Крым

Симферопольское море - водохранилище в долине Салгира

Однако жизнь брала свое! Все растущее развитие в Крыму садоводства, огородничества и виноградарства требовало орошения, а следовательно—и сооружения новых и новых водохранилищ.

Водоемы небольших и средних размеров возникали повсеместно—к последней категории принадлежат, например, довольно большие водоемы у Планерского (б. Коктебель) и Старого Крыма.

Но уже в 1952—1953 годах в Крыму стали поговаривать о том, что в непосредственной близости от Симферополя сооружается новое огромное водохранилище в долине Салгира, которое по объему и протяжению сможет вместить все существовавшие до него водохранилища, не исключая и Тайгана!

Открытие этого нового «Симферопольского моря» не заставило себя ждать. Осенью 1954 года была закончена грандиозная бетонированная плотина, перегородившая долину Салгира чуть повыше пригородного села Битак, а с начала 1955 года новое водохранилище стало наполняться водами Салгира, а берега его застраиваться «подсобными» строениями: раздевалками, ресторанами, киосками, спасательной станцией. Их сооружал горсовет, чтобы использовать возникшее «морс» в качестве купального курорта для симферопольцев.

Надо ли говорить, что я использовал первую же возможность, чтобы ознакомиться с огромным водоемом, возникшим в местности, столь мне знакомой?

Нет ничего легче, как попасть на берега «Симферопольского моря», которое может видеть всякий следующий по шоссе или, так теперь говорят, трассе Симферополь—Ялта.

Помимо этого, горсовет организовал две специальные автобусные линии «Город—Водохранилище». Доехав до конечной остановки в переполненном автобусе, я присоединился к группе «купальщиков», с веселыми возгласами устремившихся вниз по склону холма по направлению к новому курорту.

И вот перед нами сверкнуло зеркало огромного водоема, протянувшегося по долине Салгира на целых семь километров, постепенно суживаясь к вершине. Конечно, я не узнал столь хорошо знакомой мне местности: там, где заканчивались сады и пастбища Битака и зеленел небольшой поименный «Крымтаевский» лесок, простиралась широкая гладь водоема, на которой белели паруса яхт и рассекал волны моторный катерок. Водное зеркало подступало почти к самому высокому правому берегу Салгира, удаленному от левого берега почти на два километра; там еле-еле виднелась разработка кристаллической горной породы битак- ского лакколита; и еще выше громоздилась гряда холмов, покрытая чащей столь часто хоженного мною «кесслеров- ского»леса. Здесь, в именин своего дяди А. Э. Кесслера, часто в годы отрочества и юности проводил лето будущий крупнейший минералог и петрограф—академик А. Е. Ферсман...  

Однако меня поразил не только размер водоема—я был к этому подготовлен; в еще большей степени поразил меня берег—вернее его участок на протяжении 300—400 метров. В самом деле, куда я попал—в Алушту? В Евпаторию? Вместо обычного для водохранилищ унылого илистого берега я увидел пляж, усыпанный желтым ракушечным песком, уставленный лежаками, грибками и зонтами, где «пляжились» и грелись сотни загорелых купальщиков.

Поистине новое море оказалось драгоценным подарком для симферопольцев, лишь немногие из которых могли позволить себе изредка роскошь—доехать в выходной день до Алушты или Евпатории, чтобы искупаться там в море. А курортники, жившие в Алуште, вероятно, помнят, что это значит, когда в воскресный день в Алушту нахлынут сотни машин—легковых, грузовых и автобусов, привозящих тысячи купальщиков, буквально забивающих все пляжи! Теперь новое «Симферопольское море» является серьезной, «оттяжкой», отвлекающей часть этих купальщиков от Алушты.

Налюбовавшись на новый купальный курорт и, разумеется, сам выкупавшись, я прошелся по дамбе, подпирающей водохранилище. Конечно, она—не чета сравнительно примитивным плотинам знакомых мне водохранилищ! Она имеет высоту свыше 30 метров, что определяет и максимальную глубину нижней части водохранилища. Эту высоту отчетливо осознаешь, глядя с дамбы вниз по течению Салгира, где начинаются орошаемые им сады. И поскольку водохранилище питается не узким приводным каналом, а является в сущности лишь местным расширением самого Салгира, его дамба снабжена солидными шлюзами, пропускающими в сезон высокого стояния воды могучие и шумные ее каскады.

А как же обстоит дело с заселением нового водохранилища рыбой? Мероприятия, предпринятые в этом направлении, по своему размаху оказались вполне под стать размерам нового водоема! Сейчас, когда я пишу эти строки, он, помимо обычных в Крыму речных рыб, заселен чрезвычайно разнообразным ассортиментом рыб, в ряде случаев взятых из очень отдаленных водоемов.

Помимо традиционных карпа и карася, в водохранилище пущен серебряный карась, орфа (культурная порода язя— красная, как золотая рыбка); с низовьев Днепра привезены судак и тарань, из Волховского водохранилища—чудской сиг, сиг лудога и ряпушка (Coregonus albula)—тоже мелкий врд сига. Таким образом, из рекомендованных мною рыб введены судак и серебряный карась; учитывая большие размеры водоема и его глубину, введены три представителя сигов, и их вселение надо всемерно приветствовать, потому что они питаются в основном планктоном, используемым прочими рыбами главным образом лишь в возрасте мальков.

Вполне законно, однако, спросить: не будет ли вся эта рыба голодать при более чем скудных запасах естественного корма, характерных для новых крымских водохранилищ с их изменчивым объемом воды и периодическим осушением берегов? Надо думать, что меры к обогащению сортимента рыб Симферопольского, а кстати сказать, и других крымских водохранилищ не были бы приняты в столь широких размерах, если бы этим мероприятиям не предшествовало тщательное гидробиологическое обследование «Симферопольского моря», за которым последовали и практические меры по улучшению питательной базы рыб в крымских водохранилищах вообще.

После ликвидации Крымского филиала АН УССР (правильнее сказать, даже несколько раньше) за исследование крымских водохранилищ энергично взялся Научно- исследовательский институт гидробиологии Днепропетровского университета. Профессор Г. Б. Мельников с сотрудниками, а также коллектив Карадагской биостанции детально изучили в 1955 году гидробиологический и гидрологический режим нового Симферопольского водохранилища, причем пришли в основном к тем же выводам, к которым пришли Я. Я. Цесб (1932—1945) и я в 1948 году: большая видовая и количественная бедность всей фауны! Правда, как показал Г. Б. Мельников (1958), часть донной фауны (мелкие черви, личинки насекомых), гибнущей при осеннем осушении прибрежной зоны, восстанавливается при заполнении водоема, но в основном, конечно, бедность фауны налицо.

Сознание необходимости активно содействовать обогащению фауны слабо заселенных, в особенности новых водоемов, которое руководило моими первыми «кустарными» попытками запуска в крымские водохранилища днестровских моллюсков, за последние десятилетия широко распространилось среди гидробиологов и ихтиологов. Достаточно вспомнить такое хозяйственно ценное мероприятие, как переселение морского червя нереиды из Азовского моря в Каспий, где он сейчас играет видную роль в питании ценных промысловых рыб.

Чрезвычайно большие заслуги перед гидробиологией и озерным рыбоводством имеет днепропетровский гидробиолог профессор П. А. Журавель, который за последние годы в весьма широких размерах практикует заселение новых водохранилищ Южной Украины, в том числе гигантского озера Ленина выше Днепропетровска, Каховского водохранилища на Нижнем Днепре, моллюсками, червями и ракообразными. Особенно интересны и оригинальны мероприятия этого ученого по переселению в пресные водоемы рачков—мизид и кумацей, вообще говоря населяющих солоноватоводные лиманы низовьев больших рек южной Украины.

Вполне естественно, что П. А. Журавель не оставил без внимания и водохранилища Крыма и за последние четыре года обогатил их фауну рачками-бокоплавамн (Dikerogam- marus Pontogammarus), двумя видами мизид, червямн-оли- гохетами, моллюсками (Valvata piscinalis, Litliogbyphus naticoides).

Сейчас трудно решить, являются ли моллюски живородка (Viviparus) и шаровка (Sphaerium) потомками тех, которые были пущены мною в 1949 году или П. А. Журавлем в 1955—1958 годах. Главной заслугой П. А. Журавля в деле обогащения фауны крымских, да и не только крымских водохранилищ является то, что он избрал основными объектами для вселения именно рачков-мизид: подобно двустворчатым моллюскам, они являются «фильтраторамн»— потребителями бактерий, микроскопических водорослей и детрита (мельчайших растительных остатков); но они не зарываются в ил и обладают гораздо менее твердыми покровами, чем ракушки, почему более пригодны для питания рыб.

Несомненно, пересаженные в крымские водохранилища моллюски и рачки сейчас прекрасно прижились, нормально размножаются и значительно улучшают их скудную пищевую базу, поскольку большая часть водохранилищ навсегда сохранитсвой основной дефект: сильнейшее колебание уровня в засушливый период. Даже огромное Симферопольское водохранилище, уровень которого непрерывно поддерживается втекающим в него Салгиром, к концу засушливого лета 1958 года понизило свой уровень, как говорят, на несколько метров! Надо думать, что населяющим «морс» рыбам в этот год пришлось трудно!

Слыша и читая про успехи заселения водохранилищ новыми видами рыб и служащими для них пищей беспозвоночными, я по слабости человеческой не могу не испытывать не только удовлетворение, но и некоторую гордость: хотя хозяйственно ощутимые результаты были получены и не мной, а теми, которые пришли позже, но все же начало было положено мной и моими учениками Я. Я. Цеебом и С. Л. Делямуре—в ряде специальных работ, газетных статей, ведомственных отчетов—и первыми, хотя и скромными опытами вселения.

И вместе с тем я очень хорошо вижу, что и мне, и днепропетровским гидробиологам, и киевским ихтиологам из Института гидробиологии АН УССР, занимавшимся вселением в водохранилища рыб, рано успокаиваться на лаврах: хотя и многое сделано, но еще больше предстоит сделать . Несмотря на то что многочисленные колхозные, совхозные пруды Крыма и его шесть огромных водохранилищ, с их общей площадью 1380 гектаров, могли бы дать, по подсчету крымских рыбохозяйственников, 5—6 тысяч центнеров рыбы, они, за редкими исключениями, не дают товарной продукции. В частности, это относится к знакомым нам Бахчисарайскому, Альмннскому, Тайганскому водохранилищам, которые, как пишет в «Крымской правде» от 3 марта 1959 г. управляющий Крымской облрыбкоиторой И. Реку- нов, зарыблялись неоднократно. По мнению автора заметки, причины этого лежат в том, что подкормка рыбы не производилась, искусственные нерестилища не создавались, борьбы с сорной и хищной рыбой не велось, что и привело к «снижению рыбопродуктивности» водоемов.

Конечно, трудно согласиться с автором в том, что в таких гигантских в крымских масштабах водоемах, как 'Гайтан, где рыбное хозяйство должно вестись по типу озерного, можно поднять рыбопродуктивность такими мерами чисто прудового хозяйства, как искусственная подкормка, и что следует бороться одновременно и с сорной и с хищной рыбой. Ведь единственной хищной рыбой Тайгана, как показал С. J1. Делямуре, является как раз наиболее ценная рыб а—крупная озерная форель, но с ней надо не бороться, а путем искусственного оплодотворения икры речной форели увеличивать ее поголовье и дать ей в помощь другую ценную хищную рыбу—судака. Тогда сократится количество и сорной рыбы—пескаря и гольца. Но, конечно, надо всемерно содействовать устройству искусственных и поддержке естественш,1\ нерестилищ, а также не прекращать вселеиня в водохранилища новых полезных пищевых организмов—моллюсков, червей и рачков.

Однако не надо все же обольщаться мыслью, что большие водохранилища, созданные в первую очередь для орошения садов и огородов, будут давать когда-либо значительную товарную продукцию—это еще можно требовать от колхозных прудов. Водохранилища же с чсстыо выполнят свою роль, давая населению Крыма, помимо запасов воды для орошения, также возможность хорошо регламентированного спортивного лова рыбы и одновременно здорового отдыха на их берегах. Последнюю функцию наиболее успешно выполняет «Симферопольское море», несомненно являющееся одной из достопримечательностей предгорного Крыма. А все водохранилища вместе и уже существующие, и те, которые еще будут созданы после проведения Северо- Крымского канала, являются замечательными памятниками планового социалистического воздействия человека на прекрасную природу Крыма с целью наиболее полного использования ее производительных сил и одновременно ее облагораживания в эстетическом и гигиеническом отношении. Кто в этом сомневается, пусть в летний зной покатается по «Симферопольскому морю» на парусной яхте!

Когда один орнитолог из ГДР, читавший мою работу о птицах Крыма, в письме попросил меня уточнить, где именно «в окрестностях Симферополя» добыл я одну редкую птичку, я ему ответил: «Уважаемый коллега! Леска, где я добыл интересующую вас птичку, ныне не существует— над ним стоит десятнметровая толща воды, где чудской сиг гоняется за днеиробугскими мизидами. А выше, на поверхности этой толщи, бороздят волны быстроходные катера и белеют паруса яхт».