ТЕОРИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Индуктивное умозаключение. Понятие цепь доказательств. Оценка логической правильности доказательств и выводов

С точки зрения логической формы накопление представляет особый вид индуктивного умозаключения.

Индуктивное умозаключение представляет обобщающий вывод из множества отдельных утверждений меньшей общности и в этом отношении противоположно дедуктивному. Индукция играет очень большую роль в формировании знаний во всех областях теоретического мышления и практики, и сфера доказывания в уголовном процессе, естественно, не составляет в этом отношении исключения.

Важнейшей особенностью индуктивного вывода является принципиально неограниченная возможность увеличения его надежности до любого, сколь угодно высокого уровня. Это обеспечивается построением вспомогательных комплексов, в которых уже обнаруживается переход дедуктивного элементарного акта доказывания в развернутую индуктивную систему, и, далее, индуктивных систем накопления предметных доказательств.

Факт сочетания, соединения нескольких направленных к одному выводу аргументов сам по себе представляет не просто «сумму» этих аргументов, а нечто новое, как бы новый дополнительный аргумент к сумме предыдущих. Это рассуждение применимо к каждому последующему доказательству, присоединяющемуся к предыдущим, так что в некоторый момент единственным правильным выводом из совокупности улик становится только один; именно тот, что все улики представляют не случайное собрание разрозненных фактов, связанных с «нейтральными» событиями, а систему накопления, в которой доказываемый факт (тезис) представляет как бы узловую точку связей всех доказательств,

Представление о том, что каждая отдельная улика, входящая в систему, не может быть оттуда удалена без разрушения всей «цепи», неприменимо к системе накопления. Если при окончательной проверке доказательств, образующих систему накопления, окажется, что одно из них (например, данные о приготовительных действиях) не относится к делу, т. е. связано не с доказываемым фактом, а с «нейтральным» (приобрел ружье для охоты), то в целом система не разрушается, а лишь ослабляется. Это ослабление, как уже отмечалось выше, может быть компенсировано другой уликой.

Таким образом, со стороны своей логической структуры совокупность доказательств и выводов из них по конкретному уголовному делу представляет собой определенную внутренне взаимосвязанную упорядоченную систему.

Фактический базис этой системы составляют доказательства — личные и вещественные, содержащие данные, закрепленные и введенные в состав материалов дела в предусмотренной законом форме.

Каждое предметное доказательство является началом последовательной цепочки выводов, заканчивающихся выводами о фактах и обстоятельствах, входящих в предмет доказывания.

В процессуальной литературе часто упоминается понятие цепь доказательств. Нужно, однако, учитывать условность этого термина. Если изолировать такую систему от других связей, то можно усмотреть, что в ней из одного промежуточного факта логически выводится второй, из второго — третий и т. д., так что они — звено за звеном — образуют как бы цепочку выводов. Так, при соответствующих исходных данных из факта приобретения дорогой вещи заключают о внезапном получении крупной суммы денег, а от последнего делают вывод о получении взятки.

Роль последовательных систем заключается в том, что именно с их помощью обеспечивается «сквозное» развитие аргументации от исходных данных к конечному выводу.

Однако надежность последующих выводов не возрастает автоматически с увеличением их числа. Возрастание надежности обеспечивается иным сочетанием доказательств — вспомогательными и параллельными комплексами. Отдельные выводы представляют элементарные акты доказывания. Подкрепление этих актов вспомогательными доказательствами приводит к образованию вспомогательных комплексов, увеличивающих надежность выводов, а объединение их путем накопления образует подсистемы, обосновывающие более общие выводы, касающиеся целых эпизодов, событий или сторон преступления.

Эти накопительные комплексы или подсистемы, охватывающие несколько последовательных цепочек, построены из доказательств, причем часть из нескольких дублирующих друг друга (устанавливающих один и тот же факт) доказательств имеет как бы двойную и тройную «толщину», «запас прочности». Поэтому опровержение одной улики, выпадение ее из системы собранных по делу доказательств (в отличие от того, что имело бы место в отношении изолированной «цепи» косвенных доказательств в буквальном смысле этого слова) отнюдь не всегда влечет за собой распадение всей системы доказательств и утрату возможности обосновать ею вывод об устанавливаемом факте '.

Наконец, и эти более общие выводы объединяются с помощью тех же логических операций в конечное утверждение о событии преступления, о его виновнике и других обстоятельствах, в совокупности исчерпывающих предмет доказывания  по делу.

В обоснованном обвинительном заключении или в приговоре эта система доказательств и выводов из них должна найти свое отображение с достаточной полнотой и последовательностью, поскольку этого прямо требует закон (ст. ст. 205, 301, 303 УПК РСФСР).

Оценка логической правильности системы доказательств охватывает все звенья этой системы в отдельности и систему в целом. Суждение о формальной правильности облегчается тем, что на основе наличной совокупности собранных доказательств по конкретному делу может быть построена только одна логически правильная система выводов2. С точки зрения формальной правильности должны быть проверены отдельные акты доказывания, разграничены однозначные и многозначные выводы; в отношении последних проверено — использованы ли вспомогательные комплексы при их построении.

Необходимо убедиться, нет ли пропусков, выпадения промежуточных рассуждений в последовательных цепочках выводов и все ли они опираются на доказательства, зафиксированные в деле.

В работах по теории доказательств в уголовном процессе иногда делается попытка выделить косвенные доказательства, имеющие «решающее» значение. В качестве примера приводится обнаружение отпечатка пальцев на месте происшествия. Между тем   наличие    следа    пальца    определенного    лица    на    месте происшествия, несмотря на кажущуюся неопровержимость его уличающего значения, может быть легко объяснено тем, что данное лицо находилось на месте происшествия до или после события и по причинам, с ним не связанным. Только в сочетании с другими доказательствами, позволяющими проверить различные возможности появления этого следа, будет выяснено его действительное значение по делу.

В некоторых работах столь же необоснованно в качестве улик, «определяющих исход дела и приговор суда», фигурируют следы зубов обвиняемого на месте происшествия ', заключение эксперта о совпадении группы крови (например, крови потерпевшего и крови, обнаруженной на обвиняемом) или" даже видовой принадлежности крови 2 и т. д.

В связи с этим характерны ошибки, допускаемые на практике при оценке значения поличного, недостачи по делу о хищении, незаконных служебных действий по делу о взяточничестве и т. д. Нередко из них сразу же делается вывод о виновности обвиняемого. Другими словами, игнорируется предположительный характер первоначального вывода об объективной связи такого рода фактов и виновности лица, необходимость проверки этого вывода, так как за связь здесь может быть принято случайное совпадение.

Подобно этому доказательства, устанавливающие факт инсценировки кражи материально ответственным лицом, нередко рассматриваются как достаточные для вывода о совершении растраты, хотя по отношению к последнему факту инсценировка кражи может рассматриваться только как один из этапов ее установления (инсценировка кражи может быть связана с недостачей, возникшей не в результате растраты, может сочетаться с действительной кражей и т. д.). Надлежит проверить, правильно ли объединены в комплексы накопления доказательства и промежуточные аргументы, имея в виду, что условием такого объединения является тождество выводов из объединяемых аргументов.

Логическая (формальная) правильность построения системы доказательств и выводов из них входит в оценку доказательств, но не исчерпывает ее.

Истинность и достоверность знания, получаемого в выводах, зависит не только от соблюдения правил вывода, но также от истинности исходных данных, проверка которой выходит за пределы компетенции логического анализа. Она зависит также от оценки по внутреннему убеждению относимости фактических данных, которая предшествует признанию того или иного факта аргументом в доказывании, а также оценки Допустимости доказательств.

Иными словами, логическая правильность системы — это необходимое условие истинности выводов, но недостаточное само по себе, взятое вне других аспектов содержательной оценки доказательств.

Как отмечалось, оценка логической правильности доказательств и выводов из них предполагает использование для этих целей средств и методов формальной логики.

В ряде специальных работ, посвященных дальнейшей формализации этого метода, используются аппараты символической (математической) логики и логического моделирования, позволяющие представить описанные логические операции (элементарные акты доказывания, вспомогательные и накопительные комплексы) в виде логических формул либо в виде всевозможных условных схем и изображений.

В работах по теории доказательств последних лет для анализа процесса доказывания, помимо логики, используются также средства теории информации и математической теории   вероят ноете й.

С теоретико-информационной точки зрения процедура доказывания состоит в устранении неопределенности знания (энтропии) в отношении каких-либо событий или явлений. Доказательства несут в себе ту информацию о неизвестных событиях, которая необходима для выводов о существовании последних. С этих позиций рассматривается понятие источника информации, кодирования, переработки информации и т. д. '.

В частности, интересная аналогия усматривается между структурой системы исключения, с одной стороны, и исходным понятием теории информации — понятием об энтропии опыта — с другой.

Напомним, что в случае, когда с доказываемым тезисом (например, подозреваемый был на месте преступления) конкурируют другие, несовместимые с первым события (был дома, на работе и т. д.), до начала проверки этих фактов существует неопределенность: заранее нельзя сказать, какое из несовместимых событий произошло в действительности. Эта неопределенность тем больше, чем больше может быть выдвинуто в данных условиях конкурирующих событий. Неопределенность достигает наибольшей величины тогда, когда сами определяющие ее события равновероятны.

С чисто формальной стороны ряд несовместимых или конкурирующих  событий представляется бесконечным.  В  практических же условиях в этот ряд включают конечное число событий, подлежащих проверке, причем в первую очередь проверке подлежат события, исход которых наиболее неопределенен, труднее всего поддается предвидению. Именно эти события несут на себе основное бремя неопределенности ситуации, с которой первоначально столкнулся следователь и суд. Смысл их деятельности для устранения неопределенности по существу вытекает из указанного положения теории информации. Отличие состоит в том, что и здесь оперируют не точными количественными значениями вероятностей, а оценками в терминах «редко», «часто» и т. п.