Древняя Русь

Воевода Свенельд. Древлянский князь Мал

Такой разрыв между братьями видим сразу по смерти Святослава. Летописные предания ничего прямо не говорят о варягах-вождях, сидевших под рукой великого князя киевского. Но если они были, как во времени Игоря, их зависимость от Киева должна была тем более порваться. Одного мы знаем — Рогволода полоцкого; упоминание о Туры дает намек на смутную память, что и в Турове, на правом берегу Припяти, в области древлянской, было такое варяжское княжество. Правил же кто- либо в Переяславле, Чернигове, Смоленске? Мужи, посадники Святослава? Но можно ли их отличать от «светлых князей», «великих бояр» для договоров тех времен с греками? Мы слишком мало знаем об этих отношениях, а потому так трудно понять фигуру Свенельда.

Свенельд (Свеньделд) — воевода Игорев (Новг. I), но сразу выступает особливо. Примучил Игорь угличей и «дасть дань на них Свенелду». Примучил древлян «и дасть же дань деревьскую Свенелду», несмотря на ропот дружины: «все дал еси единому мужеви много». В связи с этим ропотом предание ставит поход Игоря «по дань» в Древлянскую землю, кончившийся его гибелью. Дружина говорит Игорю: «отроки Свенелжи изоделися суть оружием и порты, а мы нази, а пойди, княже, с нами по дань и ты добудеши и мы». Повесть временных лет и Новг. I дают уже ясную переделку сказания, книжную, когда вместо удвоения дани древлян тем, что сверх сбора Свенельдом («по черне куне от дыма») Игорь в свою пользу учиняет полюдье, дают удвоение Игоревой дани — переделку, весьма неуклюжую в редакционном отношении. Далее, Свенельд весьма странно мелькает в рассказе о событиях времен Святослава.

 О детстве Святослава говорится: «. . .и кормилець его Асмуд [и] воевода бъ СвЪнелдъ, то же отець Мистишинъ» (Мстишин). И далее — в рассказе о походе Ольги с малолетком Святославом на древлян: «. . .и рече СвЪнелдъ и Асмудъ». Наконец, Свенельд появляется в рассказе о возвращении Святослава из последнего похода в Болгарию. «Рече же ему воевода отень СвЪнелдъ: поиди, княже, на конихъ, около стоять по ПеченЪзи в порозех», — не послушал Святослав, пошел «в лодьях» — и погиб. «СвЪнелдъ же прииде Кыеву ко Ярополку». Когда Ярополк начал княжить в Киеве, у него был воеводой Блуд, а Свенельд выступает в последний раз в рассказе о том, как князь Олег убил на охоте Свенельдича Люта, а Свенельд за то подговорил Ярополка: «поиди на братъ свой и приимеши власть его». В первых текстах имя Свенельда явно вставное в первичный текст, где его не было. Рассказ же о роли Свенельда в усобице сыновей Святослава А. А. Шахматов исключает из первоначальной редакции Киевского свода (тут нет ему места при Блуде, как искусственно его положение при Асмуде), как и упоминание Свенельда в истории Святослава.

Но А. А. Шахматов совсем не объясняет, откуда взялся Свенельд в тексте договора Святослава с греками, тоже в позиции чрезвычайной и весьма странной. Тут так читаем: «Равно другаго свЪщанья, бывшаго при Свя- тославЪ, велицЪмь князи РустЪмь и при СвЪналъдЪ. . .», затем: «Азъ Святославъ. . .» и т. д.141. Договор имеет вид не договора, а, скорее, обязательства Святослава Цимисхию. И тут имя Свенельда — явно вставка. В чем же дело? А. А. Шахматов в «Разысканиях» устанавливает вполне убедительно, что все сомнительные сведения о Свенельде идут из «Киево-Печерского временника», который он называет Начальным сводом, т. е. из той переработки древнейшего Киевского свода, которая была общим источником для Повести временных лет и Новг. I.

Начальный свод имел какие- то предания о Свенельде как воеводе отнем при Святославе и вставил его при Асмуде, а Блуда исключил в пользу Свенельда, на него перенес и совет Блуда — отнять волость в пользу Свенельда, на него перенес и совет — отнять волость у Олега, плохо согласовав этот мотив с другим — мести за сына. Далее конструкция А. А. Шахматова такова: Лют Свенельдич — Мстиша (Мстислав), со ссылкой на существование былин о Мстиславе Лютом (Лютым Мстиславом называют некоторые тексты князя Мстислава Владимировича). О Мистише упоминается как об известном из предыдущего, а раньше о нем ничего нет. Ведь исключил Начальный свод и упоминание о Свенельде при дани угличей и древлян. Этот пропуск А. А. Шахматов связывает с пропуском о Мистише и полагает, что затушевана редактором целая история об уступке Игорем Свенельду власти в земле Древлянской и его гибели в борьбе за древлянскую дань с Мстиславом Свенел ьдичем.

Вождь древлян назван в Начальном своде Мал, но Длугош, пользовавшийся русскими летописями в списках, особых от тех, какие мы имеем, называет его Miskina, т. е. Мистина, — вариант имени Мстислав у западных славян. Скрещение этих известий древнейшего свода с преданиями об убиении Люта Олегом и гибели Олега в борьбе с братом Ярополком по наущению Свенельда было нескладно разрешено в Начальном своде вставками и пропусками, которые оставили следы в наших текстах. Затем путем довольно сложных комбинаций и догадок А. А. Шахматов с Мистишей, чье имя заменено князем Малом, связывает Малку — Малушу (Мальфредь 6508/1000 г.), мать Владимира, сестру Добрыни (Никитича — Мистишича) .

Не буду подробно разбирать это построение. По-моему, в нем мело того, что должно быть основной чертой всякого гипотетического построения — внутренней цельности. Но часть его, ка- жётся, удачно совмещает странности дошедших до нас текстов. Именно та, где гибель Игоря ставится в связь с борьбой по настоя- ник) дружины между Игорем и Свенельдом. Она находит подтверждение в прямом указании на связь этой истории с ропотом дружины против уступки Свенельду древлянской дани, а что об этом прямо не сказано, объясняется следами недомолвок и переделок в наших текстах. А. А. Шахматов предполагает их причину в стремлении книжника согласовать свои разные источники. Быть может, тут дело было не так просто. Летописец вообще строил, так сказать, «династическую» историю князей Рюрикова дома и вытравлял, что шло с нею вразрез. Недаром же у него без вести пропали все «светлые князья», сидящие по городам под рукой великого князя киевского. Рогволод уцелел только в связи с биографией Владимира и преданием о Рогнеде, а Туры — случайная (ненужная) вставка в связи с объяснением названия Турова.

Разъяснить историю Свенельда едва ли возможно при наличных данных. Но облик его при Игоре рисует положение слишком сильных вождей, стоящих о бок главного «князя»; ему с ними приходится делиться не добычей только, а завоеваниями (улучи, древляне). Ведь дань — основная черта тогдашней подвластности. Так, может быть, и история Люта Свенельдича, сведенная, как и многое другое в летописи, к анекдоту, скрывает под собой момент борьбы Святославичей с варяжскими вождями за власть над областью, еще слабо связанной с Киевом. Во всяком случае, таков более поздний эпизод борьбы Владимира против Рогволода полоцкого.