Великая Отечественная Война

Брестская крепость

Разделы: Русская история

Рефераты по Великой Отечественной войне

 Вместе с детьми и тяжелоранеными женщины укрылись в глубоких  подземных

казематах, в бетонированных крепостных подвалах. Но при  всей  относительной

безопасности этих убежищ безвыходно находиться в них было едва ли  не  более

трудно, чем оставаться там, наверху, где на развалинах, среди огня и смерти,

яростно дрались защитники крепости.

 Там,  наверху,  люди  активно  действовали,  боролись,  глядя  в   лицо

опасности, встречая ее грудью.  Бешеное  напряжение  этой  борьбы  прогоняло

ощущение страха, забирало все силы мускулов и нервов, не оставляя времени  и

места для переживаний.

 Обитатели подвалов, наоборот, были обречены на вынужденное бездействие.

Здесь  царила  атмосфера  мучительной  неизвестности,   глухой   безысходной

тревоги, напряженного, тоскливого ожидания. Стоны раненых, плач детей тонули

в тяжком грохоте, колебавшем массивные своды. Порой близкие взрывы  авиабомб

так встряхивали эти подземные коробки, что трескались бетонные полы подвалов

и от мощного воздушного удара у людей шла кровь из носа и ушей.

 Напрягая слух, женщины жадно ловили  долетающие  в  подвал  звуки  боя,

стараясь угадать, что происходит наверху. Каждый раз  бомбежка  или  обстрел

крепости из крупнокалиберных орудий заставляли их дрожать за жизнь  детей  и

за свою участь в ежеминутном ожидании того, что прямое попадание  бомбы  или

снаряда похоронит их под  обломками  этих  тяжелых  сводов.  Больно  сжимали

сердце тревожные мысли о судьбе мужей, ведущих бой, и в бессильном  отчаянии

наблюдали они, как слабеют их дети и смерть от  голода  и  жажды  все  ближе

подступает к ним.

 Но это были сильные женщины, они старались вынести  все  эти  испытания

без слез и жалоб так же стойко, как сражались  с  врагом  там,  наверху,  их

мужья.

 А потом пришло новое, еще более страшное испытание.

 Когда на участке 333-го стрелкового полка  положение  стало  совершенно

безнадежным,  в  подвал  к  женщинам  пришел  начальник  9-й   погранзаставы

лейтенант Кижеватов. Покрытый пылью и копотью, до предела измученный, весь в

окровавленных повязках, пограничник тем не менее старался  говорить  с  ними

бодро и даже шутливо. - Ну, женщины, - сказал Кижеватов, - побыли вы  тут  с

нами, и хватит. Пора расставаться. Приказываю: берите  детей,  берите  белый

флаг и идите сдаваться в плен. В плену хоть кто-нибудь из вас уцелеет, детей

сбережете, а здесь всех ждет верная гибель.

 Но женщинам, как и их мужьям, плен был ненавистен, и они  заявили,  что

никуда не уйдут и останутся в крепости до конца.  Некоторые  даже  говорили,

что лучше бы Кижеватов велел бойцам перестрелять их  вместе  с  детьми,  чем

отправлять в плен на муки, где все равно смерть неминуема.

 Однако  лейтенант  был  непреклонен.  Он  сказал,  что   таков   приказ

командования и они, жены командиров, должны беспрекословно подчиниться  ему.

Женщинам дали белый флаг и отправили их в плен.

 То же самое в эти дни происходило на другом участке обороны крепости  у

восточных,  Кобринских  ворот,  где   сражались   бойцы   98-го   отдельного

противотанкового  артиллерийского  дивизиона,  которым  командовали  старший

политрук  Николай  Васильевич  Нестерчук   и   лейтенант   Акимочкин.   Видя

неизбежность трагического  исхода  борьбы,  Нестерчук  тоже  принял  решение

отослать в плен женщин.

 - Слушайте, женщины, - сказал он. - Мы посылаем вас в  плен,  для  того

чтобы спасти детей. Приготовьтесь к самому  худшему  -  вас  ждут  унижения,

издевательства, пытки, может быть, даже  смерть.  Помните  одно:  вы  должны

вынести все во имя нашей Родины и ради того, чтобы сохранить для  нее  своих

детей.

 Вместе с женщинами и детьми в подземных казематах дивизиона  находилась

и дочь Нестерчука, четырнадцатилетняя  Аида.  Она  плакала  и  просила  отца

оставить ее здесь, не отсылать от себя. Но  Нестерчук  наотрез  отказал  ей.

Аида слышала, как он тихо сказал начальнику штаба лейтенанту Акимочкику:

 - У меня в пистолете осталось два патрона: один - для врага,  другой  -

для меня. Когда наступит последний момент, у меня не хватит  сил  застрелить

ее своей рукой. Пусть она уходит.

 И Аида ушла вместе с женщинами.

 Трудно передать все, что пришлось пережить этим женщинам там, в  плену.

Некоторые из них были расстреляны вместе с детьми, над  другими  издевались,

заставляя становиться на колени перед пулеметами и фотографируя эти сцены. С

них срывали одежду, избивали и, подгоняя ударами прикладов, погнали потом  в

Брест, в городскую тюрьму.

 Жена одного из командиров Анастасия Никитина-Аршинова рассказывала  мне

о том, как группу женщин и детей, в которой находилась и она, вели  в  плен.

Был знойный день, и автоматчикам-конвоирам очень не хотелось идти  по  такой

жаре. Отойдя немного от крепости, они хотели расстрелять здесь же, на месте,

всю колонну пленных. Но  среди  них  был  один  пожилой  солдат,  решительно

воспротивившийся этому расстрелу. То и дело конвоиры останавливали  колонну,

наводили на женщин и детей автоматы, но каждый раз пожилой солдат,  крича  и

ругаясь, заставлял их отказаться от своего намерения.  В  конце  концов  они

рассердились на него и ушли  назад,  в  крепость,  а  он,  уже  в  одиночку,

конвоировал пленных до самого Бреста.

 Больше двух недель  женщины  с  детьми  провели  в  набитой  до  отказа

брестской тюрьме, где их морили голодом, а потом кормили тухлой треской.  Но

когда их выпустили, то "на свободе" оказалось немногим легче.

 В городе и в окрестных деревнях, где поселились жены наших  командиров,

их ждало еще немало тяжких испытаний. Они  остались  без  всяких  средств  к

существованию. Имущество их было разграблено. Чтобы  прокормить  детей,  эти

женщины нанимались  на  самые  тяжелые  работы,  а  многие  из  них  -  жены

полковников, майоров, лейтенантов -  вынуждены  были  под  угрозой  голодной

смерти просить милостыню у крестьян. И они ходили по деревням, собирали  там

подаяние, поддерживая этим силы своих детей.

 Во всех превратностях судьбы эти  женщины  никогда  не  теряли  веры  в

будущую победу. Они были убеждены, что рано  или  поздно  на  востоке  снова

загремят  советские  пушки  и  Красная  Армия   принесет   им   долгожданное

освобождение. Все долгие, гнетущие годы оккупации  они  жили  мечтой  о  том

желанном дне, и только эта надежда давала им силы вынести все, что выпало на

их долю.

 Дочери Советской Родины, воспитанные партией борцов, они не прозябали в

пассивном ожидании свободы и не забывали  о  борьбе.  Одни  из  этих  женщин

приняли участие в подпольной работе коммунистических организаций в Бресте  и

его окрестностях. Другие устанавливали связь  с  партизанами,  выполняли  их

задания или уходили в  отряды.  В  Брестской  области  были  так  называемые

семейные партизанские отряды,  где  вместе  с  бойцами-мужчинами  находились

также женщины с детьми.

 А потом наступил страшный сорок второй  год,  когда  гитлеровцы  начали

почти поголовно расстреливать всех, как они говорили, "восточников" -  семьи

командиров, партийных и советских работников, приехавших в Брестскую область

после освобождения Западной  Белоруссии.  Из  местечек  и  деревень  полицаи

свозили эти семьи в районный центр Жабинку, близ  Бреста.  Там,  на  окраине

Жабинки, в  течение  многих  дней  не  смолкал  стрекот  пулеметов,  и  тела

расстрелянных женщин и детей ряд за рядом ложились в заранее выкопанные рвы.

 Но и эта зверская расправа не смогла запугать тех, кто остался в живых.

Смелые женщины продолжали борьбу - они так же беззаветно  верили  в  будущую

победу. Рассказывают, что, когда в 1944 году наши самолеты  впервые  бомбили

военные объекты врага в Бресте, эта ночь была подлинным праздником для жен и

детей командиров, живших в городе. В то время как оккупанты и  их  пособники

прятались в подвалах и убежищах, эти женщины и дети выбегали на улицы, прямо

под бомбежку, как под благодатный весенний дождь, словно  веря,  что  бомбы,

сделанные руками советских людей,  не  смогут  поразить  их.  Они  подбирали

осколки этих бомб, еще горячие после взрыва, целовали  их  и  потом  бережно

хранили у себя.

 И они дожили в конце концов до желанного дня.

 А потом окончилась война, наступил День Победы. Но только  немногие  из

этих женщин дождались возвращения своих мужей - большинство командиров  пало

в боях 1941 года или погибло в гитлеровском плену.

 Семьи командиров получали государственные пособия или  пенсии,  но  еще

нелегко было жить в то время на разоренной, разграбленной врагом земле, лишь

постепенно залечивающей свои  раны.  И  в  эти  послевоенные  годы  женщинам

пришлось переносить еще немало трудностей. Вдовы,  оставшиеся  единственными

кормилицами своих детей, они вынуждены  были  усиленно  работать  и  нередко

испытывали материальную нужду и лишения.

 Все пережитое наложило на них неизгладимый отпечаток. Еще  сравнительно

молодые, они рано постарели, преждевременные морщины легли на  их  лица,  их

руки загрубели от трудной работы. Но совесть их чиста  и  спокойна  -  среди

выпавших им тяжких испытаний они сумели сохранить своих детей,  вырастили  и

воспитали их достойными гражданами, такими же, как были их отцы, погибшие  в

Брестской крепости в дни героической обороны.