Уменьшение скотоводства и разорение крестьян. Государственный контролер А. А. Абаза. Писатели Ю. Э. Янсон и князь А. И. Васильчиков

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

<<< ИСТОРИЯ РОССИИ 19 ВЕКА. Правление Александра 2 Второго

  

 

 

 

Уменьшение скотоводства и разорение крестьян. Государственный контролер А. А. Абаза. Писатели Ю. Э. Янсон и князь А. И. Васильчиков

 

 

Между тем печальные обстоятельства в крестьянском хозяйстве сказывались не только в виде голода, который наступил сперва в Смоленской, а затем в Самарской губерниях, они сказывались и в постепенном падении крестьянского хозяйства в годы совершенно обыкновенные — в особенности в значительном уменьшении скотоводства.

 

Мы видим, что скотоводство в эти годы падает не только на помещичьих землях, как оно падало в черноземной полосе, потому что помещики прямо находили здесь более выгодным для себя сдавать свои земли в аренду, но падает и у крестьян в довольно значительных размерах, так что этот признак уже является достаточно серьезным. Он, однако, замечен был далеко не сразу: оскудение крестьянского хозяйства совершалось с некоторой постепенностью, и мы видим, что еще в 70-х годах были местные администраторы, которые пытались даже самарский голод объяснить тем, что народ, мол, пьянствует й пропивает свои большие доходы, а потом, в годы неурожая, и наступают поэтому голодовки.

 

Именно, самарский губернатор Климов высказал такие соображения в 1873 г. в Комитете министров; но даже здесь он получил должный отпор: государственный контролер А. А. Абаза ему указал, что все сведения, представленные им, губернатором, который должен был бы знать свою губернию, очевидно неверны и не соответствуют действительному положению вещей. Абаза с цифрами в руках доказал, что Самарская губерния платила податей больше 3% общей их суммы, собиравшейся со всей России, а акцизных сборов из нее поступило лишь 1 г % общей их суммы, так что он имел возможность определенно показать самарскому губернатору, что Самарская губерния — одна из самых трезвых в России и что его, губернатора, данные никуда не годятся.

 

Министр внутренних дел Тимашев, как только положение в споре, возникшем в Комитете министров, сделалось таким неудобным для Министерства внутренних дел, прекратил разговор и сказал, что он представит более точные сведения, но что, во всяком случае, ясно (?), что Самарская губерния не может быть отнесена к губерниям истощенным. Однако, истощенность черноземной полосы России в 90-х годах уже не подлежала никакому сомнению.

 

Мне самому лично приходилось в годы неурожая, в 1892—1893 гг., собирать статистические данные относительно голодающих крестьян, и я лично видел целый ряд таких селений в центральных черноземных губерниях, как, например, Тульская, где 75% изб в 90-х годах топились «по-черному», т. е. крестьяне, топя дровами или соломой, строили, ради экономии в топливе, свои печи без труб, потолки в таких избах были совершенно черные от сажи и блестящие, как хорошо вычищенный сапог, а в мокрую погоду с них капала черная грязь.

 

Целый ряд изб в таких деревнях был раскрыт; на крыше оставались одни только стропила, а вся солома была снята и скормлена скоту. По статистическим данным, мною самим собранным, выходило, что в иных деревнях уже до 50% крестьян были к началу 90-х годов безлошадны, а из других 50% более 40% и даже 45% были однолошадными и только 5—6% было таких хозяев, которые обладали двумя и более лошадьми. В некоторых деревнях иногда бывало два-три двора и с пятью-шестью лошадьми каждый, но они совершенно тонули в общей массе разоренного и беспомощного крестьянства...

 

Вот общая картина того оскудения, к которому пришло крестьянство в черноземных губерниях через 20 лет после реформы 19 февраля.

 

Таким образом, несомненно, что те недостаточные земельные наделы, которые получили крестьяне в черноземной полосе, и то переобременение их платежами, которое существовало в местностях нечерноземных, а в значительной степени также и в черноземных сказались весьма серьезно, и если правительство и в эти годы считало возможным оттягивать необходимые реформы и мероприятия, которые бы служили хотя бы частичному улучшению положения крестьян в России, то в обществе уже в 70-х годах люди сведущие не сомневались, что положение крестьянства в пореформенное время идет к довольно грозному упадку.

 

 В числе писателей, которые воспользовались статистическими данными, собранными правительственными комиссиями, исследовавшими тогда положение крестьян,— именно податной комиссией, которая работала в течение целых 15 лет, и затем той анкетной валуевской комиссией, о которой я только что упоминал,—были два выдающихся писателя, о которых я уже говорил,— Ю. Э. Янсон и кн. А. И. Васильчиков.

 

Из них профессор Янсон определенно и резко изложил те выводы, к которым он в этом отношении пришел, в своей книге «Опыт статистического исследования о крестьянских наделах и платежах» — наделах и платежах по Положению 1861 г. Исследовав на основании данных упомянутых двух правительственных комиссий положение массы нашего крестьянства во всех областях Европейской России, профессор Янсон нашел в нем повсеместно «слабую обеспеченность хозяйственного быта, особенно в той части, которая великим актом 1861 года призвана к благоденствию и процветанию свободного труда.

 

 Где нет экономической обеспеченности,— писал почтенный профессор,— там почти излишне дополнять картину состояния народа изображением явлений, от нее зависящих, и отсутствием — ее объясняющихся. Плохое питание, дурные физические и моральные условия жизни, большая болезненность и сильная смертность— все это имеет свою ближайшую причину в бедности населения, а бедность сама, если и проистекает от слабости нравственных сил и недостатка трудовой энергии, то не от них она пошла и не ими она стоит на русской земле. Ведет она свое начало не с последних времен; ее создало вековое крестьянское состояние; но поддерживает ее там скудная почва, к которой фактически привязано население; здесь ничтожный надел, с которого нельзя сойти, там безземелье, здесь отсутствие всяких заработков и происходящее от того и другого низкое вознаграждение труда; наконец, тяжесть общих государственных, земских и мирских податей и сборов, лежащих не на имуществе и его доходе, а на личном труде, и высокая плата за землю, которая одна кормит того, кто ее обрабатывает».

 

«Податная система и аграрное законодательство наше,— заключал Янсон,— не могут долее оставаться в настоящем виде без серьезной опасности для благоденствия и настоящего и будущего поколений...»

 

Но изменение поземельных отношений представлялось ему «гораздо более настоятельным и существенным вопросом настоящего, чем какая бы то ни было реформа в финансовом хозяйстве государства: без сомнения, устраняющего коренные недостатки этих отношений, несбыточно,— по его мнению,— мечтать о благих результатах самой правильной податной системы».

 

Не видя, однако, возможности думать о полном искоренении недостатков податной системы и при этом принимая во внимание, что поземельный вопрос был уже решен в самой реформе 1861 г., Янсон предлагал поэтому, идя навстречу крестьянским земельным нуждам, лишь ряд более или менее серьезных паллиативов.

 

Он констатировал, что «есть достаточно поводов к понижению поземельных платежей для уравнения их со средствами крестьян и теми хозяйственными отношениями, какие определились 20- летним опытом; вопрос о переселениях и направлении их ждет разрешения, сообразного с потребностями народа и выгодами государства; предоставление дешевого кредита для приобретения тех земель, которые в будущем придется снимать за дорогую цену, исходное с выкупною операцией; самый пересмотр выкупной операции в видах возможного понижения выкупных платежей; наконец, столь желанное и давно ожидаемое преобразование податной системы: вот те громадной важности задачи, на которых не могут не остановить своего внимания и правительство и общество».

 

Действительно, в начале 80-х годов явился, как вы увидите из последующих лекций, целый ряд мероприятий, которые были направлены в сторону удовлетворения этих нужд и к принятию как раз тех паллиативных мер, которые еще в 1876 г. рекомендовал профессор Янсон.

 

Несколько другого мнения был другой из двух упомянутых авторов, кн. А. И. Васильчиков, о котором я не раз уже говорил в своих лекциях. Разница между ним и Ю. Э. Янсоном заключается в том, что Васильчиков не считал главнейшей причиной печального положения наших крестьян недостаточность их земельных наделов, а видел ее главным образом в той отчаянной податной системе, которая парализовала благие результаты реформы 19 февраля. Приведя эпиграф, примененный Тэном к характеристике положения крестьян во Франции перед самой революцией 1789 г., кн. Васильчиков находит в этом отношении полную аналогию в положении тогдашних французских и современных ему русских крестьян. Указав, что крестьяне во Франции накануне великой революции усиленно скупали землю и в то же время разорялись тяжестью непомерных налогов, обременявших именно крестьянскую собственность, и подметив то же самое явление и у нас в 70-х годах, кн. Васильчиков замечает, что «положение русских крестьян, в настоящее время совершенно схожее с картиною, нарисованной Тэном, может служить для нас серьезным предостережением; податная система может подавить все благое действие свободы и равноправности и довести мелких владельцев против крупных до того же изуверства, какое проявилось во Франции в конце прошлого столетия».

 

Та разница, которую вы видите в выводах этих двух выдающихся исследователей тогдашнего положения вещей,, отчасти объясняется тем, что кн. Васильчиков имел в виду главным образом положение крестьян в нечерноземной полосе, где не столь остро сказывался земельный вопрос, сколько именно податной, тогда как Янсон обратил главное свое внимание на наиболее хлебородные местности, где действительно сказывался гораздо острее вопрос именно земельный.

 

Эти мнения кн. Васильчикова и профессора Янсона в значительной степени разделялись массой тогдашних писателей, исследователей крестьянского положения, и, в сущности, надо сказать, что насколько нечутко к этому относилось правительство в 60-х и 70-х годах, настолько же чутко к этому вопросу было отношение печати и общества. Его можно назвать не только чутким, но даже и пророческим, потому что уже во время разработки крестьянской реформы, в самом конце 50-х и начале 60-х годов Чернышевский, а потом Н. А. Серно- Соловьевич и другие совершенно определенно предрекали такие отрицательные результаты реформы.

 

В 60-х годах в среде передовой русской интеллигенции составилось уже довольно определенное и довольно упорное мнение о недостатках того экономического устройства, которое дано было крестьянам крестьянской реформой, и распространенность этого мнения породила очень скоро широкое народническое течение в литературе, а потом и народническое движение, которое и будет предметом моей следующей лекции.

 

 

Смотрите также:

 

Всемирная история


Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России


Татищев: История Российская


Эпоха Петра 1

 

 

Покровский. Русская история с древнейших времён

 

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

 

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

 

История государства и права России

 

Справочник Хмырова 

 

Правители Руси-России (таблица)

 

Герберштейн: Записки о Московитских делах

 

Олеарий: Описание путешествия в Московию

 

Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА

 

К содержанию раздела: Русская история с конца 18 века до конца 19 века

 

 

царь Александр 2

 

русский царь Александр 2

 

Смотрите также:

 

Русская история   История России учебник для вузов   РОССИЯ В XIX 19 веке

 

Реформы Александра Второго   Реформы Александра 2  Манифест Александра 2 II Отмена крепостного права