ГОСУДАРСТВЕННЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ РОССИИ 17 ВЕКА

Закупка запасов в войско. Регулирование воинской дисциплины, взаимоотношений войска с населением

Рост военной машины складывающейся абсолютной Монархий потребовал законодательного регулирования воинской дисциплины, взаимоотношений войска с населением и определения санкций за воинские преступления.

Этим вопросам посвящена VII глава Уложения. Во вступительной части к ней сказано, что у русского царя с Польским, Литовским, Немецким и другими окрестными государствами заключен «вечный мир и докончание». Но если, гласит первая статья, впредь возникает война, то будет объявлено о сборе денег ратным людям на жалованье.

Воеводы на местах получат оповещения о сроках и местах сбора ратных людей .(VII, 2). Передвижение ставших значительными контингентов воинских сил выдвигало на первый план правовое регулирование взаимоотношений их с населением. Это характерно для войска феодального времени, поскольку оно в основном снабжалось за счет окрестных жителей.

Ратным людям, идущим к местам сбора, предписывалось «на дороге и на станех никаким лю- дем никакова насильства и убытка не чинити, своих и конских кормов ни у кого безденежно не имати» (VII, 2). Корм предлагалось покупать «прямою ценою». Эта же «прямая цена» была обязательна и для продающих продовольствие (VII, 5).

Нарушение «прямой цены» влекло возмещение убытков потерпевшей стороне (VII, 7). При высокой рыночной цене кормов, которая могла быть разорительна для воинских людей, закон допускал установление властью царя или «по воеводскому разсмотрению» указной цены на конский корм и хлебные запасы.

Однако закупка запасов по указной цене рассматривалась как мера исключительная и допускалась, только с ведома воевод и с участием приставов и лишь у тех, кто имел излишки сверх потребного для себя. Произвольная закупка ратными людьми продовольствия по указной цене воспрещалась (VII, 21).

В двойном размере назначалось взыскание за покупку продовольствия и кормов по указной цене при наличии собственных запасов (VII, 25), За всякое насилие над населением ратным людям определялось наказание «смотря по вине» и компенсация причиненного ущерба (VII, 6). Конкретизацией этой общей формулы служат статьи, назначающие смертную казнь за убийство с целью грабежа или в драке и за изнасилование женщин (VII, 30, 32).

Статья 30-я направлена против мародерства и имеет в виду крестьянское население: «А будет кто ратные люди... учнут ставиться по селом и по деревням во дворех или в гумнех для воровства...», Награбленное согласно этой статье доляшо быть возмещено в двойном размере.

Настойчиво звучит мотив о предохранении хлебов и лугов от потравы. «В запертых лугах сенных покосов» не травить. А запирать луга разрешалось с Троицына дня.  В таком случае ратным людям разрешалось располагаться и в запертых лугах, но на расстоянии не более чем 5 саженей от дороги. В запертых и в незапертых лугах ратные люди могли устраивать станы безвозмездно, но при этом «травы не толочити и лошадьми не тра- вити» (VII, 4). Если ратные или какие другие люди «проездом для своих дел станут на поле близко хлеба и лошадьми хлеб потравят и вытолочат, или какой хлеб пожав свезут к себе на станы лошадям на корм», то обязаны возместить ущерб деньгами в двойном размере по цене, которую укажут «сторонние люди» (VII, 24).

Однако Уложение предусматривало возможность ложного обвинения служилых людей в различного рода преступлениях и определяло виновным в этом случае такое же наказание, какое следовало совершившему данное преступление (VII, 31). Из приведенных материалов очевидна прежде всего забота законодателя об охране поместных и вотчинных владений

 Следует, однако, отметить, что оградить мирных яштелей от злоупотреблений ратных людей едва ли удавалось в силу отсутствия организованной системы снабжения войск продовольствием. Справедливо замечание П. О. Бобровского, что глава VII в походах не имела юридической силы. Это доказано войной 1654—1667 гг., когда грабежи, насилия, опустошения со стороны ратных людей имели большой размах. Закон о возмещении убытков в двойном размере за разорение в военное время практически неприменим. Словом, глава VII могла иметь в виду лишь мирное полои^ение государства.

Заметное внимание уделено в Уложении воинской дисциплине. В широком смысле сюда входит весь круг вопросов, охватывающих как отношения ратных людей с населением, так и воинские преступления. В более узком смысле к дисциплине можно отнести вопросы распорядка. Запрещалось боярам и воеводам отпускать со службы ратных людей без указа государя (VII, 10). Отпуск со службы без указа, да еще ослояшенный посулами и поминками, влек «я^естокое наказание, что государь укажет» (VII, 11).

Вез указа и без ведома воевод не имели права отпускать служилых людей сотенные головы (VII, 15). В противном случае им грозили батоги и тюрьма (VII, 16). Бояре и воеводы могли предоставить ратным людям временные отлучки домой только по их челобитным о «домовом разорении», о побегах холопов и крестьян или по другим «самым нуяшым делам», но не иначе как подтвердив правильность челобитных путем опроса дворян и детей боярских того же полка (VII, 13). Такие мотивы исключения из общего правила о запрете отлучек имели определенный классовый смысл.

Но и эти причины отлучек теряли силу в период угрозы прихода врага и назревания военной опасности, когда отъезды из полков полностью исключались (VII, 14).