ИСТОЧНИКИ МОРСКОГО УСТАВА ПЕТРА 1 - неизвестные уставные флотские положения 1694 и 1699 годов

Из книги П.А. Кротова ПЕТЕРБУРГ, КРОНШТАДТ, РОССИЙСКИЙ ФЛОТ. К ВОПРОСУ ОБ ИСТОЧНИКАХ МОРСКОГО УСТАВА ПЕТРА 1 (Неизвестные уставные флотские положения 1694 и 1699 г.)

Происхождению и источникам для написания одного из главных законодательных памятников эпохи Петра I — Морскому уставу 1720 г. — в отечествен ной и зарубежной исторической науке посвящено относительно небольшое число специальных трудов. Имеющиеся исследования отражают два принципиальных подхода к вопросу об его происхождении. Согласно первому из них Морской устав Петра I был итогом компиляции из иностранных военно-морских регламентов, основан на перенимании и усвоении зарубежных образцов права, согласно второму — основой Морского устава явились в первую очередь самые различные законоположения, возникавшие непосредственно в российском флоте под воздействием прямых потребностей в его управлении, боевом применении, с учетом накапливавшегося опыта, конкретных случаев.

Сторонник первой из названных точек зрения И.К.Зейдель полагал, что Морской устав 1720 г. «заимствован от иностранцев и выбран из пяти морских регламентов». Шведский ученый К.Петерсон, коснувшись вопроса о законодательных источниках Морского устава 1720 г., также делал вывод, что метод его написания заключался в «сравнении иностранных правовых актов, избранных в качестве источников, и затем извлечении из этих актов тех частей, которые наилучшим образом согласовывались с намерениями русских законодателей».3 Он считал даже, что за основу взяты французские морские установления, но базой для такого важного заключения послужило лишь то, что в составленных комиссией по подготовке Морского устава сравнительных выписках в пять столбцов первую колонку занимали французские уставные положения и только за ними помещались (во второй и последующих колонках) близкие по смыслу статьи из английских, датских, голландских и шведских военно-морских законоположений.4 К.Петерсон пренебрег исследованием русских законодательных источников Морского устава. Вопрос о степени влияния иностранных образцов на российский Морской устав — ключевой для решения поставленной им проблемы — вовсе не привлек внимания шведского исследователя.

Еще в середине XVIII в. анонимный автор провел сравнение всех статей (артикулов) «Генеральных сигналов» французского флота маршала Турвиля 1694 г. с сигналами Морского устава Петра I. Несмотря на то, что он определял только смысловую, а не текстуальную схожесть статей, его вывод гласил: «... а которых француских не обретается подобных в росийских сигналах, и тех есть великое число*.

Военно-морские историки С.И.Елагин и Ф.Ф.Веселаго показывали и использование во флоте России зарубежных морских уставных положений, и процесс наработки отечественных флотских установлений, и как была органи¬зована работа на завершающем этапе подготовки Морского устава.7 Эту же историографическую линию продолжили П.С.Ромашкин, Г.Я.Сальман, Е.Т.Волков, подчеркивая при этом широкое использование при написании Морского устава отечественных законодательных памятников.8

Однако попытки текстуального изучения всей совокупности правовых норм Морского устава 1720 г. до последнего времени не сделал ни один историк. Важным направлением в постепенном подходе к решению этой сложнейшей исследовательской задачи является поиск и изучение отечественных памятников морского права, положения которых вобрал в себя Морской устав. Особенно ценно введение в научный оборот актов русского морского права, относящихся к периоду самого рождения российского военно-морского флота.

В настоящее время известны лишь два морских законоположения конца XVII в., достоверно имеющих русское происхождение. Опубликован текст «Указа по талерам», который Петр I собственноручно написал в мае 1696 г., находясь на галере «Принципиум», для предполагавшихся военных действий русского флота против турок в низовьях Дона и на Азовском море.9 В конце апреля 1699 г., накануне похода российского флота по Дону к Азовскому морю, Петр I сам же написал небольшой документ из 7-ми статей, озаглавленный им «Нужные сигналы, которыя надлежат в сем походе по Дону»,10 который был роздан по кораблям в день отправления флота в путь из Воронежа."

Работая в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург), автор обнаружил два неизвестных походных руководства русского флота конца XVII в.12 Первое из них имеет название «Описание ординования, или положения, каравана морского аглннской монеры как в стоянии, так и в походе», второе — «Ординанс, или положение, армады, то есть каравана московского». На последнем есть датирующая его приписка: «Описание обыкновения каравана морского московского, каторой был на Черном море в лете от Рожества Христова 1699-м».

Оба этих документа сохранились в списках и объединены в сборник, носящий, следовательно, тематический характер. Сборник имеет старинный кожаный коричневый переплет с тиснением (на картонной основе). Оба памятника переписаны одновременно, так как сделано это одним почерком и чернилами. Никаких пометок о времени составления сборника и о том, для кого он был написан, нет. Дата, имеющаяся в приписке к заглавию второго документа, говорит о том, что сборник мог быть составлен не ранее 1699 г.

Палеографические особенности рукописи позволяют отнести ее к рубежу XVII —XVIII вв.: размашистая скоропись с начерками букв той эпохи, деление на слова, достаточно небольшое (по сравнению с более ранним периодом) количество сокращений слов под титлом. Имеющиеся на бумаге сборника водяные знаки дают возможность датировать его написание промежутком с 1699 до приблизительно 1703 г. Бумага рукописи имеет сходные по контуру филиграни головы шута в шапке и с воротником, украшенным 7 зубцами с бубенцом на конце каждого.

Они в наибольшей степени похожи на филигрань, отмеченную в атласе Э.Хейвуда для бумаги амстердамского производства под 1688 г.,'3 и на филигрань в русской рукописи 1694 г., приведенную в альбоме А.А.Гераклитова. Для тождественных водяных знаков (в данном случае они только очень сходные) общепринятый максимум залежности бумаги — 15 лет15 — дал бы в качестве верхней даты составления сборника 1703 г. Учитывая лишь схожесть филиграней, можно поднять крайнюю дату рукописи еще на несколько лет.

Специально изучавший филигрань «голова шута» С.А.Клепиков отмечал, что, свойственная прежде всего XVII столетию, она в рукописях и книгах после 1700 г. встречается «в сравнительно небольшой степени», причем для начала XVIII в. характерен главным образом как раз отмеченный в рассматриваемом сборнике тип филиграни «голова шута» с 7-зубцовым воротником.17 По наблюдениям А.А.Гераклитова, водяной знак «голова шута», широко распространенный в России во второй половине ХУП в., также «не так редок в бумагах начала XVIII в.».18 Но после 1708 г. составление и переписывание такого сборника уставных положений во многом теряло смысл: в том году появилось первое издание на русском языке книги «Генералные сигналы, надзнраемые во флоте его царскаго величества». Таким образом, сборник мог быть создан или переписан с 1699 по 1703 г., самое позднее — в 1708 г. О бытовании во флоте подобных «скорописных книг» сигналов упоминал адмиралтейский советник А.В.Кикин в письме Петру I от 8 января 1709 г.

Как показывает сличение текстов, все абзацы, имеющиеся в первом документе сборника, в своей основе совпадает по содержанию со статьями, включенными в состав изданий корабельных сигналов российского флота, выполненных по заказу русского правительства в 1698 и 1704 г. в Амстердаме на голландском языке, и с первой публикацией «Сигналов» в России, сделанной в 1708 г. в Москве под заглавием

Заглавия 1—6 и 10 разделов совпадают по содержанию, по сути заглавия «Сигналов» 1708 г. — это отредактированные заглавия первого документа из сборника. Не находящие соответствия в заголовках разделов книги сигналов 1708 г. части 2 и 3 изучаемого документа из сборника включают в себя те статьи, которым имеются подобные по содержанию, во многом совпадающие дословно статьи во 2, 4 и 5-м разделах «Генералных сигналов» 1708 г. Абзацам 2-й части данного документа из сборника соответствуют б, 8, 10, 13 и 14 ст. 2-го раздела, 5-я ст. 4-го раздела, 6-я ст. 5-го раздела; 2 абзацам 3-й части— 4-я и 5-я ст. 5-го раздела <Генералных сигналов» 1708 г.

Из вышеизложенного следует, что первый документ из исследуемого сборника является основой изданий «Сигналов» 1698, 1704 и 1708 г., и, следовательно, он относится к самым первым годам создания Россией регулярного военно-морского флота.

Последний вывод подтверждают и следующие наблюдения. Во-первых,

в данном документе употребляются традиционные российские мореходные термины, которые исчезают в последующих изданиях «Генералных сигналов», такие, как, например, караван морской (флот), знак (сигнал), флаговый жезл (флагшток ), ход (курс) и др. Во-вторых, наблюдается определенная стилистическая близость этого памятника военно-морского законодательства к «Указу по галерам» 1696 г.: статьи «Указа», как и абзацы первого документа сборника, обычно начинаются со слов «егда» или «естли», употребляются некоторые одинаковые обороты речи.

Когда же могло быть разработано это отечественное уставное законоположение?

Из дневника генерала и шаутбенахта (старинное наименование чина контр-адмирала) Патрика Гордона известно, что перед выходом российской эскадры в Белое море из Архангельска в 1694 г. Петр I распространил среди командиров кораблей, как писал историк М.К.Поссельт, «инструкции, или сигналы, с которыми должно было соображаться во время путешествия»,22 но текст последних до сих пор не был найден. П.Гордон в своем дневнике в записи от 31 июля 1694 г. отмечал: «31-го... его величество (Петр I. — П.К.) пришел ко мне вечером и вручил мне написанные по-русски Предписания (Anordnungen),iuni Сигналы, которые необходимо соблюдать на море, причем он оказал мне честь, приказав перевести их на английский язык и снять с них 4 копии, чтобы вручить их английским капитанам.

Прежде чем лечь спать, я сделал перевод и отдал его господину Вульфу, чтобы он переписал его и сделал с него 4 копни, которые он должен был мне потом отдать».23 Представляется, что рассматриваемый первый документ из сборника и является теми «Сигналами, которые необходимо соблюдать на море», о которых писал П.Гордон.

Этими «Сигналами» русская эскадра руководствовалась в плавании по Белому морю 14 — 20 августа 1694 г., сопровождая караван иностранных купеческих судов на пути из Архангельска. Порядок следования флотилии тогда был следующим: первым шел фрегат вице-адмирала И.И.Бутурлина, потом 4 голландских торговых судна, за ними фрегат под командованием адмирала князя-кесаря Ф.Ю.Ромодановского, затем 4 английских купеческих судна и замыкал корабельный строй шаутбенахт Г1. Гордон на 12-пушечной яхте «Св. Петр».24

Ряд обстоятельств наводит на мысль, что создателем этих «Сигналов» был сам Петр 1. Прежде всего, известно, что часто он сам разрабатывал подобного рода положения. Далее, именно из рук царя Патрик Гордон получил для перевода на английский язык текст «Сигналов». И, наконец, они, как уже отмечалось, очень близки стилистически к «Указу по галерам» 1696 г., написанному Петром I собственноручно.

Из известных в настоящее время уставных положений русского флота эпохи Петра Великого данные «Сигналы» являются самыми первыми по времени создания. Сравнительное изучение последующих изданий «Генералных сигналов» 1710, 1714, 1716, 1719 и 1720 г. показывает, что одновременно с развитием морского дела в России постепенно совершенствовались и сигналы флота, но их основа, существовавшая уже в «Сигналах», употреблявшихся в 1694 г. на Белом море, легко вычленяется при анализе статей и разделов.

Для выяснения вопроса о путях разработки отечественного морского законодательства весьма значим и второй документ рукописного сборника — «Ординале» 1699 г. Он посвящен организации управления кораблями Азовского флота России в условиях «стояния» и похода. Согласно «Ордннансу», флот разделялся на три эскадры: адмиральскую, вице-адмиральскую и шаутбенахта. В данном документе расписаны следующие сигналы: о выходе «каравана морского» из «пристанища, где стояли»; в походе; о бросании якорей; о прибытии на флагманский корабль для «советования генералного» всех командиров или о прибытии к адмиралу командира определенного корабля и др. Здесь же описан порядок выхода кораблей из порта, обряд похорон в море.

По своему построению, содержанию, используемой лексике «Ординанс» 1699 г. не связан с «Сигналами», применявшимися на Белом море в 1694 г. Если в последнем уставном положении наряду с русской используется голландско-английская корабельная терминология, то в «Ординансе» 1699 г. — итальянская, распространенная тогда в странах Средиземноморья. В «Ординансе» присутствуют и традиционные русские морские термины: караван морской (флот), прапор (вымпел), пристанище (порт), щегла (мачта), знак (сигнал), знамя (флаг) и другие которые, как правило, служат лишь для объяснения новой терминологии, производной от итальянской: алтена — косая рея, алтендемезана косая рея бизань-мачты, арбора (арбура) — мачта, армада — флот, астадебондара — флагшток, бандера — флаг, бастимент — судно, габия (дегабия) грот-марсель или грот-мачта, контра-мезана (деконтра-мезана) — крюйсель или бизань-мачта, маистра — грот, маринар — матрос, мезана — сокращенное название бизань-мачты, пеноны — реи, поракета (паракета, депоракета) — фор-марсель или фок-мачта, пупа — корма, тринкета — фок, фиямолы — вымпелы.

Был ли «Ординанс» 1699 г. разработан в российском флоте самостоятельно или он является приспособленной к нуждам Азовского флота переработкой иностранных уставных положений? Этот вопрос может быть решен только в процессе долгих научных изысканий. Но уже сейчас следует заключить, что он никаким образом не основывается ни на «Уставе Людовика XIV для флота и морских арсеналов» 1689 г., ни на «Генеральных сигналах» маршала Турвиля 1694 г., ни на голландских уставных положениях.27 Воздействия «Ордннанса» на разработку положений Морского устава 1720 г. не прослеживается, и это также подтверждает сложность, широту и многообразие процесса складывания отечественного морского законодательства при Петре I.

Смотрите также:

Всемирная история