СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ФЕОДАЛЬНОЙ ГЕРМАНИИ

Усиление классовой борьбы и постепенное проникновение розыскных начал в уголовный процесс

Развитие торговли и промышленности в XJII и XIV вв. не привело Германию к политической централизации. За счет императорской власти усилились местные центры во главе с имперскими князьями, стремившимися к захвату владений мелкого дворянства и городов.

Князья были почти независимы от императора. В своих владениях они сами имели войска, вели войны, устанавливали налоги на города и крестьян, созывали сословия, торговали городскими привилегиями. «Весьма немаловажным « постоянным предметом торговли было в руках князей и правосудие» Князья не только уступают или продают право суда отдельным крупным землевладельцам и городам, но также передают рассмотрение ряда дел непосредственно своим канцеляриям.

Отсюда и происходит столь типичная для раздробленной феодальной Германии «юстиция княжеского кабинета», просуществовавшая вплоть до революции 1848 года.

Духовенство в своей аристократической части являлось носителем идеологии средневекового феодализма, освящая его именем бога. Как крупнейшие земельные магнаты и представители римской курии князья церкви осуществляли одновременно и светскую и церковную власть и притесняли все слои народа, особенно крестьянство. Князья церкви занимали особое место в феодальной иерархии, находясь в ленной зависимости только от императора, что вызывало к ним вражду крупных светских феодалов. Дворянство завидовало их богатой привольной жизни; народ, расплачивавшийся за эту жизнь, ненавидел их.

Плебейская часть духовенства (городские и сельские священники) была вне феодальной иерархии и не имела своей части в ее богатствах. Это духовенство стояло ближе к народу, и из него порою выходили идеологи антифеодальных движений и восстаний.

Города оставались центрами цехового ремесла, их магистраты состояли из патрицианских родов и богатых бюргеров. Здесь средства и права общин под видом управления также были захвачены патрициатом, городские патриции налагали всяческие пошлины, торговали цеховыми привилегиями, правами гражданства и правосудием.

Близко к крестьянской массе примыкала плебейская часть городов. Она состояла из разорившихся и обедневших граждан, выброшенных из деревни крестьян и отпущенных слуг, подмастерьев, стоявших вне официального общества и приближающихся к современному пролетариату насколько это было возможно при средневековом строе промышленности и господстве цеховых привилегий  .

Не "только князья разоряли крестьян, низшие по феодальному рангу дворяне также черпали из этого источника. «Эксплоатация крестьянства дворянством с каждым годом возрастала все более и более. Из крепостных высасывалась последняя капля крови, зависимых людей облагали новыми взносами и повинностями... Барщины, чинши, оброки, пошлины с продажи земель, пошлины, взимавшиеся после смерти держателей, и т. д. произвольно повышались, несмотря на все старинные соглашения. В суде отказывали, или он был продажным, а если рыцарь не мог получить деньги от крестьянина никакими другими способами, то он просто бросал его в тюрьму и требовал от него выкупа»

В условиях усиливающегося феодального гнета и эксплуатации, в XIV—XV вв. вспыхивает ряд крестьянских восстаний. Усиление эксплуатации крестьян и низших слоев городского населения вызывало уже в XIII в. резкий рост преступлений, в частности разбоев на большой дороге, грабежей и краж в городах. Хроники отмечают существование организованных банд, профессиональных воров, бродяг и нищих. В борьбе с этими «опасными людьми», как их именуют официальные источники, старый обвинительный процесс оказывается мало пригодным средством.

Постепенно в различных местностях Германии, главным оЙ- разом в городах, в уголовный процесс проникает противоречащий старому обвинительному началу принцип возбуждения преследования в порядке должностной обязанности определенных органов власти. Это начало официального (должностного) преследования является, как не раз указывалось выше, основ" ой розыскного (инквизиционного) процесса.

Новое начало пробивает себе дорогу различными средствами. Так, в ряде мест возникает значительное расширение активности суда в исследовании вещественных доказательств. Раньше для обозрения вещественных доказательств судом необходим был почин обвинителя, который предъявлял судьям предметы, имевшие следы совершенного преступления. Теперь в случаях насильственной смерти начинает применяться осмотр трупа на месте через уполномоченных судом лиц .

В ряде мест возникает и укрепляется обычай, согласно которому судья, лично осведомившийся о совершении преступления, может сообщить о нем, и его скрепленное присягой заявление служит основанием к возбуждению дела.

Хальтауз в своем «Немецком словаре средневековья» указывает, что этот обычай облегчил борьбу с преступлениями, так как ранее существовавшее требование изобличения виновного присягой не менее семи человек (durch das Besiebnen) было трудно выполнимо, и потому многие преступники ускользали от наказания !.

В ряде «земских судов» (Landgerichte), в которые превратились ' старинные судебные собрания (mallus publicus) и где долго сохранялось обвинительное начало, постепенно, возможно под влиянием судебных правил церковных судов, начинает складываться новый порядок преследования. Должностные лица сельского управления и «почтенные» люди в дни судебных собраний заявляют судье о всех известных им преступлениях и указывают тех лиц, которые изобличаются молвой, как виновные в их совершении. Такая деятельность заявителей называется в немецких источниках термином «Riigen».

Хальтауз дает такое объяснение к термину «Riigen»: «специально сообщать, указывать судье (denunciare) о каком-либо преступлении или проступке путем верного й присяжного утверждения, которое должно стать основанием исследования и убеждения для того, чтобы судья штрафовал или наказывал». Он ссылается при этом на акт 1457 года, относящийся к заявлению крестьян о нарушении церковных правил  .

В земских судах в этом порядке боролись, главным образом, с лицами, заподозренными в совершении разбоев на больших дорогах. В городах преследовали нищих, безработных и бездомных людей, подозреваемых в кражах, грабежах, распространении фальшивых денег и пр. Тут, как и в купеческих республиках Северной Италии, укреплялось начало официального преследования воров, бродяг, нищих, бунтующих подмастерьев. Постепенно устанавливается ряд случаев, в которых дело возбуждается без жалобы потерпевшего, по инициативе судебных властей; учреждаются должности публичных обвинителей.

Сперва в таком официальном производстве сохранялись старые виды доказательств — очистительная присяга, ордалии. Но постепенно они вытеснялись из судебной практики. Процессуальный смысл расширения использования «сообщений самых добросовестных людей» в числе не менее семи («Obersiebenung), а также возбуждения преследования со стороны должностных лиц состоял в том, что привлеченные в этом порядке люди не могли, как опороченные отклонить обвинение путем очистительной присяги.

Первое указание на изобличение подозреваемого путем присяги семи добросовестных свидетелей встречается в Вюрцбургском постановлении о земском мире около 1221—1224 гг. (Wtirz- burger Landfrieden или Treuga Henrici). Точно урегулирован этот порядок был в Майнцком постановлении о земском мире 1235 года (Mainzer Landfrieden)

Конечно, еще долго наряду с новыми формами преследования существовал старый обвинительный процесс. Но сфера его применения все более суживалась. Если человека обвиняли в одном из тяжких преступлений против жизни и имущества и вместе с тем выдвигалось указание, что он относится к группе «опасных людей» («schadliche Leut'e»—homines damnosi, homines nocivi), то суд, прежде всего, проверял это последнее указание, причем проверка происходила в порядке внесудебного, не связанного процессуальными формами производства. При установлении принадлежности обвиняемого к «опасным людям» судебная процедура упрощалась к невыгоде обвиняемых.

Во второй половине ХПГ в. в Баварии и Австрии считалось уже бесспорным, что феодальный владелец земли имеет право на производство расследования без наличия формального обвинения. Он мог опрашивать группы населения, требуя указания известных им разбойников. Здесь как бы воскресала старая каролингская форма расследования королевскими посланцами через присяжных свидетелей (Rugenverfahren).

Для осуждения определенного лица достаточно было присяжного заявления семи присутствующих о том, что оно известно им как разбойник. Оговоренный такими «присяжными свидетелями» даже не допрашивался. Если он присутствовал, его осуждали, как нарушителя земского мира; если он отсутствовал, делалось распоряжение о его поимке. В ряде городов установился еще более упрощенный порядок. При отсутствии сознания заподозренного и формальных доказательств его виновности городской совет проводил расследование его репутации, ие облеченное в процессуальные формы. Если большинство совета приходило таким путем к убеждению в «опасности» обвиняемого, то им составлялось соответствующее «свидетельство о репутации» (Leumundsbrief). Такое свидетельство являлось достаточным основанием для вынесения в судебном заседании обвинительного приговора.

С XIV в. в ряде городов начинают широко применять пытку к лицам, захваченным на месте преступления или принадлежащим к категории «опасных». Вырванное пыткой не только судебное, но и внесудебное сознание служило достаточным основанием для осуждения.

Дополнительным источником проникновения розыскных начал и, в частности, пытки в судебное производство была, как и во Франции, сеньориальная расправная процедура, не стесненная никакими правилами, когда обвиняемым являлся крепостной человек, а преступление было направлено против основ феодального порядка.

В конце XV и начале XVI вв. в ряде входивших в империю феодальных земель действовали кодексы, отражавшие выработавшийся в судебной практике розыскной процесс с пыткой и применением различных видов смертной казни и членовредитель- ных наказаний.

Так, в Тирольском уставе 1499 года было установлено возбуждение дел должностными лицами на основе различных доказательств, например, «людской молвы». Устав говорил также о письменности производства и о применении пытки к обвиняемому.

Памятником, послужившим образцом для дальнейшего законодательства, явился уголовный устав Бамбергского епископства 1507 года. (Bamberger Hals-Gericht-Ordnung Bambergensis). Здесь, наряду с сохранением ординарного, то есть обвинительного процесса, был введен и экстраординарный, производившийся без наличия формального обвинителя. В 1516 году был принят Бран- денбургский устав (Brandenburgischer Hals-Gericht-Ordnung Brandenburgica), который являлся почти дословным повторением правил Бамбергского устава. Однако в других германских землях сохранялись неотмеченными старые нормы обвинительного процесса

Весной 1525 года вспыхнуло широкое крестьянское восстание, охватившее различные земли Германии. Великая крестьянская война, которую Энгельс называет одной из самых героических страниц истории Германии, потрясла всю феодальную систему, но окончилась поражением восставших. Лютер являвшийся вождем оппозиции католической Римской церкви и выражавший интересы низшего дворянства и бюргерства, когда разразилась крестьянская война, перешел на сторону крупных феодалов.

«Перед лицом революции все старые раздоры были забыты; по сравнению с толпами крестьян слуги римского Содома были невинными ягнятами..; горожане и князья, дворяне и попы, Лютер и папа соединились против «кровожадных и разбойничьих шаек крестьян». И Лютер требует: «Их нужно бить, душить и колоть, тайно и открыто, так же, как убивают бешеную собаку»

Сплоченность сил реакции и разрозненность крестьянских выступлений, неумение всех слоев оппозиции возвыситься над местными и провинциальными интересами обусловили поражение восставших.

В итоге крестьянской войны извлекли выгоду только крупные князья. Они выиграли и от ослабления своих конкурентов — духовенства, дворянства и городов, и от получения главной добычи за счет всех остальных сословий: в виде контрибуций с городов и крестьянских общин, захвата ряда церковных земель и подчинения большей части разорившегося дворянства.

После военного подавления начался судебный террор, массовые казни сопровождались разорением крестьянства путем наложения контрибуций, конфискаций и штрафов.

Крепостное состояние крестьян распространилось теперь на все немецкие области.

Конечно, в той карательной расправе, которая последовала за военным разгромом восставших крестьян, светские и церковные феодалы мало стеснялись в отношении соблюдения процессуальных норм. Они вешали, сжигали, четвертовали всех, кто внушал малейшее подозрение, как участник восстания.

Но с окончанием этих экзекуций перед феодалами особо остро выдвинулась задача объединить отдельные областные уголовно-процессуальные уставы в общеимперокое уложение, Действующее на всей территории Германии и дающее в руки судей более надежное орудие борьбы против непокорных элементов, в первую очередь, против крепостного крестьянства и городских низов.

В этих условиях удалось преодолеть сильные сепаратистские тенденции крупных владетельных князей, которые ранее не допускали принятия общеимперского кодекса. В 1532 году Регенс- бургский рейхстаг принял без особого обсуждения один из ранее составленных проектов такого кодекса.