УЧЕНИЕ О КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ВЕРСИИ И ПЛАНИРОВАНИИ СУДЕБНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Типичные следственные версии

Наряду с конкретными фактическими данными, существенную роль при построении версий играют справочные сведения обобщенного характера, в том числе обобщенные положения науки и практики. В этой связи следует остановиться на так называемых типичных версиях.

Под типичной версией понимается наиболее характерное для данной ситуации с точки зрения соответствующей отрасли научного знания или обобщенной практики судебного исследования (оперативно-розыскной, следственной, судебной, экспертной) предположительное объяснение отдельных фактов или события в целом. Например, смысл таких следственных версий заключается в объяснении события при минимальных исходных данных, что необходимо для выбора направления расследования. Однако типичные версии имеют лишь ограниченное познавательное значение. Основываясь на минимальных исходных данных, они могут дать только самое общее объяснение события, еще недостаточное для успешного завершения расследования. Поэтому типичная версия неизбежно конкретизируется в процессе доказывания по мере накопления следователем необходимой информации.

Возражая против нашего определения типичной версии и ее познавательной роли в судебном исследовании, А. М. Ларин в своей интересной и содержательной книге "От следственной версии к истине", являющейся, по нашему мнению, одним из наиболее фундаментальных исследований проблемы версий в литературе, писал: "Такое разъяснение представляется несколько противоречивым. В самом деле, чтобы судить, что характерно, а что не характерно, необходимо знание деталей, но этого знания у нас, очевидно, нет, когда "исходные данные минимальны"... Противоречие обнаруживается при анализе приведенного Р. С. Белкиным примера: "Так, одного факта обнаружения трупа достаточно для выдвижения таких версий, как версия об убийстве, самоубийстве, несчастном случае и ненасильственной смерти". Названные события - убийство, самоубийство, несчастный случай и ненасильственная смерть - в своей совокупности составляют не предположительные, а действительные причины всех известных случаев наступления смерти... Подобный набор типичных версий представляет не предположительное, а положительное знание, отражающее не конкретную ситуацию, а все известные, обобщенные предыдущей практикой ситуации данного рода". На основании этих рассуждений А. М. Ларин приходит к выводу, что типичную версию нельзя рассматривать как разновидность следственной версии.

Начнем с того, что прилагательное "характерное" в тексте относится не к оцениваемой ситуации, а к ее предположительному объяснению. Для того чтобы оценить ситуацию как характерную, действительно, необходимо знание деталей, которого нет при минимальных исходных данных. Но такое знание необязательно для выдвижения типичного предположения, характерного, следовательно, для целого типа ситуаций, объединяемых в данный тип лишь самыми общими признаками, а не деталями. В рассматриваемом примере таким общим признаком является наличие трупа как следствие наступления смерти. Едва ли этот признак можно отнести к числу требуемых А. М. Лариным "деталей".

Действительно, совокупность типичных версий может представлять собой не предположительное, а положительное знание. Но это возможно лишь тогда, когда эта совокупность будет исчерпывающе полной, что бывает крайне редко, и лишь при объяснении события в целом, и тогда, когда в содержании исходных данных абсолютно нет никаких "деталей", позволяющих исключить один или несколько элементов из указанной совокупности. Однако такое абсолютное отсутствие деталей можно представить себе, лишь полностью абстрагируясь от реальной действительности. Но, если из совокупности типичных версий исключен хоть один ее элемент, она перестает быть положительным знанием и становится совокупностью предположений.

 И уж тем более не является достоверным знанием единичная типичная версия, как следует из таблицы различий между следственной и типичной версиями, составленной А. М. Лариным. Типичная версия - это своеобразный "зародыш" системы общих (а иногда частных) следственных версий по данному конкретному делу. Нельзя ни отрицать их значения вообще, считая, что они противоречат творческому мышлению, ни превращать в некий эталон, абсолютизировать их значение, сводить к ним весь круг выдвигаемых версий.

Практическое значение типичных версий было подтверждено в последнее время успешной разработкой на их основе типовых программ действий оперативной группы по получении сообщения о происшествии. Такие типовые программы нередко находятся на вооружении дежурных частей органов внутренних дел.

Они базируются на минимальной исходной информации, обобщенной типичной версией, и содержат в себе:

•          указания на состав оперативной группы;

•          перечень средств, составляющих оснащение группы;

•          обязанности каждого участника группы;

•          указания на субъекта и цели связи оперативной группы с органом внутренних дел.

Подобные карточки-инструкции программированных действий оперативных групп на местах некоторых происшествий были впервые разработаны ВНИИ МВД СССР в начале 70-х годов, одобрены руководством МВД СССР и разосланы на места в качестве методического пособия. Практика подтвердила жизненность и полезность таких рекомендаций.

Второй аспект рассмотрения функциональной роли криминалистической версии в судебном исследовании - организационный. Этот аспект исследован в криминалистической науке преимущественно применительно к следственной версии. По общему мнению, версии определяют направление расследования, являются его организующим началом и ядром планирования действий следователя. Эти истины бесспорны, и поэтому мы не будем на них останавливаться. Некоторых комментариев требует, пожалуй, лишь вопрос о роли версий в планировании расследования.

Версии составляют логическую основу планирования расследования. Но из этого, по нашему мнению, не следует, что: а) планирование расследования сводится к планированию проверки версий; б) версии - единственная основа планирования расследования.

Естественно, что планирование следственных действий, необходимых для проверки версий, составляет центральную часть плана расследования. Но, кроме этого, план расследования включает и другие процессуальные действия: предъявление обвинения, меры по обеспечению возмещения причиненного материального ущерба, признание потерпевшим, ознакомление с материалами дела и т. д., а также организационно-технические мероприятия.

Помимо логической основы существуют процессуальные и тактические основы планирования расследования. Процессуальные основы - это требования закона о проведении обязательных процессуальных действий в определенные сроки, тактические основы - это тот тактический замысел, которым руководствуется следователь, определяя время и последовательность своих действий, очередность проверки версий, формы взаимодействия с оперативным работником и т. д.

Наконец, третьим аспектом рассмотрения функциональной роли версии является тактический аспект. Версия - метод или средство установления истины по делу. Но чем является это средство с тактической точки зрения: тактическим приемом, основанием для принятия тактического решения или самим решением?

Касаясь этой стороны характеристики решения, Г. Н. Александров писал: "Версия, несомненно, имеет большое тактическое значение, ибо она определяет план следствия. Но вместе с тем версия - это больше, чем тактический прием, ее нельзя поставить в ряд ни с одним из следственных действий, хотя во многих случаях она опирается на эти действия, например на осмотр, обыск. В то же время сама версия предопределяет необходимость производства этих действий".

Иначе оценивал тактическое значение версии А. Н. Васильев в своей докторской диссертации. Указывая, что разработка, построение следственных версий применяются для оценки собранных фактических данных и добывания новых доказательств путем предположительных выводов об их наличии, судя по имеющимся доказательствам, он сделал вывод, что "разработка следственных версий является одним из приемов расследования. Разработка следственных версий имеет черты, общие для расследования всех преступлений, и в объеме этих общих черт следственные версии, их построение и проверка входят в совокупность общих приемов расследования - следственную тактику". По смыслу этого высказывания можно заключить, что значение тактического приема А. Н. Васильев придавал не самой версии, а ее разработке, построению. Однако в дальнейшем он изменил свою позицию. В 1974 г. он уже назвал тактическим приемом не построение версии, а саму версию ("Тактический прием, основанный на логике, - следственная версия"). Аналогичных взглядов он придерживался и впоследствии.

Ученик А. Н. Васильева А. Н. Гусаков в числе общих тактических приемов назвал использование версий, но не саму версию. Что он имел в виду под "использованием" версий, осталось неясным.

Мы полагаем, что ни сама версия, ни ее построение и проверка, ни ее "использование" (если считать, что под ним имеется в виду оперирование версиями в процессе доказывания) не являются тактическими приемами. Для доказательства этого достаточно воспользоваться теми признаками или свойствами тактического приема, которые называет сам А. Н. Васильев (не касаясь вопроса о верности этого перечня). Это: научный характер тактического приема; структурная принадлежность к системе приемов; рекомендательный характер тактического приема, возможность его применения и неприменения и выбора; законность; этичность; направленность на осуществление положений и норм уголовно-процессуального закона; способность помогать эффективному применению научно-технических средств.

Носит ли криминалистическая версия или процесс ее построения научный характер? На этот вопрос следует ответить утвердительно, если обратиться к логической природе версии, логическим правилам ее построения и выведения из нее следствий. Все это - область науки логики. Однако следует полностью согласиться с А. Н. Васильевым, что "научная обоснованность тактических приемов, наличие в них элементов логики и других наук отнюдь не означает, что всякое применение логики в следственной работе для решения вопросов, возникающих в процессе расследования, и т. д. может быть только в форме тактических приемов. Эти элементы логики, психологии, научной организации труда входят в содержание всей деятельности по расследованию и повседневной работы следователя". Именно так и обстоит дело в рассматриваемом случае. Выдвижение и проверка версий, как логический процесс, составляет один из самых существенных элементов всего процесса доказывания, его мыслительную сторону, которую невозможно ограничить каким-либо одним этапом расследования или отдельным следственным действием.

Второй из названных А. Н. Васильевым признаков тактического приема вообще таковым не является: для того чтобы констатировать структурную принадлежность к системе приемов, следует сначала убедиться, что мы имеем дело с приемом. Возникает логическое противоречие, которое невозможно разрешить на его собственной основе.

Если рассматривать версию под углом зрения третьего признака, то мы должны будем сделать вывод, что следователь может выдвигать, а может и не выдвигать вообще версии, может предпочесть версии какой-то иной тактический прием ("возможность выбора"). Но положение о том, что версии во всех случаях являются обязательным элементом доказывания, что выдвижение версий составляет необходимый этап в работе следователя давно стало аксиомой и ни у кого, кроме, пожалуй, самого А. Н. Васильева, не вызывает сомнений. Заменить версию каким-либо тактическим приемом невозможно: никакой тактический прием не способен выполнить функции версии. Стало быть, ни о каком выборе в данном случае не может быть и речи, а следовательно, и этот, по А. Н. Васильеву, признак тактического приема у версии отсутствует.

Версия есть предположение, гипотеза, и как таковая она не может быть законна или незаконна, этична или неэтична. Законными и этичными должны быть способы, тактические приемы проверки версии, это их свойства или признаки.

Направленность на осуществление положений и норм уголовно-процессуального закона не представляет собой специфического свойства тактического приема. Осуществление требований закона составляет цель всего судебного исследования, деятельности всех его участников, причем всех видов этой деятельности. Разве не очевидно, что закон реализуется не только с помощью тактических приемов, но и посредством надзора прокурора, установления истины судом, осуществления защиты адвокатом? Выдвижение версий также направлено на осуществление норм закона, требующих установить истину по делу, но это вовсе не довод, чтобы считать версию тактическим приемом.

Точно так же не является признаком или свойством тактического приема "способность помогать эффективному применению научно-технических средств". Очень многие тактические приемы никак не связаны с научно- техническими средствами, хотя и не перестают из-за этого быть тактическими приемами. Чем, например, помогает эффективному применению научно- технических средств такой бесспорно тактический прием, как установление психологического контакта с допрашиваемым, или такой тактический прием допроса, как деление темы свободного рассказа? Можно предвидеть возражение, что рассматриваемое свойство присуще не каждому тактическому приему, но тогда оно не должно быть включено в перечень общих для всех приемов свойств и не может вообще служить критерием для определения "структурной принадлежности к системе приемов".

Итак, ни сама версия, ни само ее выдвижение не являются тактическими приемами. О тактических приемах, а точнее, о тактических рекомендациях или правилах, по нашему мнению, следует говорить лишь применительно к процессу выдвижения версии и, разумеется, к процессу ее проверки.

Интересно решал эту проблему Г. В. Арцишевский. Он назвал две группы тактических правил выдвижения версий. К первой относятся тактические правила об основаниях и времени выдвижения версий: версия должна быть реальной, то есть "привязанной" к имеющимся сведениям и фактам; версия может и должна учитывать не только достоверную, но и непроверенную информацию; версия (или системы версий) должна объяснить все имеющиеся данные о событии преступления; она не может отбрасываться до проверки противоречащих ей данных; версии должны выдвигаться как можно раньше, буквально в ходе осмотра места происшествия. Ко второй группе правил, которые он называет тактико-логическими, Г. В. Арцишевский относит требования, чтобы версии были сопоставимы, альтернативны, а их ряд - исчерпывающим.

Пожалуй, вторую группу правил не следует относить к числу тактических, ибо, как указывает сам автор, они "прямо вытекают из логических правил деления понятия, разработанных традиционной логикой и обязательных при всякой научной классификации", то есть не содержат в себе ничего специфически тактического.

Общие определения версии объединяют в себе, как правило, все три названных аспекта рассмотрения этого понятия. Литература вопроса содержит значительное число таких определений, сходных между собой в основных чертах. Поэтому мы остановимся лишь на трех определениях версии, сформулированных А. Н. Васильевым, А. М. Лариным, Л. Я. Драпкиным и И. Ф. Герасимовым. Два из них относятся к следственным версиям, третье определяет версию, как криминалистическое понятие.

Определение А. Н. Васильева: "Следственную версию можно охарактеризовать как индуктивное умозаключение следователя в форме предположения, основанное на фактических данных, о событии преступления и его отдельных обстоятельствах, подлежащее проверке по логическим правилам дедукции".

Определение А. М. Ларина: "Следственная версия - это строящаяся в целях установления объективной истины по делу интегральная идея, образ, несущий функции модели исследуемых обстоятельств, созданный воображением (фантазией), содержащий предположительную оценку наличных данных, служащий объяснением этих данных и выраженный в форме гипотезы".

Определение И. Ф. Герасимова и Л. Я. Драпкина: "Криминалистическая версия - это обоснованное предположение субъектов познавательной деятельности (следователь, прокурор, оперативный работник, судья, эксперт), дающее одно из возможных и допустимых объяснений уже выявленных исходных данных (фактическая база), позволяющее на их основе во взаимодействии с теоретической базой вероятностно (неоднозначно) установить еще не известные обстоятельства, имеющие значение для дела".

В принципе, все три определения представляются правильными, хотя в определении А. Н. Васильева нет указания на функциональное назначение версии. Но учитывая, что именно общее определение понятия не может быть исчерпывающим, с этим пробелом можно примириться. Нам кажется, что все определения как раз страдают излишней детализацией, особенно третье, а поскольку все детали они, естественно, охватить не могут, то такая детализация и является их недостатком.

Учитывая эти замечания и имея в виду главное, можно следующим образом определить криминалистическую версию.

Криминалистическая версия - это обоснованное предположение относительно отдельного факта или группы фактов, имеющих или могущих иметь значение для дела, указывающее на наличие и объясняющее происхождение этих фактов, их связь между собой и содержание и служащее целям установления объективной истины.

Многочисленные классификации криминалистических версий можно свести к следующим основным видам:

•          по субъекту выдвижения - версии следственные, оперативно-розыскные, судебные, экспертные (разновидностью следственных версий являются розыскные версии следователя);

•          по объему (кругу объясняемых фактов) - общие и частные;

•          по степени определенности - типичные и конкретные.