Смерть, потусторонний мир и воскрешение в Ригведе. Царство мертвых. Курганный обряд Северного Причерноморья

 

«Эврика» 1990. КОСМИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ КУРГАНОВ

 

 

Смерть, потусторонний мир и воскрешение в Ригведе

 

 

 

Помимо смутных воспоминаний о размещенных на островах и лугах обиталищах мертвых, в «Ригведе» господствует мотив подземелий, скрытых в неких холмах. По их «великим отлогим склонам» удалился первый покойник Яма, став владыкой загробного царства и «собирателем людей».

 

Все это находит соответствие в курганах с их обязательной центральной могилой и многократными подза- хоронениями.

 

Происхождение загробного царства Ямы связано с представлениями о Вале, который, как было сказано, представлялся то оградой (кромлехом?), то каменным ларцом (что соответствует плиточным гробницам кеми- обинской и последующих культур), то пещерой (подобием катакомб). Он считался «сокровищницей, имеющей основанием скалу, полной скота, коней (и) благ», что может быть сопоставлено с магическими росписями гробниц, «Грота быка» и других навесов и ниш Каменной Могилы. Сюда же можно отнести могилы, дно которых нередко посыпали мелом, песком, галькой и другими «камнями».

 

Вала вмещал также подземные воды, которые боги днем собирали в бадью, а ночью поднимали на небо и изливали оттуда в виде дождя и росы. Когда же воинственный Индра расколол Валу, то воды потекли из него по земле на четыре (или семь) стороны. Этог мифологический мотив очень напоминает конфигурацию кургана- лягушки из-под Усатова ( 5), а также VIII слоя над «космическим странником» из Высокой Могилы ( 28) и близкие ей VI—VIII слои кургана № 2 у Большой Бслозерки. Последние три памятника соответствуют, кроме того, версии об освобождении Индрой «рыжих коров» — лучей новогоднего Солнца. В Могиле это лучеобразные дороги (проторенные, возможно, стадами коров), а в Белозерском кургане — многочисленные кости коров, разбросанные вокруг воронки с золой и илом.

 

Владыкой Валы выступает не Яма, а его дядя Вару- на — божество более древнее и высокочтимое. Однако характеристики и функции этих образов в чем-то сходны. Важно, что оба они связывались с годовым и другими циклами Вселенной.

 

Устройство загробного царства напоминает жилище, искаженно копирующее земное.

Виды жилища различны. Это и дом, и укрепленная «тысячью столбами» яма (очевидно, подобие могилы со срубом), и подземелье, в котором «сперва было растянуто дно, потом сделано отверстие» (катакомба?). Обязательным элементом является опорный столб, символизирующий «древо жизни» или ось мироздания. В одном месте «Ригведы» эта опора названа «деревом с прекрасными листьями». Перекрытия обители Ямы различны. Крона дерева соответствует древесно-травяным или камышовым перекрытиям срубов и ям; каменное небо — плиточным перекрытиям ям и гробниц; лоно земли или край одежд, которыми мать-земля укрывает своего почившего сына, — сводам вырытых в грунте катакомб.

 

Сползай в эту мать-землю!

Необъятную, дружелюбную землю!

Отроковица, нежная, как шерсть, для того,

кто дает вознаграждение,

Да защитит она тебя от небытия!

 

Обитатели царства Ямы — это, прежде всего, боги, с которыми пирует владыка на соломе-брасмаие под деревом с прекрасными листьями, а также предки — «отцы», поддерживающие ось мироздания.

 

Проводниками царства мертвых выступают две собаки и Пушан. Собаки были спутниками Ямы и сопровождали покойников в его владения. Козлоподобный Пушан, напротив, вполне самостоятельно выводил их наружу. Он покровительствовал возрождению жизни. Менее связаны с загробным миром змей Шеша, собака Са- рама и птица Супариа, очень древние и ко временам сложения «Ригведы» полузабытые.

 

Все эти существа находят соответствия в курганном обряде. Археологи нередко встречают в могилах кости птиц и их яйца, а также целые скелеты змей; известны изображения тех и других. Кости собак встречаются преимущественно в виде ожерелий или подобия четок: просверленных клыков и косточек пальцев, украшенных змеевидными нарезками ( 25); пара собак изображена на первом кромлехе Велико-Александровского кургана ( 12). Соответствия Пушану представлены копытцами и другими косточками ног (что отвечает его функции проводника, знатока счастливых путей), нижней челюстью (которую ему выбил Рудра за непочтительное к себе отношение) и сосудами с кашей (более грубую пищу Пушан, лишенный челюсти, вкушать не мог).

 

Разумеется, предки (покойники) тоже представлены в «пирамидах степей».

Согласно «Ригведе» погребаемые сжигались, и таких случаев в курганах немало, или закапывались в скорченном положении, что для курганов эпохи меди и бронзы весьма характерно. Ведийский образ смерти, приходящей с юга в красных одеждах, соответствует размещению окрашенных охрой покойников преимущественно в южной половине кургана. Ветви «древа жизни», подпирающего кровлю обители Ямы, и плечи праотцев обозначены в тексте одним и тем же словом, что намекает на подобие скелета дереву. Такое «дерево» изображено на спине Керносовского идола (смотри рисунок на обложке) и других человекоподобных стел.

 

Под дерево с прекрасными листьями, Где пьет с богами Яма, Туда наш отец, глава рода, Устремляется к предкам.

 

Предки-покойники обожествлялись у всех первобытных народов. В ряде рассмотренных случаев это вполне очевидно. Так, олицетворением Вивасвата или Мартан- ды (отца Ману и Ямы, владык живых и почивших людей) выступает покойник из IV слоя, а Сурьи — «Солнца» — покойник из VIII слоя Высокой Могилы ( 14, 28). Важно, что в «Ригведе» эти боги представлены в таком же соподчинении: Вивасват сначала был смертным, но после причисления к верховным богам воплотился именно в Сурью.

 

Соответствие Индры некоторым из покойников, погребенных в могилах под стелами, было подмечено на материалах курганов у Старогорожена ( 17). Змие- борческая направленность подвигов Индры, его сражения с силами потустороннего хаоса согласуются с представлениями о «воскресающих» погребенных. Им приходилось не только сбрасывать с себя путы (змей, корни) загробного царства, в смертельных схватках они утверждали свое право на место в пантеоне. Этот мотив выражен и в образе Индры.

 

Вознесение Индры двухэтапно: сначала он вышел на белый свет из лона Адити, праматери дэвов (небесных богов), и, совершив свои подвиги в подземном и земном мирах, на небо же возвратился.

 

Рождаясь, Индре пришлось убить отца, чтобы не погибнуть самому. Это древний и распространенный у индоевропейских народов мотив. Достаточно вспомнить борьбу поколений верховных богов греческой мифологии: Хаос — Уран — Кронос — Зевс — Аполлон (который тоже намеревался свергнуть своего отца Зевса). Индра пошел дальше: он поверг Дьяуса — «Небо», арийского двойника греческого Зевса (Дзеуса). Такой финал сближает Индру с образами богоборцев-титанов. В греческой мифологии их неизменно побеждали боги. Здесь же случилось обратное...

 

Отцеубийство Индры обусловлено логикой погребального обряда. Каменные кольца-кромлехи, которые в нижних слоях Высокой Могилы и в основе Велико-Александровского кургана были связаны с образом Дьяуса, в кургане № 1 у Старогорожена стали символизировать змеевидных существ, врагов Индры. А, кроме того, «небо» обозначалось у ариев не одним лишь словом «дья- ус» («день», «свет»), но и словом «асман» («камень», «гора»). Так что у «воскресающего», прорывающегося чрез надмогильные плиты покойника были причины «убить» такие вот «небеса».

 

Досталось и любимым детям Дьяуса: Ушас — «Заре» и Сурье — «Солнце». Индра разбил повозку первой, а с колесницы второго сорвал колесо. Некоторые исследователи усматривают в этом покровительство Индры возничим, состязания которых устраивались в новогодние празднества: они призывали бога поразить соперника. Возможно, что так. Но в мифах о победах Индры над Сурьей и Ушас не исключено также отражение представлений о влиянии «воскресающего» покойника на окружающий мир, о его способности вторгаться в коловращение мира и вносить изменения. Поэтому, наверное, Индра и стал лишь седьмым сыном Адити, присоединившись к старшим ее сыновьям, «царям издревле», воплощавшим месяцы благоприятного полугодия. А Сурья претендовал на эту же роль, вот и пришлось Индре его наказать...

 

Однако не столько сумятицу в устоявшееся мироздание, сколько новый порядок нес Индра. Он «рассек дни ночью», то есть разделил сплошной день на чередующиеся с ночью отрезки и «для смертного привел в движение солнце». Его благодеяния были посвящены Ману, прародителю человечества. Одно из них состояло в том, что Индра «породил огонь между двух камней».

 

Матаришван тоже добыл для Ману огонь, но совсем другим способом: трением двух кусков дерева. С этим действием связано одно из объяснений имени Матариш- вана. Однако более содержательным представляется буквальный перевод: «набухающий в матери», то есть подобный брошенному в землю зерну.

 

Знаток (всех) существ вложен между двух кусков дерева

для трения,

Прекрасно помещенный, как зародыш — в беременных...

Матаришван — когда он формировался в матери.

Порывом ветра он становился в своем движении.

 

Под матерью подразумевается, очевидно, «Мать- Земля» — Матар-Притхиви. В таком случае Матаришван — выходец из подземного мира, «воскресающий» подобно Индре покойник. Эти сходные образы возникли, по-видимому, в среде родственных, но различных племен, причем Индра получил большее распространение. Матаришван обнаруживает связь не с каменными, а с деревянными перекрытиями могил. Возможно, поэтому деяния его носят более мягкий характер.

 

Индра добыл Агни — «Огонь» из недр острова-холма-скалы Валы, убив его стража Вритру. Огонь Матаришвана «добыт трением из дерева» или похищен. Оба они — и Агни, и его похититель — происходят из потустороннего мира, где господствует Ниррити («тьма», «гибель»). По-видимому, миф о таком происхождении огня явился из ночных наблюдений свечения газов над относительно недавними захоронениями.

 

Похищение Агни происходит с его согласия: он тайно покидает отца Асуру, верховного владыку потустороннего мира, более древнего, чем Яма. Считается, что под Асурой подразумевается потустороннее Солнце или же предводитель демонов Варуна. Его образ смыкается с Вишну: в период борьбы потусторонних дсмонов-асуров с небесными богами-дэвами Варуна переходит на сторону последних и тем содействует космогоническому подвигу Индры.

 

Вседержителем зовется один из вас, самодержцем — другой.

Велики Индра и Варуна — обладатели великих богатств...

Так сохраните (для нас), о Индра — Варуна,

Вашу дружбу или союзничество, (вашу) благосклонность!

 

Матаришван не удостоился такого союза. Добытый им из потустороннего мира огонь вознесен был на небеса к дэвам, которые передали его прародителю человечества Ману, а тот людям. Распространение этого Агни приписывал себе жреческий род Бхригу — один из создателей гимнов «Ригведы».

 

У села Семеновка Белгород-Днестровского района Одесской области удалось обнаружить захоронение жреца из этого рода! Так что мы имеем редкую возможность рассмотреть одно из конкретных воплощений Матари- швана.

 

Пожилой мужчина в погребении 5 кургана № 8 у Семеновки захоронен был сидя, лицом на восток. Эта довольно редкая для III тысячелетия до нашей эры поза подчеркивает его стремление ввысь. Сидел он на настиле из прутьев; в центре образованного ими прямоугольника был окрашенный мелом круг, в него-то и усадили покойника. Значение расположенного под ним символа хорошо изучено — это знак солнечного неба (дня, Дьяуса, дэва) над пространством земли.

 

Помимо очертаний и раскраски настила, важен также материал, из которого его изготовили. Образующие знак Земли прутья известны в культах ариев под названием брасман (отсюда брахман — «молящий», представитель высшей жреческой касты). С помощью таких вот прутьев разжигался священный огонь, их раскидывали при гадании, постигая небесные предначертания и пытаясь повлиять на них. В общем же брасман символизировал приобщение к небу, и настил под покойником означал вознесение его на небеса из подземного мира... Еще один «космический странник»!

 

Кроме ритуальных прутьев, в могиле был и другой знак Агни, непосредственно связанный с образом Мага- ришвана — решеткообразное перекрытие из жердей, над которым было устроено второе перекрытие. Техническую нагрузку, поддерживание земляной насыпи над могилой, несла только верхняя конструкция. Нижняя же образовала над погребенным подобие чердака, известного в ритуалах как «небо и сосуд Матаришвана». Такая символика подчеркивалась своеобразной конструкцией нижнего перекрытия: оно представляло собой не что иное, как многократно повторенный жердями крест — символ огня, добываемого посредством трения палок.

 

Символика огня на перекрытии, а также брасмана — настила под покойником имела продолжение: на «небе Матаришвана», ритуальной циновке, уложенной над северным краем могилы. Циновку пригвоздили к земле пятью колышками, ряд которых был ориентирован с запада на восток, в направлении лица погребенного. Из этого ряда выступали два углубления, расположенные по оси юго-восток — северо-запад. Первое, связанное с направлением восхода зимнего Солнца, было пронзено шестым колышком и представляло собой подобие воронки. Второе, связанное с закатом летнего Солнца, имело форму полусферической чаши. Очевидна подземная и небесная символика углублений, связь их с годовым циклом. Колышки символизировали, по всей вероятности, месяцы неблагоприятного полугодия между осенним и весенним равноденствиями...

 

Символика ритуальной циновки, расположенной к тому же на «небе», раскрывает цель устремленности «космического странника» — погребенного в кургане № 8 у Семенова. Он призван содействовать годовому циклу и особенно преодолению его неблагоприятного полугодия. В этом Матаришван опять-таки сходен с Индрой.

 

Культ Индры тоже имел своих жрецов, связанных и с брасманом, и с Агни. Это был род Ангирасов, которому приписывается создание IX цикла «Ригведы». Оба рода — Бхригу, почитатели Матаришвана, и Ангирасы, тесно связанные с Индрой, упомянуты в «Похоронном гимне» «Ригведы». Это ее единственный гимн, посвященный Яме, владыке загробного царства.

 

Яма первым нашел наш путь.

Это пастбище назад не отобрать.

Где некогда прошли наши отцы,

Там живые (найдут) свой путь... Ангирасы — наши отцы... Бхригу, достойные сомы, Да будем мы в милости у них, достойных жертвы, И в добром их расположении!

 

Индра освободил огонь, расколов скалу Валу, Мата- ришван унес огонь из-за деревянных заслонов потустороннего мира Наррити. В этом ряду должен был возникнуть и третий, активный огонь, который сам переносит покойников... И действительно: в мифологии «Ригведы» существует образ Джатаведаса.

 

Джатаведас — «знаток всех родов» — один из эпитетов Агни. Наречение этим именем означало, что возносимые «Огнем» с земли на небо частицы покойника попадают затем самыми разными путями (со светом, воздухом, дождем) в тела живущих людей и, таким образом, обретают новое существование, вливаются в новый цикл нескончаемого бытия. Это было вполне материалистическое (вернее, предматериалистическое) решение проблемы «воскресения», которое, в общем-то, устраивает даже современных философов-атеистов.

С солнцем пусть сольется глаз, с ветром — душа!

Слейся с небом и землей, как положено!

Или слейся с водой, если тебе там любо,

Костями укоренись в растениях...

Отошли снова к отцам, о Агнн, (того),

Кто пожертвован тебе (и) странствует по своему

усмотрению. Родясь в жизнь, пусть он отыщет потомство, Пусть соединится с телом, о Джатаведас!

 

Но наряду с таким вот вещественным планом существовал и духовный, в который мы пока что углубляться не будем. Отметим лишь, что он присутствует даже в приведенном отрывке: «если там тебе любо», «странствует по своему усмотрению» и др.

 

Вместе с покойником сжигался козел — символ Пу- шана, выводящего из потустороннего мира. Самого же покойника перед сожжением покрывали кусками туши жертвенной коровы. Считалось, что она предохраняет сжигаемого от разрушающей силы Агни. Вместе с тем, это была искупительная жертва небесным богам. И не только, наверное, в качестве пищи, но и как Притхи- ви — «Земля», которая в виде коровы выступала супругой быкоподобного Дьяуса — «Неба». Допустимо и другое объяснение жертвоприношения именно коровы: она могла олицетворять Вашу — супругу быкоподобного Па- рджаньи, сына Притхиви и Дьяуса. Союз Парджаньи и Ваши означал соединение тучи с грозой. Если учесть еще то, что Парджанья был связан с весенним Тельцом, то их союз должен был порождать необходимые полям и пастбищам дожди. С целью призывания весенних дождей на посевы и могли периодически совершаться трупо- сожжения, покрытые кусками жертвенной коровы.

 

В пользу такого предположения могут свидетельствовать два факта. Во-первых, у ариев, судя по гимнам, обряд кремации сосуществовал с ингумацией (обычными захоронениями); в курганах последние значительно преобладают. Во-вторых, обычай жертвоприношения быка и коровы воплотился в мифический образ Брихаспа- ти, а затем Брахмы — «отца молитвы» и «молитвы». Ясно, что в молитве что-то испрашивали.

 

Брихаспати и Индра! Усильте нас!

Да будет с нами это ваше благоволение!

Поддержите (наши) молитвы, пробудите щедрость!

Истощите враждебные замыслы чужого (и) завистников!

 

Одним из выразительнейших памятников, где удалось проследить формирование присущего ариям обряда кремации, является курган № 2 у села Большая Бело- зерка Васильевского района Запорожской области. Мы уже упоминали об этом памятнике, но теперь рассмотрим подробнее.

 

Это один из редчайших курганов, который на протяжении второй половины III — первой половины II тысячелетий до нашей эры непрерывно использовали не только для захоронений, но и в сугубо культовых целях. При этом его обрядовая традиция не прерывалась и связанные с ним мифологические образы развивались. В качестве примера столь длительной и прочной традиции можно указать пока лишь один курган — Высокую Могилу.

 

Первоначальная насыпь кургана № 2 и три ее первых досыпки были сооружены племенами ямной и ка- такомбной культур. В этих четырех слоях наметилось чередование символов: I и III напоминали человеческие фигуры, II и IV были уподоблены двулезвийным топорам. Эти так называемые «громовые топоры», или лаб- рисы, символизировали грозу, небесный огонь и Тельца. У ариев они, как мы уже знаем, связывались с Пард- жаньей, а затем с Рудрой и Индрой. Обломки каменных топоров действительно найдены в двух могилах; в двух других обнаружены лопатки быков, следы огня и дождевых затеков. Интересно, что все это было сосредоточено в лабрисовидных слоях. Здесь же впервые зафиксирован обычай размещения кистей рук перед лицом или грудью покойника, раньше их располагали у таза. Из обычаев древних народов известно, что положение кистей у таза означало возрождение погребенного, тогда как положение перед лицом или грудью — обращение к небу и «самосожжение» плоти во имя вознесения духа.

 

V—X слои кургана воздвигнуты в начале так называемой срубной культуры, на позднем этапе которой произошло переселение пяти арийских племен в Индию. В этих слоях тоже прослежено определенное чередование символов. Но подобие человеческой фигуры было заменено подобием головы быка, а подобие лабриса — крестообразной фигурой. Почти во всех погребениях найдены глиняные сосуды. Положение кистей рук перед лицом и грудью стало обычным, и появились трупосо- жжения. Остановимся на последнем подробнее.

V,        быкоподобный слой, перекрыл три погребения с положением кистей у таза. Одно из них оказалось засыпанным золой, а затем перекрыто деревом и двумя бычьими лопатками.

VI,       крестообразный слой, обладал сложной символикой. Помимо общего значения «огня» и «солнца», в ней присутствовали элементы «молитвы» и «сотворения мира». «Молитва» (Брихаспати, Брахма) отразилась в скоплении костей жертвенных коровы и быка на северном склоне досыпки... Обряд «сотворения мира» представлен в обширной воронке на вершине досыпки. Здесь выявлены прослойки золы, перемежающиеся прослойками ила, которым заливали трижды зажигавшиеся костры. Дважды размещались костры на северном и один раз на южном склонах досыпки. Возможно, что она неспроста перекрыла именно три погребения. Кисти покойников размещались у таза, у груди и лица. При одном из них найден сосуд и косточка стопы козла или барана — знакомый нам уже символ Пушана.

VII,      быкоподобный слой перекрыл два захоронения. В толще слоя найдены обломки костей и сосудов — следы жертвоприношения. На плоской, промазанной илом, вершине VII слоя сожжен был покойник. На месте кремации, кроме золы и немногих обгоревших осколков костей, найдены обломки глиняного горшка и необгорев

шая лопатка козла или барана. Кости человека были собраны и захоронены у подножия восточного склона кургана, внутри гробницы из бревен и комьев земли. Над погребением возвели VIII, крестообразный слой, повторивший некоторые особенности VI слоя. В центре тоже была устроена воронка, но следы огня и воды-зем- ли (ила) здесь едва выражены. Их место в воронке заняла гробница с кремированными останками. Покойника, таким образом, включили в обрядовую имитацию сотворения мира.

IX слою приданы быкоподобные очертания, он перекрыл два позднейших захоронения в катакомбах, которые были характерны для II—V слоев, а затем на время прекратились. Это обстоятельство показывает, что население в окрестностях рассматриваемого кургана вело кочевой образ жизни; племена приходили и уходили, но мифотворческая традиция не прерывалась...

В X, последнем слое повторены основные элементы обрядов VI и VIII слоев. На плоской, промазанной илом, вершине кургана сожгли вскоре покойника, причем снова разбит был сосуд и расчленен козел или баран. Остатки кремации собрали и поместили в бревенчатый сруб, установленный в вырытой неподалеку могиле. Ее стенки промазали илом и окружили кольцом из желтого лесса, придав тем самым символику Солнца.

Лесс для кольца брали из ямы у юго-восточного края кургана, со стороны восхода зимнего (новогоднего?) Солнца. Здесь же совершили обычное захоронение, противопоставленное, по-видимому, центральному трупо- сожжению. Затем совершили досыпку.

 

Спустя некоторое время сооружение X слоя было продолжено. Снова вырыли яму, но уже у северо-восточного края кургана, со стороны восхода летнего Солнца. Следующие земляные работы придали кургану крестообразные очертания. Но это была не геометрическая фигура (на манер VI и VIII слоев), а подобие птицы. На спине этой обращенной к северу, к вершине мироздания, птицы был выложен знак Земли: квадрат из камней. Среди них найдены остатки жертвоприношения, с которыми Земля обратилась к Небу: угольки от костра, обломки горшков и костей крупного животного — коровы или коня...

 

На примере кургана № 2 у Большой Белозерки отчетливо видно, что трупосожжения уподоблялись жертвоприношениям, направлявшимся в потусторонний

(VIII слой) или небесный (X слой) миры. Такое же разделение значений погребального костра отражено и в «Ригведе»:

 

Пожирающего мясо Агни я прогоню далеко.

В царство Ямы пусть уйдет он, увозя нечистоты!

Здесь же этот другой Джатаведас.

Пусть отвезет он жертву богам, знающий путь!

 

И гимны, и обряды предписывали присоединение покойников к Космосу, наделяли почивших полномочиями посланников в потусторонний или небесный миры и даже уподобляли их божествам.

 

В этом и предыдущем разделах мы познакомились с представлениями создателей арийской «Ригведы» о происхождении мира и о потусторонних судьбах людей. Эти представления находят очень близкие соответствия в курганном обряде Северного Причерноморья середины IV — середины II тысячелетий до нашей эры.

 

Соответствуют друг другу мифологические сюжеты, последовательность их развертывания, а главное, место человека в системе миропорядка. Человек и в «Ригведе» и в «пирамидах степей» богоравен: представители общества — вожди, мудрецы, посланники в иные миры — уподобляются божествам.

 

Эти божества не возвышены над обществом, не сверхъестественны. Их рациональные корни совершенно наглядны. Однако они концентрируют в себе и материальные и духовные стороны бытия, причем на пределе возможностей первобытной культуры, а пожалуй, что и человеческого естества вообще.

 

Такое сверхнапряжение (подобное творцам Стоунхенджа и Наски, Мецамора и Цнори) было обусловлено рубежным положением между первобытнообщинной и рабовладельческой формациями. Продолжаться бесконечно оно не могло. Рассмотренные и подобные им памятники строились в Причерноморских степях на протяжении примерно двадцати поколений, но во второй половине II тысячелетия до нашей эры строительство практически прекратилось и началось становление киммерийского, а затем скифского раннеклассовых обществ... Тогда же единство арийских племен нарушилось и они расселились по белому свету.

 

Племена, которые дошли до берегов Инда, курганов уже больше не строили. Но позаботились о собрании древних гимнов, сопровождавших некогда обряды «степных пирамид». В созданную таким образом «Ригведу» были включены и новые гимны. Это священное собрание стало оплотом духовной культуры переселенцев, основой почитания исконных традиций и идейной базой для формирования раннеклассового государства... Подобная судьба была уготована и курганному обряду Северного Причерноморья.

 

Примерно через тысячелетие после начала упадка в скифское время он возрождается в новом качестве. Уже не над захоронениями с простейшими вещами, а над изобилующими оружием и драгоценностями подземными жилищами; не как модель Вселенной, а как воплощение незыблемости загробного царства.

 

Но и это царство оказалось не вечным...

 

 

К содержанию книги: Археология и языкознание об ариях и Ригведе

 

 Смотрите также:

 

Веды

Во главе второй группы, богов воздуха, стоит Индра (Indra) — бог грозы, побивающий своею громовой палицей злых демонов и призываемый обыкновенно вместе с Варуной...

 

Ригведа. Гимны из Ригведы

Из «Ригведы». Гимн Индре (I, 32). 1 Индры[1] деяния хочу возгласить ныне
Перевод выполнен по изданию: «Die Hymiien des Rigveda», lirsg. von Th. Aufrecht, Berlin, 1955.

 

Веды. ВЕДИЙСКИЙ ПЕРИОД. СТАНОВЛЕНИЕ РАННИХ...

В эпоху создания «Ригведы» у ариев еще не сложилось классовое общество и государство. В экономике их огромное место занимало скотоводство...

 

БРОКГАУЗ И ЕФРОН. Санскрит древнеиндийский язык

С. Ригведы употреблялся только в СЗ Индии; в эпоху других ведийских сборников и брахман С. уже распространился в верхней долине Ганга, так назыв.