ЭКОНОМИКА, СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА РАННЕТРИПОЛЬСКИХ ПЛЕМЕН. Основные хозяйственные занятая. рыбалка и охота в древности в каменном веке и мезолите

 

  Вся электронная библиотека >>>

 Трипольская культура >>>

  

 

Ранний этап трипольской культуры на территории Украины


Раздел: Археология

   

ЭКОНОМИКА, СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА РАННЕТРИПОЛЬСКИХ ПЛЕМЕН

1. Основные хозяйственные занятая

  

При изучении хозяйственных систем эпохи энеолита, в том числе экономики носителей трипольской культуры, особое значение приобретает комплексный подход с привлечением данных палеогеографии, палеозоологии, палеоэтно- ботаннки, трассологического изучения древних орудий труда и моделирования трудовых процессов. В свете этого подхода не вызывает сомнения общая зем- ледельческо-скотоводческая направленность хозяйства раниетрипольских племен, в значительной степени связанная с природными условиями территории их расселения.

Последняя включает ряд районов, отличающихся по характеру рельефа, почв, климатическим показателям и растительному покрову. Северная ее часть связана с западным склоном Украинского кристаллического щита — Волыно-Подольской возвышенностью, расчлененной долинами Днестра и его притоков. Отличительной особенностью всего Среднего Поднестровья является почти полное отсутствие правых притоков и густая гидрографическая сеть на Левобережье, где в Днестр впадают Збруч, Жвапчнк, Смотрич, Студеница, Ушица, Каяюс, Жван, Лядова, Серебрил в другие речки и ручьи. Каньоно- образные долины рек, многочисленные глубокие овраги рассекают местность, формируя холмистый рельеф, характерной особенностью которого являются так называемые щовбы — выступающие мысовидные участки высокого берега. Водораздельные поверхности порой достигают высоты 250—300 м. Днестр течет в глубокой (до 150 м) и широкой (0,5—1 км) долине; образуя многочисленные меандры — «луки». Геологи насчитывают здесь несколько речных террас, наиболее молодая из которых сформировалась в голоцене.

Расчлененный рельеф характерен также для северной части междуречья Днестра и Прута (Северо-Молдав- ское плато) и особенно прилрутской зоны.

Южная граница территории распространения раннетрипольскнх поселений в целом совпадает с пограничьем лесостепи и степи. Это холмистая равнина с пологими склонами небольших речек и балок, более или менее значительно расчлененная лишь в приречной части Днестра и Южного Буга. Для этой территории характерен умеренно-конти- нентальный климат с неустойчивой и малоснежной зимой. Среднегодовая температура воздуха составляет 7—10^, среднегодовое количество осадков колеблется от 400 мм на юге до 570 мм на севере. Почвенный покров в северных районах состоит из серых оподзо- ленных черноземов, сменяющихся на участках склонов дерново-карбонатными почвами. Южнее, ближе к границе со степью, преобладают глубокие сред- негумусные черноземы [37, с. 161— 164].

Естественный растительный покров сохранился плохо; в Среднем Поднест- ровье он занимает лишь 14 % площади, из которых 10 % находятся под лесами (дуб, граб, липа и др.), распространенными на северных и западных склонах холмов, речных долин, оврагов. Вдоль ручьев, в оврагах и на притеррасных частях долин распростраие-

ны пойменные леса из ольхи, тополя, вяза, ивы. Ъ крутыми, недоступными для пахоты склонами связаны степные формации, представленные главным образом ковылями нескольких видов. Луга на нижних частях склонов и в долинах имеют в результате выпаса скота нарушенный травостой; на таких участках обычно преобладает полынь, типчак, молочай, мятлик.

Глубокие среднегумусные черноземы более южных районов до освоения были заняты степной растительностью. Так, значительный массив луговых степей находился в междуречье Южный Буг —Саврань. Наиболее южные поселения раннего Триполья связаны с областью разнотравяо-типчаково-ковыль- ных степей, теперь полностью распаханных (сохранились лишь небольшие участки в долинах рек и на склонах балок). В Пруто-Днестровском междуречье местами встречаются байрач- ные дубравы.

Время существования раннетрипольскнх поселений (первая половина IV тыс. до и. э.) укладывается в рамки атлантического периода голоцена, характеризуемого как климатический оптимум. В условиях теплого и влажного климата леса распространялись на значительной части Русской равнины [126, с. 5-37; 49, с. 141—142]. В южных районах изменения не были столь заметны: граница леса и степи в общих чертах совпадала с современной [39, с. 41].

Как показали споро-пыльцевые исследования многослойных стоянок Кор- мавь IV, Молодово I и др., в Среднем Поднестровье [135, с. 107] — при общем лесостепном характере растительности — в интервале существования здесь раннетрипольскнх поселений значительную роль играли широколиственные леса из граба, вяза, липы, клена. Отмечены также большие участки луговых и разнотравно-луговых степей.

Ю 8—1806

Близкую картину дает и палинологическая колонка поселения Тырпешти в бассейне р. Сирет (Румыния). Здесь в период развития культуры Прекукутени — раннее Триполье росли широколиственные леса (вяз, липа, клен, граб, дубовые рощи, орешник). Из трав зафиксированы злаковые, лютик, подо- рожник и другие, количество пыльцы которых возрастает по. мере уменьшения доли пыльцы деревьев, вырубаемых человеком под посевные площадн [289, с. 7-31].

По мнению специалистов, палеоэкология описанных выше районов, несомненно, изменившаяся под воздействием антропогенного фактора, все же была близка современным природный условиям. В целом она вполне благоприятствовала занятию сельским хозяйством.

Объективным свидетельством земледельческого характера хозяйства ранних трипольцев служат палеоэтнобота- нические остатки и сельскохозяйственные орудия. Первые сведения о культурных растениях дали материалы Луки-Врублевецкой: отпечатки зерен пшеницы и ячменя на статуэтках и комке глины, отпечаток колоска, находки обугленных зерен, чешуек. Позднее 3. В. Янушевич, систематически исследовавшая палеоэтиоботанические материалы поселений Молдавии, определила видовой состав культурных растений, выращиваемых раннетриполь- скими земледельцами, и наметила пути их интродукции на территорию Юго- Запада СССР [201—203]. В последние годы аналогичные исследования на материалах раннетрипольскнх поселений Украины были осуществлены Г. А. Пашкевич; обнаружившей многочисленные отпечатки зерновок, колосков, че- шуй, листьев и соломин культурных растений в глиняной обмазке жилищ и керамике Бернашевки, Окопов, Гайво- рона и многих других памятников. Данные, полученные 3. В. Янушевич и Г. А. Пашкевич ( 3), указывают на довольно широкий круг растений, освоенных раннетрипольскини земледельцами: пленчатая пшеница трех видов; голозерная пшеница; ячмень голозерный и, возможно, пленчатый; просо; вика эрвилня; горох, чина.

Пшеница однозернянка представлена почти на всех поселениях, за исключением Кормани и Александровки I (МССР). Обычно встречаются немногочисленные отпечатки зерновок, оснований колосков (так называемые

вилочки), их обломков, редко — целых колосков. Выделяется по количеству следов однозернянки поселение Путннешты, где в глиняной обмазке найдены массовые остатки ее обмолота [201, с. 27, 31]. Пшеница двузернянка в количественном отношении отвечает однозернянке и встречена на всех поселениях, кроме Рогожан. Пшеница спельта представлена одиночными отпечатками зерновок в основном на материалах раннетрипольских памятников Пруто-Днестровского междуречья. Также весьма редко встречаются отпечатки зерновок, голозерной карликовой пшеницы, выступавшей, как полагают [202, с. 227], в качестве примеси среди пленчатых шпениц-полб (однозернянки, двузернянки, спельты).

Ячмень голозерный представлен многочисленными отпечатками зерновок яа керамике почти всех раннетрипольских поселений, а также в обугленном виде. Часто встречаются (поселения Путннешты, Окопы, Кормань, Гренов- ка, Сабатиновка) и отпечатки «троек» колосков (остатки вымолоченных ко- досков с сохранившимися чешуями), свидетельствующие о том, что голозерные ячмени, как и пленчатые, были многорядными [202. С. 228—229). Ячмень пленчатый в виде отпечатков зерновок встречен лишь на четырех поселениях.

Просо зафиксировано на поселениях Путннешты, Бернашевка, Окопы, Гай- ворон, Греновка в виде отпечатков зерновок на керамике и глиняной обмазке.

Овес встречается крайне редко. Его следы отмечены на поселениях Путннешты, Карбуна (?), Сабатиновка (?) как одиночные отпечатки зерновок и чешуек. 3. В. Янушевич полагает, что он не возделывался, а сопутствовал посевам пленчатых пшениц [202, с. 228— 229].

Горох представлен небольшим количеством отпечатков на керамике поселений Флорешты, Окопы, Лука-Вруб- левецкая, Гайворон. Средний диаметр семян 3,5 мм. Несколько чаще встречается другой представитель семейства бобовых — вика зрвилия; отпечатки ее семян прослежены на керамике Солон- чен, Карбуны, Бернашевки, Луки-Врублевецкой, Гайворона, Сабатиновки П. К бобовым относятся также обычная вши и чина, единичные отпечатки семян которых выявлены 3. В. Янушевич на керамике из Путинешт и Карбуны.

Находки обугленных косточек абрикоса, алычи, сливы на поселении Новые Русешты позволили предположить, что уже на раннем этапе развития трипольской культуры выращивались плодовые деревья [202, с. 231—232).

Таким образом, палеоэтноботаничес- кие материалы свидетельствуют о поликультурном- характере земледелия ранних триподьцев, возделывавших полевые (злаки), огородные (бобовые) и плодовые культуры. Среди злаков предпочтение отдавалось пленчатым пшеницам, хорошо приспособленным к физико-географическим условиям региона по своим биологическим свойствам: выносливость, нетребовательность к почвам, устойчивость к засухе, морозу, грибковым заболеваниям [53, с. 102, 112, 128]. Однозернянка и двузернянка были распространены повсеместно с преобладанием того или иного вида на разных поселениях. Спельта выращивалась в гораздо меньшем количестве, преимущественно в западной части региона. Значительную роль в хозяйстве играл н голозерный ячмень, напоминающий по агробиологическим свойствам пшеницы-полбы. Остальные злаки (карликовая пшеница, пленчатый ячмень, просо, овес) большого хозяйственного значения не имели, сопутствуя основным видам.

До сих пор остается дискуссионным вопрос о способах обработки земли на раннем этапе Триполья. Тяготение абсолютного большинства раннетрипольских поседений к плодородным землям речных долин привело многих исследователей (Е. Ю. Кричевскнй, Т. С. Пас- сек, Е. К. Чериыш) к выводу, что в этих условиях земледелие у трнпольцев было мотыжным, огородного типа. Г. Ф. Коробкова, основываясь на результатах исследований, проведенных ею в последние годы (трассологический анализ орудий труда н моделирование различных производственных процессов в древности), считает, что именно мотыги являлись главными орудиями трипольцев при обработке ими посевных площадей [79; 82, с. 37]. Тезис о мотыжном характере раннетрнполь- ского земледелия, подкрепленный ссылкой на результаты экспериментов Г. Ф. Коробковой, нашел отражение и в обобщающем труде по энеолиту СССР [199, с. 234].

Противоположная точка зрения более 30 лет назад была высказана С. Н. Бибиковым, полагавшим, что уже на раннем этапе трипольцы обрабатывали свои поля, используя быка, запряженного в примитивную соху; мотыга же применялась для рыхления почвы [14, с. 176, 282].

Описывая в главе III этой работы мошги, найденные на раннетрипольских поселениях, автор выделил несколько крупных массивных каменных орудий, достигающих в длину 20 см и более, весом от 1,5 до 3 кг ( 38, ff, 5). Такие мотыги, несомненно, применялись для первичной обработки 36М" ли, однако встречаются они крайне редко. Основную же массу составляют легкие каменные мотыжки, длина которых колеблется в пределах 8—13 см; они могли быть эффективными лишь при рыхлении уже вскопанной почвы.

Что касается роговых мотыг, то, по заключению Г. Ф. Коробковой [79; 81, с. 216—217], орудия с диагональной и продольной постановкой лезвия бесполезны при вскапывании и могли использоваться лишь для рыхления земли. Показательно, что именно этот тип мотыг, дающих глубину вспашки всего 2—3 см, доминирует, как свидетельствуют материалы Бернашевки, на раннетрипольских поселениях. Орудия же с перпендикулярной постановкой лезвия, эффективные при всех видах земляных работ, представлены единичными экземплярами.

По-видимому, основной объем работ при возделывании почвы выполнялся не мотыгами, а с помощью деревянных сох, хорошо известных по этнографическим материалам и находкам в торфяниках (152, с. 212—216]. Возможно, применялись и сохи из рога оленя; они пока не найдены на раинетрипольских поселениях, но обычны для энеолити- ческих культур соседних территорий [92, с. 56—57,  9; 47, с. 64]. Наиболее крупные орудия из рога оленя с несомненными следами работы в земле даже рассматриваются как простейшие рала, в частности — орудие, найденное на гумельницком поселении Кэсчиоареле в Румынии [252]. Подобное орудие происходит и с поселения Новые Русешты (верхний горизонт), относящегося к началу развитого Триполья [101, с. 66; 199, с. 233,  18]. Роговое орудие длиной 67 см из эвео- литического поселения Арухло I в Грузии позволило поставить вопрос о начале пашенного земледелия на Кавказе в IV, а возможно, и в V тыс. до н. э.

Против истолкования этих земледельческих орудий как упряжных возражает Ю. А. Краснов, считающий, что такой интерпретации противоречат их морфологические особенности и относительно небольшие размеры. Он видит в находках из Кэсчиоареле, Новых Ру- сешт и в их аналогах ручные орудия для борогдчатой обработки земли [84, с. 145—162; 85]. Тем не менее, вполне вероятно наличие в различных раннеземледельческих культурах более массивной деревянной сохи или примитивного рала, в которых впрягали быка. В этой связи привлекает внимание вывод специалистов, исследовавших кости крупного рогатого скота из позднеиео- лптических поселений Вэдастра н Кру- шову в нижнем течении Дуная. Им удалось зафиксировать измевения в скелете некоторых молодых особей, вызванные использованием животных для переноски грузов и в качестве тягловой силы в ярме [275; 291]. Здесь уместно вспомнить и предположение В. И. Цал- кина о том, что энеолитическое население Юго-Запада СССР, оставившее памятники типа Болград, уже знало волов, возможно, использовало скот как транспортное и рабочее средство [178, с. 77].

Прямое отношение к обсуждаемой проблеме имеет известный сосуд из Сельвень-Вадас (Венгрия), датируемый средним или поздним неолитом [269, с. 79,  28—29]. На одной из его стенок прочерчена стилизованная фигура человека в окружении пяти быков, также переданных условно. Два быка находятся в супряге; пространство между ними заполнено мелкими нако- лами, очевидно, символизирующими вспаханное и засеянное поле. На противоположной стороне четырехгранного сосуда изображены две фигуры бычков и два древа жизни. Не вызывает сомнения связь этой композиции с земледельческим культом.

К неолиту относятся, согласно последним разработкам, и наиболее ранние изображения быков, волокущих плуг, выбитые на скалах Валь-Камо- ники на севере Италии [205, с. 63, 68]. К этому времени (около 3800 г. до н. э.) исследователи относят начало пашенного земледелия в Альпийской зоне [213].

Таким образом, сумма косвенных данных позволяет предполагать, что уже в начале энеолита земледельцы Юго-Восточной Европы овладели навыками использования простейших упряжных пахотных орудий. Возвращаясь к раннему Триполью, упомянем в этой связи небольшую фигурку быка, найденную во Флорештах. Она составляет половину статуэтки, достоверно реконструированной В. И. Марковичем [107, с. 141,  97, б] и изображающей парную упряжку быков.

Об уровне раняетрипольского земледелия в какой-то мере позволяют судить и жатвенные орудия. Вкладыши серпов составляют, как уже отмечалось, от 1 до 5 % всех орудий труда из кремня, найденных на каждом поселения. С. Н. Бибиков на материалах Луки-Врублевецкой реконструировал раннетрипольский серп, состоящий из пяти — семи вкладышей, вставленных под углом в изогнутую роговую или деревянную оправу н создающих зубчатый рабочий край орудия [15, с. 5— 6]. Во время эксперимента этот серп (так называемый серп карановского типа) показал производительность, лишь в два раза меньшую, чем при жатве злаков современным железным орудием [80, с. 48—49].

По-видимому, раннетрипольские земледельцы уже были знакомы с еще одним типом серпа, впоследствии широко распространенным в памятниках развитого этапа культуры [15, с. 8]. Вкладыши такого серпа вставлялись в оправу вертикально, так как имеют за- полировку вдоль всего рабочего края.

Бели археологические и палеоботанические материалы позволяют составить некоторое представление о технической оснащенности древних земледельцев и ассортименте возделываемых ими растений, то о характере ранне- трииольского земледелия в целом, о его организации в способах землепользования можно судить лишь в самых общих чертах. Природной обстановке ранне- трипольского ареала наиболее отвечало подсечно-огневое, переложное земледелие, стимулированное наличием больших свободных площадей. В древности, да и в не столь отдаленные времена этот тип земледелия был характерным для многих народов [142].

Прежде всего обрабатывались наиболее плодородные и свободные от леса участки нижних речных террас, находящиеся в непосредственной близости от поселений. На более высоких террасах и склонах плато лес вырубали и сжигали, что на несколько лет обеспечивало плодородие почвы. Показательны в этом плане данные палинологической колонки на поселении Тырпешти: для конца неолита (КЛЛК) пыльца деревьев составляла 43 % спектра, а уже в начале прекукутенского периода заселении — лишь 21 %, причем в спектре фиксируется большое количество пепла [289, с. 17, 30].

Поля быстро истощались и забрасывались; новые участки расчищались под пашню все дальше и дальше от поселения, и вокруг них со временем возникали небольшие сезонные выселки. Одним из таких недолговременных поселков, очевидно, была Вороновица с ее единственной постройкой облегченного типа и слабым культурным слоем.

Представляет интерес попытка моделирования системы землепользования при таком «полукочевом» экстенсивном земледелии, предпринятая JI. Черняком и Я. Пиоитеком на материалах нескольких тщательно изученных лендь- елских поселений Куяв (памятники типа Бжесц Куявский).

Авторы пришли к выводу, что «поселенческий микрорегион» здесь состоял из самого поседения и четырех — шести выселков — «лагерей»,— удаленных от него на расстояние 1 км и более. Община из 50—60 человек эксплуатировала участок площадью около 40 км2 путем последовательных смен поселенческого микрорегиона (так называемое ротационное перемещение), причем возврат на старое место мог произойти не раньше чем через 8— 10 лет [236]. Отчасти эта модель может быть действительной и для раннего Триполья, во многих аспектах близкого культуре Лендьел.

В целом организация и уровень земледельческого хозяйства на раннем этапе Триполья не были высокими, что особенно наглядно проявляется при сравнении с земледелием энеолитичес- кого населения других южных центров производящей экономики на территории СССР — Средней АЗИИ И Закавказья.

На юге Туркмении и отчасти на Кавказе, непосредственно примыкающих к Переднеазиатскому древнеземледель- ческому очагу, рано был совершен переход к простейшему орошению полей, обеспечивавшему стабильные урожаи и высокий удельный вес земледелия в хозяйственных занятиях населения этих районов [93]. Об этом красноречиво свидетельствует большое количество вкладышей жатвенных ножей (уже в неолитическом Джейтуне они составляют третью часть всех орудий труда) и серпов, составляющих на памятниках шулавери-шомутепинской культуры до 30—40 % орудийного комплекса . [83, с. 15, 36]. В функциональ-

воы отношении эти серпы также эффективнее раннетрипольских; лишь на поздней этапе Триполья появляется высокопроизводительный однопластин- чатый серп с пильчатой ретушью на краю [80, с. 48—49].

Весьма существенны различия в видовом составе культурных злаков у раннетрипольских земледельцев в населения двух южных регионов. Так, в Прикаспип культивировались голозерные пшеницы и особая популяция голозерного ячменя [109, с. 79]; богатство видов пшениц и ячменей Закавказья позволило исследователям, вслед за Н. И. Вавиловым, предполагать их местную доместикацию на базе дикой флоры [94, с. 42—43].

Формируясь вдалеке от основных центров становления древнеземледельческих культур, в иных экологических и исторических условиях, раннетрипольское земледелие развивалось медленнее, чем эта же отрасль сельского хозяйства у населения Кавказа и Средней Азии, да и продуктивность его, очевидно, была более низкой. При неустойчивых урожаях земледелие не могло стать надежным и стабильным источником получения пищевых ресурсов, поэтому на раннем этапе трипольской культуры оставалась значительной роль охоты и скотоводства.

Об этих важных отраслях экономики раннетринольско-прекукутенских племен мы судим, опираясь прежде всего на результаты анализа фауннсти- ческих остатков, проведенного в разное время В. И. Бибиковой, В. И. Цалки- ным, О. Некрасовой, С. Хаймовнчем, М. Штирбу в другими специалистами- палеозоологами. Данные по фауне 14 поселений сведены автором в таблицы, показывающие как видовой состав животных ( 4), так и соотношение между видами ( 5). В целом массовый фаунистнческий материал раннетрипольских и прекукутенских поседений (более 47 тыс. костей — остатки 3 тыс. особей) служит падежной базой для объективной характеристики животноводства и охоты как составной части хозяйственных занятий их обитателей.

Отмечается некоторое преобладание домашних животных (в целом — 54 % особей), причем на ряде нрекукутенских поселений, представленных крупными остеологическими коллекциями, доля домашней фауны очень высока: 65,7 % — в Траяне-Дялул Вией (300, с. 63;  III] и 86,23 % — в Тырпешти [301, с. 183,  2]. В количественном отношении домашние животные заметно уступают диким на таких поселениях, как Бернашевка (40,8 % особей) и Берново (40,7 %). Еще меньше процент домашней фауны (32,3 %) в Голерканах, однако остеологический материал здесь незначителен.

Среди сельскохозяйственных животных заметно преобладал крупный рога

тый скот, в среднем составляющий около 53 % стада ( 5, 1). Он доминирует на таких поселениях, как Берна- шевка и Траян-Дялул Вией (соответственно 74,3 и 73,5 % от общего количества особей всех сельскохозяйственных животных), лишь в Луке-Врублевецкой и Солонченах I численно уступая свинье.

По заключению специалистов-палеозоологов, бык раннетрипольскнх поселений морфологически близок к своему дикому предку — туру. Отмечая это, В. И. Цалкин при подсчетах не отделял быка от тура [178, с. 78, 116, 267]. По размерам раннетрипольский бык приближался к современной серой степной породе. На поселениях он представлен в основном остатками взрослых особей и, очевидно, давал значительное количество мяса. Возможность использования крупного рогатого скота в качестве тягловой силы еще более увеличивала его значение в хозяйственной деятельности трипольцев.

Мелкий рогатый скот в целом составлял 21 % стада, заметно уступая в количественном отношении быку и свинье. Лишь на нескольких наиболее южных поселениях раннетрипольского ароала (Карбуна, Новые Русешты, Со- лончены 1) он составлял около 30 % всех сельскохозяйственных животных. Овцы и козы, очевидно, разводились в основном для получения шерсти, причем соотношение между этими двумя видами не было постоянным. Так, в Среднем Поднестровье заметное преобладание коз демонстрируют материалы Луки-Врублевецкой [20, с. 412— 413,  1] и Бернашевки. В то же время на поселениях Пруто-Днестров- ского междуречья до 75 % поголовья мелкого рогатого скота составляли овцы [178, с. 171]. В основе такой избирательности, видимо, лежали как экологические условия, так и хозяйственные традиции населения разных районов раннетрипольского ареала.

Второе место в стаде (после крупного рогатого скота) занимала свинья, на долю которой в среднем приходилось 27 % общего числа особей. Наименьшее количество остатков свиньи дают Бернашевка и Траян-Дялул Вией (соответственно 14,2 и 6,9 % особей). Значительно превышает средний показатель доля свиньи в стаде поселения Солончены I (38 %), особняком стоит в этом плане Лука-Врублевецкая, где свинья количественно преобладает нал крупным и мелким рогатым скотом,

вместе взятым (53,7 % особей). По-видимому, можно говорить о специализированном животноводстве у жителей этого поселения; уместно вспомнить, что лишь в Луке-Врублевецкой найдены глиняные статуэтки, реалистически изображающие свиней ( 77, 3).

Тем не менее не следует преувеличивать хозяйственное значение свиньи, так как на всех поселениях (это относится и к Луке-Врублевецкой) основную часть мяса давал крупный рогатый скот, а не свинья, к тому же повсеместно представленная молодыми особями [14, с. 185].

Что касается лошади, то она на раннетрипольских поселениях, по мнению таких палеозоологов, как В. И. Цалкин и В. И. Бибикова, уже была одомашнена. Другие исследователи (О. Некрасова, М. Штирбу) относят ее к диким формам. Даже в самых крупных коллекциях раннетрипольской фауны ло- щадь обычно представлена тремя-четы- рьмя особями, что исключает возможность ее разведения в это время и заставляет включить в список дикой фауны.

На долю диких животных приходится около 46 % фаунистическнх остатков (по числу особей), причем на таких поселениях, как Лука-Врубяевец- кая, Кормань, Бернашевка н Берново, они заметно преобладают (соответственно 53,4; 56,8; 59,2; 59,3 % общего числа особей). Наиболее высокий процент дикой фауны (67,7 %) дает поселение Голерканы, но эта цифра может быть случайной, так как остеологическая коллекция отсюда слишком мала (31 особь) [178, с. 268].

Основным промысловым животным был благородный олень, на долю которого приходится в среднем около 37 % всей дикой фауны; на таких поселениях, как Бернашевка и Тырпешти, эта доля возрастает до 46—50 %. Как считают специалисты [20, с. 416— 417], благородный олень эпохи неоэнеолита отличается от современного более крупными размерами.

Вторым по значению объектом охоты был дикий кабан (около 30 % особей); на отдельных поселениях (Флорешты) он составляет почти половину всей охотничьей добычи. Следует отметить* что охота на кабана носила избирательный характер. Так, жители Берна- шевского поселения забивали преимущественно молодых особей (в возрасте до полугода), в то время как в Луке* Врублевецкой все остатки дикого кабана принадлежат взрослым и даже старым особям [20, с. 421].

Около 13 % охотничьей добычи составляет косуля, остатки которой найдены на всех раннетрипольских поселениях.

Лишь изредка охотились на таких крупных животных, как тур. В большой остеологической коллекции из Бер- нашевкн тур представлен лишь шестью- особями; на многих поселениях (Лука- Врублевецкая, Сабатиновка II, Солон- чены I и др.) остатки тура не обнаружены. Крайне редко охотничьей добычей ранних трипольцев становился зубр, отдельные кости которого имеются, по предположению палеозоологов, в коллекциях фауны из Окопов и Кор- манн. Случайный характер имела охота на дикую лошадь и лося.

Среди промысловых животных, добывающихся ради шкур, первое мест» принадлежит бобру, остатки которого» представлены почти повсеместно (4 % диких особей). Иа крупных хищников назовем медведя (24 особи), дававшего' не только шкуру, но и мясо. Добывали также барсука (27 особей), лисицу (22 особи), зайца (19 особей), куницу (14 особей), волка (И особей). Меньшим числом особей представлены белка, выдра, лесная кошка, росомаха и др.

Наконец, отметим, что иа многих раннетрипольских поселениях встречаются кости птиц (гусь, тетерев, перепел, орлан-белохвост, ястреб и т. д.)г однако охота на них хозяйственного значения не имела.

Приведенные выше данные позволяют судить, что мясо диких животных играло существенную роль в пищевом рационе ранних трипольцев и охота являлась важным хозяйственным занятием последних. Однако утверждение <у равном значении охоты и животноводства в экономике раннетрипольских племен было бы неоправданным. Соот- лошение этих отраслей хозяйства может быть оценено д«н»ь при сведения •сельскохозяйственных и промысловых животных к. реальному «мясному» эквиваленту. В этом плане известный палеозоолог Ш. Бекони предлагает следующее сопоставление: один тур соответствует трем оленям или пяти кабанам, или десяти косулям; домашний бык равен четырем-пяти свиньям или семи овцам-козам [216, с. 30]. Несложные перерасчеты, проведенные с помощью этих индексов для фауны Бернашевки и Берново (т. е. поселений, тде дикие животные составляют 60 % особей), показывают, что на первом поселении домашние животные дали в два раза больше мяса, а на втором — з полтора. Таким образом, правомерным будет вывод о том, что животноводство по своему удельному весу в экономике ранних трипольцев значительно превосходило охоту.

Вспомогательную роль играло рыболовство, засвидетельствованное прежде всего находками костей и чешуи рыб па многих раннетрипольских поселениях Поднестровья (Лука-Врублевецкая, Берново, Ленковцы, и др.). Ловили главным образом вырезуба, сазана и особенно сома, часто достигавшего значительных размеров [20, с. 435; 131, <с. 59]. Орудиями лова служили костяные и медные крючки, описанные в тлаве III, и, возможно, сети. На узких л неглубоких притоках Днестра со сравнительно прозрачной водой рыбу могли добывать с помощью заколов и бредня,— остроги.

Дополнительным источником получения продуктов питания являлось также собирательство. В пищу, очевидно, шли дикорастущие злаки из состава местной флоры (лисохвост, пырей, мятлик и др.), отпечатки которых встречаются на керамике и глиняной обмааке раннетрипольских жилшц, я плодовые (кизил, дикая груша и т. д.), произрастающие в окрестных лесах.

Сезонный характер имел сбор моллюсков (в первую очередь раковин Unio), створки которых в изобилии встречены на многих поселениях. Сле- доет отметить, что мощные скопления Unio повсеместно фиксируются в землянках (Лука-Врублевецкая, Берново, Кормань, Сабатиновка II) и в легких наземных жилищах (Окопы), отсутствуя на площадках. Очевидно, собирательство имело большее значение на начальном этапе существования поселения, когда в обстановке временной нестабильности пищу необходимо было добывать наиболее быстрым и доступным путем.

Давая общую оценку хозяйства раннетрипольских племен, необходимо остановиться на исследованиях Г. Ф. Ко- робковой, имеющих прямое отношение к этому вопросу. Проделав огромную работу по трассологическому изучению орудий труда населения Средней Азии, Закавказья и Северного Причерноморья эпохи нео-энеолита, исследовательница выделила орудия, связанные о земледелием (вкладыши серпов, мотыги, зернотерки и др.) и обработкой продуктов охоты и скотоводства (кремневые ножи, скребки, наконечники стрел и др.). Руководствуясь процентным соотношением земледельческих и охот- ничье-скотоводческих орудий и принимая во внимание данные о количестве домашних и диких животных, Г. Ф. Корсакова делает вывод о хозяйственных занятиях обитателей конкретного поселения и носителей культуры в целом [78; 82; 83].

В хозяйстве трипольской культуры исследовательница различает шесть типов: эемледельческо-скотоводчеекий (выделен на материалах нижнего горизонта Поливанова Яра, Клищева, Брынзен-Цыганки, Костешт II и других поселений); скотоводческо-эемле- дельческий (Поливанов Яр II, Усатово, Сабатиновка II); скотоводческо-охотии- чье-земледельческий (Лука-Врублевецкая, Поливанов Яр I, Евминка, Подгор- цы I, Пирогов о); скотоводческо-охотни- чий (Березовская ГЭС); скотоводческий (Раковец, Сороки-Оэеро, Под- горцы II); охоткичье-скотоводческий (Жванец, Чапаевка, Казаровичи, Цвик- ловцы) [83, с. 33]. Выводы Г. Ф. Ко- робковой важны и интересны в первую очередь тем, что, обращая внимание на специфику хозяйственных занятий жителей разных трипольских поселков, стимулируют .изучение экономики три- польцев как по этапам развития культуры, так и по отдельным регионам.

Однако представляется недостаточно аргументированным заключение Г. Ф. Коробковой о том, что лишь отдельные трипольские поселки, находившиеся в благоприятных экологических условиях, шли по земледельческо-скотоводче- скому пути; в целом же земледелие выполняло в экономике трипольцев вспомогательную, подсобную роль или даже не имело никакого хозяйственного значения, заметно уступая скотоводству [82, с. 36; 83, с. 33, 37].

Следует отметить, что критерий соотношения земледельческих и охотни- чье-скотоводческих орудий не вполне объективен. Так, последние являются орудиями каждодневного употребления, в то время как сельскохозяйственный инструментарий (за исключением зернотерок) использовался сезонно. Кроме того, скребки, ножи и другие орудия для разделывания туши животного и обработки шкуры применялись непосредственно на поселении и, приходя в негодность, оставались здесь же; мотыги, и особенно вкладыши серпов, в массовом количестве ломались на полях, оставались там и, естественно, не могут быть учтены при подсчетах. Наконец, необходимо принять во внимание, что каждый скребок, нож и т. д. являлся самостоятельным орудием, тогда как пластинка-вкладыш — лишь часть наборного серпа, т. е. при подсчете количество жатвенных орудий следует уменьшить примерно в пять раз.

Сказанное выше предполагает, что охотничье-скотоводческих орудий в принципе должно быть больше, чем земледельческих. Это подтверждается, в частности, на примере нижнего горизонта Поливанова Яра (земле дел ь- ческо-скотоводческого поселения, по Г. Ф. Коробковой), где из почти 400 орудий, выполненных из кремня, камня, кости и рога, выделено лишь 34 вкладыша серпа и несколько мотыг [131, с. 113—114].

Поэтому оценка роли земледелия и животноводства в хозяйстве триполь- скнх племен, основанная главным образом на соотношении разных групп орудий труда, вряд ли будет реальной.

Не касаясь здесь экономики трипольцев на развитом и позднем этапах, применительно к раннему атапу охарактеризуем ее как аемледельческо-ското- водческую. Земледельческая направленность хозяйства уже в это время проявляется не только в наличии культурных растений н сельскохозяйственных орудий, но и в быте, домостроительстве, культовых воззрениях трипольцев. Экстенсивное земледелие с применением простейших пахотных орудий тесно сочеталось с нридомным животноводством, основанным на разведении крупного рогатого скота. Эти две отрасли хозяйства, будучи тесно взаимосвязаны, гармонично дополняли друг друга. Охота в экономике раннетрипольских племен играла существенную роль, но в сравнении с земледелием и животноводством отступала на второй план. Относительному единообразию в развитии сложившегося хозяйственного уклада способствовала более ИЛИ менее сходная природная обстановка раннетрипольского ареала. Особенности хозяйственного облика отдельных поселений (например, Луки-Врублевецкой) отнюдь не меняют общей картины экономики ранних трипольцев. Пути становления последней необходимо рассмотреть на более широком историческом фоне.

Трудами многих исследователей установлено, что культурные растения нео-энеолитических поселений Европы связано с Переднеазиатским очагом земледелия, откуда они распространились на Балканский п-ов и далее по всей юго-восточной части континента [319, с. 197-208; 236; 266; 201]. Продвигаясь в новые районы, древнезем- ледельческие племена приносили сюда известные им виды культурных растении вместе с навыками их возделывания. Большой палеоботанический материал свидетельствует о более или менее однородном составе культурных растений на древних поселениях Юго- Восточной Европы, хотя каждый регион в этом плане имел свою специфику, обусловленную как экологической ситуацией, так и селекционной деятельностью человека. В частности, нео- энеолитические обитатели Болгарии — важнейшей транзитной территории на пути продвижения сельскохозяйственных растений в более северные районы Европы — практически не знали пшеницу спельту, о которой нет данных в обобщающих сводках [264, с. 95]. Для многих нео-энеолитических культур Карпатского бассейна (Криш-Кбреш, КЛЛК, Сакалхат, Желиз, Бюкк, Херпай, Леидьел и др.) зафиксировано отсутствие ячменя. Обращая внимание на этот факт, Е. Хайналова высказывает мысль о существовании экологического барьера, мешавшего продвижению ячменя в северном направлении из более южных районов [261, с. 204—207].

ВИДОВОЙ состав растений в культурах Нижнего Подунавья (Боян, Вэдастра) уже близок засвидетельствованному для раннетрипольских поселений. Исследователи указывают на наличие следов всех трех видов пленчатых пшениц, голозерной пшеницы, ячменя, проса, бобовых [229, с. 52—53; 291, с. 17-18].

Появление первых культурных растений и начало земледелия непосредственно в юго-западных районах СССР относятся к первой половине V тыс. до н. э. и связаны со второй фазой буго- днестровской культуры в междуречье Прута и Днестра [104, с. 152—153; 201, с. 32—33J. Несколько позднее здесь появились носители культуры линейно-ленточной керамики, также знакомые с культурными растениями. Следует полагать, что последние были известны и неолитическому населению Побужья, хотя палеоботанические данные отсюда пока отсутствуют.

Неолитические земледельцы выращивали пленчатые пшеницы — однозернянку, двузернянку и спельту, а также просо; ячмень и голозерные пшеницы им не были известны [201, с. 32—33]. Это обстоятельство свидетельствует о существенных различиях между местным неолитическим и раннетриполь- ским земледелием. Набор культурных растеннй, пахотные и жатвенные орудия раннего Триполья, являются неотъемлемой частью земледельческого хозяйства более совершенного типа, сохранившего традиции балкапо-дунай- ского ареала.

Животноводство, как и земледелие, стало достоянием неолитической Европы благодаря первичному импульсу, полученному из Передней Азии, причем в хозяйстве носителей ранних земледельческих культур Юго-Восточной Европы навыки и традиции животноводства более южной зоны еще долго бытуют. Так, в стаде многих поселений культур Старчево и Криш на территории Венгрии и Румынии заметно преобладает мелкий рогатый скот (50— 70 %). Охота здесь явно уступает животноводству, так как кости домашних животных часто составляют 90 % всех фауннстических остатков [215, с. 26— 28, 56-57; 216, с. 22-24].

Постепенно животноводческое хозяйство этого типа, чуждое местным природным условиям, меняется. Почти повсюду, как отмечает Ш. Бекони, на первое место в стаде выходит крупный рогатый скот; вторым по значению сельскохозяйственным животным становится свинья; роль овцы-козы заметно падает. Охота, имеющая определенное хозяйственное значение, служит целям доместикации на основе местной фауны (зубр или тур, дикий кабан) [215, с. 56, 84].

В развитом и позднем неолите севера Балканского п-ова и Нижнего Подунавья неоспорим приоритет животноводства в сравнении с охотой. Поселения Усое (Северо-Восточная Болгария) и Яса-Тепе (юг Болгарии) дают соответственно 76 и 83 % домашней фауны, причем крупный рогатый скот составлял здесь более половины стада [30, с. 303, 306,  1; 2].

Судя по фаунистическим остаткам с поселения Фэркашу де Сус (Олтення), для культуры Дудешти также характерен высокий процент домашних животных (более 80 % особей) при доминировании крупного рогатого скота. Последний представлен здесь почти исключительно молодыми особями, а то время как возраст овец составлял 8— 10 лет, т. е. их держали в основном для получения шерсти [217].

Домашние животные преобладают в добруджской культуре Хамаиджия;

в частности, их остатки доминируют в крупной коллекции из Текиргиола (89,5 % особей). В соответствии с экологической обстановкой этого региона второе место в стаде после быка занимала овца (45 % сельскохозяйственных животных), а важным объектом охоты служил дикий осел [299; 234, с. 11].

Культура Боян в целом дает, по сведениям Е. Комши [229, с. 57—63; 234, с. 16], от 75 до 96 % домашней фауны, хотя остеологический материал ранних поселений (фазы Болинтиняну и Джу- лешти) в количественном отношении невелик.

На общем фоне земледельческо-ско- товодческого неолита V тыс. до н. э. выделяется несколько зон с очень высоким показателем дикой фауны. Одной из таких экологических ниш, где охота играла большую хозяйственную роль, являлась северо-западная часть Болгарии. Здесь, на поселениях Гра- дешница (ранний и средний неолит) и Бреница-Лыката (поздний неолит), дикие животные составляют от 60,67 до 46,87 % особей [30].

Близкая картина фиксируется для восточной части Карпатского бассейна, где на переходе к энеолиту в культурах Тиса и особенно Херпай резко возрастает, по данным Ш. Бекони, количество дикой фауны (более 60 % особей в культуре Херпай). Это явление исследователь называет «пиком доместика- ционной лихорадки», так как и в домашней, и в дикой фауне резко преобладают местные формы, пригодные к доместикации,— бык и свинья [215, с. 28].

Наконец, коснемся важного для нас вопроса о соотношении животноводства и охоты в хозяйстве неолитических обитателей Пруто-Днестровского междуречья. Судя по данным, приведенным в работах А. И. Давида и В. И. Марковича [40; 104, с. 148—149,  7], на поселениях всех фаз буго-днестров- ской культуры в Среднем Поднестровье найдены остатки 120 особей крупных промысловых животных: тур или зубр, лошадь; лось, олень, кабан, косуля, медведь. Сельскохозяйственные животные представлены быком и свиньей (соответственно 19 и 28 особей). Таким образом, на долю крупных диких животных приходится в целом 72 % всех особей, и они давали в 1,5 раза больше мяса, чем домашние. Если же принять во внимание фаунистический материал лишь двух поздних фаз БДК. правомерным будет вывод о том, что к концу развития этой культуры охота и животноводство имели равное экономн- ческое значение [104, с. 147]. Подчеркнем полное отсутствие мелкого рогатого скота в стаде БДК.

Что же касается KJIJIK в этом регионе, то нельзя с уверенностью судить о роли животноводства в хозяйстве ее носителей. На основании единственной более или менее крупной остеологической коллекции (нижний слой поселения Флорешты) можно предположить, что домашние и дикие животные представлены здесь примерно равным числом особей [178, с. 267].

С переходом Юго-Восточной Европы к энеолиту животноводство сохраняет свои региональные традиции. Так, остается прежним соотношение между животноводством и охотой на севере Балканского п-ова: в Северо-Восточной Болгарии ранне- и среднеэнеолитичес- кие слои теллей Голямо-Делчево и Овчарово (культуры Сава и Поляница)' дают более 60 % домашних животных при их доминирующем «мясном» значении; на северо-западе в это время важной отраслью хозяйства является охота: около 50 % дикой фауны на поселениях Градешница и Бреница-Лыката [73, с. 282,  .2, 30].

В Подунавье (Мунтеиия) на поздних фазах культуры Боян заметно преобладают домашние животные. В частности, в фаунистической коллекции из Радо- вану (переход от Бояна к Гумельнице) их остатки составляют 73 % особей [298; 229, с. 58-60].

В соседних районах Добруджи, судя по материалам нижних горизонтов поселения Лункавица [234, с. 13], фиксируется такая же ситуация.

Большой фаунистический материал поселений Лопацика, Вулканешты, Болград, Озерное указывает на ограниченное значение охоты в хозяйстве анеолитического населения низовьев Дуная, оставившего памятники типа

Болград — Алдень (днкве животные составляют менее 20% всех особей). Судя по большому количеству мелкого рогатого скота (около 40 % сельскохозяйственных животных), овцеводство здесь становится ведущей отраслью [178, с. 241, с. 272].

Севернее, в Карпатском бассейне, у носителей культуры Лендьел сохраняется, по заключению Ш. Бекони, неолитический способ животноводства: домашние животные составляют немногим более 50 % особей, причем основой стада остается быв при незначительном количестве мелкого рогатого скота [215, с. 31, 59—60]. Говоря о составе сельскохозяйственных животных и важной роли охоты в экономике местного населения, он отмечает сходство в этом плане культур Тиса, Херпай, Лендьел и раннего Триполья [215, с. 64, 95].

Наиболее ранние прекукутенские поселения в прикарпатской части Молдовы по соотношению домашней и дикой фауны (заметное преобладание первой) схожи с нео-энеолитическими памятниками северо-востока Балкан, Добру- джн, Олтенни, Мунтении. Напомним, что в Тырпешти домашние животные составляют более 86 % особей. Количественное и хозяйственное их доминирование сохраняется в этом районе и на последующих фазах развития культуры, как показывают, в частности, материалы Тырпешти ( 5, 2). В более восточных районах удельный вес охоты в хозяйстве ранних трипольцев был значительнее, но как источник пищи она не могла стать вровень с животноводством н тем более превзойти его.

По сравнению с Траяном-Дялул Вией на раннетрипольскнх поселениях между Прутом я Южным Бугом несколько меняется состав домашних животных: постоянно растет поголовье свиней и уменьшается количество мелкого рогатого скота ( 5, 1). Лишь материалы сравнительно поздних поселений (Лука-Врублевецкая, Берново, Солоичены I н др.) вновь указывают на рост овцеводства.

Определенная специфика животноводства и охоты у ранних трипольцев не могла быть обусловлева традициями буго - днвстровс к ого неолита с его низким уровнем производящего хозяйства и еще не сформировавшимся полностью составом стада. Прежде всего, она является следствием относительной ПОДВИЖНОСТИ населения, осваивающего новые территории и приспосабливающегося к местным природным условиям.

Таким образом, земледелие и скотоводство раннего энеолита междуречья Прута и Южного Буга уходят своими корнями в нео-энеолнт северных районов Балканского п-ова, Подунавья и Карпатского бассейна. В конце V — начале IV тыс. до н. э. перенесенные в новую экологическую обстановку и адаптируясь к ней, они стали неотъемлемой и основной частью хозяйственной системы складывающегося три- польского общества.

 

СОДЕРЖАНИЕ:  Ранний этап трипольской культуры на территории Украины

 

Смотрите также:

 

Хронология и периодизация

Хронология и периодизация Истории древнего китая.
Не случайно в ранних памятниках письменности древнекитайское слово «несчастье» записывалось иероглифом, изображавшим разлившуюся водную стихию.

 

ВРАЧЕВАНИЕ В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ 3 тысячелетие...

Периодизация истории врачевания В истории врачевания древней Индии четко прослеживаются три этапа, разделенные как
Его характеризуют крупные достижения в различных областях знаний и создание выдающихся памятников древнеиндийской...

 

ПЕРВОБЫТНАЯ ЭПОХА каменный век от возникновения...

...н.э.). Его периодизация основана на различиях в материале и технике изготовления орудий труда (археоло-гическая
Древнейшие памятники культуры обнаружены в пещерах Ле Лазаре (относящиеся ко време-ни около 150 тыс. лет назад), Лялко, Нио...

 

Неолит. Энеолит. Переход от присваивающего хозяйства...

Энеолит. К этой эпохе относится Трипольская культура (VI-III тыс. до н.э.), располагавшая-ся между Карпатами и Днепром на плодородных лессовых и черноземных почвах.

 

К вопросу о взаимоотношениях скотоводческих...

В результате в Нижнем Поднестровье и сложилась столь прямолинейная относительная хронология двух соседних народов.
Слишком большой хронологический период, приходящийся на то возможное количество подкурганных...

 

Возникновение животноводства и земледелия....

Культура древних, племен Триполья в доскифский период была наиболее
Раскопки Пазырыкских курганов в Горном Алтае обнаружили ценнейшие памятники древних культур скифских племен периода IV—III вв
Периодизация первобытной истории.

 

Первобытное общество. ВРАЧЕВАНИЕ В ПЕРВОБЫТНОМ...

Периодизация и хронология первобытной эры и первобытного врачевания.
(Важно отметить, что средняя продолжительность жизни человека сохранялась на этом уровне вплоть до период средневековья.)

 

Глава XIV ХРОНОЛОГИЯ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ ПОЗДНЕГО...

Вопросы периодизации позднего палеолита Подесенья специально не рассматривались, несмотря на значительный объем имеющихся данных. Есть различные точки зрения на возраст отдельных позднепалеолитических памятников.

 

Трипольская культура. Неолит. Культура неолитической...

...В. В. Хвойко в бассейне р. Стугны и Красной, в окрестностях села Триполья и названной поэтому трипольской культурой.
Наряду с памятниками живописи здесь находятся и памятники глиняной пластики в виде человеческих фигур и быков с...