепенно падало. В 1769 г. правительство даже сочло возможным отказаться от обязательности уплаты ясака мехами и предоставило ясачным людям право выплачивать его деньгами. Для увеличения государственных доходов было приступлено к радикальной реорганизации архаического ясака. Была учреждена «ясачная комиссия гвардии секунд-майора Щербачева», командированного в Сибирь для проведения в жизнь реформы ясачного обложения. По всем воеводствам Сибири «комиссии о расположении ясака» устанавливали размеры и порядок взимания ясака в зависимости от хозяйственного состояния, бытовых условий того или иного народа. Работа ясачных комиссий протекала в духе инструкции, которая была дана правительством Екатерины II. В инструкции предлагалось передать все дело раскладки и сбора ясака в руки местной знати. Князьцы и старшины должны были отныне по своему усмотрению разверстывать ясак в своих родах (улусах) и уплачивать его в казну не с каждого плательщика порознь, но «суммою со своего улуса» Этой мерой правительство избавляло себя от хлопотливой задачи выколачивания ясака от неимущих плательщиков, как это было раньше, и возлагало ответственность за сбор его на господствующие слои местного населения. Князьцам эта мера была тоже выгодна, ибо она открывала им значительные возможности для личного обогащения.

Указанные мероприятия ускорили развитие феодальных отношений среди якутов и бурят, стоявших на более высоком уровне культуры, чем другие народы Сибири. Правительство всячески покровительствовало феодальной знати: отдельным князьцам жаловалось дворянство, их привлекали в Комиссию по составлению нового Уложения в качестве представителей коренного населения Сибири и т. п.

Другим результатом деятельности ясачной комиссии было, как указано выше, предоставление в 1769 г. права ясачным людям платить ясак, по желанию, пушниной или деньгами. Это разрешение было вызвано катастрофическим уменьшением количества ценного пушного зверя. И только на Камчатке, где еще водились в достаточном числе ценные виды соболей, в конце XVIII в. продолжали жестокими мерами собирать ясак натурой.

Переход на денежную уплату части ясака расширял возможность эксплуатации коренного населения Сибири купцами метрополии и в особенности местными. Скупка пушнины, ранее ограниченная правительством во избежание утечки ее в частные руки, теперь была передана во власть хищных скупщиков, грабивших сибирских звероловов. Не стесняясь в средствах для своего обогащения, они прибегали к поголовному спаиванию поставщиков пушнины, опутывали их неоплатными долгами и, пользуясь их незнанием рыночных цен, за бесценок, почти даром, вырывали у них драгоценную добычу. Кроме того, мелкие и крупные представители царской администрации попрежнему продолжали всякими путями грабить и эксплуатировать коренное население в свою пользу.

Темные стороны царского колониального режима не должны, однако, заслонять положительных явлений, внесенных в яшзнь сибирских народов экономическим и культурным общением с русским народом. В XVIII в., благодаря влиянию русских крестьян, некоторые сибирские народы, ранее не умевшие обрабатывать землю, занялись земледелием. По примеру русских вводились новые типы жилищ, изменялся к лучшему быт, повышался культурный уровень местного населения.

Население Алтайской горной страны только в 1758 г. вошло в состав Российского государства. До этого племена северной части Алтая более столетия находились на положении «двоеданцев», платя одновременно дань России и джунгарскому контайше, а все население южной частп Алтая состояло в подданстве Джунгарии.

Южный и северный районы Алтая различались между собой не только по природным и хозяйственным условиям, но и по историческим судьбам и сложившимся культурным типам. Северная, предгорная и горнотаежная полоса — Кузнецкий Алатау и Большая Алтайская Чернь — была издавна населена полуоседлыми охотничьими племенами (кумандинцами, челкан- цами, тубаларами), которые в виде подсобных промыслов занимались земледелием и собиранием съедобных растений (клубней кандыка и луковиц сараны). Население проживало в постоянных селениях и улусах; жилищем служили бревенчатые срубныо юрты, землянки, а для уходивших на зимний промысел охотников — легкие шалаши. В культуре населения северного района Алтая сохранилось много древних традиций, сближавших его со старинными насельниками таежной полосы Сибири.

В южной, горностепной полосе Алтая сложился совершенно иной тип хозяйства и культуры. Здесь обитали собственно алтайцы (алтайкижи) и теленгиты. На богатых горных лугах пасли свои многочисленные стада кочевники, издавна заселявшие эту часть Алтая. Не знавшее оседлости население жило кочевыми группами (аилами) в решетчато-войлочных круглых юртах, по многу раз в год передвигаясь с места на место вместе со стадами. Охота играла в его жизни лишь подсобную роль. Местами существовало и земледелие, даже с искусственным орошением. Но поля были очень небольшие, а орудия обработки весьма примитивные: мотыга (абыл) и одноконная небольшая соха (андазын).

У населения Алтая сохранились черты родоплеменного быта. Оно делилось на экзогамные патрилинейные роды сбок (буквально «кости»), члены которых считались связанными кровным родством (карындаш — брат, от «карын»—утроба матери). Названия многих родов свидетельствуют о том, что предки их вышли из самых различных древних племен, в разное время побывавших на Алтае. Наиболее многочисленными родами алтайцев являлись кыпчак, найман, иркит, толес, тодош, мундус и др. Во внутриплеменных общественных отношениях алтайцы уже переросли рамки родового строя, и внутри них резко сказывалось классовое расслоение; власть принадлежала богачам и родовой знати.

Классовое расслоение и феодальные формы социальных отношений особенно заметны были в южной полосе Алтая, где с XV в., если не раньше, было сильно влияние западных монголов — ойратов. В XVII в., в эпоху расцвета могущества Ойратско-Джунгарской державы, весь Алтай, а особенно Горный, входил в состав зависимых от нее территорий. Эта зависимость сказалась и в очень сильном влиянии западных монголов на население Алтая в социальном и культурном отношении. Самый язык алтайцев, тюркский по происхождению, переполнен монголизмами; в частности, была монгольской вся социальная терминология.

Родовые группы алтайцев были объединены в дючины (от монгольского «дёчин»—40), во главе которых стояли зайсаны (от монгольского «цзайсан»); отдельными родами управляли демичи. Зайсаны и демичи представляли собою наследственную родовую знать, владельцев крупных стад скота. Они располагали огромной властью над населением, пользуясь и пережитками патриархальных традиций и средствами внеэкономического давления в виде дружин, составленных из их вооруженных слуг. По отношению к джунгарскому контайше алтайские зайсаны выступали как вассалы последнего, собирая для него с населения алман (дань) и выставляя в необходимых случаях вспомогательную военную силу. Такое положение держалось до середины XVIII в., когда Джунгарское государство стало быстро клониться к упадку. Китайский император Киен-Лунг воспользовался распрями среди джунгар, чтобы покончить с беспокойным соседом на северо-западе. Маньчжуро-китайское войско вторглось в Джунгарию и в 1756—1757 гг. произвело там ужасающий разгром, в результате которого страна была опустошена; незначительные остатки джунгарского населения вымирали от голода и вспыхнувшей эпидемии оспы. Всего погибло около миллиона человек. С этого времени джунгары перестали беспокоить границы Сибири и ее племена.

В этих условиях бывшие джунгарские вассалы, зайсаны южноалтайских дючин, чтобы спастись от гибели, перешли под покровительство России. Еще с осени 1755 г. 11 алтайских зайсанов со своими подданными, прикочевав к русской границе, просили принять их в подданство. Через год с такой же просьбой обратился крупный зайсан Омбо с 1 тыс. семейств подвластного населения. Почти одновременно явился уполномоченный еще 12 зайсанов, которые, прося принять их в подданство, обещали платить ясак и выставлять по первому требованию двухтысячное войско. Когда же началось массовое истребление джунгар войсками китайского императора, к русской границе хлынули толпы беженцев. Русское правительство согласилось присоединить весь Алтай до водораздельных хребтов к своим владениям (1757). К России перешел весь бассейн Катуни, Чуй, Чарыша, Телецкое озеро с р. Чулышманом. С императорским Китаем удалось по этому поводу довольно быстро договориться. По соглашению 1758 г. вся названная территория осталась за Россией, за исключением бассейна Чуй. жители которого сохранили «двоеданство», обязавшись платить ясак и России и Китаю. Это положение длилось до 1866 г., когда Китай отказался от получения дани с чуйских «двоеданцев». Вновь присоединенные области были включены в состав Алтайского горного округа, который по указу 1747 г. являлся собственностью Кабинета е. и. в., т. е. частным владением царской фамилии. Все доходы с этой богатой страны шли уже не в государственную казну, а в удельное ведомство, т. е. семье российского императора.

Основным занятием бурят во второй половине XVIII в. продолжало оставаться скотоводство. Но в системе ведения этого хозяйства произошли изменения. Влияние оседлого быта русских крестьян, рост населения, интенсификация скотоводческого хозяйства (рост сенокошения и заготовок сена) сократили, даже у забайкальских бурят, число перекочевок и усилили тягу к оседлости. Появились целые деревни новокрещенных бурят, перешедших на оседлую жизнь в постройках русского типа. Число кочевок главной массы бурят сократилось до 2—4 в год.

Под влиянием русских крестьян у бурят в довольно значительных размерах начало развиваться земледелие. Русские приемы земледелия, русский сельскохозяйственный инвентарь и принесенные русскими культуры — рожь, пшеница, ячмень, овес — вытеснили примитивное мотыжное земледелие западных бурят и их древние культуры — просо и курлыч- К концу XVIII в. земледелие распространилось и среди забайкальских бурят.

Забайкальские буряты были лучше обеспечены скотом, чем предбай- кальские. Особенно богатыми считались хоринцы. Но рядом с немногочисленной группой богачей, владевших тысячными табунами лошадей, стадами крупного рогатого скота, овец и верблюдов, было много неимущих скотоводов-бедняков. Хотя буряты занимались скотоводством, однако большинству из них скота недоставало даже для питания. Бурятские бедняки питались мясом павших животных, в том числе лошадиным и верблюжьим.

Скотоводство и земледелие дополнялись «домашними промыслами». Буряты выделывали железные вещи. Составитель первого сводного труда по этнографии России И. Георги писал: «Железные их вещи с серебряной насечкой славны во всей России под именем братской работы» Бурятские женщины занимались выделкой кож, изготовлением войлоков и т. п.

У восточных забайкальских бурят быстро складывались феодальные формы социальных отношений. Бурятская феодальная верхушка господствовала не только благодаря своему богатству, в ее руках была сосредоточена и политическая власть. Царское правительство поддерживало бурятскую знать, наделяя ее привилегиями, титулами тайшей, помогая ей в захвате власти над своим народом.

Господствующий класс бурятского общества (нойоны) закабалял бурятское крестьянство также путем поборов при сборе ясака. Уплатив ясак полностью в царскую казну, нойоны затем уже собирали его со своих соплеменников. Бурятская знать принуждала рядовых бурят пасти ее скот, ростовщически предоставляла им в долг деньги и скот.

Со второй половины XVIII в. появились первые записи обычного права бурят на монгольском языке. В 1759 г. составлена цаадза (указ, запрещение) селенгинских бурят. В 1763 г. у хоринских бурят был записан устав (хэб), регулировавший брачное и охотничье право. В 1788 г. был принят общий для хоринских и селенгинских бурят согласительный закон о размерах выкупа (андза) за правонарушения и о брачных нормах К Памятники обычного права бурят свидетельствуют об усилении торговой и ростовщической эксплуатации трудящихся бурят эксплуататорской верхушкой. На основании «Уложения» хоринцев 1781 г. ответственность за долги носила как имущественный, так и личный характер. При неуплате долгов в срок продавалось имущество, а также производилось наказание розгами. Должник мог быть отдан кредитору в кабалу для отработки долга.

Для военного и политического закрепления Забайкалья царское правительство прибегло к мере, непосредственно коснувшейся как бурят, так и эвенков-коневодов Забайкалья. На них была возложена охрана границ. Охраняя границу, буряты защищали и свои земли от хищничества монгольских ханов и тайшей.

В первой половине XVIII в. во многих пограничных караулах служили друяшны из селенгинских и хоринских бурятских родов. В 1764 г. из этих дружин было сформировано 4 бурятских казачьих полка, получивших название по родам: Ашехабатский, Сартолов, Цонголов и Атаганов. В каждом полку было по 6 сотен. Зачислялись в казаки буряты сначала добровольно, причем добровольцев оказывалось всегда больше, чем требовалось по штагу. В дальнейшем для бурят, причисленных к казачьему сословию, военная служба стала уже обязательной, и в отставку увольнялись только старики и неспособные носить оружие. Командные должности атаманов, есаулов, сотников и т. д. были формально выборными, но фактически эти должности оказались в руках родовитых нойонов.

Развитие феодальных отношений у бурят способствовало распространению среди них ламаизма, одной из феодальных религий Азии, разновидности буддизма. Проповедь его среди бурят широко поддерживали местные тайши, видевшие в ламаизме орудие укрепления своей власти. Успехи ламаизма ограничились Забайкальем; в Западную Бурятию он проникал в XVIII в. очень слабо. Западные буряты сохраняли свою старую религию, постепенно уступавшую православию.