Дендрохронология и археология

Раскопки в Витебске

Город стоит на месте впадения р. Витьбы в Западную Двину, на скрещении древних торговых магистралей.

Первые упоминания о Витебске относятся к XI в. Так, согласно записи в «Повести временных лет», в 1021 г. полоцкой князь Брячислав Изяславович был разбит киевским князем Ярославом Мудрым. Название «Витебск» здссь непосредственно не упоминается, но из более поздних источников известно, что в зачог будущих союзнических обязательств Брячислав, несмотря на поражение, получил от Ярослава города Витебск и Усвяты (ПСРЛ 1925, т. V, в. 1, с. 123).

Однако, ряд исследователей считает, что основание города относится к X в. (Сапунов А. П. 1893, с. 445; Алексеев Л. В. 1975, с. 222, сноска 91). В первой четверги XI в. город попал под власть полоцких князей. В дальнейшем его судьба самым тесным образом была связана с двумя центрами Западной Руси — Полоцком и Смоленском. В 1165 г. Витебск — удел смоленского князя Давида Ростиславовича. В 70— 80-х гг. XII в. город находится уже в составе Полоцкого княжества, а с 1195 г. Витебск опять попадает под власть смоленских князей (ПСРЛ, 1962, т. И, с. 525, 693). С середины XIII в. город то находится в составе Литвы, то снова отходит к Руси. В первой четверти XIV в. Витебское княжество — последнее из западнорусских княжеств — входит в состав Великого княжества Литовского.

Археологическое изучение города началось практически лишь в середине 60-х гг. Историческая топография его представляется в следующем виде. Древнейшим ядром Витебска является Замковая гора, расположенная в восточной части возвышенности (Верхний замок) на левом берегу р. Витьбы при ее впадении в Западную Двину. Культурный слой Замковой горы был почти полностью уничтожен земляными работами еще в XIX в. Однако А. Н. Лявданский в 20-х — 30-х гг. на вершине ее обнаружил остатки культурного слоя с лепной керамикой. По его мнению, здесь располагалось городище дофеодальной поры (Алексеев Л. В. 1964, с. 103). С восточной и южной сторон к Верхнему замку примыкал окольный город (Нижний замок). Л. В. Алексеев считает, что таковы были границы города в XI—XII вв. В XII—XIII вв., по его мнению, городская территория значительно расширилась: к Верхнему и Нижнему замкам с севера примкнул Узгорский замок (Взгорье, Острог), а с юга и востока — неукрепленные Заручавье и Задунавье.

Изучаемый нами материал происходит только с территории Верхнего замка. Плато овальной формы имеет размеры 300x 150 м. Мощность культурного слоя колеблется от 1,5 до 11,5 м (Штыхов Г. В. 1978, с. 33—34). Систематические раскопки здесь начались в 1977 г., к 1984 г. была вскрыта площадь более 2000 кв. м (Ткачев М. А., Колединский Л. В. и другие 1978; Колединский Л. В. 1980, 1981; Ткачев М. А., Бубен- коТ. С. и другие 1985). Раскопы 1977—1980, а также 1982—1983 гг. были заложены в восточной части Верхнего замка в районе Замковой улицы и сквера по ул. Пушкина. Раскоп 1988 г. располагался на мысу у впадения р. Витьбы в Западную Двину ( 45).

Стратиграфия раскопа 1977 г., давшего наибольшее количество образцов дерева представляется следующей. Слой I — балластный строительный мусор XIX в. Слой II — черный рыхлый слой с большим количеством органики, сохранность дерева средняя. Слой III — коричнево-серый или темно-серый слой с навозом и щепой, сохранность древесины хорошая. Верхние пласты этого слоя — ярусы 2 и 3 — археологически датируются серединой—концом XVI в.: ярусы 4—5 — рубежом XIV—XV вв. — первой половиной XVI в.; 6 ярус — рубежом XIII—XIV — первой половиной XIV вв.; 7—8 ярусы — серединой — второй половиной XIII в.; 9 ярус — первой половиной XIII в.; 10 ярус — рубежом XII—XIII вв.; 11 ярус — концом XII в. Слой IV — плотный темно-коричневый слой, органика сохраняется плохо. Датируется X— XI вв. Ниже — слой материка.

На исследованном участке Верхнего замка было собрано 312 образцов дерева. Всего в коллекции представлены 66 построек, относящихся к 11 ярусам и датируемых второй половиной XII—XVII вв.

Лиственные породы в коллекции представлены всего четырьмя образцами дуба. Возрастное распределение дерева: 0—50 лет — 153 образца, 51—100 лет — 123 образец, 101 — 150 лет — 23 образца, 151—200 лет — 4 образца, 201—250 лет — 1 образец, свыше 250 лет — 1 образец. Наличие в коллекции дерева с возрастом свыше 100 лет создает благоприятные возможности для надежного сопряжения кривых роста бревен из разновременных комплексов.

Первый строительный ярус представлен двумя постройками (№№ 2 и 61) а также бревнами с мостовой и из частокола. Спилы второго строительного яруса взяты с бревен мостовой и построек №№ 10 (1977 г.), I, II, IV, 43 (1978 г.) и 62 (1980 г.), а также частокола из раскопа 1978 г. Отдельную группу составляют сваи неопределенного назначения (раскоп 1980 г.). Третий строительный ярус представлен деревом из постройки № 2 (1977 г.), частокола и крыльца разрушенного сооружения из раскопа 1978 г., а также свай. Для четвертого яруса имеются спилы бревен из единственной постройки № 52 (1979 г.). Пятый ярус представлен спилами дерева мостовой II из раскопа 1977 г., а также постройки № 5 (1978 г.), № 54 (1979 г.) и № 5 (1982 г.). Для шестого яруса спилы получены с построек №№ 22 и 23 (1978 г.), а также расположенных неподалеку от них построек № 18, 24 и 26. В 1979 г. отобраны образцы дерева постройки № 56 и частокола, а в 1982 г. — постройки XV. По свидетельству Л. В. Колединского все строения этого яруса горели. Седьмой ярус представлен образцами дерева с мостовой III (1977 г.), а также построек №№ 27 и 48, расположенных рядом (1978 г.). В 1979 г. образцы получены с построек №№ 57 и 58. К восьмому ярусу относятся образцы дерева мостовой IV (1977 г.) и построек №№ 30 и 42 (1978 г.). Образцы девятый яруса получены из построек №№ 32, 34 и 35, расположенных рядом, а также постройки № 50 к югу от них (1978 г.). Десятый ярус представлен настилом мостовой VI и постройкой № 47 (1977 г.). Имеется также развал бревен под постройкой № 43 (1978 г.). Одиннадцатый ярус содержит образцы единственного сооружения — постройки № 48, залегающей непосредственно под постройкой № 47 (1978 г.).

Всего  866     

Для каждого яруса имеются также группы образцов , взятых с отдельных бревен и столбов из слоя. Особо следует рассматривать конструкции ватов. Один из них датируется XVI (?), другой — XII вв.

Для всех исследованных построек средневекового Витебска были составлены комплексы синхронизированных кривых роста годичных колец; всего их 48. Они были сведены в последовательности годичных колец отдельных ярусов, а затем в единую дендрохронологическую шкалу витебского дерева. Костяком для построения шкалы стали многолетние кривые роста дерева из построек №№ 1 и 43 второго яруса (возраст стволов 277 и 271 год). Общая протяженность шкалы — 601 год.

Абсолютные привязки кривых роста годичных колец бревен витебских построек осуществлялись путем перекрестного датирования. Впервые нами использовались только локальные абсолютные дендрошкалы западной группы. Шкалы северо-запада привлекались только для проверки. В настоящее время мы располагаем достаточно представительным «фоновым» материалом для изучаемого региона. Речь идет об археологической древесине из памятников западных, южных и северовосточных районов Белоруссии, северо-восточной Латвии и западных районов России. Достаточно сказать, что для отрезка VIII—XVI вв. имеется 866 абсолютно датированных кривых роста годичных колец дерева построек, открытых на 11 памятниках этой территории (табл. 7).

Из этого комплекса кривых были отобраны экземпляры, отвечающие двум требованиям: во-первых, синхронности по времени роста дереву витебских построек и, во-вторых, возрастом не менее 50 лет. Благодаря этому, "фоновый" материал ограничился 591 кривой дерева периода XI—XVI вв. Далее необходимо было выделить тот отрезок времени, на котором наиболее целесообразно было проводить сопоставления. На  48 видно, что более всего насыщен кривыми роста дерева витебских построек отрезок начала XII — середины XIV вв. Кроме того, этот хронологический отрезок является наиболее универсальным по картине развития погодпчиого прироста древесины па обширных пространствах Восточной Европы (Колчин Б. А., Черных Н. Б. 1977, с. 88—93).

XII       век. Использованы материалы из Смоленска (15 ярус построек). Это, как правило, молодой по возрасту лес. Витебское дерево представлено кривыми бревен постройки № 48 одиннадцатого яруса. Сопоставление проводились на отрезке 1110—1170 гг. ( 49). Показатель Сх дает величины от 50 до 67%, в среднем около 57%. Более представительной оказалась выборка кривых для отрезка 1170—1230 гг. ( 50). Здесь смоленские кривые представляют дерево из сруба № 9 и мостовой тринадцатого яруса. Витебские графики принадлежат бревнам поегроек №№ 32 и 42. Величины Сх достаточно высоки — от 51 до 78%, в среднем около 67%.

XIII     век. Для отрезка 1210—1290 гг. были отобраны кривые роста дерева смоленских построек 9—11 ярусов (сруб № 8, частокол, настил мостовой). Из витебских построек взяты кривые бревен постройки № 26. Сх от 53 до 65%.

XIV     век. Кривые роста годичных колец дерева этого времени не отличаются той стабильностью развития погодичного прироста, которая характеризует дерево XII и XIII вв. Здесь были взяты кривые дерева настила 8 яруса из Смоленска и мостовой III из Витебска. Величины Сх составляют от 52 до 64%, в среднем около 61%.

Интересна и корректировка витебской дендрохронологической шкалы с привлечением материалов других памятников западного региона. Это помогает не только уточнить границы отдельных микро- и макроциклов, но и выявить более близкие связи деревьев из разных лесных массивов изучаемой территории.

Витебск — Полоцк. Синхронизация выполнялась на отрезке 1100— 1270 гг. Для XII в. отобраны кривые полоцкого дерева из котлована 1976 г. и витебские кривые бревен постройки № 50. Сх здесь равен 63%. Для конца XII—XIII вв. было взято дерево двух полоцких построек — №№ 13-а и 14. Из Витебска отобраны кривые роста годичных колец бревен постройки № 49 и частокола седьмого яруса ( 51). Величины Сх колеблются от 50 до 68%, в среднем около 56%.

Мстиславль — Витебск. Отрезок для синхронизаций ограничен началом XIII — началом XIV вв. Для этого времени взяты две выборки дерева. Первая — дерево сруба № 8 из Мстиславля и постройки № 26 из Витебска. Вторая — дерево срубов №№ 9 и 15 из Мстиславля и Берестье — Витебск. Отрезок для синхронизации ограничивается 1100—1211 гг. В выборку включены кривые роста дерева настилов мостовой 5 и 6 ярусов из Берестья. Витебское дерево представлено графиками погодичного прироста бревен построек №№ 35 и 50 ( 53). Величины С, располагаются между 50 и 69%.

Помимо материалов вышеназванных памятников для единичных синхронизации привлекались кривые роста бревен построек из Давид-городка и бревна из слоя 6-в форбурга Кокнессе. Отрезок для сопоставлений ограничивался XII в. Величины С, в первом случае — 51%, во втором —50%.

Кроме того, были проведены отдельные синхронизации витебских кривых и графиков погодичного прироста дерева псковских построек. Сделаны две выборки. В первой сравнивались кривые многолетних бревен витебской постройки № 43 и многолетняя кривая столба из культурного слоя Пскова (Пс-73-36). Отрезок для сопоставлений — 1290—1540 гг. Сх составляет 59%. Вторая выборка относится к периоду 1270—1350-х гг., значения Сч те же.

Конечными точками витебской дендрохронологической шкалы стали 1071 и 1673 годы. Абсолютные порубочные даты определены для 164 бревен из 64 построек. Строительные даты изученных построек средневекового Витебска в большинстве случаев могут определятся лишь условно. Объясняется это тем, что, во-первых, для основной массы витебских построек имеется малая представительность; так, из 56 построек 32 представлены единичными образцами дерева и, во-вторых, только для 18 построек мы располагаем данными о конструктивном назначении бревен.

Наблюдая распределение порубочных дат витебских бревен на хронологической шкале можно попытаться внести некоторую корректировку в стратиграфические привязки отдельных построек. Самой ранней среди изученных нами построек является комплекс внугривальных конструкций. Его сооружение относится к рубежу 30—40-х гг. XII в. Ранний ярус городских построек связан с первой половиной 60-х гг. этого же столетия; это постройки № 18 (?) и 48. Через двадцать восемь лет на месте постройки № 48 возводится новая (Kb 47), при строительстве которой частично используются хорошо сохранившиеся бревна предшественницы. Это уже период жизни десятого яруса. К нему же можно отнести и постройку № 35, связанную стратиграфически со слоями девятого яруса и возведенную в самом конце 90-х гг. XII в. К этому же ярусу принадлежит и постройка № 42, отнесенная предварительно к восьмому ярусу. Порубочные даты бревен этих сооружении распределяются между 1189 и 1200 годами. Около 1209 г. возводится постройка № 50, а к первой четверти XIII в. относится дерево еще нескольких строений: крыльца разрушенной постройки (1216 г.), частокола (1226 г.), постройки № 32 (1229 г.). В первую половину XIII в. укладываются даты рубки бревен (1230—1240 гг.), связанных с вымосткой. Все названные сооружения и отдельные бревна происходят из слоев восьмого-девятого ярусов.

Затем следует десятилетний перерыв в рубке дерева. В 1252 г. начинается заготовка дерева для постройки Кя 76, а в 1265 г. срублено бревно из постройки № 58. Эта группа сооружений возводится в довольно узкий отрезок времени, порядка десяти лет. Они стратиграфически связаны с седьмым ярусом. Сюда же включаются и постройки № 49 (около 1270 г.), № 27 (1272 г.) и частокол (1275 г.). Через семнадцать лет возводится новая группа построек уже шестого яруса. Поскольку основная масса бревен из этих сооружений обгорела (так называемый «горелый» ярус), JI. В. Колединским высказывается предположение, что пожар, уничтоживший эти строения, можно связать с летописным пожаром, о котором сообщается в Новгородской летописи под 1335 годом: «В лето 6843. Того же лета, по грехам нашим, бысть пожар в Руси: погоре город Москва, Вологда, Витебьско и Юрьев немечки все погоре.» (НПЛ 1950, с. 346). Если принять эту версию, то в пожаре могли сгореть только постройки, возведенные в конце XIII — первой четверти XIV в. Наши данные не противоречат этому. Действительно, некоторые строения шестого яруса со следами огня возведены именно в этот период. Это постройки №№ 22, 23, 26, 56, 73, а также частокол. Они сооружены между 1292 и 1327 гг. Другая группа построек этого же яруса относится ко времени после пожара и возведена в 1337—1360 гг. Сюда включены постройки №№ 5 и 54, отнесенные к пятому ярусу, часть кольев из «горелого» частокола, а также постройки №№ 5 (раскоп 1982 г.) и 24. Представляется уместным относить эту группу построек к одному строительному периоду. Близка к ней по времени рубки дерева мостовая III, вернее, ранняя группа ее бревен с датами 1360—1366 гг. Что представляет собой поздняя группа дерева мостовой — пока сказать трудно, так как количество бревен очень невелико. Имел ли место ремонт настила мостовой или его полная замена — сказать трудно.

Далее, согласно нашим данным, следует почти столетний перерыв в заготовке бревен. В интервале 1379—1484 гг. срублено всего пять бревен, четыре из которых получены с мостовой II. Здесь имеются две разновременных группы дат. Бревна ранней группы срублены в 1422 г., а поздней — в 1438 и 1443 гг. С поздней группой согласуется и дата бревна из культурного слоя — 1445 г. Далее нами фиксируется сорокалетний перерыв в рубке дерева.

Дерево третьего яруса более многочисленно. Даты рубки бревен располагаются в интервале 1484—1519 гг. Построек здесь две: постройка № 2 и крыльцо разрушенного сооружения. Остальные бревна происходят из развалов. После 1519 г. опять наблюдается перерыв в заготовке строительного дерева, насчитывающий более трех десятков лет. Второй ярус представлен несколькими сооружениями: мостовая, постройки №№ I, II, IV, 43 и 62, комплекс свай и частокол. Они возводились между 1551 и 1588 гг.

Самая поздняя в нашей выборке небольшая группа бревен происходит из слоев первого яруса. Это дерево было срублено в интервале 1620— 1673 гг. Здесь представлены мостовая, постройка № 2 и частокол.

На основании полученных данных составлена таблица 8, позволяющая сравнить две системы датировок: археологическую и дендрохроноло- гпческую. Можно видеть, что коррективы, внесенные в стратиграфическое размещение построек, не меняют принципиально схему, основанную на данных полевой стратиграфии. Это относится, прежде всего, к пяти верхним ярусам. Однако, начиная с шестого яруса, картина несколько меняется. Происходит разделение построек, отнесенных к одному ярусу, на два разновременных пласта: сооружения, возникшие после пожара, и строения, погибшие в нем. Наши данные вполне определенно указывают на то, что пожар может быть отождествлен с летописным пожаром 1335 г. Поэтому мы предлагаем к шестому ярусу относить те строения, которые были возведены после 1335 г., а все, возникшие ранее, относить к седьмому ярусу. Некоторый разнобой, наблюдаемый в датах построек девятого и десятого ярусов, объяснить пока трудно. Что касается соотношения хронологических колонок, построенных по данным археологии и дендроанализа, то последняя нам представляется более последовательной и логичной, особенно для шести верхних ярусов.

Картина застройки изучаемого участка средневекового города представляется на основе данных дендроанализа в следующем виде. Одиннадцать строительных периодов соответствуют одиннадцати строительным ярусам. Эта схема ни в коем случае не претендует на универсальность. Но та закономерность, которая прослеживается в распределении порубочных дат бревен и строительных дат построек дает основание предложить следующую хронологию строительных периодов.

Первый, самый ранний в нашей выборке материал, относящийся к 60-м гг. XII в., соответствует времени строительства сооружений одиннадцатого яруса. Второй — конец 80-х гг. XII в. — соответствует десятому ярусу. Третий — первое десятилетие XIII в. — соответствует девятому ярусу. Четвертый — 70-е гг. XIII в. — соответствует восьмому ярусу. Пятый — последнее десятилетие XIII — первая четверть XIV вв. — соответствует седьмому ярусу. Шестой — вторая половина 30-х гг. — середина XIV в. — соответствует шестому ярусу. Седьмой — вторая половина XIV в. — соответствует пятому ярусу. Восьмой — первая половина XV в. — соответствует четвертому ярусу. Девятый — вторая половина XV — начало XVI вв. — соответствует третьему ярусу. Десятый — середина — вторая половина XVI в. — соответствует второму ярусу. Одиннадцатый — середина — вторая половина XVII в. — соответствует первому ярусу.

Интересные результаты дало исследование дерева из оборонительных сооружений. По мнению Г. В. Штыхова, в XII и. два древнейших укрепления — на придвинской возвышенности и на месте старого балт- ского городища — были объединены и общая территория окружена мощным палом, ширина и высота которого составляли 36 и 8 метров соответственно. Внутри насыпи из песка и глины имелся деревянный каркас из перекладных конструкций высотой до 1,4 м (Штыхов Г. В. 1975, с. 71). Первые образцы дерева внутривальных конструкций (32 образца) были получены в 1977 г. в раскопе, заложенном в северной части Верхнего замка. Через десять лет при строительных работах на мысовой части, при впадении р. Витьбы были ьзяты еще 37 спилов. Л. В. Колединский сообщил, что в котловане строящегося здесь здания были обнаружены десять настилов бревен прекрасной сохранности. Мощность этого слоя дерева превышала два метра. Бревна из этого участка вала отличались значительно большим диаметром и лучшей сохранностью. В раскопе 1977 г. диаметр бревен составлял 16—18 см, в раскопе 1988 г. — 23—26 см. Наружные слои на спилах 1988 г. почти не повреждены и прекрасно сохранилась кора. Дендрохронологическое изучение дерева внутривальных конструкций позволяет констатировать, что, во-первых, все исследованные образцы дерева представляют только сосну; во-вторых, имеется разница в возрастном составе стволов, использованных на разных участках вала. Если на участке I (раскоп 1977 г.) использовались бревна в возрасте от 12 до 50 лет (средний возраст 29 лет), то на участке II (раскоп 1988 г.) встречены бревна с возрастом от 38 до 200 лет (средний возраст 92 года). Этим в значительной степени можно объяснить то, что с участка I были синхронизированы только 11 кривых роста из 32, тогда как для участка II синхронизированы все 37 кривых.

При синхронизации было установлено:

1. Имеются две близкие дендрологические группы. Первая включает все кривые дерева с участка I. Вторая состоит целиком из кривых бревен участка II. Графики погодичного прироста дерева каждой из групп обнаруживают значительную близость в тенденции развития годичных колец. Для первой группы величины С< колеблются от 50 до 85%, в среднем около 64%. Для второй группы величины Сх составляют от 52 до 83%, в среднем 70%. При сопоставлении кривых из обеих групп, между собой также обнаруживается достаточная их близость ( 54 и 55). Величины Сх составляют 43—77%, в среднем около 61%.

2. Отмечается наличие двух хронологически близких групп бревен. Порубочные даты четко соответствуют двум названным выше дендрологическим группам. Дерево с участка I срублено в интервале 1136—1140 гг. Стволы конструкции вала участка II дают очень компактную группу порубочных дат, приходящихся на 1136 г. Неоднородность дат бревен с участка I объясняется отсутствием внешних колец на ряде образцов, что связано с худшей сохранностью древесины в этом районе Верхнего замка. Кроме того, коллекция 1977 г. обрабатывалась спустя несколько лет после получения спилов дерева, что, безусловно, отразилось на сохранности наружных частей стволов. Анализ возрастных, дендрологических и хронологических характеристик дерева витебского вала позволяет прийти к следующим выводам.

Возведение оборонительных сооружений в северной части Верхнего замка велось в направлении с запада на восток, от устья р. Витьбы и берега Западной Двины и приходилось на отрезок 1136—1140 гг. Дерево рубилось в пределах одного района, свидетельством чего служит, во-первых, возрастное единообразие и размеры стволов в каждой из выборок, и, во-вторых, дендрологическое единство как внутри каждой из групп, так и между ними. Таким образом, дерево для строительства вала заготавливалось в пределах единого лесного массива. Следует также отметить, что имеется некоторое отличие в дендрологических характеристиках древесины из конструкций витебского вала и бревен гражданских построек с территории города, относящихся, правда, к несколько более позднему времени (начало второй половины XII в.). Можно предполагать, что к середине столетия атот участок леса уже был истощен и дерево для городской застройки поступало уже с иных лесосек.