СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ПОМЕЩИЧЬЕ-БУРЖУАЗНОЙ РОССИИ

Вопрос о полноте судебной власти

Судебное управление по Судебным уставам 1864 года

Составители Судебных уставов имели в виду дать судебной власти ту полноту, которой совершенно не было до реформы. Старые судебные учреждения не имели никакого влияния на предварительное следствие, находившееся в руках полиции. Они ие имели влияния на «адвокатуру», не связанную с судом. Состоявшие при судебных органах прокуроры не помогали им, а лишь наблюдали за ними. Таким образом, вся деятельность судебной власти находилась в зависимости от «доброй воли» самых разнообразных органов .

Для достижения полноты судебной власти составители Уставов включили в систему судебного ведомства таких должностных лиц, деятельность которых необходима для успешного хода судебного разбирательства и судебной деятельности в целом. В области уголовного судопроизводства эта задача решена была включением в судебное ведомство следователей. Прокуратура-же и адвокатура были организованы при судебных местах, должны были действовать в неразрывной связи с ними и принадлежали к судебному ведомству в широком смысле слова.

Но составители Судебных уставов должны были, кроме того, обеспечить содействие судам со стороны всех других органов государства. Ряд положений Судебных уставов предусматривает непосредственные сношения судебных мест с другими органами (ст. ст. 174—183, 186—199 Учреждения судебных установлений), а также право суда обращаться за содействием к соответствующим властям (ст. ст. 189, 249, 270—272 и др. Устава уголовного судопроизводства).

Первоначальная редакция ст. 53 Устава уголовного судопроизводства давала право мировым судьям делать предостережения чинам полиции за упущения при исполнении возложенных на них поручений. Однако законом 1879 года это право было отнято у мировых судей: новая редакция ст. 53 говорит лишь о праве мирового судьи сообщать прокурору об упущениях полиции.

Но так как Судебные уставы не дали судам столь широких прав в отношении чинов администрации и частных лиц, какие имеют английские судьи, то параллельно с перечисленными полномочиями судов некоторые полномочия получили и органы прокуратуры.

Однако в этом вопросе составители проекта Устава уголовного судопроизводства натолкнулись на сопротивление министерства внутренних дел. Первоначальный проект давал право прокурору в случаях упущений и беспорядков со стороны чинов полиции при производстве дознаний налагать на них дисциплинарные взыскания или делать представление судебным органам о предании этих лиц суду. Министерство внутренних дел возражало против предоставления таких полномочий прокурору и суду, считая, что наложение дисциплинарных взысканий и предание суду чинов полиции должны принадлежать начальству лиц, виновных в упущениях.

При обсуждении проекта в Государственном совете было решено, что Устав уголовного судопроизводства должен быть согласован с «существующим в наших законах коренным правилом» о том, что и наложение дисциплинарных взысканий на должностных лиц, предание их суду зависят от «начальства, коим они определяются к должностям»

Принятая редакция ст. 485 Устава уголовного судопроизводства дала такое решение вопроса: «Полицейские чины, волостные и сельские начальники, за упущения и беспорядки по следственной части, привлекаются к ответственности прокурором, под наблюдением коего следствие производилось. Смотря по важности упущений и беспорядков, прокурор или только предостерегает неисправные лица, или предлагает действия их на рассмотрение суда, при коем он состоит».

Согласно следующим статьям Устава суд может либо сообщить непосредственному начальству лица, виновного в упущении, о наложении на него замечания или выговора, либо (в случаях «важных беспорядков или злоупотреблений») «предоставляет» прокурору войти в сношение с начальством виновного для предания его законной ответственности. При этом начальство может и не согласиться с предложением прокурора. В таких случаях разногласие разрешается в зависимости от служебного ранга чиновника либо губернским правлением, либо первым департаментом Сената, то есть органами административными (ст.ст. 1092— 1094 Устава уголовного судопроизводства).

Согласно разъяснениям Сената суду не принадлежит даже право налагать на участвующих в уголовном процессе должностных лиц дисциплинарные взыскания за нарушения порядка.

Судебные уставы впервые в истории русского суда отделили суд от административных органов в сфере судебного управления. Судебное управление, как провозглашено в Учреждении судебных установлений, принадлежит самим судебным местам в круге ведомства каждого из них. Кассационные же департаменты Сената проявляют свою власть над всеми судебными установлениями (ст.ст. 1,, 64, 151, 160, 166—183, 249—252).

Для обеспечения подлинной независимости судейского убеждения установлено, что судьи отвечают за неправильные действия только перед судебной властью (ст.ст. 261—296 Учреждения судебных установлений).

Этой же цели должно было служить правило об участии судов в замещении судебных вакансий.

При открытии вакансии члена окружного суда или судебной палаты созывалось общее собрание членов данного судебного учреждения, которое после обсуждения (с участием прокурора) кандидатур лиц, удовлетворяющих общим условиям для назначения на соответствующую должность, избирало одного из кандидатов. Представление кандидата направлялось через старшего председателя судебной палаты министру юстиции, который, со своей стороны, имел право представлять царю к назначению на открывшиеся вакансии судей своих кандидатов (ст.ст. 213—215 Учреждения судебных установлений).

Министр юстиции осуществляет еще ряд задач в сфере судебного управления. Ему принадлежит общий надзор за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства (ст. 254 Учреждения судебных установлений). При этом как глава прокурорского надзора (генерал-прокурор) он руководит деятельностью органов прокуратуры (ст. 124 Учреждения судебных установлений), а также осуществляет прокурорские функции в Верховном уголовном суде. Далее, министр юстиции имеет право вносить в Сенат через обер-прокуроров предложения по различным вопросам законодательства и управления (закон 1877 г.).

Некоторое участие в судебном управлении принимал и первый департамент Сената, то есть учреждение административное. В частности, сюда относились вопросы земских установлений (выборы мировых судей и пр.). Далее, первый департамент принимал участие в разрешении пререканий о подведомственности между судебными и административными органами (ст. 117 Учреждения судебных установлений), а также решал вопрос о прекращении уголовного преследования по преступлениям должностным и политическим.

Городские думы, а отчасти и земские управы принимали участие в судебном управлении по вопросам о мировой юстиции и присяжных заседателях, действуя под контролем первого департамента Сената.

Внутренняя самостоятельность судей должна была быть обеспечена о мысли составителей Уставов рядом мер, из которых не все были последовательно проведены в законодательстве.

Прежде всего все суды должны быть учреждениями, постоянно действующими, а не созываемыми для разрешения какого-либо одного дела, как это было свойственно дореформенному праву.

Как известно, таким чрезвычайным судом постоянно служили военные суды, в которые передавались «высочайшими повелениями» отдельные дела. К ним относились, как было указано выше, и Сенат (по делам политическим) (ст.ст. 593, 594, т. XV, ч. 2 по изд. 1857 г.), и Верховный уголовный суд. Судебные уставы не ликвидировали полностью чрезвычайных судилищ, но ограничили их действие.

Следующим условием внутренней самостоятельности судей должны были служить прочность судейских должностей и равенство судей. У судей не может быть начальников. Члены всех судебных мест равны между собой, как судьи (ст.ст. 237, 239 Учреждения судебных установлений). Суды же различаются по большей или меньшей степени власти, суды первой и высших инстанций.

Коллегиальность суда, несменяемость судей, несовместимость судебной службы с другими профессиями, дисциплинарная ответственность только перед судом являются необходимыми мерами обеспечения внутренней самостоятельности судебной власти.

Закон указывал ряд условий, которые должны были обеспечить замещение должностей по судебному ведомству лицами, могущими выполнять соответствующие функции. Так, прежде всего для занятия любой должности допускались лишь русские подданные мужского пола, достигшие 16 лет (для низших канцелярских " должностей), однако право отправлять судейскую деятельность связано с достижением 25-летнего возраста (ст.ст. 19, 81, 205 Учреждения судебных установлений). Предельный возраст — 70 лет указан только для присяжных заседателей (ст. 81 Учреждения судебных установлений).

Для ограждения судебного ведомства от лиц, небезупречных в нравственном отношении, при составлении проекта Учреждения судебных мест (1863 г.) было признано необходимым запретить поступление на судебные должности «лицам, подвергшимся за преступления заключению в тюрьме или иному, более строгому наказанию». Кроме того, способность к занятию судейских должностей уничтожалась сословным приговором об исключении лица из среды обществ (крестьянских или мещанских) или из дворянских собраний

.

И в том, и в другом случаях неспособность к занятию судейских должностей являлась бессрочной.

Судебные уставы не знали формальных ограничений к занятию судебных должностей, связанных с сословной принадлежностью, однако они сохранили в силе некоторые социальные ограничения. По выражению Фойницкого, они имеют задачей допустить к судебной службе «только лучших, наиболее авторитетных представителей общества, устранив людей, стоящих низко на лестнице общественной иерархии»

Отсюда — принятие ряда цензов для права отправления судебной деятельности: имущественный, служебный и образовательный.

С точки зрения наличия имущественного ценза закон устранял от занятия судебных должностей:

а)         лиц, объявленных несостоятельными должниками. Они не могли ни занимать должности по судебному ведомству, ни быть избранными в присяжные заседатели;

б)        состоявшие под опекой за расточительность.

Минимальным образовательным цензом являлись требования

знания русского языка и умения читать по-русски. Эти требования относились к присяжным заседателям. От старшины присяжных требовалось уменье записать вердикт присяжных.

Здесь ярко проявилась царская политика угнетения всех национальностей. Русский язык как государственный должен был применяться во всех, без исключения, судах независимо от знания его местным населением. Суды на так называемых «окраинах» фактически находились во власти переводчиков, зачастую недобросовестных.

С точки зрения служебного ценза закон выдвигал указание в отношении выборов в присяжные заседатели. Присяжные заседатели выбирались в сельских местностях из лиц, занимавших беспорочно не менее трех лет должности волостных старшин, голов, сельских старост или из избранных в очередные судьи волостных судов и сельских судов.

Кроме этого, закон выдвигал определенные условия ценза в отношении присяжных заседателей, мировых судей и назначаемых должностных лиц судебного ведомства.

В отношении образовательного ценза для занятия должностей по судебному ведомству ст. 202 Учреждения судебных установлений, указывала: «Должности председателя, товарищей председателей и членов судебных мест, в том числе и судебных следователей, а равно чинов прокурорского надзора, обер-сеире- тарей, секретарей и их помощников, замещаются не иначе, как из числа лиц, имеющих аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук, или о выдержании экзамена в сих науках, или же доказавших на службе свои познания по судебной части».

При проведении судебной реформы ввиду недостатка лиц, имевших юридическое образование, большинство мест членов новых судов было замещено именно лицами, имевшими практический опыт работы.

Статьи 407—419 Учреждения судебных установлений создали институт кандидатов на судебные должности. Кандидатами могли назначаться лица, кончившие курс юридических наук для приобретения навыков в судебной, следственной и прокурорской работе при соответствующих учреждениях. Через полтора года младшие кандидаты могли получить звание старших и быть командированными по соглашению старшего председателя и прокурора судебной палаты к исполнению должностей судебного следователя и товарища прокурора. На старших кандидатов председатели судов могли также возлагать обязанности защитника по уголовным делам в случаях, когда не мог быть назначен для защиты адвокат.

Через полтора года работы старшие кандидаты могли быть определяемы в различные должности по судебному ведомству.

Для получения должности члена окружного суда необходима служба по судебному ведомству -не менее трех лет в званиях не ниже секретаря окружного суда (ст. 203 Учреждения судебных установлений) или не менее 10 лет в звании присяжного поверенного (ст. 205 Учреждения судебных установлений). Для должности председателя или товарища председателя окружного суда, или члена судебной палаты — служба не менее трех лет в должностях не ниже члена или прокурора окружного суда (ст. 204 Учреждения судебных установлений). Для должности председателя судебной палаты — не менее трех лет службы в должностях не ниже прокурора или члена палаты, председателя или товарища председателя окружного суда (ст. 207 Учреждения судебных установлений). Для должности сенатора кассационного департамента Сената — не менее трех лет службы в должностях не ниже обер-прокурора, товарища обер-прокурора, председателя, члена или прокурора судебной палаты (ст. 208 Учреждения судебных установлений).

Основным способом замещения должностей по судебному ведомству являлось назначение от имени верховной власти с тем, что, как было указано выше, общие собрания членов окружных судов и судебных палат могли представлять кандидатов на замещение освободившихся вакансий из числа лиц, удовлетворявших требованиям образовательного и служебного ценза.

Судебные уставы разрешили вопрос о несменяемости судей в духе буржуазных принципов организации суда, принятых в ряде государств Западной Европы. Статья 243 Учреждения судебных установлений широко формулировала несменяемость судей, запрещая не только увольнение без прошения председателей, товарищей председателей и членов судебных мест, в том числе и судебных следователей, но и перевод их из одной местности в другую без их согласия

В дополнение к этому правилу ст. 248 Учреждения судебных установлений определяла, что председатели, их товарищи, члены судебных мест и мировые судьи могут получать награды лишь по личному усмотрению государя (ст. 248 Учреждения судебных установлений), не получая во время нахождения на этих должностях и чинов в общем порядке чинопроизводства (ст.ст. 239—242 Учреждения судебных установлений).

Эти постановления Судебных уставов имели в виду сохранить независимость судей, ограждая их как от страха потери должности, так и от воздействия при помощи наград.

Теоретик русского процесса Фойницкий подчеркивал значение принципа несменяемости судей для достижения целей правосудия. «Трудно ждать надлежащего беспристрастия и полной независимости от судьи, которому ежеминутно грозит опасность отставки», говорит он и считает, что Судебные уставы допустили пробел, не предусмотрев права судьи на сохранение своего должностного положения и жалованья в тех случаях, когда упраздняются занимаемые ими должности  .

Несменяемость для судей, назначаемых правительством, предполагает пожизненность занятия должности. Исключение составляют должности выборных мировых судей, несменяемость которых имеет характер срочности: она продолжается в течение трехлетнего срока, на который избираются мировые судьи и председатели мировых съездов.

В. И. Ленин подверг марксистскому анализу буржуазный принцип «несменяемости судей» и показал его классовую природу и антидемократический характер.

«Несменяемость же судей, с которой так носятся либеральные буржуа вообще и наши российские в частности, есть лишь раздел привилегий средневековья между Пурищкевичами и Милюковыми, между крепостниками и буржуазией. На деле несменяемости провести в полном виде нельзя, да и нелепо защищать ее по отношению к негодным, небрежным, худым судьям. В средние века назначение судей было исключительно в руках феодалов и абсолютизма. Буржуазия, получив теперь широкий доступ в судейские круги, защищает себя от феодалов посредством «принципа несменяемости» (ибо назначаемые судьи в большинстве неизбежно будут, в силу принадлежности большинства «образованных» юристов к буржуазии, выходцами из буржуазии). Защищая, таким образом, себя от феодалов, буржуазия в то же время защищает себя от демократии, отстаивая назначаемость судей»

В отношении мировых судей Судебные уставы вводили несколько иные условия цензов образовательного и имущественного.

Для мировых судей закон те требовал высшего юридического образования, довольствуясь окончанием курса в средних учебных заведениях. Даже это требование было необязательно для лиц, не менее трех лет служивших в таких должностях, которые позволяют получить необходимые практические сведения (ст. 19 п. 2 Учреждения судебных установлений).

Закон указывал, что мировыми судьями должны быть «местные жители», имея в виду знание мировыми судьями местных условий и особенностей, их авторитет у населения. Однако закон не требовал, чтобы кандидат в мировые судьи проживал в данной местности, не требовалось и нахождения его недвижимого имущества в определенной местности.

Но составители Уставов полагали необходимым ввести имущественный ценз для мировых судей. Они ссылались при этом на то, что мировые судьи будут получать значительно менее высокий оклад жалованья, чем члены общих судов, что они пользуются несменяемостью лишь на короткий срок и что при единоличном характере своей должности мировой судья не сможет устоять «против разного рода влияний или даже искушений, если он по материальному своему положению будет находиться в состоянии, близком к нужде»

Закон исходил из требования владения недвижимой собственностью кандидатов в мировые судьи. Размер владения был установлен вдвое больше того, который давал право на участие в выборах членов (так называемых гласных) в уездные земские собрания. Он был неодинаков для отдельных губерний и колебался между 400 и 1600 десятин земли. Этот ценз мог быть заменен владением иным недвижимым имуществом (фабрика, завод), стоимостью в уездах не менее 15 тысяч руб., а в городах— недвижимостью, оцененной для взимания налогов: в столицах не менее 6 тысяч руб., а в других городах не менее 3 тысяч.