|
|
В результате промышленной
революции, опиравшейся на широкое технологическое применение науки, в начале
XIX века утвердилось, а затем усиливалось убеждение, что технологическое
могущество человека способно преодолеть все преграды и создать условия для
достижения любых целей — экономических, социальных, военных, политических.
Однако чем более рафинированной становилась техногенная цивилизация, чем
более усиливалось технологическое, антропогенное давление на окружающую
природную среду, тем тревожнее звучало сомнение в том, что своим: техническим
воздействием человек способен целенаправленно влиять на все стихийные
процессы природы. Более того, появились тревожные нотки в оценке технического
прогресса, который сулит не только очевидные блага, но и несет с собой
нарастающие технологические опасности. Характеризуя эти умонастроения, К. Юнг
писал, что современный .человек «представляет собой продукт многовекового
развития, но является и самым тяжким крушением надежд человечества... Он
видит всю благотворность науки, технологии и организации, но видит также и
всю их катастрофичность» [12,207—208).
Такое мировосприятие, где оптимизм и надежда
взаимопереплетаются с тревогой и пессимизмом, становится все более
распространенным по мере того, как количество крупных технологических
катастроф в мире возрастает в последние годы почти по экспоненте, с
одновременным увеличением их разрушительных последствий.
Из огромного количества таких'катастроф, случившихся на
протяжении XX столетия, более половины (56%) разразились в течение двух
последних десятилетий [10, 35}. По принятой в западных странах классификации
к крупным относятся технологлческие катастрофы, в результате которых
оказываются не менее 100 погибших, -400 раненых, 35 тыс. эвакуированных, 70
тыс. лишенных источников питьевой воды [16, 39]'. Если исходить из этих
достаточно мягких критериев, то за последние два десятилетия произошло множество»
крупных технологических катастроф. Напомним только известные из них. В 1971 г. в Минске произошел взрыв в цехе футляров радиотелезавода, в результате чего свыше 100 человек
погибло, "более 200 было ранено. В 1978 г. в результате взрыва грузовика со сжиженным пропиленом в местечке Сан-Карлос-де-ла-Рапита
(близ Барселоны, Испания) погибло 216 человек, примерно столько же получили
ранения. В 1980 г. в Северном море произошел взрыв на норвежской платформе по
добыче нефти, в результате чего погибло 123 человека. В 1982 г. взрыв на4 нефтехранилище и последующий пожар на теплоэлектростанции в Такоа (Венесуэла)
унесли из жизни 145 человек, около тысячи человек получили ожоги и ранения. В
1983 г. в результате взрыва рудничного газа в Зонгулдаке (Турция) погибло 110
человек, свыше 300 получили ранения. В 1984 г. вследствие разрыва нефтепровода, сопровождавшегося взрывом в Ку- батане, вблизи Сан-Паулу (Бразилия) погибло 508
человек. В том же году взрыв на хранилище сжиженного природного газа в
Сан-Хуан-Иксуателеке (Мексика) привел к гибели 452 человек, получило ранения
4,2 тыс. человек, а около 300 тыс. было эвакуировано. В 1984 г. произошла и крупнейшая катастрофа на химическом предприятии В.Бхопале, приведшая к гибели
более.2500 (по некоторым данным—3150) человек, к различным ранениям, ожогам,
отравлениям — более 180 тыс. человек, 300 тыс. человек было эвакуировано. В 1989 г. вследствие взрыва на нефтепроводе «Западная Сибирь— Урал—Поволжье» с попаданием в зону
экстремальной ситуации двух пассажирских поездов погибло 314 человек,
получили ранение 824 человека.
Мы назвали только несколько крупных технологиче-. ских
катастроф, случившихся на разных объектах, в разное время и в разных'странах,
но все они развивались по одному сценарию. В каждом из этих случаев проявилась
недооценка возможного технологического риска, в каждом не сработала (или
отсутствовала) система обеспечения безопасности людей в экстремальной
ситуации, в каждом были допущены серьезные нарушения техники и правил
безопасности. Если суммировать все сказанное, то вполне обоснованным будет
вывод о том, что масштабы современных крупных катастроф технологического
характера нарастают, а их последствия становятся более разрушительными и
тяжелыми для человеческих сообществ.
-Однако и многочисленные так называемые точечные источники
техногенного воздействия на человека и его среду обитания, каждый из которых
несет гораздо меньшую потенциальную угрозу, при своем суммировании и
взаимодействии способны привести к реальной возможности катастрофических
ситуаций. Известно, что в пределах сильно урбанизированных закарстованных
территорий в США, Франции, Канаде, Китае происходит образование просадочных
процессов в почве, приводящих к деформациям зданий и сооружений. Стоимость
ущерба и затрат на защитные мероприятия при развитии таких процессов-только в
штатах Алабама, Флорида, Джорджиа, Огайо оценивается в 170 млн долларов.
Отмечаются случаи трагических последствий с человеческими жертвами. Хотя
территория, прилегающая к Солигорским калийным комбинатам, и не урбанизирована
в такой степени, как в указанных штатах США, там тем не менее существуют
крупные просадки почвенных пород, что таит в себе опасность катастрофических
последствий, которые ни в коем случае нельзя оставлять без внимания и
профилактических действий, исключающих потенциальную возможность чрезвычайных
ситуаций с трагическим исходом.
Нельзя оставлять без внимания и чреватую катастрофическими
последствиями радиационную ситуацию, возникающую во многих крупных Городах,
обладающих сверхконцентрацией промышленных объектов. Так, на территории
Москвы специализированные патрули «Гео- экоцентра» ежегодно обнаруживают от
50 до 80 с лишним мест опасного радиационного излучения — предприятий,
институтов, лабораторий, использующих радиоактивные вещества.
К тому же многочисленные малые предприятия и кооперативы,
возникающие, как грибы после дождя, пробуют работать, с расщепляющимися
материалами кустарно, без специальной подготовки персонала, не владеющего в
большинстве случаев элементарными знаниями, а тем более.навыками в специфической
сфере
техники безопасности. Каждый из таких локальных Объектов
радиации (есть они не только в Москве, но и в Минске, Киеве, других крупных
городах) несет в себе угрозу технологической опасности, которой могут
подвергнуться здоровье и жизнь десятков, а то и сотен людей.
Катастрофа остается таковой, если даже в ее результате
погибают не сотни и десятки людей, а отдельные индивиды*. И здесь, пожалуй,
самым опасным С точки зрения количества искалеченных и загубленных людей
остается автомобильный транспорт, количество аварий и катастроф в сфере
которого продолжает неуклонно нарастать. В Беларуси, в частности, на
протяжении 1993 г. на дорогах в результате аварий погибло почти 3 тыс.
человек. Таким образом, целая отрасль транспортные средств превращается в
орудие убийства, жертвами которого становятся в 10—20. раз больше людей, чем
при крупных технологических катастрофах.
Вот здесь-то и возникают два важных в социальном смысле
вопроса. Первый: если суммарный катастрофический эффект от множества так называемых
«мелких», локальных аварий превышает по количеству жертв негативные
последствия крупных технологических "катастроф, то можно ли довериться
только традиционному, общественному здравому смыслу, который, как правило,
поражается крупными катастрофами, а к мелким относится как к чему-то
привычному и неизбежному? Второй: можно ли ограничить Специфику современных
технологических катастроф только резко возросшими масштабами негативных
последствий каждой из них, не принимая во внимание1 нарастающей технологической
опасности, имманентнд присущей самому процессу усиливающейся технизации всех
сфер нашей жизни — производственной, транспортно-коммуникационной, бьдо- вой?
Очевиден отрицательный ответ на оба этих вопроса,
которые„могут быть в социальном смысле верно-выяснены и оценены только с
позиций выработанной человечеством за свою многовековую историю иерархии
ценностей, согласно которой высшей ценностью, высшим благом является
человеческая жизнь. Если применить именно такой социально-ценностный подход к
рассматриваемой проблеме, то станет ясно, что тяжесть технологических
катастроф, растущие масштабы их- последствий, их губительный для человека
эффект (не имеет существенного значения: единичный или суммарный) •очень
важная, однако не единственная особенность -технологических экстремальных
ситуаций, характерных для человеческой цивилизации конца XX века.
К числу особенностей~этнх ситуаций относится также тот
факт, что стало практически невозможно опре-* Делить степень допустимого
риска, который возрастает по мере усиливающейся технизации современного
промышленного производства. А это Означает, что при анализе ^чрезвычайных
технологических ситуаций Необходимо выйти за пределы соблазнительного и
привычного здравого смысла, ограничивающегося только подсчетом экономических,
технических н в крайнем случае людских потерь, чтобы понять, что в оценке
современной технологической опасности совсем недостаточно использовать
традиционные категории потерь и ущерба, которые не учитывали социальных,
психологических, моральных, политических аспектов проблемы катастроф.
Если же говорить о неимоверно больших масштабах и
последствиях современных технологических катастроф, то в настоящее время,
особенно после Чернобыльской трагедии, стало "ясно^ что человеческая
деятельность способна привести к бедствиям, по своей природе, масштабам и
последствиям сопоставимым со стихийными разрушительными Действиями природы
(землетрясения, извержения вулканов и т.п.), а ареалы возникающей в таких
случаях чрезвычайной технологической опасности не имеют географических,
национальных и политических границ. В случае крупной технологической
катастрофы под угрозой серьезных разрушений, заражения, эвакуации оказываются
обширные зоны, большие агломерации, крупные города, сотни тысяч и миллионы
людей.
В последнее время выявилась еще одна специфическая
особенность экстремальных технологических 'ситуаций. Оказалось, что они имеют
только начало, но не имеют конца, так как их отрицательные последствия
сказываются не только на живущих, но и последующих поколениях. В случае
радиоактивного загрязнения местности вследствие аварии на атомной
электростанции возникает опасность трех типов:
а) соматическая, когда поражается весь организм
рблученного индивида или его часть;
б) психологическая, когда последствия катастрофы
становятся губительными для психического состояния людей, испытавших на себе
радиоактивное воздействие;
в) генетическая, когда радиоактивное облучение не
проявляется у пораженного человека непосредственно, но оказывает негативное
воздействие на его потомство.
Поэтому нами в концептуальную схему социологического
исследования катастроф введено понятие «пост- катастрофные процессы»,
позволяющее определить характер, ,степень и направленность негативных
"воздействий на отдельны* индивидов и различные социальные общности
(семья, группа сверстников, учебный или трудовой коллектив, поселенческая
структура) тех процессов, которые возникают в результате технологической
катастрофы и развиваются в течение достаточно длительного периода времени.
Перерастание опасности крупномасштабных технологических
катастроф в чрезвычайную технологическую опасность предопределяется тремя
основными факторами.
Первый из них заключается в том, что суммарное
разрушительное воздействие на окружающую среду крупных аварий на химических
предприятиях и нефтепроводах; а также радиоактивного заражения местности в
случае выхода из строя АЭС (как это было в Чернобыле) оказывается
исключительно серьезным, и его можно сравнить по трагическим последствиям с
последствиями применения ядерного или химического оружия.
Второй из них состоит в том, что неуклонно возрастаем
плотность размещения разнородных катастрофных технологических объектов,
вследствие чего в результате катастрофического разрушения одного из них
возможно многократное усиление поражающих факторов и вызываемых ими
негативных последствий.
Третий фактор заключается в том, что уменьшающееся
значение территориальных границ для технологической опасности И превращение
последней в трансграничный феномен приводит ко все более отчетливо
выраженному перемещению акцента с технико-экономических параметров на
параметры социальные, социально* психологические и экологические. Вследствие
этого проблематика технологических катастроф может быть правильно
сформулирована, интерпретирована и практически разрешена только в широком
технико-экономическом и социокультурном контексте посредством многостороннего
системного анализа.
Следовательно, в изучении технологических катастроф назрел
переход от статического описания отдельных экстремальных ситуаций в
определенных пространственных границах к системному объяснению причин,
масштабов, характера и последствий катастрофических явлений в терминах
пространственно-социальных и технологических перемен, возникающих в
непрерывном процессе социокультурного; а не только технологического развития
человеческой цивилизации.
Возрастание опасности технологических катастроф побуждает
ввести в употребление понятие «потенциально опасное производство». К числу
такого рода производств относятся те, ^относительно внезапное нарушение
технологических систем которых сопровождается особо тяжелыми последствиями
для человека, окружающей среды и народнохозяйственных объектов [7, 54]. При
этом следует различать потенциально опасные и экологически опасные
производства. К экологически опасным относятся те, которые оказывают
постоянные негативные воздействия на окружающую среду и человека, вследствие
чего последствия таких воздействий, постепенно накапливаясь,
медленно-приближают состояние экологического кризиса. В силу постепенности
данного процесса он поддается наблюдению, анализу, прогнозированию, а
вероятность предотвращения катастрофического исхода в таком случае достаточно
велика.
Иной характер имеют производства, потенциально опасные в
технологическом отношении. В своем повседневном функционировании такие
производства в экологическом смысле могут быть даже малоактивным*. Их
отрицательное экологическое воздействие на окружающую среду может проявиться
только в результате возникновения экстремальной ситуации — стихийного
бедствия, аварии либо катастрофы. Поэтому их особенность выражается в том,
что возможное их отрицательное воздействие на человека и окружающую среду
практически не поддается (или мало поддается) наблюдению и анализу, а
прогнозирование наступления экстремаль-: ной ситуации приобретает вероятностный
характер. Однако такая специфика вовсе не снижает степени риска, более того,
делает его гораздо более ощутимым для работающих в таких производствах людей
и окружающего населения.
Почему это происходит? Потому что потенциальная
технологическая опасность ядерного реактора или нефтепровода обычно сенсорно
человеком не воспринимается, вследствие чего его восприимчивость к возможному
риску резко снижается. Более того, характерная в случае функционирования
потенциально опасных производств невосприимчивость большинства людей, занятых
в них или проживающих в окрестностях, усугубляется полным или частичным
отсутствием соответствующей информации. Вследствие этого крупная
технологическая авария или катастрофа чаще всего застает людей врасплох и
способна вызывать шоковое состояние. Поэтому важное значение приобретает
определение потенциально опасных'в технологическом отношении производств
"(энергетика, химическая - промышленность, транспорт) и оптимизация
размещения их предприятий и узлов с учетом особенности расселения людей в
данном регионе. А это требует системного подхода, учитывающего взаимодействие
технологических, экономических, демографических, экологических,
социокультурных компонентов жизнедеятельности людей и их сообществ.
С позиций системного подхода к исследованию
технологических катастроф в многообразии их включенности в общий процесс
развития производственных, социальных, экономических, политических,
социокультурных систем представляется возможным выделить несколько обобщенных
социальных характеристик этих ка1*астро- фических явлений.
Во-первых, на исходе XX века по сравнению с
предшествующими производственными авариями неизмеримо возрастают частота,
временная и пространственная протяженность технологических катастроф.
Во-вторых, в силу своей разрушительной мощи и
неопределенной, достаточно длительной по своим отрицательным последствиям
временной протяженности технологические катастрофы перестают быть
единовременными и довольно редкими событиями, но превращаются в специфический
экстремальный процесс, имманентно присущий современной цивилизации, которую
вполне обоснованно называют техногенной, а также цивилизацией риска.
В-третьих, самым слабым, неэффективно действующа щвм.
звеном в сложной человекомашинной системе в аварийной экстремальной ситуации
оказывается действующий в этой системе и управляющий ею человек - оператор.
Поэтому вопрос о главной составляющей технологического риска переносится из
области технологии в сферу социокультурного развития, ценностных ориен-
таций, моральных и правовых норм, в конечном счете — в сферу
социально-политического выбора.
В-четвертых, объективный и скрупулезный системный •
анализ, произошедших в последние годы крупных технологических катастроф, их
причин* и последствий показывает,-что, «человеческие ошибки» в рамках
существующих профессиональных и институциональных ограничений, с которыми
сталкиваются операторыд зависят не столько от пределов человеческих
возможностей, сколько от недостатков организации деятельности и системы
коммуникаций, присущих более или менее сложным и иерархизированным
техническим системам. Выяснение обстоятельств взрывов американского
космического корабля «Челленджер», нефтехимического комбината в Бхопале,
атомного реактора на Чернобыльской АЭС убеждает, что такого рода катастрофы
почти всегда являются следствием неудовлетворительного решения проблем
организации и управления.
В-пятых, в случае крупной катастрофы, например
Чернобыльской, почти мгновенно и в чрезвычайных масштабах возрастает число
участников событий:• в водовороте кризиса оказываются не только
непосредственно пострадавшие и их семьи, но и десятки организаций:
промышленных, спасательных, медицинских, торгово- снабженческнх, различных
ведомств, выборных органов, средств массовой информации и т.п. Возникающие же
при этом проблемы быстро перерастают территориально-административные границы
и выходят на национальный и даже международный уровень.
Разнообразные и не поддающиеся строгому качественному и
количественному анализу негативные социальные последствия технологических
катастроф ставят в повестку дня социологического осмысления подобных явлений
необходимость повышения'эффективности прогнозирования в области
технологических опасностей. Но чтобы добиться такого эффекта, необходимо
выполнить, по крайней-мере, два принципиальной важности требования. Первое из
них заключается и лоследова- тельном обеспечении системного подхода, в рамках
которого учитывается взаимозависимость между многими технологическими,
социальными, психологическими, экономическими явлениями и процессами, которые
на первый^ взгляд не имеют прямого отношения друг к другу. При этом должно
учитываться действие не только физико-химических, технических, биологических,
но и социальных, психологических, экономических и даже политических факторов.
Пока1 же для политики в области технологических угроз; и рисков характерна
расчлененность восприятия тех или иных факторов, их оценок и вытекающих
отсюда процессов принятия решений. Опасность такой ситуации возрастает в
условиях интернационализации сферы действия технологических рисков, как это
произошло при взрыве на Чернобыльской АЭС, возможности их перемещения между
регионами, группами людей, областями деятельности.
Второе требование связано с необходимостью освоения
демократическим путем методов управления технологическими рисками и принятия
политических, социально-экономических и иных решений в условиях существенной,
а подчас и крайней нехватки научных данных, достоверной информации о
случившемся и т. п.
Необходимость такой двухходовой процедуры становится тем
более настоятельной, что с возрастанием масштабов негативных последствий
технологических катастроф неизбежно увеличивается и степень риска для людей,
обслуживающих сложные промышленные, транспортные и иные сооружения, а также
тех, кто прожи-' вает вблизи их или попадает в зону чрезвычайной ситуации,
если она случается. 'Поэтому в последние годы в мировой естественнонаучной и
социологической литературе все большее внимание уделяется исследованию
проблемы технологического риска, его социальных, социально-психологических,
экономических, правовых аспектов. Чаще всего риск идентифицируется с понятием
вероятности нежелательного воздействия на отдельного индивида или группу
людей в результате возможной неисправности или аварии в какой-либо
технологической системе. В таком случае риск представляет собой предмет
беспокойства, который требует дополнительных усилий для снижения уровня
опасности, если и когда это становится возможным. Однако наряду с этим
основным и наиболее распространенным представлением. о риске существует еще
два. Одно из них связано с размерами возможных потерь в рискованных
ситуациях. Второе представляет собой комбинацию вероятности нежелательных
последствий и размера вызываемых ими потерь.
Таким образом, понятие риска связано не только с
вероятностью возникновения опасных для здоровья и жизни людей ситуаций, но и
с определенной степенью терпимости субъекта (индивида или группы) к такого
рода опасности. Речь, стало быть, идет о степени приемлемости при
определенных условиях регулируемых технологических рисков. Такого рода
приемлемость означает в ее субъективном восприятии готовность жить при
наличии риска.с тем, чтобы извлечь определенные выгоды, в уверенности, что
ситуация должным образом контролируется.
Обобщение социальНо-псйхолргических исследований
восприятия риска, проведенных в различных странах — США, Венгрии, Норвегии,
России, Беларуси и др., позволяет выделить качественные критерии, влияющие на
субъективные представления людей о степени риска, а также пределов его
приемлемости.
Важнейшим из этих критериев является значимость
последствий той деятельности, которая совершается индивидом или социальной
группой с угрозой риска. Это означает, что решающую роль при оценке степени
риска играет то, какие потребности индивидуума могут быть удовлетворены в
результате осуществления благоприятного исхода рискованного предприятия
(например, полета в космос или испытания новой марки самолета) и какую угрозу
ему может представлять неблагоприятный исход.
Существенное влияние на восприятие риска оказывает также
Характер распределения негативных последствий во времени. Установлено, что
люди гораздо терпимее относятся к частым, но достаточно распределенным во
времени мелким авариям (скажем, автомобильного характера), чем к более редким
катастрофам с большим числом жертв (например, к взрыву на нефтехимическом
предприятии или ядерном реакторе), даже если суммарные потерн в первом случае
гораздо больше, чем во втором.
Большое влияние на оценку приемлемости или неприемлемости
ситуаций, связанной с риском, оказывает возможность контроля за развитием
событий, а также использования навыков, приобретенных в предыдущем житейском
опыте. Замечено, что люди готовы идти на большой риск, когда возникающая
ситуация достаточно эффективно контролируется, или в тех случаях, где многое
зависит от их личного мастерства.
Существенным критерием- приемлемости, риска является
степень новизны или известности технологии. Люди проявляют гораздо большую
терпимость к работе со старыми, хорошо известными технологическими
установками я машинами, чем с новыми, относительно которых у них мало опыта.
Современное технологическое развитие идет столь бурными
темпами, что никакой ли<фый опыт за ним не поспевает. Поэтому
использование большинства современных промышленных технологий приобретает
чаше всего для них обязательный характер в отличие of таких видов
деятельности, как планеризм, занятие горнолыжным спортом и т. п. Установлено,
что чем больше степень добровольности в использовании той или иной
технологии, тем больше уровень риска, на который согласны идти индивиды и их
группы [14, 12].'
Разумеется, каждый из названных качественных критериев
проявляется в различных количественных выражениях и в различных сочетаниях в
процессе восприятия технологического риска различными индивидами. Поэтому в
определении, степени риска, приемлемой для того или иного индивидуума, важную
роль играет социальная и социально-психологическая характеристика субъекта,
вступающего в рискованную ситуацию. На поведение и выбор позиции человеком
при оценке допустимого уровня риска и безопасности- существенно влияют
профессиональный и социальный статус, пол, возраст, образование, образ жизни,
эмоциональный настрой, смысложнзненная установка, а также социальные нормы,
традиции и обычаи общества (социальной группы), доверие к экспертам,
являющимся специалистами в области использования соответствующих
технологических систем. Чем более индивид уверен в эффективности контроля со
стороны специалистов и специально для этого предназначенных технических
средств за введением возможного риска в определенные рамки, сохраняющие
возможность безопасности, тем более склонен оса-рисковать в случае
необходимости.
Изложенное позволяет сделать вывод, что при оценке риска
необходимо учитывать не только объективно фиксируемую реальную степень
вероятности негативных воздействий на людей тех или иных технологических
систем, пришедших в неисправность, но и особенности восприятия
технологического риска определенными индивидами или их общностями.
Воспринимаемый риск для того или иного конкретного индивидуума — это
сочетание его личной оценки возможного_неблагоприятного события в будущем и
его вероятных последствий. Само же_восприятие риска возникает в результате
взаимодействия трех компонентов:
а) реальная ситуация, создаваемая
функционированием технологической системы, и связанный с ней, объективный
риск, то есть риск, оправданный имеющимися научными данными, а также
признанный на основании жизненного опыта в качестве такового большинством
людей;
б) особенности личности индивида, столкнувшегося с
риском;
в) социальная среда, в которой возникает риск.
Поскольку восприятие рнска осуществляется не только
отдельными индивидами, но и различными общностями людей
(семейная,территориальная,субкультурная и т.п.), то в первом и втором случае
они развиваются по различным социально-психологическим механизмам. В случае
индивидуального восприятия технологического риска действуют три фактора:
л) объективно существующая реальность;
б) особенности индивидуального восприятия риска
конкретной личностью;
в) сложившиеся стереотипы оценок, поведенческих
актов, отношений, свойственных данной личности.
Когда индивид воспринимает технологический риск и дает его
Оценку, сообразуясь с мнениями, оценками, поступками других людей, включенных
в одну с ним социальную группу (семья,'производственный коллектив, учебная группа,
компания сверстников и т.п.), то социально-психологический механизм этого
процесса yet ложияется. В прежнюю трехкомпонентную схему включается еще
несколько компонентов: во-первых, взаимодействие индивидов в социальной
общности; во-вторых, существующие в общности (обществе) Оценки, нормы,
образцы поведения; в-третьих, состояние общественного мнения, получающее в
чрезвычайных ситуациях извращенные формы (паника, слухи и т. д.).
С выяснением особенностей индивидуального и группового
(коллективного) восприятия риска тесно связана организация контроля
технологического риска; Этот контроль включает в себя четко обрисованные
цели:
а) обеспечение нормального (безаварийного)
функционирования технологической системы — нефтехимического завода, ядерного
реактора, транспортного средства и т. п.;
б) обеспечение технологической защиты нормального
режима работы данной системы;
в) обеспечение техники безопасности для
работающего на объекте персонала;
г) обеспечение аварийной готовности в
случае.возможного наступления чрезвычайной ситуации.
В данной целевой суперпозиции основной акцент должен быть
сделан на третьей цели, чтобы посредством этого свести к возможному минимуму
требования для достижения четвертой цели—контроля технологического риска.
В систему контроля риска включается также принятие
решений, куда входят:' предложение вариантов выбора; процедура обсуждения
проблем, возникающих в чрезвычайных ситуациях; условия и возможности
достижения решения в результате переговоров и взаимных уступок
заинтересованных сторон.
Важнейшее значение имеет извлечение опыта из уже
произошедших технологических катастроф. Однако произошедшие на протяжении
80-х годов на территории бывшего Союза ССР такие крупные катастрофы, как
авария на Чернобыльской АЭС, взрыв трубопровода Нижневартовск—Нефтекамск в
Башкирии, гибель подводной лодки «Комсомолец», показали, что мы пока еще не
учитываем ни своего, ни зарубежного опыта по предотвращению экстремальных
ситуаций и смягчению их негативных последствий. Анализ аварии на американской
атомной электростанции Три-Майл-Айленд, случившейся в 1979 г., за 7 лет до Чернобыльской катастрофы, убеждает; что американцам удалось избежать своего
Чернобыля благодаря тому, что на их АЭС установлены Мощные защитные колпаки
над реакторными отделениями. Если бы этот опыт был учтен и были внесены
соответствующие коррективы в сооружение и эксплуатацию у нас атомных
электростанций. Чернобыльской трагедии можно было бы избежать.
Следовало бы также учесть опыт США, другие стран,, где
трассы нефтепроводов никогда не пересекаются с автомобильными или железными
дорогами, что на территории стран СНГ встречается сплошь и рядом. К тому же
во всем мире такие взрывоопасные смеси, как смесь- бутана, пропана с
бензином, перекачиваются по Трубам диаметром не более 406 мм. Наши же трубопроводы; имеют в большинстве своем диаметр 720 мм. Автоматические заглушки на зарубежных трубопроводах устанавливаются через каждые 500 м, а в наших — .через- 10000 м. Из этого следует, что в случае аварии из нашего трубопровода
вытечет взрывоопасного горючего в- 65 раз больше, чем из зарубежного.
Башкирская катастрофа, произошедшая 3 июня 1989 г., показала, к каким трагическим последствиям может привести затянувшееся, можно сказать
преступное, пренебрежение зарубежным опытом.
Самое же парадоксальное заключается в том, что уже после
Башкирской трагедии Московским институтом по> проектированию Магистральных
трубопроводов представлен проект нефтепровода Харьяга—Усинск, где-сно^а
заглушки устанавливаются через 10000 м, снова допущены пересечения трубопровода с автомобильной и железной дорогой, с линией электропередач высокого?
напряжения. Не потому ли так часты аварии на трубопроводах в СНГ?
К сожалению, проблема высокой степени технологического
риска, таящегося в трубопроводах, одними ими не исчерпывается. Не менее остра
она в различных видах транспорта, особенно в воздушном. Степень безопасности
полетов пассажирских самолетов в странах СНГ примерно в 4 раза ниже, чем в
США и Канаде.
Беспрецедентная интенсификация технологических процессов в
промышленно развитых странах в последнее десятилетие XX века создает
ситуацию, требующую принципиально нового подхода к осознанию и практическому
обеспечению технологической безопасности. Соз-* данная и быстро развивающаяся
техносфера накопила в себе большие потенциальные опасности — техногенные
факторы риска, совокупное действие которых стало соизмеримым с действием на
человека неблагоприятных природных факторов неестественно, потребовало созда-
шя технических систем безопасности, обеспечивающих защиту человека. Характерно,
что некоторые.специалисты, в~ сфере междисциплинарного анализа риска
утверждают, что в современных условиях «опасность технологическая заменила в
-индустриально развитых странах опасность природную, то есть явления,
подобные засухе, наводнению, эпидемиям, землетрясению» [17, 113] . Поэтому
обеспечение технологической безопасности представляется сегодня не менее,
актуальной задачей, чем Обеспечение безопасности экологической, тем более что
экологическая опасность, как показано V предыдущей главе, нередко возникает
вследствие технологических аварий и катастроф.
Основным показателем нормального функционирования любой
технологической .системы, обеспечивающим надлежащий уровень ее безопасности
для обслуживающего персонала и окружающей среды (социальной и природной),
является надежность, под которой следует понимать сохранение во времени в
допустимых пределах значений всех параметров системы, характеризующих ее
способность выполнять свои функции в заданных режимах и условиях.
Безопасность технологической системы (технического агрегата или комплекса)
можно определить как ее способность нормально функционировать с уровнем
риска, не превышающим априорно заданной величины как для нее самой, так и для
обслуживающего ее персонала и окружающей среды, исходя из допустимой частоты
событий и условий эксплуатации. В свою -очередь уровень технологического
риска определяется как вероятность того, что прн стечении определенных
•обстоятельств возникнет чрезвычайная ситуация, реализовавшаяся в виде
аварии. Специалисты, насколько это возможно, пытаются. выразить риск
числовыми величинами. При этом двумя основными параметрами экстремальной
ситуации является вероятность ее возникновения и размеры последствий, причем
оба нуждаются в •оценке. Обычно величину технологического риска получают
арифметическим путем умножения вероятности нежелательного результата на
степень его тяжести. Однако такая простота может ввести в заблуждение в
ситуациях, когда развивается нежелательный процесс катастрофического
характера, какой бы ни была степень его вероятности. Дело в том, что крупные
катастрофы, которые происходят редко, могут характеризоваться
3/8 теми же значениями ожидаемого риска, что и небольшие
аварии, случающиеся часто. Поэтому в последнее время; чаще всего при
определении -уровня безопасности технологической системы используются
процедуры* агрегирования, когда различным последствиям нежелательного события
присваивается числовое значение, выражаемое в одних и тех же единицах. В
таком случае риск выражается следующим триплетом: вероятность, последствия и
значимость последствий [18, 12—19).
Независимо от того, определяется ли риск как одномерный
или многомерный фактор, оценка его производится для сравнительных целей
сопоставления с каким- то пределом, чтобы обеспечить его соблюдение, нли в-
целях' сопоставления с рисками от других видов деятельности, чтобы обосновать
выбор системы обеспечения технологической безопасности. В обеих этих
ситуациях наличные научные знания, состояние технологий и социальные ожидания
людей вступают во взаимодействие, в результате которого определяется, что
является нетерпимым для отдельных лиц, социальных общностей или общества
в-целом, и Проводится отбор тех областей, в которых необходимо повысить
уровень безопасности, или, что то же самое, определить, какие дополнительные
усилия необходимы, чтобы снизить уровень технологической опасности, если и
когда это становится возможным.
При оценке технологического риска обычно проводятся
следующие мероприятия: :<
1. Определяется, какие результаты функционирования
технологической системы могут быть названы «вредными» или «полезными».
2. Отбираются те результаты, которые должны
учитываться в первую очередь.
3. Оцениваются масштабы вреда, наносимого людям,
которые могут подвергнуться воздействию.
4. Рассчитываются вероятности различных
результатов.
5. Определяется, кого именно затрагивает риск [16,
111—127]. Поскольку противодействие широкой обще*- ственности применению
различных рискоопасных технических систем (например, атомных электростанций)
неуклонно возрастает, все Шире проводятся исследова- вия и связанные с ними
оценки уровня риска в контексте анализа обеспечения технологической
безопасности. Вот тогда-то и возникло понятие, «восприятие риска» {144,
169—82], зависящее от ряда социально-психологических факторов, таких, в частности,
как степень осведомленности о риске, память о произошедших катастрофах,
тяжесть последствий и доверие к ответственным органам.
Восприятие риска индивидами и группами, а также «го научно
обоснованная оценка имеют важное значение для разработки эффективной
стратегии контроля в системе управления технологическими системами,
обладающими повышенной катастрофоопасностью. В этой сфере возможны конфликты,
поскольку интересы предприятий, несущих в себе технологическую опасность, и
интересы населения часто противоречат друг Другу.
., Нарастающие угрозы технологической опасности в
различных отраслях современного промышленного производства, в транспортировке
пассажиров, а особенно — в транспортировке опасных для жизни веществ требуют
разработки системы мер, направленных на их предотвращение, а если это не
удается,— на ограничение их вероятных негативных последствий. Важным шагом в
таком направлении' стала Конвенция по предотвращению промышленных катастроф,
принятая Международной организацией труда в 1993 г. В качестве первоочередной меры в предотвращении технологических катастроф этой Конвенцией
предусматривается всесторонний учет объектов, на которых существует
потенциальная опасность крупной аварии. Предприниматели (или руководители
соответствующих предприятий) вместе с привлеченными специалистами должны
определить степень риска возникновения такой аварии и принять необходимые
профилактические меры. Предполагается, в частности, во-первых, определить,
какие неисправности оборудования или ошибки в работе персонала могут привести
к возникновению нестандартных, неконтролируемых условий, к возникновению
экстремальной ситуации. Во-вторых, установить, какие технические меры и
действия в состоянии предотвратить крупную аварию. В-третьих, спрогнозировать
возможные последствия, если такая авария произойдет, не только Для работающих
на данном предприятии, но также для окружающего населения и природной среды.
В-четвертых, на ката- строфоопасных объектах должны быть разработаны планы
аварийных мероприятий, включающие в себя системы сигналов тревоги, связи с
местными органами
управления, использование пожарного оборудования,
аварийно-спасательных команд.и т.п. В-пятых, компетентные органы должны
обеспечить соблюдение установленных правил, регулярно инспектируя катастрофо-
опасные объекты, добиться достаточного удаления таких объектов от жилых
массивов, а также обеспечить надлежащее информирование населения о мерах
техники безопасности на случай возникновения крупной аварии.
Осуществление названных и других возможных мер, способных
снизить негативные последствия технологических аварий и катастроф, а еще
лучше — предотвратить их возникновение, предполагает осуществление
органического взаимодействия дву« основных функций оценки технологической
безопасности—познавательной и управленческой. Обе они могут быть эффективными
в том случае, когда опираются на теорию связанности больших систем (5J и
всесторонний анализ технологического риска. Суть теории связанности больших
систем состоит в следующем. Любой рассматриваемый объект (в данном случае
технологическая система) разбивается на физические лИбо смысловые блоки,
связи между которыми тщательно анализируются. Совокупность связей но искомому
элементу (технологический риск) представляет собой симплекс. Количество
связей каждого компонента системы с другими минус 1 дает размерность данного
симплекса. Тогда при описании структуры исследуемой системы .выясняется,
сколько симплексов каждой размерности существует в ней, как они связаны
между, собой, в какой степени каждый из них интегрирован в систему, в какой
мере возможно в том или ином симплексе возникновение риска и перехода данного
блока или системы в целом в кризисное (катастрофическое) состояние.
Применение такого подхода к крупномасштабным
технологическим системам, в частности, к атомным станциям, дает возможность
установить связи между вершит нами комплекса, которыми в данном случае
выступают элементы конструкции АЭС, и симплексами, представляющими
совокупности взаимосвязей всех типов (механических, электрических,
радиационных и т.д.) между ними. Вычисление иа этой основе рисковых
технологических характеристик дает информацию о наиболее уязвимых с точки
зрения безопасности блоках системы, о наиболее вероятных путях развития
возможной аварии
и способах избежать ее или хотя бы максимально уменьшить
тяжесть ее последствий [4, 134—136].
Разумеется, при проведении таких расчетов и
прогнозировании на их основе возможных масштабов технологической опасности
необходимо иметь в виду значительные трудности построения моделей будущих
неблагоприятных событий, связанные с вероятностно^ природой технологического
риска и с сильной степенью субъективности, порой, произвольности восприятия
информации о риске разными людьми. Дело в том; что технологический риск
сопряжен не только с технической опасностью, Но зависит также от времени,
места, людей, которые эксплуатируют данную технологию. Поэтому
типологизировать и прогнозировать будущие угрозы потенциальной
технологической опасности чрезвычайно трудно.
Тем не менее можно считать общепринятым в Современных
условиях такой подход к обеспечению технологической безопасности, который
расчленяется на два взаимосвязанных, блока предсказания техногенных факторов
риска. Первый'из них связан с построением вероятностных моделей предельных
состояний работоспособности аппаратов и технологических комплексов в целом.
Эти варианты интерпретируются как модели от- казовых состояний (когда техника
«отказывает»); а соответствующая автоматизированная система прогнозирования
надежности при проектировании способна выполнять расчеты типовых деталей и
узлов общемашиностроительного" назначения, эксплуатационной надежности
технических систем и их Составных элементов, оценки показателей надежности по
результатам испытаний, оптимальной структуры ремонтного цикла и необходимого
объема запчастей по критериям надежности и безопасности. При этом задача
создания отказоустойчивых технологических комплексов рассматривается на
основе структурно-логических моделей, реализованных на установках
вероятностного физического моделирования.
Более сложным для прогнозирования технологического риска
представляется анализ возможных нежелательных и опасных для функционирования
сложного технологического объекта действий человека в современных
человекомашинных системах. Как Правило, прогнозирование ошибочных действий
персонала в- таких случаях осуществляется на основе вероятностного
моделирования алгоритмов профессиональной деятельности' и последующей
реализации результатов моделирования в системах диагностического контроля [3,
138— 139].:
На основе синтезирования двух типов вероятностных моделей
технологического риска: а) отказовых состояний технических систем, б)
ошибочных действий обслуживающего их персонала строится многоступенчатая
схема вероятности развития аварийных (катастрофических) ситуаций. Ее
основными компонентами являются:
1) идентификация опасного техногенного события и
оценка вероятности его возникновения;
2) количественная оценка неблагоприятного
технологического процесса, в том числе вероятностей реализации сценариев
развития аварий;
3) идентификация Экономических показателей объектов
до и после аварийного воздействия (оценка ущерба); > ' '
4) комплексная оценка риска;
5) сравнение и выявление относительной значимости
рисков;
6) основные принципы принятия управленческих
решений [11, 140].
Для повышения эффективности управления технологическим
риском важное значение приобретает зонирование территорий, прилегающих к
потенциально опасным объектам, на основе определения критериев риска для»
населения. В связи с этим настало время от установления саннтарно-защитной
зоны при проектировании промышленных предприятий, в пределах которой
запрещается проживание населения и не допускается размещение детских
учреждений, школ, лечебночйдоровитель- ных учреждений, спортивных сооружений
и т. п., переходить к зонированию территорий, прилегающих к потенциально
опасным объектам, на основе критерия технологического риска для окружающего
населения. Это дает возможность получить количественную оценку риска для
названных территорий и вероятностный характер этой, оценки; возможность сравнивать
и учитывать риск одновременно от различных потенциальных источников опасности
(химически "опасные объекты, взрыво-пожароопасные объекты и т.д.), а
также получить данные для анализа качества управления риском [2,147—1481.
Приведенные положения о прогнозировании технологического
риска, определений путей повышения технологической безопасности позволяют
сделать вывод, что существуют четыре основных пути управления технологической
безопасностью:
1) прогнозирование экстремальных технологических
ситуаций;
2) ' предупреждение опасных событий;
3) предупреждение опасных последствий таких
экстремальных событий в тех случаях, когда события уже произошли;
4) смягчение социальных последствий экстремальных
технологических событий.
При проведении в жизнь всех этих четырех путей необходимо
их системное, комплексное использование. А лозунгом, побуждающим к активному
действию в едином направлении, следует избрать парадоксальный тезис,
сформулированный известным голландским специалистом по проблемам
технологической безопасности П. Сталленом: «Риск является атрибутом
технологии, но та же технология есть и средство, с помощью которого мы можем
управлять риском» [18, 131]. А чтобы добиться последнего, необходим
многосторонний, междисциплинарный (с использованием физических, химических,
радиоэкологических, социологических, психологических и других научных
методов) анализ реального состояния технологической опасности и факторов
риска в целях осуществления постоянного и действенного контроля за ними.
Только при соблюдении всех этих условий можно обеспечить эффективную
технологическую безопасность, оградив отдельных индивидов, социальные
общности и общество в целом от угрозы технологических катастроф.
|