ПОЛЕСЬЕ

Реки Горынь, Припять, Ясельда. Фонетические и морфологические изоглоссы отделяющие Полесье

Обращаясь к вопросу о возможностях создания полесской исторической диалектологии и реконструкции языкового состояния древних эпох, невольно вспоминаешь достаточно тривиальные, но по-прежнему актуальные для нашей науки слова Д. К. Зеленина, обращенные к этнографам: «...этнографические исследования, идущие от форм древнего быта к формам современного быта, будут стоять на вполне прочной почве лишь в том случае, если для исследователя уже яена система — классификация современных типических форм быта и их взаимные воздействия»  .

Именно систематизация и классификация современных диалектных фактов и их синхронно-типологическое представление являются первой и насущной задачей лингвистического изучения Полесья.

Нельзя сказать, что в этом отношении ничего не сделано. В изданном к Софийскому съезду славистов «Диалектологическом атласе белорусского языка»  , находящемся в печати первом томе «Атласа украинского язцка (Полесье, средняя Надднепрянщина и прилегающие земли)», в подготавливаемом к печати во Львове втором томе украинского атласа (ЗападноеПолесье, Волынь, Над- днестрянщина, Прикарпатье, т. е. Западная Украина до 28-го меридиана) , наконец в ожидающем своего выхода в свет «Лингвистическом атласе Нижней Припяти» Т. В. Назаровой довольно четко выявлены основные фонетические и морфологические изоглоссы, как отделяющие Полесье от других диалектных зон, так и объединяющие его с ними.

Таким образом, Полесье при всем своем своеобразии не представляет замкнутого ареала, а обнаруживает ряд связей с соседними территориями. Если говорить, например, о лексике, то можно обнаружить соответствия с западной мазовецкой зоной, с южной карпатской зоной, с юго-восточной черниговско-брянской, наконец, с северными псковской, новгородской и олонецко-архангельской зонами, не говоря уже о связи с ближайвди- ми белорусскими и украинскими зонами. Архаичность ряда полесских лексических черт связывает Полесье и с южнославянским диалектным континуумом, с отдельными его говорами, с некоторыми западнославянскими говорами.

Следует отметить также лингвистическую неоднородность самого Полесья. Наибольшее число внутриполесских изоглосс проходит по линии, уже известной в качестве границы археологических культур,— Ясельда — Припять — Горынь, иногда с некоторыми отклонениями северо-восточной границы по линии Лань — Горынь или Случь — Горынь, затем с отклонением северо-восточной и восточной границы — Лань (или Случь) —Припять — Уборть и, наконец, с незначительными отклонениями на территории Украины от Горыни к западу до Стыри (частью в междуречьи Стыри и Горыни) и к востоку.

По границе Горынь — Припять — Ясельда проходят изоглоссы, разделяющие типы безударного вокализма после мягких согласных 14, рефлексы ь и ё под ударением 1Б, мягкость и твердость губных перед гласными переднего ряда, переднеязычных, це- канье-дзеканье16, падежные формы дательного и местного падежа мужского рода (на быков i — на быку) 17, формы множественного числа прилагательных (молодъп — молодьгя) 18, формы родительного и творительного падежа местоимений женского рода (тёе, за тэю — таё, за той, за тою, за таёю и др.)19, ряд форм глагола настоящего времени 20, императива 21, инфинитива 2а, ряд словообразовательных моделей (дытына — дзщя; гусячы — густы и др.)28 и др.

По границе Горынь — Лань (иногда и Случь) проходят изоглоссы, разделяющие явления сохранения ы после губных и перехода ы ^>у 24, твердости и мягкости губных перед е 2Б, сочетаний чн — шн 28, произношения шчо — што 27, форм творительного падежа ед. числа существительных типа порося'(поросятам — по- росЛйн) 28 и ряд других.

Некоторые изоглоссы, делящие Полесье на территории БССР, проходят также по границе Уборть — Случь или Лань и идут часто далеко на север, разграничивая почти всю белорусскую языковую территорию 29. Что касается основных изоглосс на украинской территории, то они тоже в большинстве своем проходят по Горыни, иногда, как было отмечено выше, с небольшими отклонениями  .

Если же говорить о лексических изоглоссах, выявленных белорусским и украинским атласами, то следует отметить, что их число не так велико, как можно ожидать, что объясняется прежде всего спецификой программ, уделявших этому уровню языка сравнительно мало внимания и не всегда удачно формулирующих вопросы. Тем не менее белорусский лингвистический атлас дает сведения о ряде лексических изоглосс по той же линии Ясельда — Припять — Горынь 81. Однако наиболее ценным трудом по географии полесской лексики до сих пор остается атлас польского диалектолога Юзефа Тарнацкого «Сравнительное исследование по географии слов (Полесье — Мазовия)»  , который следует признать первым систематическим опытом картографирования на восточнославянской территории, так как лингвистические опыты П. А. Бузука   носили слишком предварительный характер и не были основаны на фронтально собранном материале. Отдавая должное превосходной работе Ю. Тарнацкого, следует, однако, отметить, что он не мог исследовать всего Полесья, так как граница его атласа на востоке лишь немного переходит линию рек Лань — Горынь, т. е. соответствует советско-польской границе до 1939 г., до воссоединения белорусских и украинских земель. Тем не менее самая западная часть восточнополесских говоров представлена в его атласе.Помимо территориального ограничения был ограничен и избранный Ю. Тарнацким круг лексики. Исследование проводилось им по принципу «от значения к слову»  , причем было выбрано 184 семемы («значения»), из которых 22 относились к строительному делу (постройкам), 23 — к одежде, 20 — к орудиям труда, 13 — к домашнему скарбу, 21 — к транспорту и коммуникациям, 8 — к земледелию, 6 — к пище, 22 — к растительному миру, 24— к животному миру и 5 — к рубрике «разное». Естественно, что ни одна лексическая группа не могла быть рассмотрена с достаточной полнотой. Однако все группы в целом давали наглядное и в общем точное представление об основном лингво-географическом членении Полесья, которое существенно также и для определения основных этнографических зон, так как по совету проф. К. Мошинского и проф. В. Дорошевского автор избрал круг лексики, связанной с реалиями, характерными для полесской материальной культуры.

Таким образом, преследовалась задача, поставленная позже и перед полесскими лингвистическими экспедициями 1962—1965 гг., — максимально приблизить языковедческие проблемы к этнографическим. Другая задача, определенная Ю. Тарнацким в самом заглавии его атласа,— установить лексические полесско-мазовецкие соответствия, решалась попутно и не во всех случаях одинаково удачно. Неоднократно в число соответствий попадали слова со значительно более широким ареалом, т. е. такие, которые трудно определить как мазовецко-полесские в строгом смысле этого слова, известные далеко за пределами Полесья и Мазовии (bicz, chlew, lodka, motika и многие др.), в том числе и относительно поздние заимствования (farba, kartofle и др.). Бесспорной заслугой Ю. Тарнацкого является, однако, то, что он едва ли не первый среди славянских диалектологов использовал статистическое исчисление степени лексической близости полесских диалектов друг к другу.

Если взглянуть на его «Карту языкового родства» полесских говоров, приложенную к атласу, то можно увидеть в общем ту же основную линию по Ясельде, Припяти и Горыни со значительной зоной «размыва» по обе стороны от этой границы.