Славянская мифология

НОЖ

— в народной традиции оберег от нечистой силы. У восточных и западных славян считалось, что нож, брошенный в вихрь, ранит черта и на нем останется кровь.

Нож и другие металлические предметы сопровождали человека, когда он считался наиболее уязвимым для воздействия нечистой силы, в первую очередь их использовали для защиты некрещеного младенца, женщины в предродовой или послеродовой период, жениха и невесты во время свадебного обряда.

В Волынской губернии для охраны новорожденного от конвульсий мать, ложась спать или выходя из дома, клала нож в колыбель или брала его с собой. Там же баба-повитуха трижды обводила ножом вокруг кумы, когда та несла крестить ребенка, чтобы злой дух не мог приступить к младенцу. В Гомельской области мальчику клали в колыбель Н., чтобы он стал плотником, а девочке — гребень, чтобы она умела прясть. В 1920-х гг. в Житомирском районе во время похорон клали в колыбель нож или ножницы, «чтобы не приступила смерть» к ребенку.

В Полесье, выходя из дома после родов, женщина затыкала за пояс Н. (реже — ключ или гвоздь). Там же мать под- кладывала под себя нож при кормлении грудью ребенка. На Украине кум и кума, отправляясь в церковь крестить ребенка, переступали через нож, положенный у порога или на порог, так поступали, «чтобы к ребенку, еще не крещенному, не мог подступить нечистый дух».

В Белоруссии и на Украине широко практиковалось процеживание молока через нож, серп или иголки. Например, в Черниговской области говорили, что если корова доится кровью, то надо лить молоко на Н., положенный под цедилкой на подойник, этим «ведьме перерезаешь язык». Вместе с тем в быличках Н. описывается как одно из орудий ведьм, отбирающих молоко у коров. В Овручском районе говорили, что когда ведьма захочет молока, она идет к себе в хлев, забивает в соху Н., и подставляет доенку, молоко так и бежит струей с Н.

В Белорусском Полесье, если скотина заблудилась в лесу, хозяин обращался к знахарю с просьбой «засечь» ее. Знахарь шел в лес, находил дерево, больше других покрытое зелеными листьями, поднимал кверху принесенный с собой Н. и произносил заговор, в котором просил Господа Бога и святого Юрия «засечь» скотину. Произнося последнее слово заговора, знахарь вбивал Н. в дерево и возвращался домой. На следующий день перед восходом солнца он снова шел в лес и вынимал Н. из дерева.

Если тот оставался чистым, то это означало, что животное не погибло и уже не сойдет с того места, где оно находилось, когда его «засекали», а также что оно защищено от волков. В Дуб- ровицком районе Ровенской области для того, чтобы черт не трогал скотину, требовалось встать до восхода солнца,, раздеться, взять под левую руку Н. или косу, трижды обежать вокруг хлева и забить их в стену. Обегание хлева с Н. или косой выражает идею, которая в заговорах передается мотивом «железной стены» до неба; втыкание Н. в стену хлева как бы замыкает эту железную стену на замок.

В Ровенской и Волынской областях известны случаи, когда во время свадьбы, собрания молодежи или большого праздника в стол втыкали снизу нож, чтобы гости меньше ели.

В Черниговской губернии во время приготовления свадебного каравая после того, как тесто вынимали из дежи и начинали месить на столе, в середину пустой дежи втыкали острый Н. и пели: «Коло д!жи чотирг ножи, / А пятий на послузТ, / Коло д1жи св1чи палають, / А на стол! ко- ровай бгають». По-видимому, Н., как и горящие свечи, символизируют собой работающих каравайниц, в белорусских «каравайных» песнях сила каравайницы упоминается вместе с Н., которые как бы принимают участие в замешивании каравая: «Чатыры ножи у дзяжи, / Пятая моя сила / Коровай замясила...»

Лит.: ТопорковА. Л. Домашняя утварь в поверьях и обрядах Полесья // Этнокультурные традиции русского сельского населения XIX — начала XX в. М., 1990. Вып. 2. С. 67—135.