МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФИЛОСОФИИ ПРАВА

Системность права. Анализ системных образований в праве

Системность права — это объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.

Рассмотрим признаки понятия системности права, заключенные в этом определении.

1. Части правового системного целого необходимо объединены и тем самым находятся в соединенном состоянии. При этом такое соединение имеет объективный характер. Если этого нет, то целое носит лишь суммативную природу или его вообще реально не существует.

2.         Части системного правового целого соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые характеризуют субстанциональные особенности их свойств и связей. Иначе объединение правовых частей не будет иметь системной природы.

3.         Системное правовое целое образует единство в результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их функциональные зависимости и взаимодействие. Без этого не может быть действия системы и, следовательно, нет и самой системы .

4.         Объективное объединение и соединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство обусловливает наличие у системного правового целого свойства относительной самостоятельности, которое выражается в том, что, во-первых, ее качества не сводятся к качествам системообразующих частей; во-вторых, она обладает способностью существенно видоизменять составляющие ее части и создавать новые части в пределах своего единства; в-третьих, она может выступать в виде части или подсистемы другой, более объемной системы, равно как и в границах своего органического единства расчленяться на внутренние подсистемы (или системы иного уровня); в-четвертых, она необходимо связана с внешней средой, ощущая ее воздействие на своих «входах» и реагируя ответными реакциями через свои «выходы». Отсутствие относительной самостоятельности лишает правовую целостность системного характера.

5.         Структурная упорядоченность придает системному правовому целому относительную устойчивость, лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их связей. Система разрушается, если эти изменения выходят за пределы минимальных или максимальных ее «порогов».

6.         Относительная самостоятельность системного правового целого обусловливает относительную автономность ее функционирования, степень которой определяет уровень данной системы. Но отсутствие вообще какой бы то ни было автономности функционирования лишает целое характера системности.

Отмеченные существенные признаки системности права вскрывают органическую связь частей, ее составляющих. Эта связь выражается в такой зависимости системообразующих компонентов, когда исключение или изменение одного из них может вызвать изменение других или даже повлечь разрушение всего системного целого.

Анализ системных образований в праве обнаруживает различный уровень множественности их комплекса: наряду с од- носистемными имеются и многосистемные правовые образования. Так, система правовой «клеточки» — нормы права — относительно проста, односистемна. Но уже система института права включает в себя ряд простых систем (подсистем), соответствующих правовых норм, и тем самым становится многосистемной. Еще более комплексным является многосистемное образование на уровне отрасли права, поскольку включает в себя подсистемы различных уровней — правовые нормы и институты. Наконец, вершиной многосистемности является система права, состоящая из подсистем — правовых норм, институтов и отраслей. При этом система права — не просто совокупность ее подсистем, а система подсистем. Тем самым образуется иерархия правовых систем, создающих стройное здание правовой системности: от основания (система многообразных правовых норм) через промежуточные «этажи» (система институтов и отраслей права) к его вершине (система права).

Прежде чем перейти к анализу этого целостного правового здания в аспекте его системности, необходимо остановиться на двух моментах, имеющих методологическое значение для исследования права в указанном аспекте.

Правовая система может быть признана замкнутой лишь весьма относительно, поскольку определяется социально-экономической системой в целом, зависит от нее и развивается вместе с ней. Но дело не только в этом. Правовая система имеет внутрисистемные и межсистемные связи как прямого, так и обратного порядка; она закрепляет экономические, политические и социальные системы (и подсистемы), воздействует на них посредством своего общеобязательного нормативно-регулирующею свойства, в определенной мере направляет их движение, изменение и развитие. Эти межсистемные связи правовой системы детерминируют и характер ее внутрисистемных связей, которые формируются как результат определяющего влияния тех систем, на которые, если можно так выразиться, «накладывается» правовая система. Поскольку же, далее, внутренние и внешние связи правовой системы могут быть как однородными, так и неоднородными, постольку возникает проблема соотношения их качественных характеристик и количественных изменений (при этом мы исходим из той предпосылки, что лишь однородные связи поддаются количественному измерению). Остановимся, хотя бы вкратце, на затронутом вопросе.

Исследование правовых систем предполагает анализ всех тех реальных условий, факторов и обстоятельств, которые с объективной необходимостью порождают, определяют и детерминируют их развитие. Прежде всего необходимо подвергнуть тщательному изучению как качественные, так и количественные характеристики, параметры, измерения достигнутого уровня производительных сил, производственных отношений, специфики гражданского общества и политического строя, в своей системной совокупности соответствующее им право и законодательство. Только интегрированное качественно-количественное исследование данных социальных комплексов позволит выяснить социальную сущность, истинное назначение и роль права и действующего законодательства.

Но лишь количественный анализ, отвлеченный от качественной сущности правовой системы (и ее компонентов), не имеет сколько-нибудь значительной научной ценности. Только их интеграция в системном исследовании права и законодательства дает высокий коэффициент научной результативности познания. При этом ведущим звеном в этой интеграции, как показывает исторический опыт большой науки, принадлежит качественной стороне, поскольку использование количественных методов исследования правовых систем ограничивается только измерением однородных связей данной системы. Количественные методы неприменимы и к тем правовым системам, уровень общности которых отвлечен от отдельных видов правовых систем. Иначе говоря, количественным методам исследования недоступны универсально-всеобщие правовые системы (например, система правового регулирования в целом) именно в силу их универсальности и всеобщности; они применимы лишь при ограниченной степени общности правовых систем. Вместе с тем, используя количественные методы, можно обнаружить наиболее существенные факторы общественной жизни и определить меры воздействия каждого из них на правовые процессы. В этих исследованиях, как свидетельствует уже накопленный опыт, должны быть использованы статистические данные, многообразные приемы количественного выражения качественных переменных, характеризующих правотворческую и особенно правореализующую деятельность, построение формализованных обобщений и моделирование с широким применением математического аппарата, кибернетики, теории операций, теории массового обслуживания, теории игр и т. д. Однако в этих исследованиях мы сталкиваемся с существенными трудностями, обусловленными прежде всего тем, что для ряда качественных показателей развития правовой системы и ее подсистем пока не найдены адекватные способы их специфически юридического количественного измерения.

Необходимая интеграция качественных и количественных методов исследования правовых систем и действующего законодательства, правореализующей деятельности особенно наглядно обнаруживается при использовании конкретно-социологических и конкретно-юридических методов. Следует, однако, оговорить, что в последние годы среди некоторой части социологов и юристов укоренилось не просто ошибочное, но даже вредное мнение, будто эти методы приобретают чуть ли не основополагающее значение в развитии науки. Между тем собранный и систематизированный с помощью этих методов эмпирический материал при всей его важности не имеет пока научной значимости, ибо должен быть еще осмыслен на уровне рационального обобщения. Непонимание этого оказывает неблагоприятное влияние на сами конкретно-социологические и конкретно-юридические методы прежде всего тем, что лишает их общей методологической основы и единого концептуального стержня. В результате они применяются нередко бессистемно, стихийно, случайно и поэтому теряют какую-либо ценность для науки.

Эффективность количественного подхода к познанию правовых систем, законодательства и практики его реализации зависит от природы и характера исследуемого объекта, от задач, целей и аспекта самого исследования. Так, если при количественном исследовании в заданном аспекте отдельных правовых подсистем достигнуты некоторые успехи, то пока еще никому не удавалось теми же методами получить аналогичные результаты при изучении правовой системы в целом. Некоторые авторы полагают, что причиной тому — недостаточная развитость существующих в мире количественных методов (их «детское состояние»). Но думается, что и при достаточной развитости этих методов их использование не даст сколько-нибудь серьезных результатов в исследовании правовых явлений и процессов, где необходим главным образом и прежде всего качественный анализ, сущностное обобщение их субстанционально-содержательной природы. Более того, вообще математическая юриспруденция, которая еще ждет своей детальной разработки для различных уровней исследования правовых систем, должна опираться на общую методологию познания явлений и процессов. В такой интеграции — залог ее грядущих научных достижений.

Основным, главным свойством любой системы, вытекающим из предшествующих ее характеристик, является ее ин- тегративность, которая, с одной стороны, образует качество системы, а с другой — соединяет ее компоненты во внутренне организованную структуру.

Интегрированные качества правовой системы обусловливают методологические основания ее исследования. Так, единичная правовая норма или статья нормативно-правового акта, отделенная от целостной правовой системы, не в состоянии воздействовать на соответствующие общественные отношения. Лишь в единстве с иными правовыми средствами, входящими в состав данной правовой системы, достигается эффективное правовое регулирование этого отношения.

Система права действует, функционирует, исполняет определенную роль. Функционирует не только система права в целом, но и каждый ее компонент. При этом функции компонентов детерминированы, производны от функций системы в целом. В правовой системе нет и быть не может бездействующих компонентов. «Мертвый» компонент, как правило, «останавливает» всю систему; в результате она, сохраняя простую целостность, лишается качества системности.

Функционирующий характер правовой системы обусловливает те методологические основания ее исследования, которые сводятся к необходимости изучения деятельности каждого компонента этой системы. Помимо этого, исследование должно вскрывать как взаимодействие между отдельными компонентами правовой системы (внутренний механизм взаимодействия), так и взаимодействие данной системы со средой, другими системами (внешний механизм).

Однотипность компонентов системы, их интеграция в единой структурно-организационную целостность, относительная самостоятельность и автономность функционирования, устойчивость и стабильность вовсе не означают неизменности системы. Система динамична, она постоянно развивается в силу присущих ей внутренних и внешних противоречий. Отсюда вытекает необходимость при исследовании правовой системы выявлять эти противоречия, находить пути их разрешения.

Каждая из систем существует и функционирует в определенной внешней среде, которая определяет, оплодотворяет и развивает данные системы, детерминирует направленность их функционирования. Поскольку же среда своеобразна, вечно движется и постоянно изменяется, создавая неповторимые жизненные ситуации, постольку и познание данных систем предполагает изучение их прямых и обратных информационно-коммуникативных связей с внешней средой. Только в этом случае окажется возможным выяснить как прямое влияние среды на правовую систему, так и эффективность ее обратного воздействия на эту среду, понять как те преобразования, которые происходят под влиянием среды в правовой системе, так и те преобразования, которые претерпевает среда под воздействием данной системы.

Любая система существует в определенной среде и для этой среды. Поэтому исследование правовой системы будет наиболее полным при рассмотрении всей совокупности определяющих ее условий экономической, социальной и духовной сфер общества и обратного воздействия системы на данные сферы общественной жизнедеятельности.

Система имеет ядро, вокруг которого объединяются, интегрируются и структурируются ее компоненты. Это ядро играет также роль направляющего, стимулирующего начала в организации и функционировании всей системы и каждого ее компонента; под его воздействием осуществляется координация деятельности всего комплекса компонентов системы, развитие каждого компонента и всей системы. Таким ядром правовой системы является конституция, на основе, в соответствии и во исполнение которой осуществляются (должны осуществляться) правовое регулирование общественных отношений, вся правотворческая и правореализующая деятельность государства.

Подводя итог предшествующим рассуждениям, отметим их выводы: во-первых, не всякое целое есть система, но любая система целостна. Нет системы без целого, которое и придает ей единство; во-вторых, аналогичным образом не всякая структура системна, но любая система не может не содержать в себе структуру. Нет системы без структуры, которая в снятом виде содержится в системе; в-третьих, то же относится и к функциям. Не всякое функционирование системно, но любая система не может быть нефункционирующей. Нет системы без функционирования, которое и обусловливает ее динамичное развитие.

Понятие системы, следовательно, более емкое, богатое, универсальное по сравнению с понятиями целого, общего. Поэтому в одинаковой мере излишними являются определения типа «целостная система», «структурная система», «функционирующая система», поскольку и то, и другое, и третье (целое, структура, функция) являются имманентными свойствами системы. С этой точки зрения можно было бы избежать и использования в настоящей работе указанных определений, но мы сознательно пошли на такое использование с той лишь целью, чтобы показать гносеологическую роль каждого из основных компонентов понятия системы, их связи, отношения и взаимодействия.

В. П. Кузьмин писал: «Чтобы ответить на вопрос ("что такое система", надо прежде всего знать, чем она отличается от несистемы. Возьмем для примера два объекта: кучу яблок и яблоко. Куча — это простая сумма, суммативное множество, и как таковая она системой не является. Яблоко же есть органическое целостное единство, интегральное образование составляющих его элементов или компонентов. Таким образом, как мы видим уже из этого простейшего примера, различие суммативных и целостных множеств состоит в феномене интеграции. Соответственно исходным, базовым признаком системы является интегральная целостность или интегральное единство, а специфическим предметом изучения — интегральные свойства и закономерности объекта или комплекса» .

Наряду с этими положениями (с которыми мы солидаризуемся) В. П. Кузьмин выдвигает идею о необходимости различения целостных систем и системных комплексов. «В первом случае, — полагает он, — предметом изучения оказываются прежде всего их структура, законы соединения частей в некое структурное или функциональное целое, их внутренние механизмы и интегральные закономерности. Во втором же случае предметом изучения становятся связи, взаимодействия и отношения двух или нескольких объектов-систем, образующих полисистемный комплекс» .

Отнюдь не исключая возможности различения целостных систем и системных комплексов, мы, однако, полагаем, что такое различение вовсе не исключает их совпадения. Целостная система может включать в себя и определенный системный комплекс, и тогда различение предмета их познания, выдвинутое В. П. Кузьминым, теряет смысл. Сам же автор указывает, что система есть «объединение частей в целое» и что соответственно должны быть выявлены законы объединения частей в целое; вместе с тем система есть и само целое, а это значит, что должны быть выявлены ее базисные основания, законы ее структуры, функционирования, движения и развития. С этой точки зрения познание, в частности, правовой системы предполагает исследование объективных оснований соединения ее частей в определенную интегральную и структурно-функциональную целостность. Но правовая система вместе с тем не только многосистемное образование, но и полисистемный комплекс (т. е. комплекс частей, компонентов системы, каждая из которых сама может рассматриваться как целостная система). В ее состав входит множество подсистем различного уровня — правовые нормы, институты и отрасли. Это обстоятельство предполагает познание не только ее интегральных и структурно-функциональных качеств, но и ее связи, отношения, взаимодействия подсистем, которые в качестве составных частей, компонентов образуют полисистемный комплекс данной целостной системы.

Отмеченные особенности правовых систем являются объективными детерминантами  соответствующего познавательного подхода к ним и самого процесса познания, которые, в сущности, и определяют характер системного и структурно- функционального исследования правовых явлений и процессов. Такое исследование предполагает многомерное измерение правовых систем: во-первых, изучение каждого компонента данных систем самих по себе; во-вторых, обнаружение многочисленных и разнообразных связей каждого компонента с другими, «родственными» компонентами данных систем; в-третьих, определение причин возникновения, действия и развития компонентов данных систем и системных комплексов в конкретных условиях внешней среды, выявление взаимодействия данных систем с другими системами общественного организма.

При всем различии данных направлений они имеют один и тот же объект познания, но каждый из них обнаруживает отнюдь не тождественную группу детерминантов, связей, зависимостей и отношений. Интеграция результатов познания объектов, осуществленная по указанным направлениям, воссоздает данный объект в его исторической закономерности развития, в сущностно-содержательной определенности, в структурно-функциональном единстве и целостной системности.

Система права воздействует на внешнюю среду не только прямо или через свои компоненты, но и косвенно, путем воздействия на другие системы или их компоненты. Например, регулируя производственные отношения, правовые нормы через них воздействуют и на развитие производительных сил.

Но и правовое воздействие на производственные отношения отнюдь не всегда осуществляется непосредственно, а через регулирование иных отношений. Так, через правовое регулирование трудовых отношений осуществляется воздействие и на производственные отношения. При этом такое опосредованное воздействие нередко имеет ряд «этажей». Регулируя, например, семейно-брачные отношения, правовые нормы воздействуют на нравственные отношения, которые, в свою очередь, через другие посредствующие звенья в конечном счете влияют на производственные отношения. Здесь, как и во многих иных случаях, обнаруживается общая закономерность: подобно тому как производственные отношения в конечном счете определяют прямо или косвенно (опосредованно), через промежуточные звенья все иные отношения, так и обратное воздействие последних на производственные отношения реализуется не только прямо, но и косвенно, через другие отношения. При этом наблюдается и иная закономерность, а именно: чем выше удаляется надстроечное явление от базиса, тем больше количество промежуточных звеньев, через посредство которых осуществляется прямое, косвенное и обратное воздействие базиса на надстроечное явление и надстроечного явления на базис.

К сказанному остается добавить, что сами надстроечные явления воздействуют друг на друга прямо или косвенно. Так, право обычно воздействует, например, на политику прямо, хотя имеется и косвенное влияние, когда, скажем, право воздействует на нравственность, а нравственность — на политику или, наоборот, политика — на нравственность, а последняя — на право. И здесь проявляется аналогичная закономерность: чем дальше друг от друга отстоят надстроечные явления, тем больше промежуточных звеньев, через посредство которых осуществляется их взаимное влияние .

Исследование сложных взаимодействий правовой системы со своими компонентами в некоторой мере облегчается при различении понятий «право в целом» и «право как целое». Под понятие «право в целом» подпадают все проявления правовой реальности, рассматриваемые в своей совокупности, но безотносительно к специфике составляющих его частей. В этом смысле «право в целом» равнозначно понятию «все права», охватывающее все правовые явления независимо от их значимости в правовой жизни общества. Иной смысл вкладывается в понятие «право как целое». Здесь акцент делается на внутреннем единстве права, на отношении права как целого со всеми составляющими его частями и каждой правовой части к объединившему их правовому целому. Следовательно, понятие «право как целое» является развитием и конкретизацией понятия «право в целом», поскольку выражает внутреннее единство, органическую связь и взаимодействие разнообразных правовых явлений, объединенных в определенный тип целостности. Вместе с тем понятиями «право в целом» и «право как целое» характеризуют правовую систему, но в различных плоскостях, срезах, уровнях.

Различение понятий «право в целом» и «право как целое» имеет познавательное значение потому, что ориентирует, определенным образом направляет исследовательский процесс. Познание «право как целое» является логическим основанием исследования всех его составных частей, а познание «права в целом» определяет особенности, специфику, своеобразие каждой составной части правовой целостности. Правоведение призвано исследовать как «право в целом», так и «право как целое», в результате чего правовая система будет познана в единстве и тождестве противоречий.

Сказанное может быть обращено и на познание законодательства. Сложность отмеченных прямых и обратных связей, зависимостей и отношений, взаимодействий и взаимопроникновений во много крат возрастает, если иметь в виду не только их закономерность, необходимость, но и включенность в это переплетение случайных факторов. Как отмечает В. Г. Афанасьев, «необходимые причинные связи, законы функционирования целого переплетаются со случайными воздействиями, проявляются через случайности. Отсюда наступление того или иного следствия, являющегося результатом перекрещивания, столкновения необходимых и случайных взаимодействий, приобретает вероятностный характер, тем более что в целостной системе наряду с одно-однозначными имеют место и одно-многозначные и много-однозначные детерминации. Учесть роль и значение случайных причин в функционировании целого позволяют методы статистики и теории вероятностей» .

Такие причинно-следственные зависимости во взаимодействии необходимости и случайности особенно характерны для правовой сферы. Нередко закономерно необходимое развитие правовых процессов коренным образом изменяется из- за случайных воздействий.

Что же касается методов статистики, теории вероятностей и многих иных специальных методов, способных оказать помощь правовым исследованиям, то приходится с сожалением констатировать, что до сих пор они, за редкими исключениями, вовсе не используются в правоведении, особенно в отраслевых юридических науках, где они могли бы принести максимальную пользу.

Обратимся теперь к соотношению системы права со своими компонентами, а также компонентов системы между собой.

Регулируя ту или иную относительно изолированную сферу общественных отношений, право, в свою очередь, дифференцируется, подразделяется на отрасли, в которых объединяется комплекс правовых норм, призванных своей совокупностью воздействовать на данную область общественных отношений. Единые по своей сущности отрасли права в то же время разнообразны в зависимости от тех отношений, которые ими регулируются. Каждая отрасль имеет свои специфические черты и характерные особенности, в то же время находясь во взаимной связи, обусловленности с другими отраслями права той же формации. Ф. Энгельс отмечал: «В современном государстве право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выражением, которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противоречий».

Следовательно, системное единство права и его дифференциация, деление на отрасли внутри этого единства являются не субъективно-произвольным, а объективно-детерминированным.

Система права — это обусловленное экономическим, политическим и социально-культурным строем общества внутреннее объединение в согласованное, упорядоченное и единое целое правовых норм и одновременно их подразделение на соответствующие отрасли, обладающие сами по себе относительной самостоятельностью и автономностью функционирования.

Каковы же критерии подразделения отраслей права внутри единой правовой системы? В отечественной юридической науке установлено, что такими критериями являются предмет правового регулирования (главный, основной) и метод правового регулирования (дополнительный, производный). Под предметом правового регулирования имеют в виду общественные отношения определенного вида, которые подвергаются правовому воздействию (имущественные, трудовые, административные и т. д.). Природа этих отношений обусловливает и избрание метода воздействия, с помощью которого осуществляется наиболее эффективный процесс правового регулирования. Это и степень автономности субъектов правоотношений, и их взаимоположение (равенство сторон или их соподчиненность), и пути, способы и средства защиты или восстановления нарушенных прав и т. д. Из сказанного следует, что метод правового регулирования определяется в основном его предметом, но зависит также от интересов и целей государства при выборе форм воздействия на соответствующие общественные отношения. Именно этим объясняется, что тот или иной вид общественных отношений может быть урегулирован по-разному, что правовая защита разных сторон одного и того же вида общественных отношений может быть обеспечена различными средствами.

Однако это более или менее установившееся в отечественной юридической науке заключение оспаривается отдельными авторами с прямо противоположных позиций. В результате, несмотря на проведение двух широких дискуссий, проблема осталась нерешенной. Оставляя в стороне критический анализ этих дискуссий и последующих безуспешных попыток решить данную проблему (поскольку этот анализ был проведен нами ранее1), мы полагаем необходимым: во- первых, ясно и четко разграничить критерии оснований дифференциации отраслей права и отраслей законодательства; во- вторых, углубить дальнейшее исследование самих общественных отношений (предмет правового регулирования), что позволит определить критерии основания разграничения как отрасли права, так и отрасли законодательства; в-третьих, вернуться к обсуждению проблем системы права в целом, а также оснований выделения его подсистем — отраслей права и отраслей законодательства.

Следует также отметить, что при исследовании системы права в юридической науке делается упор на обнаружение дифференциации ее отраслей и явно недостаточно изучаются пути укрепления их системного единства. Между тем грани между различными отраслями права и особенно между отраслями законодательства весьма подвижны вследствие динамической подвижности самих общественных отношений, подвергаемых правовому регулированию. Отсюда постоянное изучение одной из важнейших особенностей системы права и системы законодательства, их внутренней изменчивости, даст возможность поддерживать гармоничное развитие частей системного целого и, следовательно, совершенствовать их.

Решение проблемы системы права и системы законодательства предполагает предварительное тщательное изучение тех их подсистем, комплекс которых и образует данные системы. Иначе говоря, успех познания системного целого зависит от знания частей, его составляющих. На основе такого знания окажется возможным также и практическое совершенствование как системы в целом, так и ее подсистем. Чем правильнее определены признаки, понятие и система отрасли, института и нормы права, тем более обоснованными будут рекомендации по дальнейшему развитию и повышению логической последовательности правовой системы в целом. Поэтому и следует перейти к позитивному рассмотрению составных компонентов системы права и законодательства — различного уровня их подсистемных образований, и прежде всего отрасли права. Как известно, проблемы системы отрасли права входят в предметы соответствующих специальных юридических наук и более или менее успешно ими разрабатываются. Хуже дело обстоит с общими вопросами — с определением признаков и понятия отрасли права как относительно самостоятельного системного правового образования. В связи с этим имеет смысл остановиться на данных вопросах более подробно (хотя и обобщенно, поскольку критический анализ соответствующей литературы проведен нами ранее1).

За последние десятилетия отечественная юридическая наука сделала важный шаг в теоретической разработке понятия отрасли права, указав, что ее самостоятельность определяется совокупностью следующих признаков: предметного критерия, а также метода правового регулирования, специфических правовых принципов, характерной внутренней и внешней формы, особого механизма регулирования, «нерасторжимости» входящих в нее институтов и обособленности законодательства. Основываясь на этих признаках, понятие отрасли права можно определить следующим образом.

Отрасль права — это объективно сложившаяся внутри единой системы права в виде ее обособленной части группа правовых институтов и норм, регулирующих качественно однородные общественные отношения на основе определенных принципов и специфических методов, в силу этого приобретающих относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования.

Системный подход к анализу права предполагает не только его дифференциацию на подсистемы первого, так сказать, уровня — на отрасли права. Одно и то же общественное отношение имеет, как известно, множество признаков, особенностей, сторон, которые в зависимости от условий, места и времени их проявления приобретают различный характер. Это обстоятельство обусловливает необходимость всестороннего урегулирования правом каждого типичного общественного отношения (если, разумеется, эти отношения вообще нуждаются в урегулировании его правом). В силу этого дифференциация права происходит и внутри каждой отдельной отрасли права, выражаясь в делении ее на ряд правовых институтов. Отдельная правовая норма, как правило, не в состоянии урегулировать с требуемой полнотой и всесторонностью то или иное общественное отношение без сочетания, взаимодействия с другими правовыми нормами, направленными на регулирование того же отношения. Совокупность этих правовых норм, соединенных между собой в определенное системное целое, и образует правовой институт.

Таким образом, оказывается, что отрасль права, будучи под- системным образованием системы права, сама выступает в качестве системы по отношению к институтам права, ее образующим. Но и институт права обладает всеми признаками системного правового образования, поскольку представляет собой объективно сложившуюся внутри отрасли права в виде ее обособленной части группу правовых норм, регулирующих с требуемой детализацией типичное общественное отношение и в силу этого приобретающих относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования.

Из этого определения вытекает, что институт права отличается от отрасли права прежде всего объемом предмета регулирования: он регулирует не всю совокупность качественно однородных общественных отношений, а лишь различные стороны (признаки, особенности) одного типичного общественного отношения. Вместе с тем институт права, будучи подсистемой системы отрасли права, имеет общие с ней характеристики — объективную обособленность и органическое единство компонентов, специфичность метода, относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования.

Следует заметить, что вопрос о природе, системе, структуре правового института в отечественной юридической науке разработан недостаточно. Более того, его трактовка противоречива. Так, если считается общепризнанным, что отрасль права не может быть комплексной, то одновременно допускается существование комплексных институтов права. Так, И. В. Павлов, считавший «несостоятельной» постановку вопроса о комплексных отраслях права, вместе с тем считал, что «некоторые правовые институты являются характерными не для какой-то одной, а для двух или более отраслей права» .

При этом И. В. Павлов, по-видимому не замечал, что его аргументы, отрицающие существование комплексных отраслей права, в той же самой мере могут быть отнесены к отрицанию существования и комплексных институтов права. В самом деле, если нельзя включать правовую норму, относящуюся к одной отрасли права, в другую отрасль права, то тем более недопустимо включать институт права, содержащий в себе «комплекс» норм различных отраслей права, в какую-либо отрасль права, так как тем самым данная отрасль права сама превратилась бы в комплексную. Следовательно, одно из двух: либо наряду с самостоятельными отраслями права существуют и самостоятельные «комплексные» институты права, не включенные в соответствующие отрасли права, либо институты права являются частью соответствующих отраслей права и вследствие этого обладают, кроме специфических признаков, им присущих, также теми общими признаками, которые характеризуют отрасль права в целом. Мы оказались бы непоследовательными, если бы, отрицая существование комплексных отраслей права, вместе с тем допускали самостоятельное существование комплексных институтов права, ибо, как было отмечено выше, те доводы, которые дают нам убедительные основания для отрицания комплексных отраслей права, в не меньшей мере должны быть отнесены и к отрицанию комплексных институтов права. Между тем именно эта непоследовательность, эта логическая противоречивость характеризует рассуждения всех тех, кто, правильно отрицая наличие в системе права комплексных отраслей права, вместе с тем допускает существование в ней комплексных институтов права, тем самым нарушая системное единство права и разрывая однопорядковое соотношение его системы и подсистем.

Нетрудно понять истоки этого, равно как и многих других заблуждений, которые кроются в отождествлении права и законодательства. Только законодательству свойственно создавать комплексные отрасли и институты права, но само право, будучи объективной категорией, не способно иметь комплексные отрасли и институты права.

Остается теперь перейти к последнему компоненту системы права — к норме права. В отечественной литературе дается множество определений данной «клеточке» правовой системы. Но все эти определения страдают тем, что не отличаются от общего определения понятия права, традиционно используемого в отечественной литературе. Различие между ними в лучшем случае сводится к количественной стороне: правовая норма лишь единичная часть правовой системы .

Между тем нельзя давать одинаковое определение целому и части целого не только потому, что они не совпадают, но также и потому, что их отождествление не имеет сколько-нибудь рационального смысла. Задача состоит не в том, чтобы показать лишь количественную разницу между правом и правовой нормой, а в том, чтобы, опираясь на общее понятие права, вскрыть специфические качественные признаки правовой нормы.

Если общее понятие не только имеет познавательное значение, но и должно служить инструментом более углубленного познания явлений, то необходимо от общего понятия права проникать в глубь составляющих его частей, в частности в правовую норму, чтобы обнаружить ее специфические особенности. При этом в тех случаях, когда определяется та или иная часть какого-либо целого в ряду всего комплекса однопорядковых категорий, вовсе не обязательно повторять в этих определениях все те общие черты, которые характерны как для целого, так и для всех его частей. Более того, подобное повторение не имеет ни теоретической, ни практической ценности и лишь отвлекает от задач вскрытия и понимания той особенности, которая характерна для специфики изученного явления и, следовательно, его места, значения и роли в составе целого. Это, однако, вовсе не означает, что, исследуя часть, можно игнорировать существенные признаки целого. Без этого невозможно познать часть, но речь в данном случае идет не о процессе познания, а о его итоге — формулировании определения целого и его части.

Основываясь на этих соображениях, представляется возможным выдвинуть следующее определение правовой нормы.

Норма права — это объективно сложившееся внутри института права единичное общее правило поведения, регулирующее типичное общественное отношение или одну из сторон этого отношения и в силу этого приобретающее относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования.

Если теперь провести сравнительный анализ предложенных определений подсистем права, то в них легко обнаружить повторяющиеся моменты, в частности указание на их относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Но в данном случае за этими повторениями скрывается различный смысл, ибо уровень их относительной самостоятельности, устойчивости и автономности функционирования различен. Что же касается всех других моментов каждого из предложенных определений, то они своеобразны, отличны друг от друга не только в количественном, но и в качественном отношении.

Прокомментируем теперь отдельные стороны выдвинутого определения нормы права. Положение, что правовая норма представляет собой общее правило, не следует понимать лишь в том смысле, что каждая правовая норма всегда содержит непосредственное указание для поведения лиц в определенном случае. Характеристика нормы права как общего правила означает не только отсутствие в ней конкретности (персонификации) адресата и неопределенность случаев ее применения; она может содержать в себе также принципы и определения, которыми руководствуются субъекты правоотношений.

Содержание и системные части нормы права отнюдь не произвольны, а зависят от природы и характера регулируемых общественных отношений и тем самым объективно ими детерминированы. Всякая правовая норма, будучи общим правилом поведения, является единичной, поскольку регулирует не комплекс отношений, а отдельное типичное отношение или даже отдельные его стороны. И поскольку это отношение обладает известной долей самостоятельности, постольку и регулирующая ее правовая норма приобретает относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Но, являясь единичной, она не может не входить в систему соответствующего института права, вместе с которым оказывается способной регулировать то или иное отношение. Эта способность правовой нормы приобретается благодаря наличию в ней также качеств, которыми обладает институт права, в состав которого она входит. Подобным же образом и для института права характерны общие качества отрасли права, а для отрасли права — общие качества системы права.

Следовательно, относительная самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования правовых норм, равно как и института и отрасли права, детерминирована не только их зависимостью от природы и характера общественных отношений, ими регулируемых, но и от тех правовых подсистем и системы, в состав которых по объективной необходимости они соответственно входят; образуется, так сказать, «двойное подчинение» отдельных целостно-системных правовых образований .

Таким образом, объективно создается органическая связь, зависимость и взаимообусловленность системы и подсистем права, Б своей совокупности образующих стройную целостность определенного исторического типа права.

Итак, понятие правовой нормы — категория абстрактная в том смысле, что выражает то общее, что свойственно конкретным нормативно-правовым установлениям. Иначе говоря, она выводит за скобки те общие признаки, которыми обладает (в явном или предполагаемом виде) любое правило, а именно: условия, при которых действует то или иное правило, его содержание и последствия, которые наступают при несоблюдении или нарушении данного правила.

Из абстрактности понятия правовой нормы следует недопустимость ее «приложения» ко многим конкретным статьям закона и подзаконного акта. Такая попытка разрушает само понятие правовой нормы, поскольку далеко не всегда статья закона и подзаконного акта содержит все перечисленные ее части. Правовая норма, как понятие абстрактное, в указанном смысле не может быть одноэлементной или двухэлементной, она всегда состоит из трех частей, элементов. Каждая правовая норма логична, если содержит ответы на три обязательных вопроса: какое поведение она предусматривает для субъектов правоотношений; при каких условиях это поведение должно (или может) иметь место и какими будут последствия для лиц, не исполняющих или нарушающих установленное правило. Немыслима вообще какая бы то ни была норма, в особенности правовая, из которой прямо или косвенно, но вполне определенно не вытекали бы ответы на эти вопросы. Другое дело, что внешняя форма выражения правовой нормы в статье или статьях закона (подзаконного акта) далеко не всегда повторяет ее логическую структуру.

В целях краткости изложения нормативно-правовых актов, исключения из них ненужных повторений правотворческий орган оправданно не воспроизводит в них те или иные части правовой нормы. Однако в любом из таких случаев можно восстановить структурную конструкцию правовой нормы, в сокращенном виде выраженной в нормативно-правовом акте. Но в таких случаях она, как правило, окажется более громоздкой по сравнению с лаконично изложенным нормативно-правовым предписанием. В тех же случаях, когда не удается кратко сформулировать правовую норму в статье или статьях нормативно-правового акта без утраты отдельных моментов ее элементного состава, приходится, невзирая на громоздкость и повторяемость, воспроизводить все части правовой нормы. Но такие случаи сравнительно редки. В подавляющем же большинстве статьи нормативно-правового акта не воспроизводят полностью структуру правовой нормы, во многих из них гипотеза или санкция не приводятся, хотя и подразумеваются, вытекают из самой формулировки той или иной статьи или указаны в других статьях того или иного нормативно-правового акта .

Обратимся теперь к проблеме систематизации законодательства. В соответствии с объективным единством правовой системы и ее дифференциации на отрасли права внутри этого единства строится и система законодательства. В процессе правотворчества выражается, развивается и конкретизируется всеобщее объективное свойство права — его системность.

Действующее законодательство состоит из огромного количества актов, принятых различными государственными органами и в различные исторические периоды. Время от времени проводится упорядочение законодательства путем его систематизации, вносятся изменения и дополнения. В результате многие акты не согласуются между собой, вновь созданные акты противоречат ранее принятым или повторяют их. В законодательстве часто встречаются серьезные пробелы и содержатся недостаточно ясные, неточные формулировки, понятия и термины. Имеется и много иных недостатков действующего законодательства. Устранение этих недостатков, равно как и обновление законодательства, осуществляется, в частности, и с помощью его систематизации.