|
|
В двенадцатой главе я уже говорил
о морских животных, которых в 1741 и 1742 годах, во время нашего пребывания
на острове Беринга, мы использовали для нашего питания. Я не привел, однако,
описания их внешнего вида и свойств, а потому, согласно обещанию, я подробно
изложу все, что мне удалось наблюдать там, полагая, что это читателю не будет
неприятно.
Кит, которого вследствие громадной величины его тела мы
считали как бы провиантским магазином, о чем уже выше мною было сказано, все
же остался для меня загадочным животным, и о нем я, пожалуй, ничего больше не
могу сообщить, кроме того, что его мясо и жир я очень часто употреблял в пищу
и утолял ими свой голод. Так как киты, которых прибивало к берегу и
выбрасывало морем, по всей вероятности, уже в течение продолжительного
времени после своей смерти носились по морю, то, возможно, они потеряли
частично свой нормальный вид, а мясо и жир их успевали уже приобрести
кисловатый вкус, но, тем не менее, мы с удовольствием и аппетитом его
поедали. Это морское животное уже с давних времен отлично известно в Европе,
а потому особого описания его вовсе не требуется.
Первым морским зверем, которого я опишу, будет поэтому
камчатский бобр. Шкура его совершенно черная, с длинным волосом, попадаются
иногда между ними и такие, у которых замечается примесь волоса серебристого
цвета. В воде и при солнечном свете морской бобр очень красив на вид. Мех
его, хотя и длинноволосый, обладает все же драгоценным блеском, напоминающим
мех соболя. Самая большая шкура, снятая и растянутая для просушки, равна по
величине приблизительно шкуре трехмесячного теленка, а туша его, то есть
мясо, за которым мы, главным образом, охотились, весит примерно от сорока до
пятидесяти фунтов; оно крайне жестко, невкусно и жилисто. Попадаются
некоторые экземпляры, в особенности самки, несколько меньших размеров, но их
мех, однако, значительно мягче и внешний вид его гораздо лучше, чем у крупных
зверей. Головы их имеют те же пропорции, что голова тюленя, хорошо известного
в Европе. Сзади у него имеются два плавника, или ласта, тоже как у тюленя, а
спереди два прямых ласта, которыми он пользуется для передвижения по суше.
Нередко они проводят по нескольку часов на суше, лежа на песке на берегу
моря. Следует полагать, что свое потомство они выводят на суше, но в таких
уединенных пещерах, скрытых между горами, что нам так и не удалось это
установить достоверно, хотя мы и прилагали к этому всяческое старание. К
своим детенышам они очень привязаны, и если нам случалось встретить на суше
самку с детенышем (ибо больше одного зараз они не имеют), то нам всегда
удавалось убить их обоих вместе. Самка никогда не бросает своего детеныша, но
старается подтащить его зубами с собой к воде, а иной раз детеныш уже
настолько велик, что она едва в состоянии его поднять, сам же детеныш ничем
сам себе не помогает, вследствие этого они оба лишь очень медленно
подвигаются к воде, а потому, как сказано выше, обязательно попадают вместе в
руки охотника. Полугодовалые и девятимесячные бобры называются кошлоками, мех
их короче, а мясо мягче, чем у взрослых животных. На сушу они выходят по
большей части зимой, когда на море свирепствуют штормы,—это лучшее время для
их добычи. Убивали мы их крепкой дубиной или палкой, одним ударом по морде.
Оставшиеся в живых бобры немедленно после того, как шторм уляжется, уходят
обратно в море. Шкуры бобра продаются на Камчатке по пятнадцати, двадцати а
двадцати пяти рублей за штуку и зачастую на китайской границе вымениваются на
китайские товары из расчета по пятидесяти, шестидесяти и семидесяти рублей за
штуку. Мне рассказывали также, что из Китая этот мех отправляется в страны,
принадлежащие Великому Моголу, где их продают по самой дорогой цене, так как
этот мех там считается очень модным. Больше я ничего о камчатском бобре
сообщить не могу.
Другое животное, которое я хочу описать, это морской кот.
Он по размерам значительно больше, чем морской бобр: случалось убивать
отдельных самцов весом от четырехсот до пятисот фунтов. Самки меньше по
размерам и весят от двухсот до трехсот фунтов. Пропорции голов у них те же,
что у морского бобра, только по обе стороны пасти торчит по нескольку жестких
волост как у настоящих кошек. По цвету они серые, мех у них короткий, они
имеют по четыре плавника-ласта, как и тюлень,. а передние ласты у них не
такие прямые, как у морских бобров. Зараз они приносят не более двух
детенышей. Мясо у них слегка зеленоватого цвета и выглядит крайне не
аппетитно; ему присущ также отвратительный запах, напоминающий запах старого
козла, и все же мы в течение почти двух месяцев, не имея хлеба и с небольшим
запасом соли, питались исключительно этим мясом. Морские коты почти весь год
показываются на берегу, но около середины апреля выходят на берег в таких
громадных количествах, что весь берег бывает покрыт ими; стада их насчитывают
по несколько тысяч голов. Каждый самец имеет по двадцати и больше самок,
которые располагаются кругом него; он же, точно глава семейства, сидит
посреди них, а если какая-нибудь из его жен отойдет от него немного подальше
или заглядится на что-нибудь постороннее, то он хватает ее пастью, бьет о
камни и таким способом жестоко ее наказывает. Самка же ползает, как змея,
вокруг его ног, как будто просит у него прощения, пока он не помирится с ней,
только тогда он разрешает ей занять свое место и улечься среди остальных его
самок. Очень часто также между двумя самцами возникают драки из-за ревности к
самкам. Редко бывает, чтобы бой не окончился гибелью одного из бойцов. и
тогда победитель забирает к себе всех самок своего побежденного противника.
Эти звери остаются на берегу на своих лежбищах до конца
мая шесть недель, не принимая за все это время пищи или питья. Мы заметили
три причины такого строгого поста: во- первых, они за это время спускают свой
жир, вероятно, для того, чтобы подготовиться к наступающему теплому лету, ибо
мы заметили, что те животные, которых нам приходилось убивать для своего
пропитания вначале, вскоре после выхода их. на берег, были чрезвычайно жирны,
а впоследствии, к концу этого периода и ко времени их обратного ухода в море.
они. напротив, оказывались совершенно тощими. Во-вторых, самки рождают своих
детенышей на берегу; немедленно по рождении детеныши черны, как сажа, с
коротким мехом, очень красивым по блеску; в возрасте трех или четырех дней,
однако, они делаются серыми, и мех теряет блеск. Лучший мех можно добыть, если
убить самку и вырезать детенышей из ее брюха.
Я имел кафтан из такого меха, который выглядел очень
красиво. Каждая самка рождает одновременно не более двух детенышей, которые
питаются материнским молоком из пары сосков, расположенных в передней части
тела. Третья причина их строгого поста та, что они в это время спариваются.
На все это требуется шесть недель времени, после чего все они зараз, как бы
по уговору, уходят в море,—по истечении двух дней на берегу не остается ни
одного животного, и в течение всего года, до следующего апреля, они больше не
появляются.
Третий зверь—это тюлень, которого мне здесь не приходится
подробно описывать, так как это то же животное, которое распространено по
всей Европе, а потому почти каждому отлично известно. Должен сообщить только
об одном, что нам удавалось убивать экземпляры весом до шестисот-семисот
фунтов. Шкура их бывает различной расцветки. Мне случалось видеть совершенно
белоснежные экземпляры, а также белые, с небольшими черными пятнами по всему
телу, случалось видеть и пестрых, самых различных цветов. Мясо их черно, как
сажа, а для пиши очень жестко и противно, стоит только проглотить два-три
куска, как становишься совсем сыт и не можешь ничего больше есть, а в скором
времени опять чувствуешь себя голодным.
Четвертый морской зверь—это морской лев или сивуч, который
по величине далеко превосходит описанных ранее зверей. Приходилось видеть
сивучей длиной в двенадцать—пятнад- цать футов с коротким мехом желтого
цвета. Они не часто выходят на берег, но обыкновенно ложатся на большие
камни, расположенные в воде, на порядочном расстоянии от берега, а таких
камней в этих местностях встречается превеликое множество; как утверждают
некоторые, они отрываются от гор вследствие землетрясений и падают в море. Я
имею все основания верить этому предположению, так как за время моего
пребывания на Камчатке и на острове Беринга мне несколько раз пришлось
наблюдать землетрясения. Взобравшись на один из таких камней, сивуч начинает
реветь страшным голосом, гак что его отлично слышно за добрых полнемецких
мили и даже дальше, а если на том же камне уже расположилось несколько
морских зверей других пород, то они немедленно спрыгивают в воду, как только
появляется сивуч, и оставляют его на камне одного, — невидимому, никто из них
не желает с ним связываться. Нам случалось неоднократно встречать их я на
суше, но их громадная величина, мощный вид и страшный рев внушали нам
робость, мы не смели подступиться к ним с нашими дубинами и оставляли их в
покое. На Камчатке мне рассказывали, будто как-то раз на берегу морж между
сивучом и обыкновенным сухопутным медведем произошел бой, в котором медведь
потерпел полное поражение. Если бы медведю после многочисленных ранений не
удалось оторваться от сивуча и спастись бегством, то, вероятно, сивучл удалось
бы убить его, так как шкура сивуча настолько прочна и толста, что медведю
никак не удавалось пробить ее зубами и когтями. Между тем камчадалы нередко
убивают сивучей из своих луков отравленными стрелами, так как, будучи ранен,
он не может долго оставаться под водой, а вынужден подниматься на поверхность
дышать. При этом камчадалы его преследуют и каждый раз всаживают в него новые
стрелы, пока им, наконец, не удается совсем его прикончить. Из шкуры сивуча
они делают подошвенную кожу it ремни удивительной крепости, кожу пищевода и
желудок они. растянув и просушив, вставляют в своих жилищах в окна вместо
оконного стекла. Она, правда, не вполне прозрачна, но все же пропускает
довольно много света и хорошо освещает жилище, покуда не почернеет изнутри от
дыма. Тогда камчадалы снова ее вынимают, отмывают дочиста и снова вставляют
обратно в окна, потому что она необыкновенно прочна. Мясо сивуча камчадалы
употребляют в пищу; оно вполне съедобно. Покойному доктору Стеллеру удалось
однажды убить на острове Беринга молодого сивуча, весом в сто фунтов. На
Рождество 1741 года он пригласил меня к себе в гости, мы наварили» нажарили и
натушили мяса сивуча, и должен признаться откровенно, что оно мне пришлось
необычайно по вкусу. Голова Этого зверя имеет ту же форму, как и у прочих
описанных мною морских животных; он имеет также и передние и задние ласты,
наподобие морских котов.
Пятое животное—это морская корова, которую называют
манате. Это замечательное животное, кажется, самое полезное из числа всех
животных, описанных мною выше, мясо его чрезвычайно пшательно. Могу
утверждать, что никто из нас не выздоровел бы от цынги, если бы мы не начали
питаться мясом этого животного. Морская корова никогда не выходит на сушу, но
никогда не удаляется также далеко or берега. Во время отлива она отходит
несколько дальше, чтобы не обсохнуть на берегу, а как только начинается
прилив, она снова подходит ближе к земле и разыскивает себе пищу. Питается
она морскими травами, выбрасываемыми морем, никакой другой пищи она не
принимает. Поэтому ее мясо не имеет дурного запаха или скверного привкуса, а
по виду и вкусу похоже на настоящую хорошую говядину, в особенности у не
слишком старого животного. Если же попадется старое животное, то у него мясо
пронизано многочисленными жесткими и толстыми жилами и связками, которые не
так-то легко разжевать, а потому оно не совсем легко переваривается желудком.
Нам случилось раз убить теленка морской коровы, который застрял между камнями
при отливе, obcox на берегу и уже не мог после этого выбраться назад. Вес его
был равен приблизительно тысяче двумстам фунтов, мясо же было очень нежно на
вкус. У нас не было только приправ, которые употребляются при приготовлении
такого рода супов, а то наш суп из этого мяса ни в чем не уступал бы
телячьему супу, как он. готовится здесь. Взрослая морская корова, из числа
тех, которых нам удавалось добыть, весит шесть, семь и до восьми тысяч
фунтов, так что, добыв морскую корову, мы получали пропитание для всей нашей
команды, то есть для пятидесяти, примерно, человек, на четырнадцать и более
дней. Каждому было позволено готовить и есть это мясо, сколько и когда они
пожелает. Мы заметили, что если положить это мясо на несколько дней в соль,
то оно по сравнению с мясом совершенно свежий становится еще гораздо слаще и
приятнее на вкус. В этом я имел случай убедиться, когда мы ушли с пустынного
острова Беринга на Камчатку. Я тогда распорядился засолить несколько бочек
этого мяса впрок в качестве путевого довольствия, так как никакой другой
провизии у нас не было. Мы доставили небольшое количество этого мяса даже на
Камчатку, и там все с большим аппетитом ели его: в течение всего пути оно
казалось нам чрезвычайно вкусным.
Туловище морской коровы по внешнему виду напоминает
перевернутую голландскую корабельную шлюпку. По сравнению со всей ее
величиной голова морской коровы небольшая, она имеет маленькие уши и большие
глаза. Самая широкая часть ее тела в плечах, а затем оно постепенно
суживается, переходя незаметно в хвост. Хвост у морской коровы, как у большой
рыбы, расположен поперек, шириной иногда до семи-восьми футов, а у более
мелких экземпляров пропорционален общей величине тела. Хвост служит ей в
качестве руля; при помощи него она управляет движениями всего тела. Спереди,
под плечамиг у морской коровы находятся конечности—два довольно толстых, и
прямых ласта, как у бобров, при помощи которых она двигается против течения в
поисках пищи, так как вблизи берегов растет большее количество морской травы,
чем на глубоких местах. Двигаются морские коровы всегда против течения и
настолько близко к берегу, что спины их виднеются ва всякое время. У самок
немного ниже передних конечностей.
расположены две груди с сосками, вроде того, как они
изображаются у русалок, ими они кормят своих детенышей. Кожа у них
темнокоричневого цвета, чрезвычайно толстая, но очень мягкая и ни на что не
пригодная. Волос у них нет, только по обе стороны пасти, которая немного
похожа на пасть коровы, находится, как у кошки, по нескольку жестких длинных
щетин. Когда срезаешь кусками кожу морской коровы, то оказывается, что все
тело ее покрыто слоем сала толщиной в три или четыре пальца, словно у жирной
свиньи. Когда же срежешь сало, то появляется уже само мясо, яркокрасного
цвета, очень аппетитное на вид и еще более приятное на вкус. Сала мы
сохраняли себе столько, сколько требовалось; мы вытапливали его и употребляли
вместо масла.
Таким образом, я описал с возможной краткостью и в меру
своего умения, всех морских животных, которые встречались на нашем острове и
мясо которых служило нам пищей свыше девяти месяцев. Остается только
пожалеть, что смерть так преждевременно похитила доктора Стеллера. Как
превосходный ботаник, анатом и естествоиспытатель, он, несомненно, мог бы
сообщить крайне ценные сведения о природе этого острова. Может быть, среди
его бумаг найдется какое-нибудь сочинение об этом; было бы очень желательно,
чтобы оно было издано в свет. 71
Из различных пород морских птиц, уток, чаек и других,
которых нам пришлось увидеть, я ни одной не в состоянии подробно описать. Мне
не представилось случая хорошенько рассмотреть их, так как мы их не ловили и
не стреляли. Я могу только сообщить о породе чаек черного, как сажа, цвета,
неизвестной у нас в Европе. По размеру они так велики, что если растянуть их
крылья так, как если бы они находились в полете, то от одного конца крыла до
другого окажется семь-восемь футов. Они жестоко преследуют более мелких птиц
других пород, и если только им удается добраться до них, то убивают их ударом
клюва и поедают.
Из сухопутных животных на острове Беринга нам не
встретилось ни одного, кроме так называемой каменной лисицы или песца, слегка
голубоватого цвета, которые водятся там в таком неимоверном количестве, что
нам стоило больших трудов держать их в некотором отдалении от землянок, в
которых мы жили. Они совершенно не боялись людей и причиняли нам очень много
вреда, обкрадывали нас и таскали всякие вещи, которые мы прятали от них:
сапоги, чулки, подвязки и тому подобное, словом все, что бы им ни попадалось
на глаза. Мех их не такой мягкий, как у песцов, добываемых в Сибири, что, как
я полагаю, объясняется различием в пище по сравнению с сибирскими песцами, а
также постоянной сыростью и непогодой, парящей без перемен на этом острове
всю зиму и лето. Сличалось мне встретить также белых лисиц, однако мех на
спине у них остается немного желтоватым, а по качеству и по мягкости волоса
они значительно уступают сибирским песцам.
Из сухопутных птиц нам попадалось неимоверное количество
степных курочек, которых по-русски называют куропатками. Мы били -их просто
дубинками и не раз одним ударом убивали по три-четыре штуки. При этом
остальные, не задетые ударом палки, взлетают, но вскоре опять садятся на те
же места, так как. особенно вначале, они совершенно не боялись людей. В
первое время, не сходя с места, можно было по пять-шесть раз бросать в них дубинкой,
и только позднее они стали проявлять робость и подбираться к ним стало
гораздо труднее. В зимнее время куропатки становятся белоснежного цвета- к
весне вырастает у них по нескольку коричневых перьев, а в течение лета они
остаются совсем пестрыми.
Случалось нам также подстреливать крупных морских орлов
черного цвета с белыми головами и употреблять их в пищу
Можно с полным основанием задать вопрос: каким образом все
эти сухопутные животные и птицы попали на наш пустынный остров, который ведь
находится на значительном расстоянии от материка и ни с какого места твердой
земли невиден? Известно также, что песцы никогда не отправляются по льду р
открытое море на дальние расстояния, равно как и куропатки и орлы; насколько
я могу припомнить, никогда не приходилось встречать их в открытом море. По
этому вопросу я ничего определенного сказать не могу, но думаю, что в течение
какой-то суровой зимы некоторые из этих зверей и птиц весной оказались на
льду в поисках пищи, так как по весне из моря подходит рыба в неимоверном
количестве, а некоторые рыбы, как например, летающая рыба, по своей природе
устроены так, что- когда их гонят и преследуют более крупные рыбы, они
выскакивают из воды и, быть может, падают на лед, представляя собой
превосходную добычу для песцов и орлов. Могло случиться, что лед в это самОе
время разломился и льдина отплыла от берега. Таким образом, животные могли
попасть на наш остров на какой-нибудь крупной льдине с Камчатки, из Анадыря,
из Чукотки, а быть может, и из Северной Америки. Здесь с течением долгого
времени они могли прижиться и размножиться в таком количестве, что в
настоящее время в большом числе пород встречаются повсюду на острове.
|
