ПОЛЕСЬЕ И ЭТНОГЕНЕЗ СЛАВЯН

ВЕРОВАНИЯ И ОБРЯДЫ Вяч. Вс. Иванов (Москва) ОТРАЖЕНИЕ В ОБЫЧАЯХ ПОЛЕСЬЯ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ ОБРЯДОВ ПОЧИТАНИЯ И РИТУАЛЬНОГО СОЖЖЕНИЯ КОНЯ (И ЕГО ГОЛОВЫ) И КОЛЕСА

Полесье в канун Ивана Купали сжигали кости коней, коров и овец, т.е. тех категорий домашних животных, культовая ценность которых (в перечисленном иерархическом порядке) доказывается соответствиями между славянскими (в том числе новгородской, где археологически засвидетельствовано приношение коня в жертву; возможность присутствия прибалтийско- финского этнического элемента не исключает и соотнесения со славянским в виду сходства роли коня в обеих традициях) и всеми другими основными архаическими индоевропейскими традициями.

 В частности, обрядовая значимость коня и донской головы, ритуальное украшение зеленью к сожжение которой характерно для западнололесских обрядов, а мифопоэтическая роль - для сербских песен, свидетельствуется совпадением славянских традиций с древнеиндийской, где во время ашвамедхи передняя часть расчленяемого коня - его голова посвящается богу огня Агни, отождествляется с утренней зарей, соотносится с одним из трех видов благополучия (tejas 'ду- - п-тяя энергия"), одной из частей трехчастного космоса и с одной из трех цариц; иранскими , где тоже представлено обрядовое отделение головы коня; римской, где при ритуале Equus October, многими деталями, связанными с конем, совпаданцем с белорусским праздником Ярилы, обе половины в нем участвующих состязаются за обладание 'головой коня" (caput equi, другие следы почитания которой сохранились в римских легендах), кельтской, в котороВ не только есть в древнеирландском соитии царя с кобылой, потом убиваемой, точное соответствие обрядовому браку индийской царицы с конем, при коронации приносимом в жертву (с ритуальной инверсией ролей: O'Flaherty W. The Indo-European and the king. - Slavica Hier., 1981, vol. 5-6, pp. 23- 33; след аналогичного обычая, возможно уходящего корнями в эпоху доместикации лошади, реконструируется и по древнеис- ландским обрядам и по хеттским законам), но и представлена конная богиня Эпона (чьи рука покоятся на головах жеребцов), отождествимая с греческой конноголовой Деметрой и другими индоевропейскими конными божествами (преимущественно женскими или инвертированными), такими, как хеттский Пирва, принадлежавший к числу двух главных божеств Несы - древнейшего (допнсьменного) центра хеттов (Ш - начало П тыс. до н.э.).

Аналогичное божество представлено девушкой у коня в белорусском празднике Ярилы. В балтийской традиции, как и в славянской и германской, роль индоевропейской конской строительной жертвы может быть отражена в символике конских голов (двух - по числу божественных близнецов, соотносимых или отождествляемых с конями) на «срыве дома.

Значимость конской головы на трапезах мертвых у греков объясняется общеиндоевропейским обычаем жертвоприношения коня при царском погребении (как и при коронации), что непосредственно отражено в хеттском царском погребальном обряде. В его тексте приводится архаическое метрическое (восходящее к индоевропейскому восьми слож- ннку, отраженному и у славян) обращение к Богу Солнца с обрядовым комментарием:

"'Солнца Бог, ему по праву Приготовь ты этот луг. Лут никто пусть не отнимет! Луг никто пусть не отсудит! Пусть на том лугу пасутся Для него быки и овцы, Кони с мулами пасутся!' Тогда туда проносят образ луга, где сожгли головы лошадей и быков, и там его (пепел) разбрасывают". Этот хеттский текст, согласующийся с археологическими данными о черепах ослов (белее дешевой замене коней), найденных у хеттских мест кремации трупов, можно считать реальным комментарием к полесскому обычаю сожжения конских и бычьих черепов

Ритуальное сжигание коня, коровы и овцы в великорусском ареале описано в XIX в., а по археологическим следам реконструируется для Новгорода начиная с X в. Данное точное хетто-славянское соответствие может быть возведено к общеиндоевропейскому источнику как на основании приведенных выше фактов, так и в виду общеиндоевропей- ского характера представления о загробном мире как луге, где пасется скот. Роль коня в загробном обряде сохранилась до нашего времени в таких архаических иранских традициях, как осетинская и курдская, и восстанавливается по археологическим данным об отдельном захоронении конских черепов, в том числе у таких народов с ираноязычными этнонимами, как авары.

В тех же западнополесских купальских обрядах сжигают и колесо, понимание которого как образа солнца свидетельствуется самими полесскими текстами и поддерживается как данными многих других славянских традиций, так и многочисленными индоевропейскими параллелями, в особенности индо-иранскими (колесо с колесницы ведийского Бога Солнца Сурьи, потерянное им во время состязания и подобранное конем Эташей; колесо Бал сага в нартовском эпосе, позволящем подтвердить догадку Афанасьева о древности словацкой сказки, где герои оборачиваются колесами и катятся с горы). В том общеиндоевропейском обряде кремации, который может быть восстановлен главным образом на основании далеко идущего соответствия между цитированным детальным описанием хеттского ритуала с гимнами "Атхарваведы" (в которых воспевается Агни, сжигапций людей и коров, и коней), существенную роль играла колесница, как и в переднеазиатском (древнемесопотамском) обряде, к которому, по-видимому, восходит этот общеиндоевропейский.

В хеттском ритуале "второго рождения" царя Мурсилиса I вместе с быком, которого должны сжечь Еместо царя (чтобы сохранить тому жизнь), к ритуальному месту сожжения отправляют и утварь царя (его неотчуждаемую принадлежность), и ту колесницу, на которой он стоял в тот день, когда его поразил Бог Грозы, отнявший у него дар речи, возвращаемый этим ритуалом второго рождения (имеппим ту же цель, что психоаналитические методы выведения из истерической немоты). Е полесском обряде сожжения колеса могла отразиться как эта древнейпая традиция, так и характерный для многих народов Европы обычай сожжения колеса, имеющий в конечном счете те же истоки. Но общеславянское происхождение некоторых пслесских мифспоэтических формул, относящихся к колесу и солгцу, скорее говорит в пользу того, что и обряд сожжения колеса в Полесье так же древен, как и обычай сожжения конского чзрепа.

В обоих случаях до НОЕОГС времени дошла индоевропейская традиция, которая при мифопоэтическом характере кодируюцих ее образов позволяет вместе с тем восстановить многие существенные черты (температурный потенциал, необходимый для кремации и сопоставимый с тем, который восстанавливается по данным истории гончарного дела и металлургии; роль одомашненных коней и колесных повозок, для изготовления которых опять-таки необходимы были орудия кз глеталла), касающиеся культуры-как материальной, так и духовной, и социальной организации (царский хокный ритуал, позднее воспроизводившийся на низших социальных уровнях).