Княгиня Ольга. Крещение Ольги в Константинополе

 

Древняя Русь

 

 

Княгиня Ольга. Крещение Ольги в Константинополе

 

 

 

Каков же характер связи Новгорода и Киева? Можно повторить за А. А Шахматовым: «Русское государство создалось не на торговом пути, а на пути завоевателей» 119. Значение пути «из варяг в греки» как транзитного торгового пути ничем не доказано и едва ли было для Киева особенно значительно.

 

 Южные византийские товары шли из Киева на запад, в Среднюю Европу, а вывозил он на юг продукты славянских промыслов. Лишь для Новгорода, участника киевской торговли, имел этот путь существенное значение, но чтобы он играл особую роль в общем обороте международной торговли, не видно: не знаем никаких особых «варяжских» товаров. По смерти Игоря в деятельности Ольги и Святослава сказалась с особой наглядностью двойственность в ранней деятельности русской княжеской власти: противоречие стремлений к прочной организации Киевского государства и усвоению новой культуры, вскормленной болгарским влиянием, и старых порывов боевой силы к богатому югу.

 

С именем Ольги связан такой крупный культурно-исторический факт, как ее крещение. Сообщение летописи об этом событии выродилось в наивную и весьма несуразную народную побасенку. Вообще, как дата, так и обстоятельства крещения Ольги остаются весьма неясными из-за разноголосицы источников наших, византийских и западных. Поездка Ольги в Константинополь — факт, удостоверенный подробным описанием ее приема в труде императора Константина Багрянородного: «Описание императорского церемониала»]. Аудиенция русской княгини у императора происходила 9 сентября 957 г. Ольгу приняли во дворце по тому же ритуалу, какой существовал для иноземных послов, а не как владетельную особу. Цель и характер этого приезда Ольги в Византию не указаны и могут быть угаданы разве косвенно. О крещении Ольги — ни слова, нет даже указания, что император принимал христианку. . .

 

Правда, в перечне членов свиты княгини Ольги назван священник Григорий. Но в церемониале приема ему отведено место столь невысокое, что едва ли его считали духовником княгини. При распределении подарков ему назначили дар меньше переводчиков, бывших в свите Ольги. И называет император свою гостью «Helga», т. е. ее скандинавским языческим именем, не упоминая ни разу ее христианского имени Елена.

 

С Ольгой были в Византии ее племянник (не названный по имени), несколько родственниц, русских княгинь, и большая свита — 18 женщин, 22 посла, 42 купца, 12 переводчиков- толмачей. В таком составе посольства видят указание на его обычную цель — торговые и политические переговоры. Отражение такой цели посольства видят в некоторых деталях летописного рассказа, в общем вовсе переиначившего все дело. А именно в словах императорских послов, которые прибыли в Киев по возвращении Ольги, что она обещала выслать императору «дары многи» — челядь, воск, скору и «вой в помощь». Названы главные товары русского вывоза и «вой в помощь». В этом видят (Шахматов, Грушевский) реальную черту, след переговоров о торговом договоре и военном союзе. Последнее было бы особенно любопытно, по аналогии с Владимировыми временами, если бы не естественные подозрения, не эта ли аналогия послужила источником для сказания об Ольге.

 

Однако не одна наша летопись говорит о крещении Ольги в Константинополе. О том же говорят западные хроники и позднейшие греческие писатели. Из западных хроник важнейшая — труд современника, хрониста императора Оттона 1, так называемого Продолжателя Регинона 122. Он под 959 г. сообщает, что «пришли к королю (Оттону I), — как после оказалось, лицемерно, — послы Елены, королевы ругов, которая при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе». Что руги — руссы, а Елена — наша Ольга, видно из других западных хроник, где говорится о прибытии к Оттону послов от русского племени (legati Rusciae gentis). Роман тут, разумеется, сын Константина Багрянородного Роман И; Константин умер в ноябре 959 г., так что подмена одного имени другим едва ли дает основание для хронологических соображений, как делает Пархоменко123. Цель посольства к Оттону, по Продолжателю Регинона: «просили посвятить для сего народа епископа и священников». Отправка епископа задержалась. Назначенный было Либуций умер нежданно, и только в 961 г. поехал на Русь епископ Адальберт. Но и этот через год вернулся назад, «ибо не успел ни в чем, зачем был послан, и видел, что его старания тщетны». Что до позднейших византийских историков, то упоминания их, т. е. Скилицы (у Кедрина) 124 — XI в. и Зонары 25 — XII в., о крещении Ольги в Византии едва ли имеют цену: они могли отражать версию, ставшую, так сказать, официальной со времен Ярослава и торжества на Руси греческой иерархии.

 

Наш летописный рассказ помещен под 955 г., быть может, случайно. В одном памятнике киевской письменности, так называемой Похвале Владимиру Иакова Мниха 126, говорится, что Ольга умерла в 969 г., прожив христианкой 15 лет. По этому расчету ее крещение как раз придется на 954/955 сентябрьский год 43. Поэтому часть наших историков готова признать крещение Ольги в Киеве ранее поездки в Византию, самую поездку объяснять желанием побывать в столице новой веры.

 

Указанные особенности рассказа Константина Багрянородного о приеме Ольги тогда пришлось бы объяснить тем, что ее христианство было, так сказать, неофициальным (как это было, например, в XIV в. у литовских князей, например,Ольгерда) и что ее священник был поэтому неважным лицом при княжом дворе. Другие принимают крещение после 957 г., а Пархоменко строит целое второе путешествие Ольги после 959 г. Приселков принимает 955 г. для крещения Ольги в Царь- граде, поездку ее в 957 г. считает второй, а враждебный тон отношения Ольги к императору в летописном рассказе, след несостоявшегося соглашения, объясняет раздражением Ольги против тех «приниженных форм церковно-политической зависимости Киева», какие ей навязывали греки в случае принятия из Византии церковной иерархии. Тогда, по мнению Приселкова, Ольга поступила по примеру болгар, т. е., не поладив с греками, обратилась на запад, но и тут получила не лучшие условия — не архиеписко- пию или митрополию, а подвластную чужой высшей иерархии епископию ,27.

 

Мне представляется весьма трудным сделать надежный вывод из этих данных. Думается только, что 955 год заслуживает внимания ввиду свидетельства Скилицы об имени патриарха, [и] что слишком искусственно в то же время всякое удвоение поездки Ольги в Царьград. Поэтому сравнительно более вероятным я считал бы крещение Ольги в Киеве и притом ранее 955 г., а запись ее приема отражением недовольства греков тем, что Ольга не склонилась перед греческой церковью, а быть может, и не получила «полного» крещения, т. е. епископского миропомазания. Все это предположения, которые, может быть, не хуже, но, во всяком случае, и не лучше других. Они не противоречат приселковским соображениям, в пользу которых говорит сообщение Регинона о назначении на Русь епископа.

 

 Сообщение весьма интересное, так как оно свидетельствует, что у Ольги была мысль о введении на Руси христианской церкви (ср. летописные рассказы о том, как она Святослава уговаривала креститься) 128. Кажется только, что Приселков слишком прямолинейно сводит все дело к разногласиям с Византией по вопросу о независимости этой иерархии от патриарха и вообще о «церковно-политической зависимости». Вероятнее, что и другие мотивы разногласия были: не состоялся и торговый договор, шла, быть может, неудачная речь о союзе и военной помощи; словом, византийцы поставили ряд требований, а к тому же в летописном рассказе звучит, хоть и в народно-юмористической форме, словно отголосок вполне возможного недовольства Ольги, что «архонтиссу руссов» приняли не как владетельную особу, а наравне с иноземными послами.

 

Твердым остается только самый факт принятия христианства Ольгой с именем Елены. Он показателен для силы влияния христианской культуры в Киеве, но не только для этого. Сви- тельства Константина Багрянородного и Регинона показывают, что при ней Киевская Русь выходит на путь более широких и определенных государственных (международных) сношений с соседними культурными странами. Как бы уже назрела мысль о вступлении Руси в круг стран, составлявших тогдашний европейский мир, что неизбежно должно было связаться с ее христианизацией. При некоторых конструктивных преувеличениях «Очерки» Приселкова имеют ту бесспорную заслугу, что чутко уловлен в них этот момент: на исторической очереди стоял важнейший вопрос о том, как же сложатся дальнейшие отношения Руси. Христианский культурный мир стоял перед нею организованным в две империи — западную и восточную. Обе половины когда- то единой Римской империи несли в себе дух ее универсализма, лишь углубленного и усиленного связью империи со вселенской христианской церковью, еще не расколотой формально тоже на две части.

 

Каждая из этих империй была, однако, особым миром своеобразной культуры. Русь могла примкнуть к любому их них, и к миру восточному ее в конце концов привязала не Византия, а Болгария как посредница между христианской культурой и восточным славянством. Вопрос остался нерешенным при Ольге. Быть может, потому, что сама-то Русь была еще недостаточно готова к какому-либо его решению.

 

 

К содержанию книги: Лекции по русской истории

 

 Смотрите также:

 

княгиня Ольга

156. Ольга, до брака Прекраса, во св. крещении Елена. великая княгиня.
по утверждении внутреннего порядка в государстве, устранилась от правительствования, которое передала юному Святославу около 950 г.; отправилась в Царьград (Византия, Константинополь) и там...

 

ДРЕВНЯЯ РУСЬ. Княгиня Ольга, жена князя Игоря  Византийско-русские отношения. Договоры русов руси. Князь Игорь.

957 г. киевская княгиня Ольга (вдова князя Игоря) приняла крещение во время. своего государственного визита в Константинополь (если не была окрещена еще. до отъезда –

 

Княгиня Ольга – устроение земли

5.2. Княгиня Ольга – устроение земли. После гибели Игоря во главе правительства становится его жена Ольга.
Послы Елены [имя Ольги в крещении], королевы ругов [Rugi], крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе [ошибка Адальберта]...