Поздний палеолит. Проблемы палеолитических культур, хозяйства и социального строя

 

ПАЛЕОЛИТ

 

 

Поздний палеолит. Проблемы палеолитических культур, хозяйства и социального строя

 

 

 

Палеолит СССР, как, впрочем, и палеолит других обширных стран, изучен очень неравномерно. Многое продолжает оставаться неясным, неразработанным и спорным. Этим обусловлена неравномерность и порой нестройность его описания в предыдущих разделах настоящей книги. Подобная неравномерность, а частично и отрывочность будет по необходимости характерна и для данного заключительного раздела. Он кратко подытоживает проблемы выделения и изучения на территории СССР археологических культур, историко-культурных областей и других территориальных и культурных подразделений разных этапов палеолита и ставит некоторые вопросы хозяйства и социального строя палеолита в их развитии. В связи с такими задачами заключительного раздела и с тем, что он является в известной мере как бы рефератом предшествующих частей книги, в него включен ряд положений и характеристпк, принадлежащих авторам этих частей. Таким образом, этот раздел принадлежит в определенной степени всему авторскому коллективу настоящей книги. Разумеется, автор заключительного раздела полностью отвечает за все недостатки и пробелы последнего.

 

Мы уже указывали (Введение), что к основным понятиям, к которым прибегают в археологическом исследовании, принадлежат археологические культуры. Подробная характеристика археологических культур, представленных в раннем и позднем палеолите СССР, была дана в частях II и III настоящего тома. Возникает вопрос о времени возникновения палеолитических культур на территории СССР.

 

Выразительные памятники, отнесение которых к олдувайской эпохе было бы бесспорным, в настоящее время па территории СССР неизвестны (см. ч. II, гл. 1). Материалы же по палеолиту зарубежных стран, в частности Африки, не дают основании для вы- делепия в олдувайскую эпоху различных культур. Но в раннем, а особенно в среднем и позднем ашеле начинают прослеживаться локальные различия, в отдельных сучаях не связанные с характером природной среды п, в частности, используемого сырья.

 

На территории СССР относительно лучше известен и лучше изучен ашель Кавказа. Ашельские памятники этого периода демонстрируют множественность форм развития материальной культуры древнейших обитателей Кавказа. Налицо уже локальные явления различного ранга и в том числе локальные образования типа археологических культур (см. ч. II, гл. 2). Неоднородны и гораздо хуже известны ашельские памятники Казахстана (см. ч. II, гл. 4). Локальное своеобразие отдельных их групп тоже едва ли обусловлено разным возрастом. Можно быть уверенным, что продолжение исследований по ашелю Казахстана приведет к установлению там четких локальных образования по типу кавказских.

 

В мустьерскуто эпоху археологические культуры и иные подразделения выступают на территории СССР несколько отчетливее, хотя они все еще расплывчаты п, быть может, этим отличались от позднепалеолитических культур даже в большей степени, чем те отличались от неолитических.

 

Если начать с Кавказа, для которого эта проблематика, пожалуй, лучше всего разработана, то там устанавливается существование пяти локально ограниченных, приуроченных к определенным территориям культур: губской, хостинской, цуцхватской, джур- чульско-кударской и цхинвальской (ч. И, гл. 2). Многие мустьерские пещеры и стоянки Кавказа не входят в эти культуры. Их культурную принадлежность еще предстоит определить. Было бы ошибочным на основании каждого своеобразного памятника, отличающегося от других ему одновременных, устанавливать существование особой культуры. |

 

Вопросы культурной принадлежности мустьерских памятников Русской равнины и Крыма рассматриваются в ряде работ (Формозов А. Л., 1977; Гладилин В. Я., 1976; Праслов Н. Д., 1968; Анисюткин И. /Г., 1969; Григорьев Г. П1966; Колосов Ю. Л, 1977 и др.). Устоявшиеся, общепризнанные построения тут еще не сформированы. Поэтому представляется более правильной осторожность; утверждение существования на данных территориях определенных мустьерских культур лишь в тех случаях, когда это можно твердо доказать. Исходя из этого, можно, по нашему мнению, говорить о белогорской культуре Крыма, молодовской и стинковской культурах юго-запада Русской равнины, а также о вероятном существовании в бассейнах Днепра, Десны, Дона, Северского Донца, Волги и в Приазовье нескольких других культур, частично связанных с белогорской и пока еще отчетливо не выделяемых (ч. И, гл. 3)!.

 

Что же касается Средней Азии и Казахстана, то там в настоящее время удается выделить лишь более обширные общности, отличающиеся от археологических культур тем, что памятники, к ним принадлежащие, разбросаны на широких пространствах, порой чересполосно, и не образуют компактных, четко очерченных локальных групп.

В мустьерскую эпоху наряду с культурами выделяются линии развития (пути развития, варианты), объединяющие территориально разобщенные, однако близкие, хотя и не идентичные в технико-типоло- гпческом отношении индустрии. Каждая линия развития включает несколько культур, а также памятников, которые пока еще трудно приурочить к определенной культуре. На Кавказе (ч. II, гл. 2) представлены трп линип развития мустьерской техники: типично мустьерская, зубчато-мустьерская и шарант-

 

1 В. Н. Гладилин (1976) выделяет для Крыма и Русской равнины семь мустьерских культур: аккайскую и киик-ко- бинскую (отвечают белогорской культуре Н. Д. Праслова). молодовскую, стипковскую. друиторскую, орловскую и антоновскую. Это деление, как нам представляется, резко не отличается от деления, предложенного Н. Д. Прасловым (ч. IF. гл. 3), хотя, быть может, в отдельных случаях является чрезмерно дробным.            I екая (тип JIa Нина). В Средней Азии и Казахстане (ч. II, гл. 4) представлены пять подобных линий развития: мустье-леваллуазская, типично мустьерская, мустье-соанская, зубчато-мустьерская и линия мустье с ашельской традицией. Более дробные и локально ограниченные мустьерские культуры на территории Средней Азии и Казахстана еще предстоит выделить.

 

Как мы видим, часть линий развития является общей для Средней Азии, Казахстана и Кавказа. Общи они и для весьма обширных территорий Европы, вплоть до побережья Атлантического океана. Но это общность совершенно иного характера, чем общность, прослеживаемая внутри той или иной мустьерской культуры. За ней не скрываются какие-то обширные этнические объединения, в те эпохи отсутствовавшие. Главным, что порождало возникновение общностей этого порядка, вероятно, была ограниченность технических возможностей неандертальцев, обусловившая независимое возникновение на разных территориях сходных технических приемов. Известную роль могла играть и общность происхождения, в какой-то мере общность исторических судеб (Любин В. Я., 1977а; Гладилин В. Я., 1976).

 

Линии развития — специфическое явление, характерное только для мустьерской эпохи. Быть может, его в дальнейшем удастся проследить и для ашеля. Но в позднем палеолите это явление уже не наблюдается. Можно предположить, что этнокультурные различия, являющиеся в позднем палеолите более четко выраженными, более многочисленными и многообразными, чем в предшествующую эпоху, как бы заслонили и вытеснили широкие, в значительной мере стадиальные и конвергентные, черты сходства, отраженные нелокальными линиями развития. Этому процессу вытеснения и определенного рода нивелировки должно было способствовать развитие более тесных связей можду группами людей, число которых и густота расселения которых увеличивались, а, следовательно, рос обмен техническим опытом между группами людей. В позднем палеолите на первый план выступают различия этнографические, сочетающиеся с различиями, обусловленными формами хозяйства и характером природной среды. Впрочем, такая трактовка не является единственно возможной. Не исключено, что в дальнейшем в процессе выделения и определения новых и новых позднепалеолитических культур в позднем палеолите будут прослежены явления, в той или иной степени напоминающие мустьерские линии развития (типа, скажем, ориньяк- ских или солютрейских приемов обработки камня).

 

В мустьерскую эпоху удается проследить и другие, тоже очень обширные, но уже территориальные единства, дальнейшее развитие которых относится к позднему палеолиту и к последующим эпохам. Это историко-культурные области (этнокультурные общности)   — части ойкумены, у населения которых сложились сходные культурно-бытовые (этнографические) особенности (Чебоксаров Я. Я., Чебоксаро- ва И. Л., 1971). Речь идет о самом общем сходстве по сравнению со сходством, наблюдаемым внутри отдельных культур. Можно утверждать, что мустьеЗакавказья тяготеет к переднеазиатской историко- культурной области той эпохи. Мустье Русской равнины и Крыма вместе с обширными районами Центральной Европы, располагающимися на территории современных Польши и ГДР и частично захватывающими территорию современной ФРГ, образует особую историко-культурцую область. Мустье Северного Кавказа обнаруживает отдельные элементы сходства, с одной стороны, с Закавказьем, а с другой, с югом Русской равнины. Что же касается до мустье Средней Азии и Казахстана и единичных мустьерских пещер Южной Сибири, ставших известными за последние годы, то памятники этих территорий обнаруживают отдельные элементы сходства с мустьерски- ми памятниками Передней Азии, а также Южной Азии (Пакистан п Северо-Западная Индия). Но в настоящее время утверждать их принадлежность к определенной историко-культурной области той или иной эпохи было бы преждевременно. Отметим в этой связи и аналогии, которые представляет, очевидно, доА»устьерский галечный ранний палеолит Южного Казахстана раннепалеолитпческому соану южных предгорий Гималаев.

 

При переходе к позднему палеолиту культурная дифференциация палеолитических памятников и 1федставленных ими групп древнего населения развивается дальше. Культурно-историческая карта территории СССР становится более сложной и в то же время более четкой, лучше выраженной, чем в древнем палеолите. Это относится прежде всего к низшим подразделениям, к позднепалеолптическим культурам.

 

На Кавказе в настоящее время удается проследить существование двух достаточно четко выраженных позднепалеолитических культур (ч. III, гл.2).Это — имеретинская, пожалуй, раньше всего ставшая известной и лучше всего изученная, а также губская. Закавказские памятники Имеретни имеют много общего с позднепалеолитическими культурами прилегающих территорий Ирака, такими, в частности, как барадостская и зарзийская, и вместе с поздним палеолитом значительной части Западной Азии (за исключением, пожалуй, Аравийского полуострова) входят в обширную переднеазиатскую историко-культурную область, начавшую формироваться еще в мустьерскую эпоху. От имеретинской и губской культур несколько отличаются местонахождения Джат- кран и Нурнус, а с другой стороны, памятники севера Черноморского побережья Кавказа — Ахштырская и Навалишенская пещеры, Холодный Грот, Широкий Мыс. Быть может, здесь в дальнейшем удастся выделить самостоятельные позднепалеолитические культуры.

 

В настоящее время мояшо утверждать, что на территории Русской равнины и Крыма в позднем палеолите существовало не менее 20 культур, разные группы которых составляли различные историко-культурные области (ч. III, гл. 1).

 

Культуры молодовская, липская, рашковская, брын- зенская и другие входят в историко-культурную область, занимавшую в основном юго-запад Русской равнины. Культуры мезинская, меяшричско-добра- нпчевская, пушкаревская и другие входят в Подне- провскую историко-культурную область. Культуры аккаржанская, мураловская, амвросиевская и камен- но-балковская, обнаруживающая связи с имеретинской культурой Кавказа, входят в степную историко- культурную область, охватывавшую степи Северного Причерноморья-Приазовья.

 

Наряду с этими тремя историко-культурными областями, границы которых выявляются с известпой определенностью так же, как с известной определенностью очерчиваются культуры, в них входившие, причем последние обнаруживают в каждом случае отчетливые черты сходства можду собой, выделяется Верхнедонская область. В нее входят культуры ко- стенковско-стрелецкая, костенковско-спицынская, ко- стенковско-городцовская, костенковско-авдеевская (виллендорфско-костенковская) и др. Особенностью этой, достаточно четко географически очерченной области, особенностью, отличающей ее от первых трех областей, является разнокультурность. В нее входит ряд культур и групп, резко различающихся между собой. Вероятно, такая единственная в своем роде разнокультурность отражает своеобразие исторических судеб данного региона в позднем палеолите.

 

Можно ориентировочно наметить еще два различных, но мало изученных пространства. Это — северозападная область, охватывающая территории Белоруссии и Литвы и представленная в основном стоянками, относящимися к самому концу позднего палеолита, и огромная северо-восточная область, охватывавшая, в частности, бассейн Печоры и весь Урал. Но две последние области являются на современном уровне наших знаний о палеолите СССР подразделениями пока только географическими, терри- ториальнымЬх.

 

В приведенный перечень не вошел ряд выразительных позднепалеолитических поселений, таких как Сюрень I, возможно, примыкающая к степной области, Бердыж, возможно, примыкающий к верхнедонской области, и др. Процесс выявления современными археологами позднепалеолитических культур и историко-культурных областей, существовавших на территории СССР, начался сравнительно совсем недавно, далеко не закончился, и многое еще остается неясным и неразработанным. Однако важно ошетить, что для некоторых культур Русской равнины уже удается определить как четкую территориальную приуроченность, так и длительное их развитие через ряд этапов (молодовская культура, костенковско-стре- лецкая культура и др.).

 

На территории Азиатской части СССР (ч ЛII, гл. 3) тоже достаточно ясно можно выделить культуры и области своеобразного развития. Так, афонтовская, кокоревская, сросткинская и забайкальская (ошур- ковская) культуры составляют Южно-Сибирскую историко-культурную область, охватывавшую памятники позднего палеолита Алтая, Енисея и Забайкалья. Мальтинско-буретская культура и ее предполагаемые варианты входят в Ангаро-Чулымскую историко-культурную область. Наконец, макаровская и дюктайская культуры входят в Северо-Восточную Сибирскую историко-культурную область. Здесь тоже постепенно удается проследить развитие отдельных культур, их последовательные этапы, генетическую связь и взаимное влияние. С этим, а также с хронологическими несовпадениями связано и то, что территории двух: первых областей частично заходят одна на другую. Подобное явление, правда, пока не столь отчетливо прослеживаемое, имело место и в других районах Сибири и Русской равнины.

 

Мы видим, что размеры историко-культурных областей на территории Русской равнины, где они лучше известны, в позднем палеолите оказываются меньшими, чем в мустьерскую эпоху, и количество этих областей оказывается значительно большим. Одна из причин та, что поздний палеолит лучше исследован, чем мустьерская эпоха, и гораздо лучше нам известен. Но главное то, что позднепалеолитическая культура являлась более развитой, сложной и многообразной, более дифференцированной. Впрочем, поздний палеолит всех обширных территорий Русской равнины и некоторых областей Центральной Европы, образовывавших определенное культурное единство в мустьерскую эпоху, тоже обнаруживает много общих черт, отделяющих его от позднего палеолита Сибири, Кавказа, Западной и Южной Европы. Таким образом, он тоже представляет собой крупный историко-куль- турный регион или зону, включающую несколько историко-культурных областей. О нем можно говорить в целом, подобно тому, как мы говорим о позднем палеолите Сибири, Африки, Северной Америки, Австралии или Средиземноморья . Говорить в таком плане о позднем палеолите СССР в целом нельзя, так как разные его территориальные группы входят в разные зоны.

 

К вопросу об историко-культурных областях примыкает вопрос о природно-хозяйственных областях палеолита. Речь идет как об ограниченных, так и о весьма обширных территориях, где сходные и в то же время отличающиеся от соседних регионов природные условия создавали предпосылки для возникновения несколько своеобразного хозяйственного уклада, в незначительной степени отличающегося от хозяйственного уклада, представленного в соседних регионах. Такое сходство природных условий сказывалось не только на хозяйственном укладе, но в какой-то мере и на сходстве материальной культуы, в первую очередь каменных и костяных изделий, каждая из подобных природно-хозяйственных областей могла включать несколько культур, имеющих общие черты. Но эта общность разных культур объясняется уже не единством их происхождения и не существованием между ними историко-культурных связей, а сходством окружающей среды, образа жизни и хозяйства. Еще в мустьерскую эпоху жизнь охотившихся на пещерных хищников обитателей горных районов несколько отличалась от жизни обитателей равнин, охотившихся на зубров и диких лошадей. Однако для мустьерской эпохи такие отчетливые природцо-хозяйственные области пока не установлены. Для позднего палеолита СССР примером подобного природно-хозяйственного единства, возможно, в действительности является степная историко-культурная область, которую объединяют сходные формы хозяйства и сходный в некоторых общих чертах характер каменных изделий (см. ч. III, гл. 1). Культуры, входящие сюда, различны.

 

С проблемами палеолитических культур и оценки критериев их выделения связан вопрос о датирующем значении палеолитических каменных орудий. В настоящее время является общепризнанным, что одновременные палеолитические памятники, принадлежащие к разным культурам, могут довольно значительно различаться своим кремневым инвентарем. Общепризнанно на современном уровне развития науки о палеолите и то, что основными методами абсолютной и относительной датировки палеолитических памятников и в связи с этим создания хронологии и археологической периодизации палеолита являются радиоуглеродный (С14) и калий-аргоновый метод, а также свидетельства четвертичной геологии, стратиграфии, палеоботаники (палинологии) и палеозоологии. Эти методы положены в основу тех характеристик палеолита СССР, которым посвящена настоящая книга. Но отсюда не следует, что эпохи палеолита вовсе не различаются между собой техникой обработки камня и формами каменных и костяных изделий. Подобные различия, существовавшие между эпохами раннего палеолита от олдувая до мустье и выражавшиеся в меньшей мере в появлении и исчезновении отдельных форм орудий, а в большей мере в изменении техники раскалывания и вторичной обработки камня, в массовом изменении характера нуклеусов и заготовок, равно как и между мустьерской эпохой и поздним палеолитом, в целом бесспорны. Сложнее обстоит дело с установлением более точных, более дробных датировок отдельных комплексов кремневых орудий внутри среднего и позднего аше- ля и особенно внутри мустьерской эпохи, с решением вопроса о том, можно ли отнести данный памятник к раннему, среднему или позднему мустье. Прежние критерии (обилие бифасов, как показатель ранне- мустьерского возраста; наличие отдельных резцов и призматических нуклеусов, зачатков обработки кости, как показатель позднемустьерского возраста и др.) теперь уже не могут считаться бесспорными и в некоторых случаях опровергаются данными геологии и стратиграфии, а также радиоуглеродным анализом. Лишь в рамках отдельных культур и линий развития, в результате конкретного анализа каждой из них удается устанавливать датирующее значение отдельных технических приемов п форм каменных орудий, используя затем результаты такого анализа для определения хронологии памятника.

 

Еще сложнее обстоит дело с датирующим значением различий между комплексами кремневых орудий в пределах позднего палеолита. Предыдущее изложение (в частности, ч. III, гл. 1) продемонстрировало, что в некоторых случаях мустьерские формы орудий могут встречаться в стоянках, относящихся отнюдь не к самому началу позднего палеолита, а к его средней поре; с другой же стороны, отдельные микролитические орудия могут встречаться в стоянках, относящихся к эпохам на многие тысячелетия предшествующим переходу к мезолиту. Однако следует иметь в виду, что для территории Русской равнины подобные находки отмечены лишь в виде редкого исключения, а в Крыму и на Кавказе пока не опровергнут тот факт, что переживание мустьерских форм каменных орудий характерно именно для начальных этапов позднего палеолита, тогда как микролитиза- ция отмечает этапы позднего палеолита, уже близкие к мезолиту. Последнее можно констатировать и для Поднестровья, в частности, для верхних слоев поселения Молодова 5. Таким образом, в отдельных случаях, когда отсутствуют другие возможности датировать палеолитический памятник (С14, геология, фауна и т. д.) с определенными, очень существенными оговорками, техника и типы орудий могут использоваться для датировки, особенно, когда речь идет о том, отнести ли данный памятник, скажем, к ашелю или мустье, к мустье или к позднему палеолиту, к самому началу или к самому концу позднего палеолита. Когда же речь идет о более точной относительной датировке памятника в пределах позднего палеолита, то тут каменные орудия могут иметь серьезное датирующее значение лишь при сравнении комплексов, расположенных поблизости друг от друга и относящихся к одной археологической культуре. Так, удается проследить развитие позднепалеолитических орудий в рамках молодовской культуры, костен- ковско-стрелецкой культуры, некоторых культур Сибири. Вместе с тем показательно, что разработанная С. Н. Замятиным около 50 лет назад периодизация позднего палеолита Закавказья, хотя и была по необходимости основана только на сравнении комплексов кремневых орудий, не подкрепленном другими материалами, все же в основных своих положениях выдержала испытание временем (ч. III, гл. 2, см. также: Формозов Л. Л., 1977). Однако здесь речь идет о регионе сравнительно ограниченном.

 

Общие вопросы первоначального заселения территории СССР людьми были рассмотрены выше (ч. II, гл. 1). Здесь, подытоживая предыдущий текст, мы кратко остановимся на вопросах соотношения палеолитических культур СССР с палеолитическими культурами сопредельных территорий.

 

Этнокультурная карта палеолита, разумеется, ни в какой мере не соответствует современной политической карте мира, п палеолит СССР, как мы уже указывали, не представлял собой историко-культурного единства. Палеолитические культуры разных частей СССР имели разную степень сходства с палеолитическими культурами соседних территорий и были с теми или иными из них в той или иной степени связаны. Для раннего палеолита такое сходство и связи устанавливаются с наибольшим трудом. Хотя локальные группы ашеля Кавказа, а также мустьерские культуры этого региона обнаруживают значительное разнообразие и мустье Закавказья тяготеет к Переднеазиатской историко-культурной области, на современном уровне наших знаний нельзя утверждать существование связей определенных групп и культур Кавказа с какими-либо определенными локальными группами или культурами ашеля и мустье зарубежной Западной Азии, равно как и юга Русской равнины или Средней Азии. Точно также обстоит дело с ранним палеолитом Русской равнины и Крыма. Что же касается Средней Азии, то интересные разработки в этом плане вышли из-под пера В. А. Ранова, обращающего внимание на сходство мустье Тешик-Таша с некоторыми мустьерскими памятниками зарубежной Передней Азии (Ранов В. Л., 1978), а также предполагающего влияния ашеля и мустье Средней Азии на ран- непалеолитические культуры южных предгорий Гималаев (Ранов В. Л., 1972).

 

Связи и взаимоотношения различных позднепалеолитических культур территории СССР выявляются уже несколько более отчетливо. Начнем с Русской равнины (см. ч. III, гл. 1). Культуры ее юго-запада — молодовская, липская, рашковская, брынзен- ская и другие, образующие одну историко-культурную область, обнаруживают в своем развитии некоторые общие черты, отделяющие их от позднепалеолитических культур как степной области, так и Балканского полуострова п Центральной Европы. На Балканском полуострове, в частности в бассейне Нижнего Дуная, выраженные связи с позднепалеолитическими культурами юго-запада Русской равнины не прослеживаются. Входящая в степную область каменнобал- ковская культура обнаруживает в кремневом инвентаре связи с имеретинской культурой Закавказья (*ч. III., гл. 1, 2), хотя бытовой уклад и формы хозяйственной деятельности, характерные для той и другой, демонстрируют существенные различия. Особенно интересны тесные связи, обнаруживающиеся у костенковско-авдеевской культуры Верхнедонской области с такими дентральноевропейскими памятниками, как Павлов, Дольни Вестонице, Петржковице, входящими в состав павловской культуры, Виллендорф (виллендорфская культура) и Спадзиста (ч. III, гл. 1; Григорьев Г. Я., 1968). Эти связи позволяют говорить о постепенном распространении групп позднепалеолитических людей, представителей пав- ловско-впллендорфско-костенковского единства (вил- лепдорфско-костепковской культуры), из Центральной Европы до бассейна Дона. Заслуяшвает внимания и интересное, хотя и весьма спорное предположение о связи верхнего культурного слоя Тельманской стоянки в Костенках с памятниками типа Ежмановской и в бассейне Вислы (Нетопежова см: Chmielewski W., 1961). Наконец, финальный палеолит (и мезолит) северо-западной области демонстрирует черты сходства с одновременными памятниками Южной Прибалтики и позволяет предполагать существование здесь определенного культурного единства.

 

Из позднепалеолитических культур Кавказа, пожалуй, богаче всего представлена и относительно лучше всего изучена имеретинская. Быть может, именно поэтому только для нее установлено существование связей не только северных, с каменнобалковской культурой Приазовья, но и южных, с барадостской (позднепалеолитические слои пещеры Шанидар) и зарзийской (пещеры Зарзи) культурами Передней Азип (ч. III, гл. 2; Бадер Я. О., 1966). Дальше на юго-запад, по направлению к Малой Азии и Восточному Средиземноморью подобные связи в пределах той же единой, переднеазиатской историко-культурной области не прослеживаются.

 

То, что мы знаем в настоящее время о позднем палеолите Средней Азии, не дает материала для восстановления каких-либо связей его с поздним палеолитом зарубежной Передней Азии. Отсутствуют, в частности, связи с барадостской культурой (Ранов В. 4., 1978). Впрочем, поздний палеолит зарубежной Передней Азии представлен, как и в Средней Азии, хотя и выразительными, но изолированными единичными памятниками.

Вопросы взаимоотношений и передвижений позднепалеолитических культур Сибири связаны с проблемой первого заселения Америки человеком. В настоящее время можно считать установленным, что заселение Америки началось 30—35 тысяч лет тому назад группами позднепалеолитических охотников, обитавшими на крайнем северо-востоке Сибири и ставшими в поисках новых мест охоты проникать на Аляску. Мы примыкаем к тем исследователям (Абрамова 3. А., 1973; Деревянко А. Я., 1975 и др.), которые считают преждевременными и ошибочными попытки выделить среди известных в настоящее время палеолитических культур Сибири те, носители которых переселились в Америку и дали начало американскому палеолиту. Подобные культуры еще предстоит открыть и исследовать.

 

Подытожим кратко материалы по развитию форм хозяйства палеолитических обитателей территории СССР. Формы эти были гораздо менее разнообразны, чем формы комплексов кремневых орудий, находившие отражение в существовании палеолитических культур (мы говорим об охоте, так как сведения о палеолитическом рыболовстве и собирательстве являются очень отрывочными и неполными). Начиная с раннего палеолита, различия в характере охотничьего хозяйства, в видах млекопитающих, поставлявших человеку основную пищу, были обусловлены только характером природной среды, в которой жили разные группы палеолитических охотников. Среди охотничьей добычи раннепалеолитических обитателей горных пещер Центрального Кавказа и Восточного побережья Черного моря доминировал пещерный медведь (ч. II, гл. 2). В горных пещерах Средней Азии его место занимали сибирский горный козел и азиатский муфлон (ч И, гл. 4). В степных пространствах Северного Кавказа, Приазовья, Нижнего Поволжья водились большие стада зубров, доставлявшие основную добычу мустьерским охотникам (Ильская, Рожок, Сухая Мечетка). Подобную избирательность первобытной охоты нельзя, разумеется, понимать упрощенно. В состав охотничьей добычи во всех названных раннепалеолитических памятниках и их группах входило и большое число других видов животных. Кроме того, такая избирательность отмечена далеко не во всех районах. Мустьерские обитатели пещер Крыма охотились на самых разнообразных животных: гигантского оленя, осла, лошадь, мамонта. антилопу-сайгу, зубра, пещерного медведя и многих других (Верещагин Я. Я., 1971). При этом в Староселье среди охотничьей добычи доминировал осел, в Шайтан-Кобе — осел и антилопа сайга, в Чо- курче — лошадь и антилопа-сайга; в других крымских пещерах подобные доминировавшие животные не выделяются. Разнообразной была охотничья добыча у мустьерских обитателей Ереванской пещеры и пещер Сибири (ч. И, гл. 4).

 

Некоторые зарубежные мустьерские стоянки (Эрд в Венгрии, Ортюс во Франции) доставили свидетельство того, что на отдельных хищников люди охотились только ради меха. На территории СССР подобные факты пока отмечены только в позднепалеолитических поселениях.

 

Возможные способы охоты, применявшиеся в палеолите, подробно освещены в литературе (Замятнин С. Я., 1960; Ефименко П. Я., 1953; Семенов С. 4., 1968; Верещагин Я. К., 1971; Верещагин Я. Я., Кузьмина Я. Е., 1977). В раннем палеолите это были главным образом коллективные облавы, устраивавшиеся на таких стадных животных, как зубры, лошади, ослы, а также на мамонтов. При охоте на отдельных животных могло практиковаться подстерегание и подкрадывание.

 

Изучение нарезок на костях животных из Киик- Кобы (Бонч-Осмоловский Г. Л., 1940) помогло установить, что мустьерские обитатели грота не разрубали, а разрезали тупгу и что мясо в большинстве случаев употреблялось в пищу сырым.

 

 

К содержанию книги: Древнекаменный век - палеолит. Археология СССР

 

 Смотрите также:

 

каменные ножи на пластинах и отщепах с одним ретушированным...

Кроме того, встречены клиновидные нуклеусы от пластин, с такими же площадками.
Из кости изготовлены обломок насада вкладышевого наконечника и подвеска из резца оленя с отверстием в корневой части.

 

РАННЕПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ. Нуклеусы...

«главным признаком, отражающим существо леваллуазскои техники расщепления камня» 16. Напротив, этот признак находится в
В качестве примеров удачных наименований этого рода в археологии каменного века можно назвать нуклеусы карандашевидные, клиновидные...