Агамный запрет, табу. Табу отделило человека от животного

 

ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ

 

 

Агамный запрет, табу. Табу отделило человека от животного

 

Агамный запрет представлял собой фундаментальный принцип поведения людей родового общества. О его значении говорит хотя бы тот факт, что он был единственной нормой поведения в родовом обществе, нарушение которой каралось смертью. Убийство сородича чаще всего прощалось коллективом, нарушение агамного запрета — никогда.

 

Нарушение агамного запрета рассматривалось людьми родового общества как такое действие, которое неизбежно каким-то таинственным образом должно было навлечь на всех членов коллектива неведомую, но грозную опасность. Нарушитель агамного запрета выступал в глазах сородичей как человек, совершивший самое страшное из возможных преступлений. Его нельзя быд0 не наказать, и его жестоко карали.

 

Иными словами, агамный запрет рассматривался в родовом обществе как средство предотвращения, нейтрализации какой-то неведомой и поэтому особенно страшной опасности, нависшей над человеческим коллективом и угрожавшей самому его существованию. Однако в действительности на всех этапах существования этого общества нарушение экзогамии никакой реальной опасности ни для коллектива, ни для индивидов не представляло.

 

Опровергнуты все гипотезы, связывавшие возникновение экзогамии со стремлением предотвратить вред, проистекающий из связей между близкими родственниками. В ходе развития этнографической науки выяснилось, что экзогамия, исключая возможность половых отношений между членами одного рода, в том числе и такими, между которыми невозможно проследить никаких родственных связей, в то же время в своей исходной, дуальной форме не только не исключает, а, наоборот, предполагает связи между ближайшими родственниками— детыми брата и детьми сестры, так называемыми перекрестными кузенами или кросс-кузенами.

 

Остаются, таким образом, два предположения. Первое состоит в том, что опасности, которую была призвана нейтрализовать экзогамия, в действительности никогда не существовало. Корни экзогамии — лишь в познании первобытного человека, в его необузданной фантазии, агамный запрет — всего лишь результат суеверия

 

 Второе предположение заключается в том, что опасность, которую должна была нейтрализовать экзогамия, существовала в действительности. Она существовала до появления экзогамии и была нейтрализована с ее возникновением, причем полностью и окончательно.

 

 Однако эта опасность в период, предшествовавший возникновению экзогамии (а тем самым и рода), была столь велика, что страх перед ней, перед ее возвращением продолжал сохраняться в сознании людей и спустя многие тысячелетия после того, как она исчезла. Много тысячелетий над людьми родового общества тяготел кошмар давно исчезнувших поколений.

 

 

Из двух предположений можно считать основательным лишь второе. Ведь если даже предположить, что агамный запрет есть результат фантазии, суеверия, о3никает естественный вопрос о реальных корнях этой 1антазии, этого суеверия. Остается только один выход — Признать, что опасность, нейтрализовать которую призван был агамный запрет, реально существовала, причем 0 эпоху, предшествующую его появлению, т. е. в дородовой период истории человечества.

 

Иными словами, мы неизбежно должны допускать, что в ранний период истории человечества половые отношения между членами человеческого объединения таили в себе опасность, угрожали самому его существо- йанию В пользу такого предположения говорят факты.

 

Агамный запрет — важнейший, но вовсе не единственный из числа связанных с половыми отношениями. Этнография известно огромное множество самых разнообразных запретов отношений между полами. И все они, включая и агамный, принадлежат к числу тех запретов, которые этнографы называют «табу»

 

Не зная особенностей табу как специфической разновидности запретов, невозможно понять характер регулирования отношений между полами на ранних стадиях истории человечества. Это делает необходимым ознакомление с существенными чертами табу. Одна из важнейших особенностей табу состоит в том, что этот запрет никак не мотивируется. Ясно лишь одно: нарушение табу грозит опасностью, но какова природа этой опасности, почему свершение данного действия влечет ее за собой, остается непонятным. Нарушение табу не предполагает вмешательства с целью наказания нарушителя какой- либо разумной силы: естественной (коллектив, общество) или сверхъестественной (дух, демон, бог и т. п.), установившей и санкционировавшей этот запрет и оскорбленной тем, что его нарушили.

 

Таким образом, табу качественно отличается от обычных моральных запретов и вообще всех известных нам нравственных норм. В случае нарушения обычного морального запрета негодование коллектива вызывает сам по себе акт совершения действия, рассматриваемого коллективом непозволительным, и реальный, более или менее зримый вредный результат этого действия. Вмешиваясь, коллектив наказывает виновного и принуждает его соблюдать требования общественной воли. Бытование обычного морального запрета не предполагает наличия какой-либо другой санкции, кроме наказания со стороны коллектива, не предполагает существования ничего другого, кроме коллектива и его членов. Обычные щ0. ральные нормы возникают в результате более или менее ясного осознания коллективом своих потребностей ц представляют собой более или менее прямое отражение существующих в нем отношений.

 

Совсем иной характер имеют табу как нормы поведения. Само их бытие необходимо предполагает кроцг существования коллектива и его членов наличие неведо мой опасности, которая остается скрытой, потенциальной, пока табу соблюдается. Как только происходит нарушение табу, опасность из потенциальной автоматически превращается в реальную, проявляется и нередко угрожает гибелью, причем не только нарушителю, но и всему коллективу, членом которого он является. Табу порождено опасностью, поэтому оно всегда связано с чувством страха перед его нарушением.

 

Сущность табу заключается, таким образом, в нейтрализации, предотвращении неведомой, но реально существующей (или существовавшей в прошлом) опасности. «Табу, — писал известный французский исследователь С. Рейнак, — это запрет, не мотивируемый, не сопровождаемый угрозами вмешательства законодателя и имеющий целью охранять людей от неведомых им опасностей, особенно же смерти» 4.

 

Страх перед опасностью, которую может навлечь на коллектив нарушение табу, стремление уберечь себя от этой опасности заставляет коллектив принимать все меры для того, чтобы добиться от всех его членов строжайшего соблюдения запрета, в частности наказывать нарушителей как людей социально опасных. Однако вмешательство коллектива в случае нарушения табу не меняет существа последнего. Табу являются нормами поведения как бы извне, насильственно навязанными коллективу и его членам. Это свидетельствует о том, что они представляют собой более древнюю разновидность социальных норм, чем обычные запреты, являются самыми архаичными из всех социальных норм. Об этом говорит не только форма, но и содержание табу.

 

На основе анализа табу многие исследователи при шли к выводу, что табу возникли как средство обуздания, ограничения животных инстинктов, биологически^ потребностей. Как указывал один из крупных этногра , оВ моргановского направления — новозеландец Р. Бриф- 1оЛТ) существование человеческого общества невозможно без постоянного контроля социальных традиций над биологическими инстинктами. Запреты, налагаемые на естественные инстинкты, должны были впервые появиться в прямой и категорической форме. Они должны были быть навязаны человеку как неотвратимая необходимость. Табу как раз и являются этими первыми навязанными в качестве неотвратимой необходимости запретами5. Сходной точки зрения придерживался и С. Рейнак. Как важнейшую социализирующую силу рассматривал табу английский исследователь Г. Вебстер6.

 

Знакомство с табу, таким образом, вплотную подвело нас к грани, отделяющей человека от животного, и тем самым столкнуло с проблемой перехода через эту грань, т. е. проблемой становления человека и человеческого общества. И это не случайно. Когда вопрос о происхождении брака и семьи перерос в проблему возникновения норм, регулирующих отношения между полами, он неизбежно должен был в какой-то степени совпасть с проблемой генезиса человека и общества.

 

 

К содержанию книги: Семёнов: "ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ"

 

Смотрите также:

 

Брак и семья в средневековой  Происхождение семьи  Брак и семья  первобытного права  Семья основанное на браке