Древнерусские топонимы от христианских личных имен

Игнатицы, Филиксовичи, Тереховичи, Еваничи – Игнат, Филикс, Терех, Еван Иван

Кратко охарактеризуем группу иных старописьменных новгородских ойконимов на базе христианских имен.

Некоторые из них сохранились до наших дней без изменения. В частности сельцо Игнатицы в Курском присуде в Налючском пог. Дер. пят. конца XV в. [НПК II, 666, 681, 689] идентифицируется с совр. дер. Игнатицы на правом берегу Полы Велико- заходск. Дем.; дер. Филиповичи на рч. Рыденке в Тесовской вол. 15731578 гг. (по иным документам: Липовичи 1568 г., Филипович 1584 г., Фи- липовицы 1674-1678 гг., Филипова 1748 г.) [Селин 2003, 137, 139,  9], сегодня называется Филипповичи Приозерн. Луж.

Отмечалась дер. Филистовичи Локоцкого пог. Дер. пят. 1495 г. [НПК II, 41, 91, 92], позднейшие сведения о которой нам не известны; ойконим восходит к личн. Филистъ - раннему диал. сев.-зап. (преимущественно новг., реже пск., твер., смол., судя по топонимическим отражениям, см. [Vasm. RGN IX 3, 411]) варианту др.-рус. Филиксъ, Филисъ, совр. Феликс .

Геогр. Фроловичи дер. Каргальского пог. Вод. пят. 1500 г. и Фларевичи дер. в окологородье Порховском Шел. пят. 1576 г. [НПК III, 513, 516; V, 575] связаны с личн. Фролъ, Фларь: первое манифестирует общеизвестный народный вариант имени Флоръ (< лат. Flor), второе - др.-новг. диал. вариант Фларь этого же латинского имени (подр. см. Фларево дер.).

Укажем далее: геогр. Серговичи сельцо Егорьевского Ратчинского пог. Вод. пят. 1500 г. [НПК III, 937] и СергАевичи, дер. в Паозерье Шел. пят. 1498 г. [НПК IV, 11], превратившаяся в совр. Сергово дер. на р. Веряже Трясовской вол. Новг. у. [СНМНГI,94-95], сегодня - дер. Серговск. Новг.; Мосеичи (Моисеевичи) дер. Ра- комской вол. Новг. у. на р. Веряже в Ильменском Поозерье [СНМНГ I, 64-65], ср. в связи с этим пунктом упоминание пожни «за Веряжею в Моисеевичах» отписной книгой церковных пригородных пожен Великого Новгорода 1535-1539 гг. [ПКНЗ 1, 315]; геогр. Лукиничи (к личн. Лука) дер. в Холмской вол. в Лазоревском стану Дер. пят. 1495 г. [НПК II, 847]; Ильиничи дер. Егорьевского Вздылицкого пог. Вод. пят. 1500 г. [НПК III, 862] и Илкиничи дер. Локотского пог. Дер. пят. 1550/51 г. [ПКНЗ 5, 128] (к личн. Илья, уменьш. Илька / Илка);

Олексиницы дер. Локотского пог. 1495 г. [НПК II, 75] (к личн. Олекса, др.-рус. гипокористике от Алексий); Тереховичи дер. в великокняжеской вол. Стерж Дер. пят. 1495 г. [НПКII,698] (к личн. Терехъ < Терентий);

Еваничи дер. Локотск. Кр., в басс. р. Холовы, лев. пр. Мсты, ранее - дер. Китовск. вол. Кр. у. [СНМНГ IV, 46-47], отождествляемая со средневековой дер. Евиновичи Локоцкого пог. Дер. пят. 1495 г. [НПК II, 84] (искажено, надо: Евановичи, к др.-новг. диал. варианту личн. Еванъ = Иван, см. еще в басс. Шелони дер. Евановичи Ясенск. Порх.); дер. Петровичи у большого камени в Копорском у. в Каргальском пог. Вод. пят. 1500 г. [НПК III, 496, 512, 527, 530, 531, 537, 547]; геогр. Гришкиничи (дер. «въ Гришкиничах на ГорЪ») в Михайловском пог. Обон. пят., согласно акту 1578 г. [АИ I, 570] и др.

В целом посессивно-патронимических названий на -ичи/-ицы на базе христианских имен обнаруживается немалое количество.

Географические названия на -ичи/-ицы в значительном количестве случаев оказываются соотнесены с территориями и территориальными центрами. Процент ойконимов, указывающих на территории (погосты, волости, кусты деревень), здесь явно повышен по сравнению, скажем, с категориями посессивных названий с суф. *-j-, -ов-/-ев-, -ин-.

Многие крупные и издавна обустроенные средневековые погосты и волости носят соответствующие названия: Братиловичи, Гостыничи, Листовичи, Лопастицы, Ляховичи, Молвятицы, Морткиничи, Робичицы, Роткови- чи, Светичи, Туковичи, Черенчицы, Черньчевичи, Шереховичи и др.).

В письменности неоднократно отмечаются кусты деревень, связанных не только единством узкой территории, но и единством имени на -ичи/-ицы. Таковы, к примеру, перечисленные выше пункты Климентовского Тесовского погоста «в Демьяницах», расположенные в узком междуречье Рыденки и Тесовой, несколько смежных пунктов, называемых Ляховичи, на Верхней Поле (см.). Приведем еще один характерный пример из писцовой книги Обон. пят. 1564 г.: «В том же Тихвинском погосте деревни Николы Аркажского монастыря»: дер. «Замошье, словет в Юрьевичах», дер. «Замошье ж, словет в Юрьевичах Другое на ручейки», дер. «Олфимово Заборье в Юрьевичах же», дер. «Стрелно, словет в Юрьевичах же», дер. «Юрьевичи у часовни», пуст. «Старой Юрьевич Заполье», дер. «Юрьевич ж Гостево» [ПКНЗ 2, 106]. Разумеется, специфика денотативной соотнесенности находит объяснение в семантико-номинативном содержании самой модели ойконимов на -ичи/-ицы.

Соответствующие названия, будучи исконно патронимическими, зачастую именовали земельные владения не одного лица, а целой группы родственников, расселявшихся неподалеку в какой-либо местности. Владения группы заселителей порой простирались на большие расстояния, охватывали значительные площади, что отразилось впоследствии на территориальном размежевании погостов, волостей и отдельных вотчин. Несомненна тесная связь рассматриваемой ойкони- мии с крупными формами землевладения, характерными для Новгородской земли. Недаром суф. -ичи, закрепленный в качестве топоформанта, мог даже синонимизироваться (как и более поздний формант -щина) с термином вотчина, что иногда эксплицируется письменностью. Так, в одной из двинских грамот XV в. местность Каковичи («что путь идет от манастыря в Каковичи») именуется параллельно и Каковской вотчиной: «А что озера в Каковьскои отчинй, ино старцемъ волно ловити нево- домъ и сЪтми» [ГВНП, 264-265, гр. 255].