История гипноза

ЗАГЛЯНЕМ В БУДУЩЕЕ ГИПНОЗА   

Итак, в путь, в далекий путь...

Насколько усложняется наш прогноз, когда за исходное берется гипноз сегодняшнего дня, во многом еще неясный и загадочный!

Но нам здесь поможет то немалое, что уже добыто нашими предшественниками, как об этом образно сказано в тех изречениях, которые мы избрали эпиграфами к этой книге.

Два, особенно дорогих нам, приведем:

«И смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверьми храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали своими руками» — такими словами подвел итог многовековой, донаучной эры знакомства человечества с гипнозом Ардалион Ардалионович Токарский, один из пионеров отечественной психотерапии.

«Область гипноза — есть область глубокого реального смысла и высокого научного значения»,— сказал Иван Петрович Павлов и этим не только оправдал дальнейшие поиски и исследования механизмов гипноза и связанных с ним состояний, но и завещал их своим потомкам!

И вот теперь, когда нам уже не надо тратить ни времени, ни сил на доказательства, что гипноз — это серьезная научная проблема высокого теоретического значения и большого практического смысла,— заглянем в его будущее.

Никакое рассмотрение исторического пути научной проблемы не может считаться удовлетворительным без этого взгляда в будущее, без попытки, хотя бы и в туманных очертаниях, представить себе, что же ждет в дальнейшем эту проблему, каковы ее перспективы, пути развития, что она еще может дать, чем обещает быть полезной. И не беда, что на путях этого прогноза подстерегают неизбежные ошибки и просчеты. Ведь это путь, где действительные знания соприкасаются с полетом фантазии, а последняя, как известно, потому и называется фантазией, что не укладывается в прокрустово ложе одной действительности. Нам никогда не следует забывать слов В. И. Ленина: «...даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности»'.

Итак, что, по нашему мнению, ждет гипноз впереди?

Начнем с сопоставления — гипноз и религия. Будет ли гипноз и в дальнейшем играть роль в разоблачении религиозной мистики и суеверных представлений? Несомненно будет.

Объяснить необъяснимое в религиозных чудесах, показать механизмы их возникновения, отдать в руки исследователя возможность рассчитанного воспроизведения их якобы недоступной пониманию человека «бо- говдохновенной» механики — не есть ли это одновременно полное развенчание, разоблачение, уничтожение этих чудес в глазах верующих? А раз так, не есть ли это тем самым и разрушение фундамента стоящей на чудесах религии?

«Верю, ибо абсурдно!» — провозгласил фанатичный мистик средневековья Тертуллиан. «Истина — разве это не чудесно»,— словно отвечая ему, спустя столетия сказал величайший гений Возрождения Леонардо да Винчи.

Да, безусловно, гипноз, разоблачающий веру в чудеса, ослабляет тем самым и религию, и в этом его высокое социальное значение.

Религия поняла это одновременно с наукой. Можно сказать, даже раньше нее. Едва только стали раздаваться первые, еще робкие голоса, что в гипнотических состояниях находят свое объяснение чудесные деяния святых отцов и сверхъестественные явления, как папа римский Пий IX 4 августа 1856 года издал грозную энциклику «Ad magnetismi abusus compescendos» — «Об обуздании злодеяний магнетизма», в которой обрушился на магнетизм (гипноз) как на ересь, несовместимую с христианством, и расточал свои карающие проклятия в адрес всех занимающихся гипнозом. Но человеческую мысль остановить нельзя. Она шла вперед. Проникая в сущность гипноза, ученые штурмовали «чудеса» религии. В 1888 году появляется во Франции книга «Гипнотизм и религия». Автор ее счел для себя благоразумнее скрыть свое имя под псевдонимом Scepto. В этой книге, основанной на далеко еще не совершенном уровне научных знаний, рассказывается, как в гипнозе находят свое объяснение мнимые чудеса, выдавае-

мые религией за высшее проявление божественного промысла. Через девять лет, в 1897 году, на аналогичную тему, уже не прикрываясь псевдонимом, доктор Феликс Реньо публикует в Париже книгу: «Гипнотизм. Религия».

В декабре этого же года в актовом собрании Военно- медицинской академии в Петербурге В. М. Бехтерев произносит речь о роли внушения и гипноза в происхождении религиозного фанатизма. Интерес к затронутым им вопросам был настолько велик, что побудил выдающегося ученого в 1903 году выпустить в свет значительно дополненное издание этой речи в виде отдельной книги «Внушение и его роль в общественной жизни», в которой главное внимание он уделил объяснению того, как возникают религиозные эпидемии на почве нарочитых массовых гипнотических внушений. В 1908 году книга вышла вторым, расширенным изданием.

Сегодня люди располагают уже значительно большими возможностями для разоблачения мнимых чудес религии с помощью физиологически осмысленных явлений гипноза и внушения. Мы глубоко убеждены, что дальнейший прогресс гипнологии сделает научную истину очевидной всему миру.

А гипноз и медицина?

Каковы здесь перспективы и есть ли у нашего героя будущее на этом поприще? Конечно, есть.

Как мы знаем теперь с вами, люди уже с незапамятных времен обращались к гипнозу в лечебных целях, и он оказывал им в этом отношении немалую помощь. Знаем и то, что научные достижения в изучении гипноза и связанных с ним состояний открыли новую эру в применении гипноза в медицине. Однако известно нам и то, что в познании психики человека еще никто не сказал своего последнего слова. Будущее сулит здесь немало открытий, которые несомненно углубят знания о человеке в целом и о гипнозе в частности.

Сейчас все больше и больше утверждает себя система лечения и подхода к больному как целостной страдающей личности, а не абстрактному носителю больных органов и частей тела. Что бы ни болело у человека, какие бы системы ни были у него поражены, перед нами страдающий человек. И, следовательно, назначение любых лекарств, осуществление самых различных процедур, оперативных или иных вмешательств не может проходить изолированно от влияния на психику, на настроение, на самочувствие человека в целом. Только тогда лечение и благоприятно и успешно, когда оно, помимо хорошего местного эффекта, приносит общий подъем всех жизненных сил больного. Вот тут-то без психотерапии, а значит, и без наиболее ее эффективных методов — без внушения и гипноза — не обойтись. Есть все основания полагать, что советская медицина, первая вставшая на путь перестройки своих теоретических воззрений и практической деятельности на принципах психопрофилактики и психотерапии, увлечет за собой все больше и больше последователей из различных медицинских школ мира. Тому уже в наше время есть многочисленные примеры. А профилактическая медицина— это медицина высшего гуманизма, медицина, которая самым бережным образом относится ко всему чувствительному и ранимому в человеке. На первое место ставит она закон разумного ограждения здорового организма от всего вредящего ему, закон психотерапевтического режима для заболевшего человека.

Как бы ни совершенствовались в дальнейшем средства, способы и методы лечения, этот основной закон остается незыблемым фундаментом всякого успешного врачевания. Вот почему в ряду других психотерапевтических методик гипнозу открывается широкое, поистине неограниченное поле деятельности.

Когда Павлов нашел свой метод условных рефлексов, он тем не менее долгое время не мог им воспользоваться в надлежащей степени из-за отсутствия специально оборудованного помещения, которое полностью бы изолировало экспериментальное животное от случайных внешних раздражителей — таких, как шум, свет, запахи и т. п. Такое здание было построено. Ему дали образное название — Башня молчания. Только с введением в строй этой лаборатории павловские эксперименты приобрели свою подлинно математическую точность, позволившую вырвать у природы столь ревностно охраняемую ею тайну закономерностей работы головного мозга высших животных.

Но и Павлов и его многочисленные ученики и последователи, естественно, устремились дальше. Их целью было постижение закономерностей работы человеческого мозга. Многое уже сделано в этом направлении. Мы с вами, дорогие читатели, говорили о второй сигнальной системе действительности, специфически человеческой функции мозга. Но это еще не физиология человеческой мысли в собственном смысле слова. Проникновение в святая святых природы, разгадка кульминационной сложности ее творения — впереди. И одной из существенных помех для продвижения на этом пути является отсутствие специальной методики исследования мысли. Здесь уже не может быть использовано в неизменном виде классическое павловское наследие.

Какова она будет, эта методика, специфически подходящая к строго научному изучению физиологии человеческой мысли, пока неизвестно. Нам представляется несомненным одно — человек, которого с целью изучения его мысли подвергнут экспериментальному исследованию, должен будет находиться в гипнозе. И нетрудно понять почему. Раз мы хотим изучать физиологические законы работы головного мозга человека, то нам, естественно, надо вычленить из необъятной сложности мышления в целом какие-то отдельные, строго направляемые и контролируемые мысли, не подвергающиеся конкурентному воздействию других непроизвольно возникающих и внезапно пропадающих ассоциаций. Бесконечно сложное явление для того, чтобы изучать, необходимо вначале упростить. Мысли надо, так сказать, отсепарировать, отделить друг от друга — сделать их подчиняемыми воле экспериментатора, и только его воле. Вы догадываетесь, что здесь получается аналогия с Башней молчания. Но только классическая Башня молчания нам тут не поможет. Испытуемый будет сидеть в ней, изолированный от всех раздражителей внешнего мира, и продолжать жить своей жизнью мыслящего существа, и ни одному самому изощренному экспериментатору не будет дано управлять ходом этого мыслительного процесса, взять его, что называется, в свои руки.

Да, конечно, куда уж там постороннему экспериментатору, когда и сам-то испытуемый не в состоянии вести процесс своего мышления в строго заданном направлении, полностью ограждая себя от случайно возникающих воспоминаний, непроизвольно появляющихся ассоциаций, настроений, переживаний и тому подобных проявлений психической жизни.

Тут нужна Башня молчания, но не вне мозга, а внутри него! И вот такую-то Башню молчания, по нашему глубокому убеждению, может воздвигнуть только гипноз. Один он способен взять под контроль мыслительный процесс и, искусственно упростив его, свести до строго прямого взаимодействия вопрос — ответ, приказ — исполнение.

Мы убеждены, что тут у гипноза очень большие перспективы послужить науке будущего. Он поможет человеку в самом трудном деле, которое когда-либо стояло перед ним и будет стоять в деле научного познания своей собственной мысли, а тем самым познания самого себя.

А не очень ли все это далеко?

Да, может быть, и далеко, но мы отправились именно в далекое плавание по океану времени, так давайте же не будем отступать теперь, когда корабль нашей фантазии стал выходить на самый широкий простор.

Итак, гипноз и психика...

Мы уже знаем, что многочисленные клинические наблюдения и экспериментальные факты, добытые на сегодняшний день, позволяют рассматривать глубокий, сомнамбулический, гипноз как качественно особое, отличное от бодрствования и сна состояние психики человека, которому присущи характерная избирательность реагирования, выражающаяся в повышении восприимчивости к психологическому воздействию гипнотизирующего и понижении чувствительности ко всем другим влияниям. Есть основания предполагать, что сомнамбулический гипноз — это совершенно иное, третье состояние режима психической деятельности, существенной особенностью которого является одновременное совмещение и бодрствования и сна, причем ни при каких других состояниях такого не наблюдается, и это, естественно, придает глубокому гипнозу его исключительную функциональную самобытность среди всех других форм нервно-психической продукции.

Этот-то специфический, только сомнамбулическому гипнозу присущий режим психической работы, как нам представляется, и позволяет существовать одновременно взаимоисключающим состояниям. Вот почему сомнамбул одновременно видит и не видит, находится в этом пространстве и в другом, живет в настоящем времени и в своем детстве.

Многочисленными экспериментами подтверждено, что когда сомнамбулу, находящемуся в комнате, внушают, что он собирает в поле цветы или катается на лодке, то он ведет себя соответственно внушенной ситуации, т. е. ходит по воображаемому полю, рвет цветы или гребет веслами, сидя на стуле, но при этом тщательно обходит все имеющиеся предметы, мебель, находящихся в комнате людей.

Значит, он их видит, но для того, чтобы видеть их, он не должен видеть поле, покрытое цветами, которые так тщательно собирает.

Кажется, одно неизбежно исключает другое? Однако весь интерес этих феноменов именно в том, что для глубокозагипнотизированного это невозможное — возможно, реальностью становится нереальное. Такой же парадокс происходит и с так называемой регрессией возрастов. Когда мы внушаем взрослому человеку детский, а порой и младенческий возраст, он начинает вести себя соответственно этому возрасту: шепелявит, сюсюкает, тянется к игрушкам, по-детски смеется от удовольствия, получая конфету, и искренне плачет, когда эту сладость у него отнимают. При внушении 6—7-летнего возраста такой испытуемый пишет на доске или в тетради корявым, детским почерком или печатными буквами, причем почерк его соответственно меняется прямо на глазах, как только мы внушаем более старший возраст. Исследования, и фонетические и графологические, не оставляют сомнения в том, что перед нами действительно речевая и письменная продукция, характерная для детского возраста.

Так в чем же дело? Как может человек одновременно жить в настоящем и прошлом?

Вот тут-то во всей очевидности и выступают великие парадоксы сомнамбулического гипноза, которые наталкивают нас на мысль сравнить их с парадоксами микромира элементарных частиц материи.

Феномен корпускулярно-волнового дуализма показал, что мельчайшие частицы материи обладают способностью не делясь проходить одновременно в два отверстия. Они как бы существуют одновременно в двух состояниях — частицы и волны.

Но это-то и не вяжется с так называемым «здравым» или «обыденным» смыслом.

Однако, как установили физики, такое свойство, не совместимое с тем, с чем мы всегда привыкли иметь дело, есть проявление особенностей микромира, в котором все происходит по-другому, и непохоже на то, с чем мы когда-либо соприкасались ранее. Здесь правильны два взаимоисключающих суждения о характере явления.

Для физики элементарных частиц решение подобной трудности было найдено Нильсом Бором, который ввел в науку понятие принципа дополнительности, согласно которому составить себе правильное представление о явлении можно лишь в том случае, когда будут учтены оба полученных в эксперименте взаимоисключающих результата. Только совокупность этих данных и дает возможность понять закономерности, которыми управляется микромир.

Сходство отмеченных особенностей неживой материи с теми явлениями, которые наблюдаются в сомнамбулическом гипнозе, очевидно. Здесь также реальны взаимопротивоположные и, казалось бы, логически исключающие друг друга состояния: гипнотик одновременно видит внушенные ему предметы (собирает на полу лаборатории полевые цветы) и не видит предметы реальные (ему видятся поле, трава, цветы), и в то же время он видит реальность, считается с ней (и об этом говорит его поведение, он не натыкается на стулья и аппаратуру, стоящие в лаборатории, обходит их, собирая «букет»). И чтобы иметь правильное суждение о его зрительных и иных впечатлениях, нам не остается ничего другого, как охарактеризовать их таким образом: видит—не видит, слышит — не слышит, присутствует — отсутствует и т. п., противоречащие здравому смыслу определения. Сказанное убеждает исследователя в том, что богатство психологических состояний, характеризующих глубокий гипноз, таково, что он как бы в фокусе собирает все возможное из области психических явлений и на сегодняшний день не может еще найти себе соответствующего однозначного объяснения.

Но, заглядывая в будущее теоретических вопросов гипноза, позволительно и помечтать, пофантазировать...

А для этого, как ни странно, давайте оглянемся на сто с лишним лет назад. И не медицинские книги возьмем в руки, а бессмертную сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Помните, там в главе третьей «Зазеркальные насекомые» рассказывается о том, как контролер спрашивает в поезде билет у Алисы, а его у нее нет: «Лучше мне промолчать»,— подумала Алиса.

На этот раз, так как она не произнесла ни слова, никто ничего не сказал, но, к величайшему ее удивлению, все хором подумали (надеюсь, ты понимаешь, что значит «думать хором», потому что мне, по правде говоря, это неясно)».

А действительно, как это — «думать хором»? Да ведь это же очень хорошо!

Если мы, все люди, будем «думать хором», то исчезнет взаимная неприязнь, недоброжелательство, а порой и вражда — желание причинить другому зло,— а отсюда все беды и страдания человеческие. Ведь кто же в мыслях своих — в думаний своем — желает себе плохого, кто сознательно обманывает себя, строит себе подвохи, завидует и недоброжелательствует себе? Кто? Наверно, ответ несложен — никто, может быть, за очень малым исключением... Но тогда мы уже говорим, что такой человек психически болен,— и это действительно так.

Значит, при всеобщем «хоровом думаний» решаются многие проблемы и трудности сегодняшего дня. Воцаряется столь необходимое человечеству единство помыслов и стремлений, желаний и надежд. А раз единение в мыслях — значит, и в действиях, в поступках... Значит, наконец-то произойдет столь необходимое слияние энергии всех землян для решения огромных задач по овладению окружающим нас космосом — расселение во Вселенной, создание тех Эфирных городов, о которых мечтал К. Э. Циолковский и которые он провидел в будущем...

Сказки Кэрролла «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье» давно уже поняты не как фантазии, предназначенные позабавить детишек необыкновенными похождениями милой девочки Алисы, а как облаченные в игровую сказочную форму провидческие прозрения выдающегося английского ученого и мыслителя Чарлза Лютвиджа Доджсона. Математики и физики находят в них элементы предвосхищения теории относительности, психологи и философы — антиципацию, или предвестие грядущего в настоящем.

Мысль о «хоровом думаний», удивившем Алису, едущую со своими попутчиками по купе железнодорожного вагона: с господином, одетым в белую бумагу, с козлом, жуком и пищащим комаром,— не нашла еще своего истолкования. Кто знает, может быть, Кэрролл и не вкладывал в нее какого-то особого скрытого и глубокого смысла? А может, вкладывал? Этот талантливый человек во многом еще остается загадочным и непонятным...

Но нам кажется, что он эту фразу сказал неспроста. И поставленный им вопрос: «Надеюсь, ты понимаешь, что значит «думать хором», потому что мне, по правде говоря, это неясно» — имеет свой скрытый смысл.

Мы склонны связать это «хоровое думание» с явлениями гипноза. Нельзя забывать, что во время Кэрролла ученый мир был заинтересован и работами его соотечественника хирурга Брэда, и спором французских школ Шарко и Бернгейма, и едва ли такой широко образованный и пытливый человек, каким был Кэрролл, прошел

без внимания мимо этих событий, волновавших ученых.

Наша задача не в анализе «Алисы» и раскрытии неясных фактов из жизни и творчества ее автора. Мы остановились подробнее на этой странице его произведения, потому что задумались над вопросом — «надеюсь, ты понимаешь, что значит «думать хором» — и его несколько ироническим и не до конца договоренным ответом «потому что мне, по правде говоря, это неясно».

Вот и возникла дерзкая мысль связать «хоровое думание» с гипнозом. Но не тем внушением со стороны гипнотизера группе людей, проявляющимся в их совместных автоматических действиях, а с особым качеством хорового интуитивного, т. е. всеобщего, думания, которое в то же время оставляет каждому его индивидуальное мышление.

Соединяясь, сливаясь со всеми в одно целое, человек, думая так же, как все, одновременно остается самостоятельной личностью, с только ему присущими мыслями, чувствами, устремлениями!

Да ведь это невозможно, это же парадокс, противоречащий здравому смыслу?! Да, ответим мы, в такой же мере, как прохождение неделящейся элементарной частицы в два отверстия, как одновременное видение и невидение в сомнамбулическом гипнозе. И кто знает, быть может, именно это парадоксальное свойство гипноза совмещать несовместимое, давать человеку возможность более многогранного использования своих психических ресурсов и ставит гипноз и производные от него феномены в разряд самых удивительных психических состояний?

И разве не имеем мы права предположить, что гипноз, многогранно и разносторонне, как никакое другое психическое состояние человека, раскрывающий его скрытые ресурсы, и есть прообраз психического функционирования человека будущего — своеобразная модель его неограниченного могущества, подчиняющего себе не только окружающий мир, но и самого себя и тем самым разрешающего неразрешимые проблемы, над которыми бьется человечество всю свою мятущуюся историю?!

Не исключено, что именно на парадоксе такого невозможно-возможного и должны строить свои отношения друг с другом и окружающим миром люди для того, чтобы не уничтожить себя и овладеть Вселенной!

Парадокс этот тоже можно будет понять только в будущем при условии одновременного слияния производимого людьми воздействия друг на друга и окружающую Вселенную и Вселенной на всех людей, вместе взятых, как неделимое единство и на каждого в отдельности— сохраняя единый массив человечества, одновременно рассыпать его на бесчисленное множество составляющих личностей. Здесь переход единого во множественное, личного в общее, и наоборот, закономерен так же, как переход частицы в волну и волны в частицу при одновременном существовании в обоих ипостасях.

Хотим ли мы этим сказать, что у гипноза великое предначертание в далеком будущем?

И да — и нет! Да—потому что то, о чем мы пишем, позволяет ассоциировать все эти состояния, неведомые нам, со знакомым человеку уже многие века гипнозом, и нет — потому что то, что будет тогда, так же не похоже на знакомый нам гипноз, как будет непохоже это будущее на наш сегодняшний мир...

Ну, довольно. Розовый конь нашей фантазии заскочил слишком далеко... Быть может, лучше вернуться в более близкое и осязаемое для нас время и отвести нашему герою — гипнозу роль хотя и более скромную, но, очевидно, весьма полезную для человека и его великих дел. Наша последняя часть, а вместе с ней и книга подходят к концу. И мы уже слышим ваше пожелание на прощание сказать что-нибудь более определенное — менее гадательное и фантастическое. Что ж, попробуем. Но вот в чем вся трудность. Мы живем в мире, где воистину сказка делается былью, где преодолевается пространство и время с головокружительной быстротой и где с большим правом, чем когда-либо раньше, можно сказать: «Что такое наука, как не непрестанное претворение в действительность древних грез человечества?»

Недавно о полетах в космос писали одни фантасты, а теперь в столице нашей Родины — Москве стоит обелиск в честь советских людей — завоевателей космоса.

И теперь уже всем нам ясно, что, как ни фантастичны достигнутые успехи, они только самые первые шаги грядущих. Человек надолго, на годы, на десятилетия, полетит к планетам Солнечной системы и еще дальше — за ее пределы. Представим себя в кабине такого космического корабля, устремившего свой путь к бесконечно -далеким целям, и мы невольно вспомним о нашем герое. Работа и жизнь человека во время длительного полета в космическом пространстве и при нахождении на других планетах потребует больших необычных нагрузок. В космосе человеку придется устанавливать иной ритм, создавать свои сутки. Космическая медицина в настоящее время занята поисками наиболее целесообразных и выгодных соотношений сна и бодрствования, их количества и качества.

Электронно-кибернетические машины произведут предельно точный расчет израсходованной организмом энергии и, подсказав необходимое время перехода на отдых и срок пребывания в нем, сами усыпят человека и будут поддерживать необходимую глубину и качество сна. Они устранят целенаправленной системой внушений вредные последствия перегрузок и одновременно будут стимулировать все положительное и здоровое, чем располагает человеческий организм. Программа длительных внеземных полетов ставит перед людьми уже теперь почти сверхчеловеческие задачи, а в дальнейшем все во много и много раз будет усложнено.

Сутки, недели, может быть, и более продолжительное время будет человек проводить в охранительном покое гипнотической дремоты, а за это время фотонный звездолет, проглотив десятки и сотни миллиардов километров безбрежного пространства, доставит его, полного творческой энергии и сил, к далеким мирам, готового вступить в борьбу с любыми, самыми невероятными неожиданностями и трудностями.

Особенно приходится учитывать трудности нервно- психического порядка. Не случайно из психологии выделилась в самостоятельную отрасль науки космическая психология. И мы думаем, что она в своих исследованиях неизбежно столкнется с гипнозом и внушением. Например, при изучении таких проблем, как преодоление могущих возникнуть под влиянием неожиданных условий и впечатлений нарушений нормального психического функционирования, борьба с так называемым «страхом бездны», гнетущим воздействием космического безмолвия, преодоление страхов одиночества, замкнутого пространства и других побочных, тягостных наслоений на мысль, эмоции и волю человека...

Мы назвали лишь часть возможных направлений будущего развития гипноза, внушения и связанных с ними явлений. Мы написали о том, что представляется нам наиболее вероятным, до чего могла дойти наша мысль, наше знание гипноза, почерпнутое из долголетней научно-исследовательской, лечебной и литературной работы. Осознание, а значит, и разумное использование гипноза сделало только первые шаги.

Впереди еще большой и несомненно славный путь!