|
ТЕКТИТЫ. ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ
ДАННЫЕ О BО3PACTE УДАРНОГО КРАТЕРА ЖАМАНШИН
ВВЕДЕНИЕ
Выяснение геологического возраста нестратифицированных
объектов, таких как внедренные магматические тела, различные тектонические
дислокации и т. п., зачастую затруднительно, так как требуется установление с
большой точностью нижней и верхней возрастных границ в узком возрастном
интервале. Между тем геологические реперы есть далеко не всегда. В таких
случаях важным, а иногда единственным, остается метод абсолютной
геохронологии. Именно к данной категории объектов относятся ударные кратеры,
время образования которых чаще всего устанавливается только по радиогенному
возрасту импактных стекол, возникших за счет расплавления земных пород в
момент удара. Обращаться для контроля к геологическим данным при этом, как
правило, нет необходимости, так как сама мысль о каком-либо расхождении
радиогенных и геологических датировок с точки зрения общепринятых моделей
импактного кратерообразования была бы абсурдной.
Кратер Жаманшин, однако, в ряду всех прочих
астроблем является исключением. Это единственный на Земле кратер, в котором,
наряду с бесспорными импактитами, обнаружены стекла тектитового состава и загадочного
генезиса. Есть основания подозревать здесь и присущий тектитам парадокс
возраста, т. е. резкую разницу между возрастом формирования (последнего
плавления) тектитов и временем их падения на Землю (земным возрастом) [Из ох,
1985, 1986]. Поэтому всецело доверять одним лишь радиогенным датировкам,
игнорируя геологические данные, в данном случае не следует.
ИСТОРИЯ ВОПРОСА
Для первооткрывателя кратера П. В. Флоренского
[Флоренский, Дабижа, 1980; Флоренский и др., 1979] особой проблемы с его
возрастом, судя по всему, не было. Во-первых, даже весьма грубая, примерная
.его датировка как четвертичной структуры в то время была приемлемой;
во-вторых, вскоре после открытия были получены первые радиогенные датировки,
согласные с имевшимися на тот момент геологическими данными.
Было установлено следующее:
K—Ar возраст стекол менее 1 млн лет;
трековый их возраст 0,81+0,16 млн-лет [Флоренский, Даби-
жа, 1980] и 1,07+0,05 млн лет [Storzer, Wagner, 1977];
обратная намагниченность импактитов (основных жаманши-
нитов) сопоставима с эпохой Матуяма: 0,69—2,42 млн лет тому назад;
кратер был сформирован после отложения чаграйской
свиты!'3;
наконец, современный рисунок гидросети в кратере возник,
вероятно, 1,0—0,5 млн лет назад, не позже 0,1 млн лет [Флоренский и др.,
1979, с. 26-32].
Первые четыре положения этого перечня сохраняют валидность
II сегодня, хотя и с оговорками. Прежде всего надо иметь в виду, что все
радиогенные даты, приведенные в работах [Флоренский, Дабижа, 1980; Флоренский
и др., 1979; Storzer, Wagner, 1977 ], относятся только к стеклам тектитового
состава, т. е. к ир- гизитам и кислым жаманшинитам [Изох, Ле Дык Ан, 1988].
Затем надо помнить, что эпох обратной намагниченности, хотя и более коротких,
чем Матуяма, было несколько. Смысл пятого положения, касающегося гидросети,
П. В. Флоренский оставил нераскрытым, доказательной силы для уточнения
возраста мы в нем не видим.
В более поздних публикациях вопросы возраста кратера
практически не затрагивались, если не считать работ Э. П. Изоха [1985, 1986;
Изох, Ле Дык Ан, 1988], где были упомянуты признаки крайней геологической
молодости кратера: наличие в пределах насыпного вала небольших компактных
ареалов тектитов и импактитов со всеми особенностями залегания на месте
выпадения (возможность воссоединения в одно целое фрагментов отдельных бомб
или глыб, отсутствие признаков окатанности и вообще перемещения стекол и т.
п.); поразительная сохранность как самого насыпного вала, сложенного очень
рыхлыми, мягкими глинами и песками, так и роя кратеров-сателлитов, размещенных
целиком в мягких пластичных глинах чиликтинской свиты, и т. д. Казалось
странным, как все эти весьма непрочные образования сумели избежать водной
эрозии или ветровой абразии за предполагаемый почти 1 млн лет с момента
формирования, несмотря на неоднократную смену в данном регионе сухих и
влажных климатических обстановок, обусловленных приближением или отступанием
покрывавших весь север континента ледников.
Приведенные интуитивные соображения, естественно,
нуждались в проверке, которая шла по двум направлениям: путем уточнения
геологического возраста кратера и с помощью попыток получения радиогенного
возраста собственно импактитов — единственно пригодных для поставленной цели
стекол Жаманшина. Первый путь обсуждается ниже, второму посвящена отдельная статья
данного сборника [Э. П. Изох и др.: «Возраст стекол ударного кратера Жаманшин
...» ].
ПУТИ РЕШЕНИЯ
Наша задача, как уже сказано, состоит в определении с
максимальной точностью нижней и верхней возрастных границ импактного события.
Поскольку это событие по своей сути мгновенно, то нижняя и верхняя границы
должны полностью совпадать. Однако если иметь в виду послеимпактные явления,
например медленное осаждение поднятых при взрыве в воздух облаков пыли, сажи
от пожаров и т. п., то время события удлинится, хотя в геологическом смысле
этим эффектом вполне можно пренебречь. Простых путей решения задачи немного.
В самом кратере это, с одной стороны, определение возраста (по гумусу, другим
органическим остаткам) той дневной поверхности, на которую был наброшен насыпной
вал; с другой стороны, датировка осадков, накопившихся выше аллогенной
брекчии сразу после взрыва. Наиболее эффективным казался другой подход:
прослеживание стратифицированного горизонта, содержащего продукты взрыва, за
пределами кратера, лучше всего в обстановке непрерывного осад- конакопления,
т. е. в пониженных частях или депрессиях.
Наиболее удобной для решения задачи представлялась
межгорная депрессия, непосредственно примыкающая к кратеру с востока.
Соответствующая задача была предусмотрена специальной Программой изучения
кратера [Изох, 1985] и затем была поставлена перед геологами московской
Аэрокосмогеологической экспедиции № 1, которая в 1985—1987 годах была
специально ориентирована на детальное изучение Жаманшина. К сожалению, по
некоторым причинам целый ряд поставленных перед экспедицией задач, касающихся
возраста кратера, выполнен не был, и поэтому в июне 1988 г. во время очередной поездки на кратер мы попытались хотя бы часть этих задач решить сами.
Попытки найти нижнюю границу импактного события в самом
кратере были для нас непосильны, поскольку необходимы специальные горные
выработки для вскрытия подошвы насыпного вала. Задача уточнения верхней
возрастной границы решалась проще: потребовалась лишь детальная документация
керна глубоких скважин, проходка которых осуществлялась в это же время
Средне-Орской партией п/о «Запказгеология» под руководством А. М. Зайцева. Из
трех разбуриваемых скважин последняя (третья) была заложена прямо при нас, и
мы имели возможность тщательно описать первые десятки метров керна, наиболее
нас интересовавшие. Керны двух других скважин, пройденных ранее, были
просмотрены еще в марте 1988 г., но с меньшей детальностью (см. 2).
Задача поиска слоя, синхронного импакту, была решена на
удивление легко. Первая встреча с этим слоем произошла еще на пути из
Новосибирска в Иргиз в 170 км от кратера, в террасе р. Тургай. Тут, однако,
следует сказать, что еще в 1982 г. во время первой поездки на Жаманшин автор
уже пытался найти горизонт, синхронный импактному событию, исходя из идеи П.
В. Флоренского о выпадении тектитов-иргизитов из плазменного взрывного
облака. Основываясь на представлении об относительной древности кратера, все
внимание тогда было направлено на низы четвертичного разреза в районе
Аркалыка, на высоких террасах Тургая и Иргиза, на высоко поднятые поверхности
выравнивания и т. п. Поиск закончился безрезультатно. На этот раз, однако, мы
намеренно сконцентрировали внимание на самых поздних членах четвертичного
разреза, проверяя идею о крайней геологической молодости кратера. При этом
обнадеживающим и стимулирующим обстоятельством было то, что еще осенью 1987 г. сотрудник Аэрокосмогеологической экспедиции № 1 В. Г. Пронин сообщил нам о находке
«горелого», как он его назвал, слоя вблизи кратера, всего в 1 м от поверхности, т. е. в самом верху современного стратиграфического разреза. Кроме того, нам уже
были известны данные Л. Л. Кашкарова о крайне малом трековом возрасте
импактитов-жаманшинитов [Kashkarov et al., 1987].
После фактически случайной встречи с импактным слоем
в террасе р. Тургай, приближаясь к Жаманшину, мы осматривали все встреченные
на пути береговые обрывы (террасы), уступы дорожных выемок, карьеры и канавы
и т. п. на любых поверхностях выравнивания, где возможности для консервации и
сохранения искомого слоя были наилучшими. Импактный слой был зафиксирован
нами вдоль автодороги Нура — Иргиз, вдоль трассы Актюбинск — Аральск в
окрестностях кратера, а также вдоль проселочных дорог между кратером и пос.
Иргиз (см. 1). Вдоль трассы Иргиз — Челкар слой слабо выражен. В самом
кратере он легко был опознан в керне скв. 3 в самом основании покровной
послеимпактной толщи.
Для обнаружения интересующего нас слоя особый интерес, как
уже указано, представляла депрессия, куда сходились временные водотоки (сухие
русла), берущие начало в кратере Жа- маншин и на прилегающих возвышенностях.
К счастью, в момент нашего приезда к буровикам подъехала самоходная буровая
установка для поисков воды. По нашей просьбе проезжие буровики пробурили две
скважины непосредственно к востоку от кратера, за так называемыми «воротами»,
где насыпной вал прорезан руслами. В обеих скважинах импактный слой был
подсечен и опознан, несмотря на то, что выход керна оставлял желать лучшего.
На обратном пути-в Новосибирск импактный слой был зафиксирован
неожиданно очень далеко: в 230 км: от кратера, у районного центра Тургай. Еще
далее на северо-восток, почти в 500 км от кратера у г. Державинска в той же геологической позиции отмечены только погребенные почвы.
РЕЗУЛЬТАТЫ ПОЛЕВЫХ НАБЛЮДЕНИЙ
Главным результатом полевых работ стали стратиграфические
колонки (разрезы) позднечетвертичных отложений более чем в десяти участках
вдоль сделанного маршрутного пересечения региона ( 1, 2), а также простая, вполне
очевидная корреляция их друг с другом, несмотря на значительную удаленность.
Наилучшим репером или маркирующим горизонтом при сопоставлении служит сам
импактный горизонт. Однако им одним ограничиться нельзя, чтобы не попасть в
замкнутый круг аргументов. В связи с этим важно подчеркнуть, что вторым
независимым маркирующим горизонтом служит покров лессовидных суглинков-
супесей, согласно перекрывающих импактный слой и повсеместно тесно с ним
спаянных. Они очень устойчивы по облику и составу, спутать их с более ранними
отложениями трудно, тем более что это последний член стратиграфического
разреза, непосредственно на котором развивается почвенный слой.
Одновременное использование всех трех маркирующих
элементов делает корреляцию стратиграфических разрезов на обследованной
обширной территории весьма надежной. Связь описываемого слоя с кратером
подчеркивается следующими наблюдениями. В непосредственной близости к кратеру
(см. 1, к., о, п) импактный слой обогащен мелким гравием и щебенкой твердых
палеозойских пород, выброшенных из кратера при взрыве; в удалении от него
роль грубообломочного материала быстро сходит на нет. Характерная черта
импактного слоя — железо-марганцовистые примазки, пленки, иногда мелкие
конкреции, придающие слою более темную окраску. Присутствие
железо-марганцовистых примазок в самом основании послеимпактного покрова
непосредственно в кратере (см. 2),— ближайших окрестностях (см. 1), а также
в большом удалении от него (см. 1) — самое яркое свидетельство связи между
импактным слоем и кратером.
Покровные лессовидные отложения, судя по полевым
наблюдениям, сравнительно однородны и однообразны на всей обследованной
территории. Это палевые, желтоватые, буроватые или сероватые бесструктурные
породы, образующие вертикальные стенки, как это присуще типичным лессам. На
возвышенностях (поверхностях выравнивания) их мощность превышает 0,5, реже 1 м. В межгорной впадине наблюдается увеличение их мощности до 7—9 м, а в кратерной воронке — до
14—25 м. Очевидно, эти явно субаэральные осадки легко заполняли углубления в
рельефе, существовавшие в момент импакта, тогда как возвышенности они покрыли
в виде однородного тонкого плаща.
Глубокая скв. 1 в центре кратера вскрыла покровную толщу
мощностью 56 м. На сегодня это наибольшая достоверно задокументированная
мощность послеимпактных отложений. П. В. Флоренский указал мощность больше:
порядка 115—154 м [Флоренский и др., 1979 ]. Поскольку речь идет о том же самом
месте в центре кратера, то эти цифры вызывают сомнение. Судя по всему, скв. 1
вскрыла заполнение глубокой ямы, оставшейся в кратерной воронке после того,
как она была завалена аллоген- ной брекчией и сползшими с боков блоками
рыхлых третичных отложений. Эта яма представляла собой периодически
высыхавшее озерцо, поскольку в разрезе наблюдается чередование суб- аэральных
лессовидных суглинков и субаквальных слоистых глин озерного типа. Разрез этих
отложений предоставляет единственную в своем роде возможность детального
восстановления после- импактной истории астроблемы. Это — задача ближайшего
будущего.
Импактный слой, судя по полевым наблюдениям, разнообразен.
по облику и составу. Мощность его, как правило, не превышает 5—10 см, обычно
он резко выделяется среди ниже- и вышележащих отложений более темной
окраской, из-за чего он поначалу был принят за «горелый» слой. После того как
выяснилось, что сажа или углистые частицы в нем редки, а темный цвет
обусловлен железисто-марганцевыми примазками, более удобно называть его
темным слоем. Но поскольку и этот признак по латерали неустойчив,
предпочтение отдано пазванию «импактный слой», хотя точнее было бы назвать
его «послеимпактным», что еще точнее отражает сущность вещей. Основу слоя
составляют лессовид- пые суглинки-супеси, к которым примешано то или иное
количество более грубого материала. Иногда слой представлен преимущественно
или даже целиком этим последним (см. 1, к). В центре кратера он фиксируется
в самой подошве послеимпакт- ного покрова, выделяясь благодаря темным
марганцовистым примазкам. Рядом с кратером слой более всего обогащен грубо-
обломочной фракцией (см. 1), с удалением от кратера примесь этого материала
заметно уменьшается. В наибольшем удалении от кратера импактный слой
представлен таким же лессовидным суглинком, как выше и ниже него, но обогащен
черным сажистым материалом, благодаря чему слой в виде темной полосы очень
резко выделяется на светлом фоне палевых суглинков. Еще далее на восток, как
уже отмечалось, встречены лишь погребенные почвы.
Таким образом, импактный слой возник одновременно и чуть
позже кратера Жаманшин и представляет собой осаждение на дневную поверхность
продуктов взрыва, местами — сажи от горевшей степной растительности, а
возможно, также и чуждого, КОС- могенного материала. Распространение слоя
выходит далеко за пределы зон влияния выбросов самого кратера, поэтому
причина его образования — вряд ли лишь единичное импактное событие.
НЕКОТОРЫЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ О ВЕЩЕСТВЕННОМ СОСТАВЕ
ИМПАКТНОГО СЛОЯ
Вещество импактного слоя и соседствующих с ним
пород сейчас изучается широко и всесторонне, работа эта еще далека от
завершения. Ниже приведены лишь некоторые уже имеющиеся данные.
Лессовидный покров, как уже указано, представлен
исключительно суглинками, переходными к супесям. Содержание Si02 в них
варьирует между 65—75 % для суглинков и 75—80 % для супесей. Глинозем (5—11 %
) и железо (4—6 % ) меняются в зависимости от содержания кремнезема.
Количество извести (от 0,5 до 9,0 %), напротив, резко колеблется и связано с
различной степенью загипсованности покрова, что, в свою очередь, зависит,
по-видимому, от характера подстилающих пород. Калий всегда явственно
преобладает над натрием, как это вообще присуще лессам.
Импактный слой по валовому химическому составу почти
неотличим от описанного выше покровного слоя. По существу это те же
суглинки-супеси, но с примесью грубообломочного материала. Спектральный
анализ часто показывает высокие содержания (более 1 % ) марганца, нередко
также повышенное (по сравнению с соседствующими слоями) количество никеля и
хрома. В тяжелой фракции присутствуют самородные металлы. Чужеродность и самобытность
некоторых компонентов импактного слоя, по сравнению с окружением, бросаются в
глаза уже при первом знакомстве с ним.
ВОЗРАСТ ИМПАКТНОГО СЛОЯ
Отобраны две пробы импактного слоя, пригодные для
определения возраста по 14С: обр. 83 — сажистый прослой среди лессовидных
суглинков (см. 1) и обр. 88 — погребенная почва (см. 1). По причине
безвременной кончины В. А. Панычева определения возраста сильно задержались.
Поэтому далее рассматриваются только те оценки возраста, которые базируются
целпком на геологических данных.
Напомним, что далее предстоит сделать выбор относительно
возраста: 0,7 —1,0 млн лет или же 10 тыс. лет. Легко видеть, что все
изложенные выше факты свидетельствуют в пользу второй из них.
Вот эти факты:
импактный слой подстилает или, что то же самое, начинает
собой последний для данного региона член стратиграфического разреза:
покровные лессовидные суглинки-супеси, которые, по словам В. С. Волковой, на
всех региональных стратиграфических схемах относятся только к голоцену;
резкое региональное несогласие, приходящееся как раз на
подошву импактного слоя, на этих схемах отвечает рубежу плейстоцена и
голоцена;
импактный слой вместе с лессовидным покровом наблюдается в
разрезе 3—5-метровых надпойменных речных террас Ир- гиза и Тургая, которые в
момент импакта представляли собой базисную поверхность (пойму). Это было,
если исходить из весьма малой (доли миллиметра в год) скорости воздымапия платформенных
областей в четвертичную эпоху [Никонов, 1977 ], не ранее 10 тыс. лет тому
назад. При возрасте импакта 0,7—1,0 млн лет отвечающий этому событию слой был
бы приурочен к террасам и плоскостям выравнивания, ныне приподнятым на
100—200 м относительно базисной поверхности. В местах непрерывного или
длительного осадконакопления он был бы перекрыт мощными и притом самыми
разнообразными по составу и литологии средне- и позднечетвертичными
отложениями. Такого рода данных не имеется.
Изучение спорово-пыльцевых комплексов выполнено В. С.
Волковой. По ее данным, в лессовидном покрове обнаружена пыльца только
степных растений современного типа, присущих голоцену. Признаков смены
холодо- и теплолюбивых, засушливых и влажных растительных сообществ, присущих
ледниковым эпохам Q2_3, в покровных отложениях в кратерной воронке или в
удалении от нее не обнаружено. Тем самым геологических аргументов в пользу
раннечетвертичного возраста кратера не остается. Напротив, все данные
указывают на границу плейстоцена и голоцена, т. е. на рубеж примерно Ю тыс.
лет тому назад.
Выводы
1. С формированием ударного кратера Жаманшин было тесно
сопряжено выпадение тонкого слоя субаэральных осадков, названного нами
импактным слоем. Вблизи кратера в нем содержится грубозернистый материал,
выброшенный непосредственно в момент взрыва. В удалении от кратера импактный
слой сложен тонкозернистым (лессовым) материалом с примесью железа и
марганца, иногда сажи. Принадлежность слоя и кратера к одному и тому же
событию, помимо отмеченной зональности, доказывается корреляцией
стратиграфических разрезов, в которых зафиксирован импактный слой, и разреза
выполнения кратерной воронки.
2. Импактный слой везде перекрыт однообразным
покровом лессовидных суглинков-супесей, вероятнее всего, представляющих собой
отложения интенсивных пылевых бурь, возникших после импакта и, по-видимому,
сходных с современными пылевыми бурями, вполне здесь обычными.
3. Происхождение железо-марганцевых пленок,
примазок и конкреций, характерных для импактного слоя, еще не ясно. Возможно,
они произошли путем переотложения материалов железистых конгломератов,
гравелитов и песчаников чаграйской свиты неогена, распространенной в районе
кратера. Более вероятно, что в данном случае мы имеем дело с космогенным
веществом. Диагностика, выделение и детальное изучение космогенной (по нашим
представлениям, кометной) компоненты импактного слоя — важная задача уже
начатых и будущих исследований.
4. Таким образом, возраст импактного слоя, а
следовательно и кратера Жаманшин, судя по всем геологическим наблюдениям, не
древнее голоцена. Это доказывается: расположением слоя в самой верхней части
стратиграфического разреза, в основанпи маломощного покрова лессовидных
суглинков-супесей; приуроченностью к 3—5-метровым надпойменным речным террасам,
но не более высоким поверхностям выравнивания; наличием в покровном горизонте
пыльцы только голоценовых, идентичных современным, степных растений при
отсутствии более древних рас- тптельных сообществ, присущих ледниковым и
межледниковым эпохам.
5. В итоге и возраст, и геологическая позиция
импактного слоя в северо-западном Казахстане и тектитового слоя во Вьетнаме
[Изох, Ле Дык Ан, 1983] и в Австралии [Изох, 1984, 1985] оказываются
практически идентичными, что позволяет Австрало- Азиатский пояс выпадения
тектитов и кратер Жаманшин считать следствием одной и той же причины:
столкновения с Землей роя ледяных глыб — фрагментов крупной кометы,
доставившей на Землю тектиты [Изох, 1984]. Предполагается, что одна из таких
глыб, в свою очередь, окруженная роем мелких фрагментов, «вырыла» кратер
Жаманшин, тогда как из других глыб, пролетевших относительно поверхности
Земли по касательной, высыпали тектитовые «ливни» (см. статью Изоха и др. в
наст. сборнике).
6. Достаточно очевидно, что сам кратер как единичное
точечное импактное событие вряд ли мог стать причиной наблюдаемого весьма
широкого (более 500 км) распространения импактного слоя. Вероятнее всего, он
представляет собой результат совокупного взаимодействия кометного роя с
атмосферой и поверхностью Земли. Важно подчеркнуть, что масштабы явления,
наблюдаемые в Казахстане и в Австрало-Азиатском поясе, теперь оказываются
вполне сопоставимыми.
7. Предполагаемая кометная трасса к югу от
Жаманшина проходит восточнее Аральского моря мимо Балхаша и Иссык-Куля через
Тибет и Гималаи в сторону Южного Китая и Индокитая. На отрезке трассы,
приходящемся на территорию нашей страны, мы планируем продолжить поиск
импактного слоя, других астро- блем, сходных с Жаманшином, а также вполне
вероятных здесь отдельных ареалов выпадения тектитов. Их обнаружение будет
служить подтверждением гипотезы.
8. И во Вьетнаме, и в Казахстане выпадение
тектитов и формирование импактного горизонта сопровождалось мощными пылевыми
бурями, пожарами, а во многих областях также катастрофическими наводнениями
[Изох, Ле Дык Ан, 1983 ]. Все эти события запечатлены в стратиграфических
разрезах. Привлекательной и вполне корректной с точки зрения
естествоиспытателя представляется попытка отыскания причинных связей между
космогенной катастрофой, обусловленной вторжением кометы на рубеже
плейстоцена и голоцена, и «великим вымиранием» на этом рубеже, происшедшем
уже на глазах человечества (мамонты, гигантские олени и т.п.). Интересно
также удивительное совпадение по месту и времени этой катастрофы и легенд о
Всемирном потопе. Наконец, вовсе не случайным может оказаться бурное развитие
человечества, цивилизаций как раз после космогенной катастрофы и Потопа.
Сделанные выводы допускают любой контроль и проверку
любыми путями и методами. Одним из подтверждений служат данные о наличии
возрастного парадокса в кратере Жаманшин, полученные по трековым возрастам
раздельно тектитов и импактитов (см. статью Изоха и др. в наст. сборнике).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Изох Э. П. Научная программа комплексного изучения
ударного кратера Жаманшин.- Новосибирск: ИГиГ СО АН СССР, 1984.- 13 с. Изох
Э. П. Парадокс возраста тектитов и полей их выпадения // Метеоритика. — М.:
Наука, 1985.- Вып. 44.-С. 127-134 . Изох Э. П. Петрохимия пород мишени,
импактитов и тектитов астроблемы Жаманшин // Космическое вещество и Земля. —
Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1986.- С. 159-203. Изох Э. П., Ле Дык Ан.
Тектиты Вьетнама. Гипотеза кометной транспортировки // Метеоритика.— М.:
Наука, 1983.— Вып. 42.— С. 158 —169. Изох Э. П., Ле Дъш Ан. Геологическая
позиция тектитов и их значение для четвертичной геологии и геоморфологии
Вьетнама // Актуальные вопросы метеоритики в Сибири.— Новосибирск: Наука.
Сиб. отд-ние, 1988.— С. 205-230.
Никонов А. А. Голоценовые и современные движении земной
коры.— М.:
Hayi\a, 1977.- 240 с. Флоренский П. В., Дабижа А. И.
Метеоритный кратер Жамаишин.— М.:
Наука, 1980.- 127 с. Флоренский П. В., Перелыгин В. П.,
Баженов М. Л. и др. Комплексное определение возраста метеоритного кратера
Жа.маншин // Астроном. вестник. - 1979.- Т. 13, No 3.- С. 178-186. Kashkarov
L. L., Genaeva L. 1., Izokh Е. Р. Fission track dating for glasses from
Zhamanshin astrobleme // Abstr. 2 Intern. Conferen. оп natural glasses.-
Prague, 1987.- Р. 32-33. Stoner D., Wagner G. А. Fission track elating of
meteorite impacts // Meteori- tics.- 1977.- V. 12, N 3.- Р. 368-369.
|