ПРАВО: ПРОБЛЕМА УНИФИКАЦИИ И ПРОГНОЗ НА БУДУЩЕЕ

Унификация права

В неразрывной связи с этой проблемой находится другая — проблема унификации права. Возможно ли, чтобы поведение и жизнь людей во всем мире управлялись одними и теми же правовыми нормами?

1. Существовал ли период единого права? Была ли подобная унификация реализована в прошлом? Все свидетельствует об обратном: наблюдения историков и этнографов дают основания думать, что примитивные люди жили в очень небольших социальных группах и редко общались с членами других групп. По всей вероятности, такие группы испытывали друг к другу враждебные чувства. Это наводит на мысль о малой вероятности того, чтобы в далеком историческом прошлом  существовали единые для всех нормы права. Однако в пользу последнего предположения свидетельствуют некоторые мифы. В античности и особенно в Древнем Риме долгое время существовал миф о правлении Сатурна. Согласно этому мифу люди когда-то жили в эпоху, напоминающую золотой век, эпоху мира и благополучия, избавленную от всех социальных зол. Делались предположения, что это не просто легенда, а истори-кческий факт, относящийся к эпохе неолита. Однако этот , аргумент нельзя рассматривать всерьез.

Все, несомненно, признают, что неолит привел к значительному прогрессу в технике и, конечно, в нравственной и культурной сфере, но нет оснований полагать, что миф о  правлении Сатурна явился хронологическим переносом этой революции и, даже если бы это было и так, что , она хоть в какой-то мере обеспечила политическую или юридическую унификацию. Второй аргумент: некоторые данные, почерпнутые из сравнительной лингвистики, наводят на мысль о существовании в очень давние времена империй, расположенных на обширной территории. Тогда возникает соблазн развить эту гипотезу до крайности и предположить существование некоего первоначального человеческого сообщества. В пользу такого предположения также говорит известный миф о Вавилонской башне. Однако это рискованное предположение. Кроме того, миф никогда не был равноценен историческому факту.

Третий аргумент: этнографические исследования примитивных народов свидетельствуют о наличии у них большого числа обычаев, разнообразных, конечно, но имеющих много общего, и, стало быть, можно говорить о примитивном праве. Однако и этот аргумент слаб. Архаичные общества, как и современные общества, не жили при одном и том же режиме, и аналогии, которые можно обнаружить в их обычаях, обусловлены относительно сходными условиями их жизни, что можно сказать и о нас.

2. Проблема унификации римского права. Можно также задаться вопросом: а не существовало ли единство права в эпоху, когда после завоевания Римом всех средиземноморских территорий его правовые нормы были теоретически обязательны для всех народов этой огромной империи? На этот вопрос обычно дается положительный ответ. Мы знаем, что в 212 году н.э. император Каракалла учредил право римского гражданства для всех, кто проживал в границах Рима. Может показаться, что это первый пример крупномасштабного распространения права. Но было ли это подлинной унификацией права? Есть серьезные причины в этом сомневаться. Во-первых, намеревался ли Каракалла подчинить всех жителей империи римскому праву и добился ли он этого? Многие исследователи, и довольно известные, считают, что значимость этого текста, о котором нам известно лишь по небольшому количеству документов, — весьма мала. Если предположить, что он хотел закрепить статус иноземцев, вполне возможно, что он предоставил им гражданство, не лишив при этом первоначального статуса и таким образом, обеспечил им право двойной правовой принадлежности. Впрочем, похоже, что даже в пределах Римской империи многие региональные или местные обычаи сохранились после 212 года и что некоторые из них могут рассматриваться как настоящие правовые нормы. Наконец, если даже предположить, что римское государство своей безжалостной централизованной политикой преследовало и уничтожало эти обычаи на своей территории, все же помимо Средиземноморья оставались обширные континенты, о которых нам практически ничего неизвестно за неимением документов. Но там проживало население, имевшее собственную цивилизацию и религию, собственное право и собственную мораль. Итак, можно сказать, что унификация, произведенная римским имперским правом, является юридическим следствием военно-политического завоевания, сравнительно весомого, с учетом определенных оговорок, с широким распространением мусульманского права в течение VII века и в последующие века.

Если единство права никогда не существовало — ни в прошлом, ни в настоящем, — есть ли основания полагать, что оно сможет реализоваться в будущем? Принципы, изложенные выше в отношении природы права, позволяют, по крайней мере, поставить условия такой унификации.

3. Условия постепенной унификации права. Поскольку право отражает волю социальных групп, оно может быть унифицировано только в том случае, если а воля повсюду будет одинаковой. Очевидно, что подобное единомыслие у всех народов планеты немыслимо и даже нежелательно. Следует ли из этого делать вывод, что никакая унификация невозможна? Сосуществование различных норм, по-видимому, не причиняло больших неудобств, пока народы, не входившие в состав крупных стран Запада, жили сами по себе и  почти не участвовали в международной жизни. Однако сегодня все обстоит иначе: связи между народами множатся, и все указывает на возможность еще большего их развития.

Отсюда следует, что отличия, часто весьма резкие, между разными правовыми системами способны вызвать серьезные конфликты, причём в большей степени в области частного, семейного и имущественного права, чем в области публичного. Именно этим объясняется стремление людей сблизить юридические концепции и институты.

Такого рода процессы как раз и происходят в современную эпоху, характерной чертой которой является феномен глобализации экономических и культурных отношений. Как пишет С.С. Алексеев, «в области права процесс глобализации наиболее примечателен, а быть может, и наиболее принципиально важен, конструктивен. Причем речь идет не о праве «вообще и тем более не о системах национального права в той их части, которая затрагивает, в частности, семейные и близкие к ним отношения (где немалое, а подчас и доминирующее значение имеют факторы национальной культуры). Речь идет именно о праве человека»1. По своей природе право универсально как никакой другой социальный институт. Его универсальность наиболее фундаментальным образом выражается в правах человека. Именно в настоящее время, в ходе глобализационных процессов, появилась, по словам С.С. Алексеева, возможность утверждать о существовании в мире общего правового состояния. Во-первых, и это очень важно, существует Организация Объединенных Наций (ООН), которая, хотя и не имеет политической власти, неоднократно предпринимала благотворительные и миротворческие действия. Разумеется, эта организация еще не набрала достаточной силы и может распасться, как это произошло с Лигой Наций. Однако важно то, что, если по какой-то причине ООН суждено исчезнуть, ни у кого не вызовет сомнения необходимость заменить ее рансгили поздно другим органом того же типа. В чисто правовой области следует отметить три важных этапа на пути к унификации права.

Прежде всего, речь идет о существовании нескольких международных судов. Первый из них находится в Гааге, не обладает собственно юридическими полномочиями в том смысле, что не может приводить в исполнение свои решения с помощью силы.

Его решения, таким образом, остаются простыми уведомлениями, но имеют высокий престиж из-за высокого морального авторитета и компетентности его сотрудников. Второй просуществовал недолго, поскольку его юрисдикция носила исключительный характер: мы говорим о суде в Нюрнберге, который сразу по окончании второй мировой войны выносил обвинения нацистским военным преступникам. В соответствии с его полномочиями в результате длительной и скрупулезной процедуры были вынесены и приведены в исполнение приговоры.

Второй важный момент в плане юрисдикции имеет несколько иную природу — это Всемирная декларация прав человека, подписанная 10 декабря  1948 года 48 странами. Речь, конечно, не идет о законодательных  актах, но даже без права на материальные санкции тексты такого рода являются подлинными правовыми нормами. Декларации прав человека уже были провозглашены рядом стран, однако лишь в 1948 году большое число стран договорились подписать эту торжественную хартию, в которой они видят свой идеал. Этот факт тем более важен, что здесь речь идет не о простых предписаниях морали, аналогичных тем, что знакомы нам по естественному праву, а о подлинных правовых  нормах.  В этом контексте иногда возникает противоречие между стремлением международных организаций защитить права человека и некоторыми действующими нормами международного права. Именно об этом говорится в недавней статье немецкого социолога У. Бека.

Субъектами международного права являются государства; носителями прав человека — отдельные люди. Однако права человека лишаются содержания как правовое понятие, если не обладают универсальной значимостью, то есть если их носителями не признаются все люди независимо от любых этносоциальных и политических определений. Например, причиной бомбардировок Косова стало стремление правительств стран НАТО защитить права человека, остановить геноцид, но при этом оказалось нарушенным международное право. Согласно Беку, возможны два разных представления о мировом сообществе: либо его рассматривают как лоскутное одеяло, скроенное из национальных государств, либо как космополитический порядок прав человека.

В последнем случае, замечает Бек, нетрудно замаскировать высшими целями старое стремление к мировому экономическому и политическому господству. «Пожалуй, не будет преувеличением сказать, — пишет он, — что Запад станет в будущем вести демократические крестовые походы также и для того, что обновить свою самолегитимацию». И как раз потому, что права человека признаны по всему миру, а интервенции такого рода будут считаться бескорыстными, мало кто заметит, что они тесно связаны «со старомодными целями империалистической мировой политики...» А поскольку «почти в каждом государстве есть меньшинства, с которыми оно обращается не должным образом», то возможность такой милитаристской политики в области прав человека «уже потрясает самые основания осуществления власти в мировой политике»

С технической точки зрения необходимо отметить тенденцию к сближению различных правовых систем. Выше мы говорили, что отныне стало возможным группировать правовые системы таким образом, чтобы создать семейства прав с множеством общих черт. Такая типология имела бы дидактическую и научную ценность. Однако признанное родство между правовыми нормами различных социальных групп может также представлять большой практический интерес: оно будет способствовать улаживанию конфликтов. Таким образом, возможно создание общих организаций, призванных облегчить решение юридических разногласий. Между тем, новое и важное явление, свидетелями которого мы сейчас стали, — это не столько слияние сходных систем, сколько сближение двух систем, абсолютно отличающихся друг от друга, а именно, архаичного обычного права и современного западного. Может создаться впечатление, что между большим числом местных правовых укладов и такой высокоразвитой правовой системой, как современная западная, существует непреодолимая пропасть. Это было бы серьезной ошибкой. Работа по интенсивному внедрению более передовой культуры, проводимая сейчас в Африке и Азии, была бы невозможной, если бы помимо разительных отличий, которых не следует сбрасывать со счетов, не существовало изначального согласия по ряду фундаментальных принципов.

Не желая подвергнуться обвинению в утопизме, будем надеяться, что они станут мощным фундаментом для возведения здания права, общего для грядущих поколений.