БАНКИРСКИЕ ДОМА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ

  

Вся электронная библиотека >>>

Содержание книги >>>

 

Банки

Банкирские дома в России 1860-1914 гг. Очерки истории частного предпринимательства


Раздел: Бизнес, финансы

 

Глава шестая. БАНКИРСКИЕ ДОМА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ

 

Конец 1850-х—начало 1860-х гг. были несомненно переломным периодом в развитии частного банкирского промысла в России. Реформы начала 1860-х гг., атмосфера либеральных преобразований, изменившееся отношение к кредиту, некоторые изменения в законодательстве о евреях, отмирание института придворных банкиров, политика, направленная против монопольного положения на бирже отдельных домов, подобно банкирскому дому А. Л. Штиглица, — все эти явления способствовали оживлению финансовых отношений, появлению новых банкирских домов и контор. Разумеется, важным фактором в этом процессе были накопление капиталов торговыми домами и процесс постепенного перехода некоторых из них к занятиям банкирским промыслом. Финансовая реформа и отказ от существовавшей системы казенных банков рассматривались современниками как «раскрепощение капитала». Парадокс состоял в том, что «к концу деятельности казенных банков» Россия занимала «первое место в мире по величине собственных банковых капиталов и вкладов, которые составляли свыше 1 миллиарда рублей», но это скопление капиталов было результатом «временного экономического застоя», «недостатка частного кредита, частной предприимчивости».1 В конце 1850-х гг. положение начало меняться и появление новых банкирских домов было несомненным признаком предпринимательской активности в сфере частного или семейного накопления капиталов.

Источники их были разнообразны. Прежде всего это'торговые операции и;.'мануфактурное производство. История возникновения банкирского дома «Братья Рябушинские» может служить типичным примером накопления капиталов именно в^результате торговых операций, а затем и мануфактурного промысла. Из них выросло в конечном счете и банкирское дело. Остается не вполне ясным, какую роль в накоплении капиталов Рябушинскими сыграла их принадлежность к старообрядческой Рогожской общине.

Накопление капиталов торговыми домами совсем не обязательно влекло за собой занятия банкирскими операциями. Примером тому может служить история Торгового товарищества братьев Елисеевых, во многом схожая с историей банкирского дома братьев Рябушинских. Как и Рябушинские, Елисеевы начали свою торговую деятельность в начале XIX в. В 1813 г. Петр Елисеевич Елисеев открыл торговлю фруктами в доме Котомина на Невском проспекте у Полицейского моста (в 1913 г. дом Пастухова). Через пять лет полем его деятельности стал уже торговый

порт, где он начал вести крупную торговлю вином и колониальными товарами. После смерти Петра Елисеева в 1825 г. его дело перешло в руки жены Марии Гавриловны Елисеевой и сыновей Сергея, Степана и Григория Петровичей. После смерти в 1841 г. М. Г. Елисеевой и старшего сына Сергея в 1858 г. во главе фирмы стали братья Григорий и Степан, основавшие Торговое товарищество с основным капиталом в 7 млн. 800 тыс. р.2 Обороты фирмы достигли огромных размеров. Делами фирмы управлял Г. П. Елисеев. В разных европейских странах Елисеевы устроили винные склады. На трех собственных кораблях они привозили товары из-за границы в Петербург. Один из этих кораблей — «Коккордия» — был захвачен во время Крымской войны англичанами и «долгое время плавал под английским флагом в Балтийском море».'5 Елисеевы выдерживали в своих подвалах иностранные вина, а затем продавали их не только в европейских государствах, но и в Америке.4 После 1896 г. все управление делами Товарищества сосредоточилось в руках сына Григория Петровича — Григория Григорьевича Елисеева.5 Елисеевы широко развернули оптовую и розничную торговлю вином и фруктами, открыв целую сеть магазинов в Петербурге (Биржевая, д. 14, Невский, д. 18, Большой пр., д. 42, Литейный, д. 23/25), Москве (Тверская, дом Полякова), Киеве (Николаевская, д. 1) и водочный завод в Петербурге (Биржевая, д. 14).° Братья Елисеевы к началу века имели регулярный чистый годовой доход в размере от 200 до 250 тыс. р., они участвовали в учредительских операциях, в размещении государственных займов, однако не занимались банкирским промыслом и до конца сохранили статус торгового товарищества.

Одним из важных источников накопления капиталов была система откупов, отмененная только в 1863 г. На винных откупах разбогатели не только Гинцбурги и Поляковы. К числу разбогатевших откупщиков принадлежали также известный московский предприниматель В. А. Кокорев, один из учредителей Волжско-Камского банка, и Д. Е. Бенардаки.'

Не менее важным источником накопления капиталов оказалось также железнодорожное грюндерство, породившее целую группу так называемых железнодорожных королей. Это опять-таки Поляковы, В. А. Кокорев, И. С. Блиох, П. И. Губонин, Л. Л. Кронеыберг, К- Ф. фон Мекк, П. Г. фон Дервиз. Многие из них были также и откупщиками.

Бывшие откупщики и железнодорожные грюндеры, накопив капиталы, стали заниматься банкирскими операциями. Значительным событием в их дальнейшем обогащении было участие в учредительской компании промышленных предприятий и акционерных банков I860—1870-х гг. Российские банкирские и торговые дома, как мы уже видели на примере Поляковых, Гинцбургов и Рафаловлчей, сыграли решающую роль в создании новой банковской системы в России, они выступали учредителями основных столичных, а также провинциальных акционерных коммерческих банков.

А. Л. Штиглиц и С. А. Френкель (Варшава) участвовали в создании в 1857 г. Главного общества российских железных дорог. Инициатором учреждения первого крупного акционерного коммерческого банка — С.-Петербургского Частного, открывшего свои операции в ноябре 1864 г., — был Е. Е. Брандт. Он же выступил и в качестве учредителя банка наряду с бароном Л. Гауфом, Г. Елисеевым, Р. Клеменцом, а также

Ф.   Мори,   представителем   торгового   дома   «Асмус   Симонсен   и   К0».

A.        Л. Штиглиц оказал поддержку учреждению нового банка на этот раз

уже    как   директор    Государственного    банка,    позаботившись   о    при

влечении в качестве корреспондентов вновь созданного банка банкирских

домов  в   Берлине,   Лондоне,  Амстердаме,   Гамбурге,   Париже  и   Вене.й

Е. Е. Брандт стал первым директором С.-Петербургского Частного банка.

Известно, что В. А. Кокорев был одним из главных учредителей Во-лжско-Камского банка з 1870 г. и возглавил его правление/ В. 1869 г. был учрежден С.-Петербургский-Международный, коммерческий банк; Как обычно, в операции участвовала «группа иностранных банкиров — И. Бренберг, Госслер и К0 (Гамбург), Б. Г. Шредер и К° (Амстердам), братья Бетман (Франкфурт-на-Майне), Эмиль Эрлангер и К0 (Париж); германские банкирские дома в Лондоне — Фессер, Уотгоф и Ки, Бэр и KVU Русский банковский мир был представлен крупнейшими торговыми и банкирскими домами: «Скараманга н К0 (Петербург), Ф. П. Родоко-наки и К° (Петербург), Брандт и Ку (Петербург и Архангельск), Леон Розенталь (Петербург), Федор Маврокордато и К0 (Одесса), Скараманга и К° (Таганрог) >\ В основании банка важная роль принадлежала варшавскому  банкирскому  дому   «С.  А.   Френкель»,   совладелец  которого B. А. Ляский, бывший    учредителем, вплоть до своей смерти в ноябре 1889 г. занимал пост директора Петербургского Международного коммерческого банкам.

 

 

Банкирские дома участвовали в учреждении не только коммерческих, но к акционерных земельных банков. В мае 1871 г. в России был создан первый акционерный земельный банк — Харьковский. За год с небольшим после этого возникло еще девять акционерных земельных банков (Полтавский, С.-Петербургско-Тульский, Киевский, Московский, Нижегород-ско-Самарский, Виленский, Ярославско-Костромской, Бессарабско-Таврический и Донской). Земельные банки выпускали б-процентные закладные листы в кредитных рублях и выдавали ссуды либо в закладных листах по нарицательной стоимости, либо деньгами, но ниже нарицательной стоимости (например, по 90% за 100%). Поскольку заемщики нуждались преимущественно в наличных деньгах, а продажа закладных листов в районах деятельности банков была часто затруднена, то земельные банки вступали в соглашения с некоторыми банкирскими домами Петербурга и Москвы о продаже им своих закладных листов целыми сериями по определенному заранее курсу. Осенью 1872 г. биржевая конъюнктура изменилась и банкирские дома прекратили свои покупки. Тогда же в 1872 г. банкирский дом «И. Е. Гинцбург» первым попытался вывести закладные листы Харьковского Земельного банка на заграничный рынок. Попытка оказалась неудачной из-за того, что закладные листы были выпущены в кредитных рублях.'2 В связи с этим банкиры А. Френкель и Л. Розенталь заявили о своей готовности выступить учредителями акционерного общества «Центральный банк русского поземельного кредита» специально для размещения закладных листов на денежных рынках европейских стран и привлечения в сельское хозяйство России иностранного кредита. А. Френкель и Розенталь намерены были пригласить для участия в учреждении банка группу банкирских домов Петербурга и Одессы, а также Учетное общество в Берлине, Австрийское кредитное

общество  для  торговли   и   промышленности   в   Вене,   банкирские  дома . «Братья Беринг» в Лондоне и «Гопе и К"» в Амстердаме. Проект учреждения  Центрального  банка  русского  поземельного  кредита  вызвал полемику в русском обществе и в Государственном совете, большинство

членов которого высказалось против проекта. Противники учреждения банка обвиняли столичные банкирские дома в том, что они устроили заговор против земельных банков и искусственно создали неблагоприятную конъюнктуру для сбыта закладных листов на русских биржах, а проектируемый банк назвали чисто спекулятивным учреждением.13 Однако в апреле 1873 г. царь утвердил устав Центрального банка русского поземельного кредита. Его учредителями выступили кроме А. Френкеля и Л. Розенталя все названные ими банкирские дома и банки. Среди иностранных учредителей по каким-то причинам не оказалось только банкирских домов «Братья Беринг» и «Гопе и К0». Зато операция свидетельствовала о большой активности и единстве действий банкирских домов Петербурга и юга России. В учреждении Центрального банка русского поземельного кредита приняли участие торговые и банкирские дома в Петербурге — «Винекен и К"», «И. Е. Гинцбург», «С. К- Гвейер и К1'», «Братья Елисеевы», «Клеменц и Ки», «И. Е. Кон-доянаки», «Э. М. Мейер и К"», «Ф. П. Родоконаки», «К. Фелейзсн, Е. Е. Брандт и Кг'» (торговые дома в Петербурге и Архангельске), «Скараманга и К"» (торговые дома в Петербурге и Таганроге),—торговые дома в Одессе — «Ефрусси и К"», «Братья Рафаловичи», «Т. П. Родоконаки»."

Еще И. И. Левин подметил исключительную роль в учредительской компании акционерных банков, выросших за 1850—1860-е гг. биржевых спекулянтов и банкирских домов. И. И. Левин подчеркивал, что они, как правило, выступали «с целым рядом лиц, почему-либо причастных к учреждаемому банку или для него интересных своим титулом, званиями, связями, положением, капиталами. Графы, князья, чиновники, генералы, адмиралы, купцы, профессора — кто только ни фигурирует в этих списках. . .»

«Всюду в списках учредителей, — писал И. И. Левин, — попадаются петроградские банкирские дома — Э. М. Мейер и К", И. Е. Гинцбург, Винекен и К", Леон Розенталь, В. Я- Оболонский и К0, варшавские банкиры — Леопольд Кроненберг, Юлий Вертгейм и С. А. Френкель, рижские— Гейман и Циммерман, торговые дома бр. Елисеевых и Г. Гвайер в Петрограде, т. д. Вогау и К0, Стукен и Шпис в Москве, одесские торговые дома Ефрусси и К", Рафалович, Родоконаки, Маас, таганрогский — Скараманга и К0, архангельский — Э. Брандт, отдельные лица: В. А. Кокорев, Н. Д. Бенардаки, Н. М. Полежаев, а с начала 70-х годов —семья Поляковых, организовавшая и «контролировавшая», выражаясь совре-енным термином, целую систему кредитных учреждений».16 И. И. Левин считал, что процесс учредительства банков выглядел несколько иначе на окраинах (на Кавказе, в Польше) и в Центральной России (в Москве, Нижнем Новгороде, Костроме). Однако он отмечает, что «в списке первых акционеров Московского Купеческого банка», хотя и со «сравнительно небольшим размером участия», находились те же Гинцбург, Розенталь, Кокорев, Кроненберг, Сущов и другие.

порт, где ок начал вести крупную торговлю вином и колониальными товарами. После смерти Петра Елисеева в 1825 г. его дело перешло в руки жены Марии Гавриловны Елисеевой и сыновей Сергея, Степана и Григория Петровичей. После смерти в 1841 г. М. Г. Елисеевой и старшего сына Сергея в 1858 г. во главе фирмы стали братья Григорий и Степан, основавшие Торговое товарищество с основным капиталом в 7 млн. 800 тыс. р.2 Обороты фирмы достигли огромных размеров. Делами фирмы управлял Г. П. Елисеев. В разных европейских странах Елисеевы устроили винные склады. На трех собственных кораблях они привозили товары из-за границы в Петербург. Один из этих кораблей — «Конкордия» — был захвачен во время Крымской войны англичанами и «долгое время плавал под английским флагом в Балтийском море»;5 Елисеевы выдерживали в своих подвалах иностранные вина, а затем продавали их не только в европейских государствах, но и в Америке.1 После 1896 г. все управление делами Товарищества сосредоточилось в руках сына Григория Петровича — Григория Григорьевича Елисеева.5 Елисеевы широко развернули оптовую и розничную торговлю вином и фруктами, открыв целую сеть магазинов в Петербурге (Биржевая, д. 14, Невский, д. 18, Большой пр., д. 42, Литейный, д. 23/25), Москве (Тверская, дом Полякова), Киеве {Николаевская, д. 1) и водочный завод в Петербурге (Биржевая, д. 14)." Братья Елисеевы к началу века имели регулярный чистый годовой доход в размере от 200 до 250 тыс. р., они участвовали в учредительских операциях, в размещении государственных займов, однако не занимались банкирским промыслом и до конца сохранили статус торгового товарищества.

Одним из важных источников накопления капиталов была система откупов, отмененная только в 1863 г. На винных откупах разбогатели не только Гинцбурги и Поляковы. К. числу разбогатевших откупщиков принадлежали также известный московский предприниматель В. А. Кокорев, один из учредителей Волжско-Камского банка, и Д. Е. Бенардаки.7

Не менее важным источником накопления капиталов оказалось также железнодорожное грюндерство, породившее целую группу так называемых железнодорожных королей. Это опять-таки Поляковы, В. А. Кокорев, И. С. Блиох, П. И. Губонин, Л. Л. Кроненберг, К. Ф. фон Мекк, П. Г. фон Дервиз. Многие из них были также и откупщиками.

Бывшие откупщики и железнодорожные грюндеры, накопив капиталы, стали заниматься банкирскими операциями. Значительным событием в их дальнейшем обогащении было участие в учредительской компании промышленных предприятий и акционерных банков 1860—1870-х гг. Российские банкирские и торговые дома, как мы уже видели на примере Поляковых, Гинцбургов и Рафаловичей, сыграли решающую роль в создании новой банковской системы в России, они выступали учредителями основных столичных, а также провинциальных акционерных коммерческих банков.

А. Л. Штиглиц и С. А. Френкель (Варшава) участвовали в создании в 1857 г. Главного общества российских железных дорог. Инициатором учреждения первого крупного акционерного коммерческого банка — С.-Петербургского Частного, открывшего свои операции в ноябре 1864 г., — был Е. Е. Брандт. Он же выступил и в качестве учредителя банка наряду с бароном Л. Гауфом, Г. Елисеевым, Р. Клеменцом, а также

Ф.   Мори,   представителем   торгового   дома   «Асмус   Симонсен   и   К%.

A.        Л. Штиглиц оказал поддержку учреждению нового банка на этот раз

уже    как   директор    Государственного    банка,    позаботившись   о    при

влечении в качестве корреспондентов вновь созданного банка банкирских

домов   в   Берлине,   Лондоне,   Амстердаме,   Гамбурге,   Париже  и   Вене.8

Е. Е. Брандт стал первым директором С.-Петербургского Частного банка.

Известно, что В. А. Кокорев был одним из главных учредителей Во-лжско-Камского банка в 1870 г. и возглавил его правление/ В 1869 г. был учрежден С.-Петербургский-Международный коммерческий банк. Как обычно," в операции участвовала «группа иностранных банкиров— И. Бренберг, Госслер и К° (Гамбург), Б. Г. Шредер и К" (Амстердам), братья Бетман (Франкфурт-на-Майне), Эмиль Эрлангер и К0 (Париж); германские банкирские дома в Лондоне — Фессер, Уотгоф и К°, Бэр и К0».10 Русский банковский мир был представлен крупнейшими торговыми и банкирскими домами: «Скараманга и К° (Петербург), Ф. П. Родоко-наки и К0 (Петербург), Брандт и К0 (Петербург и Архангельск), Леон Розенталь (Петербург), Федор Маврокордато и К0 (Одесса), Скараманга и К° (Таганрог)». В основании банка важная роль принадлежала варшавскому  банкирскому дому  «С.   А.   Френкель»,   совладелец   которого

B.        А. Ляский,бывший    учредителем, вплоть до своей смерти в ноябре

1889 г. занимал пост директора Петербургского Международного коммер

ческого банка».

Банкирские дома участвовали в учреждении не только коммерческих, но и акционерных земельных банков. В мае 1871 г. в России был создан первый акционерный земельный банк — Харьковский. За год с небольшим после этого возникло еще девять акционерных земельных банков (Полтавский, С.-Петербургско-Тульский, Киевский, Московский, Нижегород-ско-Самарский, Виленский, Ярославско-Костромской, Бессарабско-Таврический и Донской). Земельные банки выпускали 6-процентные закладные листы в кредитных рублях и выдавали ссуды либо в закладных листах по .нарицательной стоимости, либо деньгами, но ниже нарицательной стоимости (например, по 90% за 100%). Поскольку заемщики нуждались преимущественно в наличных деньгах, а продажа закладных листов в районах деятельности банков была часто затруднена, то земельные банки вступали в соглашения с некоторыми банкирскими домами Петербурга и Москвы о продаже им своих закладных листов целыми сериями по определенному заранее курсу. Осенью 1872 г. биржевая конъюнктура изменилась и банкирские дома прекратили свои покупки. Тогда же в 1872 г. банкирский дом «И. Е. Гинцбург> первым попытался вывести закладные листы Харьковского Земельного банка на заграничный рынок. Попытка оказалась неудачной из-за того, что закладные листы были выпущены в кредитных рублях.12 В связи с этим банкиры А. Френкель и Л. Розенталь заявили о своей готовности выступить учредителями акционерного общества «Центральный банк русского поземельного кредита» специально для размещения закладных листов на денежных рынках европейских стран и привлечения в сельское хозяйство России иностранного кредита. А. Френкель и Розенталь намерены были пригласить для участия в учреждении банка группу банкирских домов Петербурга и Одессы, а также Учетное общество в Берлине, Австрийское кредитное

 общество для торговли и промышленности в Вене, банкирские дома «Братья Беринг» в Лондоне и «Гопе и К"» в Амстердаме. Проект учреждения Центрального банка русского поземельного кредита вызвал полемику в русском обществе и в Государственном совете, большинство членов которого высказалось против проекта. Противники учреждения банка обвиняли столичные банкирские дома в том, что они устроили заговор против земельных банков и искусственно создали неблагоприятную конъюнктуру для сбыта закладных листов на русских биржах, а проектируемый банк назвали чисто спекулятивным учреждением.il! Однако в апреле 1873 г. царь утвердил устав Центрального банка русского поземельного кредита. Его учредителями выступили кроме А. Френкеля и Л. Розенталя все названные ими банкирские дома и банки. Среди иностранных учредителей по каким-то причинам не оказалось только банкирских домов «Братья Беринг» и «Гопе и KV Зато операция свидетельствовала о большой активности и единстве действий банкирских домов Петербурга и юга России. В учреждении Центрального банка русского поземельного кредита приняли участие торговые и банкирские дома в Петербурге — «Винекен и К°>\ «И. Е. Гинцбург», «С. К. Гвейер и К'1», «Братья Елисеевы», «Клеменц и Ю», «И. Е. Кон-доянаки», «Э. М. Мейер и К°>\ «Ф. П. Родоконаки», «К. Фелейзен, Е. Е. Брандт и К"» (торговые дома в Петербурге и Архангельске), «Скараманга и K'J» (торговые дома в Петербурге и Таганроге), — торговые дома в Одессе — «Ефрусси и К"», «Братья Рафаловичи», «Т. П. Родоконаки».14

Еще И. И. Левин подметил исключительную роль в учредительской компании акционерных банков, выросших за 1850—1860-е гг. биржевых спекулянтов и банкирских домов. И. И. Левин подчеркивал, что они, как правило, выступали «с целым рядом лиц, почему-либо причастных к учреждаемому банку пли для него интересных своим титулом, званиями, связями, положением, капиталами. Графы, князья, чиновники, генералы, адмиралы, купцы, профессора — кто только ни фигурирует в этих списках. . .».ь

«Всюду в списках учредителей, — писал И. И. Левин, — попадаются петроградские банкирские дома — Э. М. Мейер и К", И. Е. Гинцбург, Винекен и К0, Леон Розенталь, В. Я. Оболонский и Ки, варшавские банкиры — Леопольд Кроненберг, Юлий Вертгейм и С. А. Френкель, рижские — Гейман и Циммерман, торговые дома бр. Елисеевых и Г. Гвайер в Петрограде, т. д. Вогау и Ки, Стукен и Шпис в Москве, одесские торговые дома Ефрусси и К°, Рафалович, Родоконаки, Маас, таганрогский — Скараманга и К", архангельский — Э. Брандт, отдельные лица: В. А. Кокорев, Н. Д. Бенардаки, Н. М. Полежаев, а с начала 70-х годов — семья Поляковых, организовавшая и .^контролировавшая», выражаясь совре-енным термином, целую систему кредитных учреждений».16 И. И. Левин считал, что процесс учредительства банков выглядел несколько иначе на окраинах (на Кавказе, в Польше) и в Центральной России (в Москве, Нижнем Новгороде, Костроме). Однако он отмечает, что «в списке первых акционеров Московского Купеческого банка», хотя и со «сравнительно небольшим размером участия», находились те же Гинцбург, Розенталь, Кокорев, Кроненберг, Су шов и другие

И. И. Левин подчеркивал также значение банкирских домов в учреждении местных банков в провинции и в подготовке провинциальной публики <:к восприятию банковского дела». Он указывал в качестве примера на участие в учреждении Виленского Частного коммерческого банка банкирских домов «Моес и К"» и «В. Ф. Захерт>. в Белостоке, местных банкирских домов в образовании Кишиневского, Каменец-Подольского и Одесского банков.18

Учредительство было не только важной.стороной финансовой деятельности банкирских домов, но, разумеется, и существенным источником их обогащения. В результате учредительной кампании банкирские дома в известных случаях подчинили и приспособили для своих интересов созданные при их участии банки, или отошли от их дальнейшего финансирования, или стали работать с вновь созданными банками, выступая партнерами в синдикатах или консорциумах по продаже и покупке ценных бумаг, а чаще субучастниками в размещении железнодорожных или .городских займов.

Операции с железнодорожными ценностями — также одна из важнейших сторон деятельности банкирских домов. Обогащение железнодорожных грюндеров — владельцев банкирских домов -— осуществлялось в значительной степени за счет казны. Например, С. С. Поляков получал на льготных условиях многомиллионные ссуды в Государственном банке на железнодорожное строительство. В период русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. Военное министерство готово было платить бешеные деньги за срочное строительство железнодорожных путей для военных нужд. Полякову разрешалось приобретать за границей за казенный счет подвижной состав и паровозы, безпошлинно ввозить рельсы и другие необходимые для строительства материалы.

Железнодорожные грюндеры пользовались не только государственным, но и иностранным кредитом для железнодорожного строительства. Во второй половине 1860-х гг. немецкие банки Ф. В. Краузе и К0, Август Зиберт (позднее Среднегерманский кредитный банк), Братья Зульцбах, Хандельсгезельшафт в сотрудничестве с голландскими банкирскими домами «Липпман, Розенталь и К0», а также «Вертхайм и Гомпертц» разместили большую группу займов русских железнодорожных обществ, в том числе и принадлежавших Поляковым. Сохранившиеся контракты о выпуске облигаций железных дорог Елец—Грязи—Воронеж, Елец—Орел, Курск—Харьков и Харьков—Азов свидетельствуют о тесных связях Поляковых с этой группой немецких банков.14

Банкирские дома могли выступать в качестве посредников для организации за границей подписки на железнодорожные облигации того или иного общества. Так, например, А. А. Абаза и К. К. Унгерн-Штернберг как учредители Общества Харьково-Кременчугской железной дороги в 1868 г. для организации займа за границей воспользовались посредничеством одесских банкирских домов «Ефрусси и Kfl» и «Рафалович и К">- Они организовали заем через близкий к Берингам дом «Генри Шредер и К0» в Лондоне.1'"

В 1893 г. Московский Купеческий банк и банкирский дом Л. С. Полякова вступили в соглашение с Обществом Московско-Казанской железной дороги о выпуске 4-процентного займа на сумму в 10 млн. 365 тыс. р. По

условиям соглашения Общество оставило за собой облигации на 3 млн. 674 тыс. кредит, р., а остальные уступило Московскому Купеческому банку и Л. С. Полякову но цене 90.5. Заем обеспечивался имуществом и доходами железной дороги и гарантировался правительством. Московский Купеческий банк и банкирский дом Л. С. Полякова выступали как равные партнеры в этой операции, взяв на себя каждый ответственность за 50 % дела. Хотя заем был выпущен в кредитных рублях, банки, очевидно, рассчитывали разместить взятые ими облигации не только в России, но и за границей, ибо в соглашении было отмечено, что номера облигаций, вышедших в тираж, но к оплате не предъявленных, будут публиковаться за счет Общества не только в русских газетах, но также в шести иностранных газетах по указанию Московского Купеческого банка и банкирского дома Л. С. Полякова.21

Весной 1871 г. Общество Рыбннско-Бологовской железной дороги, председателем правления которого был А. М. Варшавский, а в состав директоров наряду с Н. Е. Адамовичем и Д. И. Петрококино входил И. А. Вышнеградский, выпустило заем на 3 млн. метал, р. через немецкие банкирские дома «Братья Зульцбах» и «Август Зиберт» во Франкфурте-на-Майне. Заем был размещен также через берлинские банкирские дома «Мюллер и К0» и «Рихтер и К0». Посредником в размещении займа с русской стороны выступил Петербургский банкирский дом «Э. М. Мейер и К,1'», взявший на себя 16.3 % суммы займа.2" Известно, что часть взятой им суммы дом «Мейер и К°» продал мануфактур-советнику Варгунину.23 Примечательно то, что банкирский дом «Э. М. Мейер и К0» в данном случае выступал участником долгосрочной операции (ибо заем был выпущен сроком на 81 год) и был уполномочен банкирским домом «Братья Зульцбах и Ки» посредничать в его взаимоотношениях с железнодорожным Обществом. С этой же группой иностранных банков дом «Э. М. Мейер и К°» в 1872 г. принял участие в выпуске займа Балтийской железной дороги на сумму в 4 млн. 500 тыс. р. На этот раз банкирский дом «Э. М. Мейер и К0» взял на себя ответственность за размещение 39 % общей суммы займа. Как видим, доля его участия была очень значительНОИ.

В 1869 г. потомственный почетный гражданин Александр Шепелер (представитель торгового дома «Шепелер и Шварц» в Риге) вместе с банкирским домом «Братья Зульцбах и К"» выступил учредителем Общества Московско-Смоленской железной дороги. Это свидетельствовало о том, что российские банкирские дома сотрудничали с немецкими банками и в учреждении железнодорожных обществ.25

В феврале 1868 г. правление Общества Шуйско-Ивановской железной дороги заключило через рижский банкирский дом «Шепелер и Шварц» предварительное соглашение о выпуске 5-процентных гарантированных правительством облигаций.ъ> В то же время правление дороги поручило банкирскому дому «Э. М. Мейер и К"» в Петербурге принимать высланные из Берлина римессы (переводные векселя) и «продавать их, соображаясь с положением биржи, за счет Общества, а вырученные суммы немедленно передавать в Государственный банк» на соответствующий счет."'

Общество Московско-Ярославской железной дороги пользовалось в 1868 г. услугами банкирского дома «Винекен и К"», представлявшего

интересы Общества в организации займовых операций, оплачивавшего купоны по облигациям и т. д.2* Таким образом, банкирские дома в 1860—-1870-х гг. выступали как доверенные по части финансовых операций многих железнодорожных обществ. Эта функция позднее перешла к крупным акционерным банкам. С начала 1880-х гг. они стали обычными партнерами западноевропейских банков по выпуску русских займов, в то время как русские банкирские дома начали чаще всего выступать в роли субучастников (соответственно сократились их квоты до 0.5—6 %) крупных акционерных коммерческих банков.

Факт субучастия, как правило, не отмечался в контрактах о выпуске займов и фиксировался в специальных соглашениях, чаще всего заключавшихся непосредственно между соответствующим акционерным коммерческим банком и банкирским домом, поэтому весьма трудно выявить случаи субучастия банкирских домов в такого рода операциях.

Однако известно, например, что в реализации 3-процентного русского золотого займа 1894 г. (2-й выпуск) на нарицательный капитал в 41 млн. 625 метал, р. участвовали крупнейшие французские и русские банки. Лидерами консорциума выступали банкирский дом «Готтингер и К0» и Петербургский Международный коммерческий банк. Были образованы французская и русская группы субучастников. В русскую группу вошли банкирские дома'«И. В. Юнкер и Кс» (3 %), «Э. М. Мей ер и К0» (0.5 %), «Г. Вавельбсрг» {2 %}, «Лампе и К°» (0.5 %), «.Фемистокл Петрококино» (2 %)."'' В 1897 г. при размещении облигаций Рыбинской железной дороги русские банки из своей доли участия в 50 % отдали 26 % субучастникам, в том числе 20 % банкирским домам «Г. Вквельберг», «Братья Джамгаро-вы», «Г. Волков с сыновьями», «И. В. Юнкер и KLV3" В 1890 г. петербургские банки при размещении облигаций Варшавско-Венской железной дороги выделили часть своей доли варшавским банкирам: И. С. Блиоху — 4.5 % и Леону Гольдштанду — 2.25 %.3!

Крупные акционерные банки стали выступать в качестве поручителей за кредитоспособность банкирских домов. Так, в бумагах Петербургского Международного банка мы находим запрос Амстердамского банка о состоянии дел в банкирском доме «И. Е. Гинцбург», в который этот банк намерен был сделать вклад на сумму, превышавшую миллион голландских гульденов. Запрос был сделан 12 апреля 1880 г.32

Нам неизвестен ответ Петербургского Международного банка.33 Однако в его делах сохранилась характеристика ряда крупных банкирских домов, своеобразная справка об их кредитоспособности, составленная, очевидно, в ответ на один из запросов подобного же рода и относящаяся к началу 1890-х гг. В ней из банкирских домов Петербурга «Г. Вавель-берг», «Э. М. Мейер и К(1» рекомендованы как хорошие и не участвовавшие в кредитовании промышленности, а банкирский дом «Г. Волков с сыновьями» — как представленный порядочными людьми, немного спекулятивный, обладающий небольшими средствами и подходящий для того, чтобы держать в нем вклады на умеренные суммы. Из варшавских домов к числу первоклассных были отнесены банкирские дома И. С. Бли-оха и Леона Гольдштанда, достаточно хороших — «Натансон и сыновья». «Г. Вавельберг» в Варшаве получил такую же аттестацию, как и в Петербурге. Банкирский дом «Гейман и К°» в Риге и в Вильно был

оценен как достаточно хороши!!. Из московских домов банкирский дом Л. С. Полякова получил довольно сдержанную характеристику, «Цен-кер и К0» — как вполне приличный, но обладающий умеренными средствами, а '<Г. Волков с сыновьями» — такую же, как и их петербургское отделение. Из одесских домов был' назван только «Эрнест Маас» как хороший дом, но не обладающий большим капиталом.'14 В справке о кредитоспособности упоминался еще ряд домов, оставленных по каким-то причинам Петербургским Международным банком без всякой характеристики. Очевидно, у него не было сведений о состоянии их капиталов и кредитоспособности. Уже в 1880-е гг. акционерные коммерческие банки заняли ключевые позиции в экономике России. Однако из этого не следует, что, по мере того как они набирали силу, роль и влияние банкирских заведений в финансовой жизни страны постоянно падали. В действительности институт банкирских домов и контор тоже эволюционировал и менялся, приобретал новые формы. Число банкирских домов не сокращалось, а росло, а их внутренняя структура совершенствовалась.

Период предвоенного промышленного подъема был новым этапом в развитии банкирских заведений, занявших свое место в финансовой системе империи. Симптоматично появление в 1913 г. книги А. Б. Бернарди об организации и операциях банкирских учреждений, содержавшей характеристику банкирских домов как частных финансовых учреждений, имевших свою структуру и свое делопроизводство.35

Относя банкирские дома к категории частных кредитных учреждений, А. Б. Бернарди писал, что они производили «почти те же операции, что и прочие кредитные установления», но отличались тем, что для их открытия не требовалось «утвержденных правительством уставов» и по своим операциям они не обязаны были «представлять публичную отчетность».J6 А. Б. Бернарди, однако, отмечал, что банкирские дома, как относящиеся «к первому разряду торговых учреждений», обязаны были содержать в порядке книги по счетоводству, а именно: 1) мемориал (или журнал) для ежедневных записей всех дел и всех банковых операций; 2) кассовую книгу, в которую заносилась подробно каждая статья приема и выдачи денег; 3) гроссбух, или главную книгу, открывавшую отдельные счета по всем оборотам банка; 4) копировальную книгу; 5) товарную книгу для записи всех купленных, проданных и отправленных товаров с обозначением их цены; 6) расчетную книгу для записи текущих счетов, отправляемых каждому должнику и заимодавцу; 7) исходящую книгу для записи исходящих счетов на проданные товары; 8)ч фактурную книгу для записи счетов и фактур на отправление товара

А. Б. Бернарди писал о типичной для банкирских домов структуре как о чем-то само собой разумеющемся и принятом; Банкирские дома имели,, как правило, административный, технический и счетные отделы, в частности отделы текущих счетов и вкладов, вексельный, комиссионный (или инкассовый), переводов, фондовый, товарный, кассу, главного бухгалтера', отдел корреспонденции, справочный, экспедиционный и архив.ЪЬ

Появление книги А. Б. Бернарди отражало несомненное расширение частного банкирского промысла и общественный интерес к нему.

Мы сталкиваемся с тем, что владельцы торговых домов, занимавшиеся в  течение  многих лет  банкирским   промыслом,   в   период  предвоенного

промышленного подъема стремились легализовать свои занятия. Так, например, одесский первой гильдии купец и коммерции советник Озиас Савельевич Хаис, учредивший в 1870 г. для банкирских операций торговый дом «О. Хаис», успешно функционировавший вплоть до 1910 г., в мае 1911 г. обратился в Одесскую купеческую управу с просьбой разрешить ему учредить банкирский дом «О. Хаис» и представил проект соглашения об этом со своей женой и сыном. По условиям договора складочный капитал банкирского дома должен был составить 250 тыс. р. О. Хаис вносил 200 тыс. р. из этой суммы, а его жена и сын — по 25 тыс.°9

В период предвоенного промышленного подъема наряду с семейными банкирскими домами развертывается и тип банкирских заведений, построенных на принципе товариществ. Так, з феврале 1910 г. в Петербурге на углу Гороховой и Морской улиц (д. 13/28) титулярным советником К. Й. Васильевым было открыто Товарищество на вере — торговый дом «К. И. Васильев и Ки» под фирмой «Банкирский дом кредит». Складочный капитал первоначально был определен в размере 125 тыс. р. Из них 75 тыс. р. принадлежали К- И. Васильеву, а остальные 50 тыс. р. — вкладчикам: одному 25 тыс. р. и пятерым по 5 тыс. р. каждому. В объявлении об открытии банкирского дома было сказано, что остальные, кроме К. И. Васильева, вкладчики не желали «быть поименованными». К. И. Васильев как полный товарищ получал право распоряжаться всеми делами предприятия единолично.40

В .январе 1908 г. в Петербурге открыл банкирский дом приехавший из Житомира первой гильдии купец Герша Зелик Давидович (Григорий Давидович) Лесин, располагавший собственным капиталом до 300 тыс. р.4' В канун первой мировой войны банкирский дом Г. Д. Лесина стал одним из очень влиятельных не только в столице, но и в России. Однако в последних числах октября 1907 г., когда Г. Д. Лесин с сыном, студентом юридического факультета Петербургского университета, остановился в гостинице «Гранд-Отель» на улице Гоголя и начал хлопоты об открытии своего дела в Петербурге, его почти никто не знал в градоначальстве. Только после того как были получены о Г. Д. Лесине справки Охранного отделения и Петербургской сыскной полиции, свидетельствовавшие, что он «под судом и следствием не состоял. . . в политехническом отношении (так в документе. — Б. А.) благонадежен и ни в чем предосудительном замечен не был», градоначальство признало его достойным быть главою банкирского дома. Г. Д. Лесин открыл свое учреждение на Невском проспекте (д. 18). В 1913 г. «ввиду тесноты» занимаемого им помещения, где «в послебиржевое время» собирались «.биржевые деятели и публика», Г. Д. Лесин открыл еще одно отделение банкирского дома в здании, принадлежавшем Сибирскому банку (Невский, д. 44) ri

В ноябре 1910 г. в Петербурге (Мойка, д. 12) было учреждено Товарищество на вере — банкирский дом «А. И. Зейдман и К0». Крестьянин Август Иванович Зейдман, редактор-издатель журнала «Биржевой ежемесячник»,объявил себя полным товарищем и внес в складочный капитал 39 тыс. 500 р. из 50 тыс. р. Остальные вкладчики внесли относительно небольшие суммы: инженер-технолог В. С. Чеботарев — 3 тыс. р., прусский подданный Р. А. Зоммермейстер — 500, петербургский мещанин А. К. Абель — 5 тыс., потомственный почетный гражданин К- К. Адоль-

берт — 500, крестьянин Ярославской губернии Н. В. Сорокин — 500, надворный советник Г. В. Клочков — 500, инженер-геолог В. А. Степанов — 500 р.44 Затем состав вкладчиков банкирского дома значительно изменился, а в мае 1914 г. фактическим хозяином банкирского дома «Зейдман и К°» стал известный в Петербурге делец и партнер 3. Жданова А. Ф. Филиппов.45

Банкирский дом «Захарки Жданов и К°», разместившийся в бельэтаже огромного дома на углу Невского проспекта и Троицкой улицы, может служить примером крупного столичного банкирского заведения, основанного на принципе товарищества. Потомственный почетный гражданин 3. П. Жданов объявил свое заведение общедоступным банком, приспособленным «для широкой провинциальной клиентуры». Возросшие обороты банкирского дома позволили его владельцу к 1911 г. образовать Товарищество, сохранив за собой роль главного руководителя и распорядителя.40

Банкирское предприятие 3. П. Жданова отличалось не только деловой, но и политической активностью. Об этом свидетельствует рассказ А. А. Спасского-Одынца, журналиста, бывшего в конце 1905—начале 1906 г. при С. Ю. Витте в качестве пресс-атташе, а в канун первой мировой войны работавшего на Юге начальником одного из линейных отделений Юго-Западных железных дорог. По свидетельству А. А. Спасского-Одынца, 3. П. Жданов открыл на Садовой улице в Петербурге контору под фирмой «Деньги» и назначил ее директором А. Ф. Филиппова как своего ближайшего сотрудника.47 В 1913 г. во время очередного своего приезда в Петербург Спасский обедал у своей старой приятельницы С. М. Анчис (урожденной Анненковой), жены директора завода «Пар-виайнен». По рекомендации супругов Анчис Спасский на следующий день принял у себя в номере Северной гостиницы А. Ф. Филиппова, предложившего Спасскому быть представителем и «осведомителем по экономическим вопросам» конторы «Деньги». А. Ф. Филиппова интересовали сахарная промышленность Юга и дела сахарозаводчиков Бродского, Гальперина, Зайцева и Гинцбурга, в частности их отношения с местным крестьянским населением и жителями поселков. А. А. Спасский, по его утверждению, отклонил это предложение. Тем не менее Филиппов пригласил его на завтрак в новое помещение конторы «Деньги» накануне ее открытия.48 Если верить автору воспоминаний, то он неожиданно для себя оказался свидетелем и участником политической игры, затеянной 3. П. Ждановым в связи с набиравшей как раз в это время силу кампанией правых за смещение В. Н. Коковцова с поста министра финансов.

А. А. Спасский-Одынец пришел на завтрак первым и был встречен 3. П. Ждановым с распростертыми объятиями. Хозяин банкирского дома представился как убежденный октябрист и человек, хорошо помнивший услуги, которые оказал партии в 1906 г. А. А. Спасский, выступивший тогда на страницах октябристской газеты «Слово» со статьей «Стыдно», порицавшей Государственную думу, а стало быть, и кадетскую партию за отказ осудить политические убийства.

Следующими гостями на завтраке оказались знакомые А. А. Спасскому профессор экономист И. X. Озеров и его жена. Увидев А. А. Спасского, И. X. Озеров «густо покраснел», а жена его «мертвенно побледне-

л а х-. Причина их столь сильного волнения стала лонятна А. А. Спасскому несколько минут спустя, когда в сопровождении М. Е. Головиной появился гость, ради которого и был устроен завтрак, — Г. Е. Распутин. И. X. Озерову, члену Государственного совета от высших учебных заведений и известному профессору, «никак не улыбалась петербургская, а значит, и российская молва о том, что он ищет покровительства Распутина у царя» и, как полагал А. А. Спасский, «метит в министры».50

За завтраком И. X. Озеров, желая угодить Г. Е. Распутину, «повторял слова нововременца Меньшикова» о Германии и России как «единственной» грозной силе, способной «хранить мир». «Пока я и Сазонов около Папы, он, царь, войны никогда не начнет, — заявил на это Распутин,— царь не такой дурачок, как вы, ученые и писаки, и говоруны, клеветники, думаете о нем. Царь знает, что война. . . окончится революцией».51 Затем И. X. Озеров критиковал бюджетную политику В. Н. Коковцова, а Распутин подытожил эту критику многозначительной репликой: «Володя очень занессы. . . зазнался. . . думает, что у Папы никого нет, чтобы его заменить. . . Володька ошибается. . . его Папа скоро прогонит».о3

Г. Е. Распутин много расспрашивал А. А. Спасского о С. Ю. Витте. Начав сентенцией, что Витте «первый в России умник. . . только Папу и Маму мало почитает. . . Все норовит по-своему. А Папа и Мама этого не любят. Царя надо чтить и слушать»,53 Г. Е. "Распутин кончил тем, что обратился к А. А. Спасскому с прямым предложением: «Ты скажи твоему Вити, что он с Распутиным может много выиграть и ничего не потерять».

«В конце завтрака выяснилось, -— вспоминал Спасский, — чем именно я должен был отплатить хозяевам за такое угощение. . . я должен был упросить Витте принять Распутина, которого граф Сергей Юльевич никак не желал видеть у себя на дому и вообще встречаться с ним. Тут )ж рукой подать к пониманию конечной цели Жданова. Прощаясь с гостеприимными Ждановым и Филипповым, я прямо сказал, что этой миссии принять на себя не могу — в смысле упрашивания Сергея Юльевича принять Распутина, — все, что я могу сделать и сделаю, — это передать ему о большом желании Распутина быть принятым графом».55

Как свидетельствует А. А. Спасский, в петербургском обществе и бан

  ковских кругах в декабре 1913 г. ходили слухи о предстоявшем возвращении С. Ю. Витте к власти и Филиппов был под впечатлением сказанного графиней М. Э. Клейнмихель на завтраке у Терещенко: «Таких, как Витте, у нас в России немного, и несомненно вынуждены будут его позвать. . . его скоро позовут».56

Трудно судить о степени достоверности сообщенного А. А. Спасским-Одынцом, хотя он и отмечает в своих воспоминаниях, что записал подробно сразу же после этой встречи состоявшийся разговор с Распутиным и Филипповым.57 И. X. Озеров в своих воспоминаниях подтверждает факт близкого знакомства с А. Ф. Филипповым, однако дает ему весьма нелестную характеристику, как, впрочем, и 3. П. Жданову.

И. X. Озеров относил 3. П. Жданова к «типичным биржевым игрокам», не брезговавшим никакими средствами для ведения биржевой игры. Он писал, что 3. П. Жданов, участвуя в спекулятивных сделках с акциями Ленского товарищества, «ходил по банкам и справлялся, сколько акций у них Ленского товарищества, принадлежащих клиентам, и сколько бан-

ку, и за сговоренную плату уславливался, что банки свои акции до известного намеченного срока не выпустят на биржу или вообще не выпустят их на биржу, а обязуются продать их Жданову же, а тот дает обязательство их купить по условленной цене, по цене, конечно, выше много теперешнего дня».'"18 Скупив акции в банках и зная их количество, «которое может быть выброшено при повышении», Жданов скупал акции где только можно, «предварительно распространяя через мелкую финансовую прессу дурные сведения о приисках», а скупив акции по «низкой цене», начинал поднимать их через ту же прессу. На ее сотрудников записывалась известная сумма акций, и они должны были получить разницу между курсом дня и курсом тех же акций через какой-то срок, допустим два месяца. Заинтересованная пресса начинала «муссировать слухи об улучшении дел на приисках», найденных самородках и т. д.э9 Как писал И. X. Озеров, акции Ленского золотопромышленного товарищества во время повышения их курса в результате спекулятивных операций называли «Лена Захаровна», а сам 3. П. Жданов «их нежно называл „Леночками"».50

А. Ф. Филиппов, по свидетельству И. X. Озерова, был тесно связан с печатью, занимавшейся шантажом финансовых учреждений и обществ. Филиппов издавал журнал «Деньги», «но лишь тогда выпускал номер, когда ему хорошо платили за то, чтобы он кого-нибудь хорошо изругал, — писал И. X. Озеров. — Это тот Филиппов, которому я. . . сам же давал кормежку перед общим собранием одного акционерного общества. . . он был одним из зубастых ,,зверей", содержал фиктивно якобы банкирскую контору, а главным образом, шантажируя, брал деньги с банков, друг Распутина, и ко мне как-то его привез и через него делавший большие дела друг Вырубовой. . .».ь|

Итак, И. X. Озеров не отрицал своего свидания с Г. Е. Распутиным и называл организатором встречи все того же А. Ф. Филиппова. Воспоминания И. X. Озерова не противоречат рассказу А. А. Спасского, а скорее дополняют характеристики как А. Ф. Филиппова, так и банкирского дома 3. П. Жданова, активного участника многих синдикатов по покупке и продаже ценных бумаг, тесно сотрудничавшего с крупными петербургскими банками в этих операциях. Важным объектом биржевой игры этих синдикатов были акции и облигации железнодорожных обществ. Накануне первой мировой войны был образован синдикат по покупке и продаже акций Общества Волго-Бугульминской железной дороги. К делам этого Общества проявляли интерес Петербургский Частный коммерческий и Лион-Марсельский банки. Представитель последнего в Петербурге граф Ф. де Шевельи входил в состав директоров обществ Рязано-Уральской и Волго-Бугульминской железных дорог. В фонде Петербургского Частного банка сохранилась переписка, свидетельствующая об операциях в 1910—1911 гг. большого синдиката, включавшего в себя помимо Азовско-Донского банка группу влиятельных банкирских домов: «Захарий Жданов», «Маврикий Нелькен», «Кафталь, Гандельман и К0», «Братья Джамгаровы».'1"

Ч^""     Крупные банкирские дома не только в 60—80-е гг.,  но и в начале (     1900-х гг. продолжали участвовать в финансировании строительства же-\^ле,зных дорог. Сохранились следы совещания 13 мая !911 г. Азовско-Донского, Русского Торгово-Промышленного, Сибирского Торгового банков,

банкирского дома «И. В. Юнкер и К0» и английского банкирского дома «Братья Лазар» с концессионерами о постройке Обь-Семипалатинской железной дороги.63 В апреле 1911 г. Азовско-Донской, Русский Торгово-Промышленный, Сибирский Торговый банки и банкирские дома «Юнкер и К°», а также «Г. Вавельберг» вели переговоры с учредителями Общества Токмаковской железной дороги.64 Эти переговоры привели в конечном счете к заключению II августа 1910 г. своеобразного синдикатского соглашения группы банков — Азовско-Донского Коммерческого, Русского Торгово-промышленного и Сибирского Торгового — и банкирских домов — «Г. Вавельберг», «И. В. Юнкер и К0», «Братья Рябушинские» и «Братья Джамгаровы». Оно предусматривало регулярные встречи участников в помещении Азовско-Донского банка и тесное сотрудничество.

Было условлено, что каждый из названных банков или банкирских домов, если к нему обратятся с приглашением или он сам захочет выступить с предложением «об осуществлении железнодорожных предприятий, о приобретении или помещении правительственных, городских и железнодорожных займов или облигаций частных предприятий, обязан предложить эти операции другим участникам для совместного за общий счет осуществления таковых».65 Доля участия определялась в 20 % для каждого из трех банков и в 10 % для каждого из четырех банкирских домов.

Участникам соглашения «возбранялось принимать какое бы то ни было отдельное участие в эмиссионных операциях других групп русских банков или банкирских домов». Все решения по поводу совместных дел предполагалось принимать «простыл; большинством голосов» участников соглашения, причем большинство должно было обладать не менее чем половиной всех долей участия.bh

20 ноября 1910 г. участники синдиката условились о совместной покупке и продаже «фондов и закладных листов с целью поддержания курса этих бумаг на уровне их действительной стоимости». Заинтересованное в операции Министерство финансов согласилось открыть под нее в Государственном банке на имя Азовско-Донского банка особый кредит в размере 20 млн. р. из 4.5 % годовых. 20 ноября 1910 г. было принято также постановление об уменьшении доли всех семи партнеров по синдикату на 25 % для того, чтобы предоставить Азовско-Донскому Коммерческому банку возможность выделить необходимую сумму-субучастникам.г" Один из них, лондонский банкирский дом -.Братья Лазар», объявился уже при очередном совещании членов синдиката 22 декабря. Его доля была определена в 10 % «впредь до изменения в зависимости от вступления в соглашение новых участников:». 22 декабря 1910 г. председатель правления Азовско-Донского банка Б. А. Каминка вынес на обсуждение участников совещания целый ряд предложений, поступивших от железнодорожных обществ и городов, в частности о выпуске займов для благоустройства Ялты и Екатеринослава. В результате было решено образовать «особое бюро» с целью изучения вопроса о городских займах и подготовки специального доклада по этому поводу.68 Участие в размещении займов городов и финансирование городского хозяйства в период предвоенного промышленного подъема стало одной из важных сторон деятельности банкирских домов. Причем в финансировании городского хозяйства принимали участие не только крупные столичные, но и провинциальные банкирские

дома, также широко сотрудничавшие с акционерными коммерческими банками.

Имеющиеся в нашем распоряжении, хотя и разрозненные, сведения, сохранившиеся в фондах Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов, свидетельствуют о возникновении в 1909— 1911 гг. большого числа провинциальных банкирских домов и контор. В 1909 г. были открыты банкирские дома С. А. Арановича в Екатери-нославе, Д. А. Рашевского в Геническе Таврической губернии, братьев Ахмедовых в г. Нуха Елизаветпольской губернии, банкирские конторы Л. С. Штейнберга в Бердичеве, А. М. Гарница в Себеже Витебской губернии, графа Яна Розвадовского в местечке Розвадове Новогрудского уезда Минской губернии, купца В. И. Дворкина в местечке Карниловке Рогачевского уезда Могилевской губернии.('* Порою это были довольно крупные предприятия. В бумагах Петербургского Международного банка сохранилась копия нотариально заверенного соглашения, подписанного в Вильно в декабре 191 i г. потомственным почетным гражданином Израилем Беньяминовичем Бунимовичем со своими сыновьями Товисм, Марком и Ильей.

И. Б. Бунимович с 1875 г. владел в Вильно банкирской конторой с капиталом в 1 млн 575 тыс. р., имевшей отделения в Сморгони и Ромнах.'0 В 1911 г. он решил переименовать ее в банкирский дом, приняв в полные товарищи своих сыновей с вкладами — Товия и Марка (по 50 тыс. р. каждый) и Илью (75 тыс. р.). Таким образом, общий капитал банкирского дома составил 1 млн 750 тыс. р. Банкирский дом И. Бунимовича принял на себя все дела и операции банкирской конторы, включая «торгово-промышленные и коммерческие предприятия как в России, так и за границей». Договор был заключен сроком на 15 лет. В течение этого периода сыновья И. Б. Бунимозича независимо от долей чистой прибыли должны были получать по 6 % годовых с внесенного ими складочного капитала. Кроме того, за труды по управлению делом им было назначено вознаграждение: Товию — 1 % из чистой прибыли при общем распределении прибыли, а Марку и Илье — в размере 6 тыс. р. годовых. В соглашении было специально оговорено, что бухгалтерия банкирского дома будет вестись, как «в первоклассных европейских кредитных учреждениях». Чистая прибыль банкирского дома распределялась следующим образом: И. Б. Бунимович — 85 %, а сыновья — по 5 % каждый. Кроме того, И. Б. Бунимович ежегодно должен был получать 6 тыс. р. арендных, поскольку банкирский дом размещался в принадлежавших ему помещениях.

Банкирский дом образовал запасной капитал, который составлялся из ежегодной чистой прибыли сверх 60 тыс. р. Назначение запасного капитала состояло в том, чтобы пополнять чистую прибыль до 60 тыс. р. в те годы, когда она не достигала этой суммы. Таким образом, Бунимовичи рассчитывали на ежегодную чистую прибыль в размере не меньшем чем 60 тыс. р.'1

В случае убытков ответственность должна была распределяться между участниками дела в тех же частях, что и прибыль. Все вопросы управления банкирским домом решались его членами совместно. Никто из них не имел права передавать свой вклад или свои полномочия другому лицу без общего согласия товарищей.  Никто из них не имел права заниматься

 «посторонними банкирскому дому делами*, и лишь Товию Бунимовичу предоставлялось право продолжать «управление делами акционерного общества Виктория».''

Обязательства, договоры, переводы, чеки, аккредитивы и другого рода документы имел право подписывать за фирму «Банкирский дом И. Бунимович» любой из товарищей. Однако положение их все-таки не было равным. И. Б. Бунимовичу разрешалось держать на его текущем счету до 100 тыс. р., а сыновьям — только по 10 тыс. р. каждому, остальные свободные деньги все участники дела должны были передать в банкирский дом для увеличения своих вкладов. В случаях конфликта между участниками они могли обращаться в третейский суд из пяти человек. Состав суда был определен в подписанном ими договоре.{S И. Б. Бунимович был назван в договоре товарищем-распорядителем, ему было предоставлено право выбирать и получать из Петербургской и Виленской городских управ купеческие свидетельства и другие документы.'4

Банкирский дом «И. Бунимовичу в Вильно просуществовал до лета 1913 г., когда был куплен Петербургским Международным коммерческим банком и передан вместе с клиентелой его Вилеискому отделению/*"1 Международный банк уплатил 75 тыс. р. за передачу ему банкирским домом своих прав и 325 тыс. И. Б. Бунимовичу за продажу им своего недвижимого имущества.'0

К моменту продажи банкирского дома его активные операции в сумме составляли 3 млн. 660 тыс. р., из них учет векселей — 2 млн. р. Из этого следует, что вексельная операция была основной. В пассиве 3^ млн. 400 тыс. р. составляли текущие счета и срочные вклады клиентов.''

Крупные акционерные коммерческие банки не только имели тесные связи с банкирскими домами и конторами, но и часто поглощали в результате длительного общения и сотрудничества своих субподрядчиков, особенно если те работали в провинции. Правление Петербургского Международного коммерческого банка, поддерживавшее многолетние тесные связи с банкирской конторой И. Грубера, размещавшейся в центре Киева (на Крещатике, д. 15). в декабре 1909 г. заключило соглашение с ее владельцем о передаче ее в ведение банка.'й По условиям соглашения Илья Исаакович Грубер передавал Международному банку свою контору вместе с арендным договором на помещение, всей обстановкой и клиентелой и поступал на службу в банк в качестве вице-директора Киевского отделения сроком на десять лет. Петербургский Международный банк преобразовывал бывшую банкирскую контору И. Грубера в особый подотдел своего Киевского отделения и открывал в нем операции от своего имени. Он брал на себя обязательство платить И. И. Груберу жалование в размере 15 тыс. р. в год, а также из чистой прибыли подотдела в течение первых пяти лет 50 % и последующих пяти лет 15 % годовых. В счет этих платежей И. И. Груберу полагалось получить авансом 50 тыс. р. при передаче своего дела. Он должен был отказаться от ведения дел за свой счет и целиком посвятить себя службе в банке. В случае нарушения им принятых на себя обязательств он мог быть уволен и должен был уплатить неустойку в размере 30 тыс. р.;!' Таким образом, бывший владелец банкирской конторы превращался в обычного банковского служащего и своим

опытом должен был обеспечить для банка сохранение влияния и позиций, ^оторые имела его контора до продажи.

Истории продажи банкирского дома И. Бунимовича в Вильно и банкирской конторы И. Грубера в Киеве свидетельствуют о том, что Петербургский Международный коммерческий банк охотно приобретал вместе с клиентелой действовавшие в крупных городах России банкирские заведения и передавал их своим отделениям.

Вместе с тем, как видно из переписки, сохранившейся в фондах акционерных банков, они не только поддерживали постоянные деловые отношения с широким кругом банкирских заведений, в том числе и провинциальных, но и способствовали их возникновению. В 1910 г. Петербургский Частный коммерческий банк заключил соглашение с Яковом Абрамовичем Бродским о возобновлении деятельности в Одессе банкирского дома «А. М. Бродский».ъ>1 Я. А. Бродский учреждал банкирский дом в форме полного товарищества с объявленным капиталом в 200 тыс. р., а Петербургский Частный банк открывал ему кредит в размере 1 млн. р. для осуществления этой операции. Соглашение заключалось на срок до 1 августа 1911 г. По его условиям за содействие, оказанное банкирскому дому, Частный банк должен был получить 33'/;s % от чистой прибыли банкирского дома, вырученной к этому сроку, и 25 % прибыли, вырученной в период с 1  августа 1911  г. по  1  августа 1912 г.81

Из переписки члена правления Петербургского Частного банка М. С. Пакшвера с Я- А. Бродским можно понять, что ими была задумана какая-то крупная совместная операция с французскими банками, которая предусматривала не только учреждение Я. А. Бродским банкирского дома в Одессе, но и возможность преобразования его в банк.*12 В этом случае Петербургский Частный банк имел право либо финансировать эту операцию, либо оставить за собой на 1 млн р. акции вновь созданного банка.'J

Образованный при участии Петербургского Частного банка банкирский дом обязан был предоставить своему кредитору «исключительное право по корреспондентским сношениям в тех отраслях и в той мере, как то в Петербургском Частном коммерческом банке найдут для себя удобным».61

29 ноября 1911 г. «Биржевые ведомости» поместили сообщение об открытии Одесского Купеческого банка со складочным капиталом в 3 млн. р., разделенным на 12 тыс. акций по 250 р. каждая. Учредителями банка были названы Я- А. Бродский как владелец банкирской конторы и представитель торгового дома <:А. М. Бродский», его жена Е. Р. Бродская, дворянин М. В. Шварц, дворянин В. И. Карпов и одесский купец К. Я. Шестопал."5 Реально за этим сообщением скрывалось преобразование банкирского дома в акционерный банк. К сожалению, материалы не дают возможности проследить характер взаимоотношений между Петербургским Частным банком и Я. А. Бродским на новой стадии, после образования Одесского Купеческого банка. Отметим в заключение лишь одну любопытную деталь. М. С. Пакшвер, поздравляя Я- А. Бродского с преобразованием его банкирского дома в банк, писал одесскому банкиру: «. . .хотя я и поздравил Вас. . . не могу не выразить вполне откровенно, как я всегда это делал с Вами, следующего мнения своего. Вы, с одной стороны,   получаете  некоторое  преимущество,   но одновременно лншае-

тесь. . . полной свободы, которой Вы пользовались как банкирская контора ».&Г)

Накануне и в годы предвоенного промышленного подъема Азовско-Донской банк вел дела с большой группой провинциальных контор: Г. Юдовича и Н. Куколева в Пинске, Ц. Брауде в Поневеже, Иделя Самуиловича Лурье в Пинске, С. Элияссона в Вильно, Г. Шель и К0 в Ревеле, М. В. Попова в Ставрополе, а также с банкирскими домами «Геппнер и К"» в Ревеле, «А. Пертез и Ku>v в Варшаве/"

Банкирские заведения со своей стороны были заинтересованы в поддержке крупных акционерных коммерческих банков и искали у них кредитов.

Своеобразной попыткой банкирских заведений создать собственную систему для кредитования и обрести независимое положение от крупных банков явился Первый всероссийский съезд представителей банкирских домов и контор, открывшийся 28 марта 1916 г. в Петрограде в помещении Российского акционерного общества.*8 Собрание оказалось не очень-то представительным. Отсутствие на съезде многих видных владельцев банкирских заведений официально объяснялось «железнодорожными затруднениями».89 В председатели съезда были избраны член Государственной думы А. Д. Протопопов и член Государственного совета И. X. Озеров, а их товарищами — Д. И. Демкин, Г. Д. Лесин и В. Я- Брахман.4'1

Инициатива созыва съезда принадлежала И. X. Озерову, задумавшему создать Союзный банк или Союзную банковскую организацию, которая объединяла бы банкирские дома и конторы и заведовала бы их отношениями с заграницей и денежными рынками. В сделанном на съезде докладе И. X. Озеров подчеркивал, что банкирские дома и конторы «должны участвовать в финансировании разных отраслей промышленности», но поскольку каждому из них в отдельности эта задача не под силу, то ее лучше всего выполнит Союзный банк. «После войны, — говорил И. X. Озеров, — можно думать, мы вступим на путь более широкой экономической политики, и, следовательно, для развития нашей промышленности нам придется делать большие эмиссии дивидендных бумаг. Следовало бы объединить для этой цели банкирские дома и конторы в один союз или лучше складной банк».г<] И. X. Озеров упрекал столичные банкирские дома и конторы в том, что они почти что не участвовали в финансировании предприятий, а занимались преимущественно учетом векселей, выдачей ссуд под товары, в то время как провинциальные банкирские заведения были оторваны от крупных столичных банков и не способны были помочь клиентам в выгодном помещении своих средств. В. Я. Брахман, поддержав выдвинутые И. X. Озеровым предложения, также говорил о том, что банкирским заведениям необходимо учредить свой собственный банк, который мог бы служить для них источником кредитования. В. Я- Брахман обращал внимание на то, что, по данным Кредитной канцелярии, 158 предприятий из числа банкирских заведений имели собственные капиталы в размере 158 млн. р., а суммы сделанных ими займов достигали 124 млн. р., т. е. они в значительной степени зависели от кредитов, получаемых в коммерческих банках.^2

Большинство участников съезда шестнадцатью голосами против четырех приняло решение немедленно приступить к учреждению центрального

банка. Для этой цели было избрано бюро организационного комитета по учреждению такого банка в составе представителем банкирских домов и контор: Нурок (Шавли), Лямперт (Варшава), Шмерлинг (Могилев), Левштейн (Рига), Лисин (Киев), Гальперштейн, Ландау (Киев), Швейцер (Москва).См Съезд призвал банкирские дома и конторы участвовать наряду с банками в размещении государственных займов.

Инициатива в созыве съезда, как уже отмечалось, принадлежала И. X. Озерову, стремившемуся, как он объяснял это позднее в своих воспоминаниях, «создать обширный рынок для размещения дивидендных бумаг и, следовательно, создать прочную базу для развития у нас мощной промышленности.-О*

Судя по всему, Первый всероссийский съезд представителей банкирских домов и контор не оставил значительного следа в деловой жизни России- В условиях затянувшейся войны русская экономика и финансы все глубже погружались в кризисное состояние. Доживала свой последний год и самодержавная власть Романовых.

 

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ: «Банкирские дома в России»

 

Смотрите также:

 

История развития банковской системы России   Банковская система России   Сберегательное дело   Создание и организация деятельности коммерческого банка   Банковское кредитование малого бизнеса в России   Банковская энциклопедия   Банковское дело   Банковский надзор и аудит   Формирование современной системы ипотечных банков в России   Денежный механизм  Банковский маркетинг   Международные финансы   Финансы и кредит   Словарь экономических терминов   Банковский маркетинг