Частные деньги предпочтительнее

Разумеется, деньги могут существовать (и существовали) без какого-либо участия

правительства. Они даже оказывались вполне удовлетворительными, хотя им и редко

удавалось просуществовать в течение длительного времени. (Эпизодические попытки

властей торговых городов обеспечить деньга хотя бы с постоянным содержанием

драгоценного металла (такие, как создание Амстердамского Банка) в течение

долгого времени были вполне успешными и их деньга использовались далеко за

пределами национальных границ. Но даже в этих случаях власти рано или поздно

начинали злоупотреблять своим квазимонопольным положением. Амстердамский Банк

был государственным учреждением, услугами которого люди должны были пользоваться

в определенных случаях, а его деньга были единственным законным средством

платежей, превышающих некоторую сумму. Его услугами нельзя было пользоваться при

обычных мелких сделках и местных операциях за пределами города. То же самое, в

общем, относится к аналогичным экспериментам в Венеции, Генуе, Гамбурге и

Нюрнберге.) Нужно, однако, помнить урок, содержащийся в работе столетней

давности одного голландского автора, посвященной Китаю. Он заметил о бумажных

деньгах, обращавшихся тогда в той части мира, что "поскольку они не являются

законным средством платежа и не предоставлены попечению государства, они повсюду

принимаются как деньги" [62]. Именно правительствам мы обязаны тем, что сегодня

в пределах данных национальных территорий общепринятым является только один вид

денег. Но желательно ли это, и могут ли люди, поняв собственную выгоду, получить

лучшие деньги безо всякого шума вокруг "законного тендера" - вопрос открытый.

Более того, "законное средство платежа" (gesetzliches Zahlungsmittel), не

обязательно должно быть точно определено законом. Достаточно, если закон

позволяет судье решать, в каких именно деньгах должен быть уплачен тот или иной

долг.

80 лет назад с позиций здравого смысла дело очень ясно изложил выдающийся  сторонник либеральной экономической политики, юрист, статистик и  высокопоставленный государственный чиновник лорд Фаррер. В работе, написанной в

1895 г. (Lord Farrer [17], p.43.), он признал, что если нации "...ограничиваются

введением стандартной единицы законного платежного средства (принятой ценности),

не будет ни нужды, ни возможности для действия какого-то специального закона о

законных платежных средствах. Обычное договорное право делает все необходимое

безо всякого закона, приписывающего особое значение тем или иным видам денег.

Допустим, мы приняли за единицу, или стандарт ценности, золотой соверен. Если я

обещал уплатить 100 соверенов, нет нужды в каком-то специальном правовом акте о

законном тендере, гласящем, что я обязан уплатить 100 соверенов и что, если у

меня потребуют уплаты 100 соверенов, я не могу расплатиться по этому

обязательству чем-либо еще".

Исследовав типичные случаи применения понятия законного платежного средства,

лорд Фаррер заключает: "Глядя на приведенные случаи применения закона (или,

скорее, злоупотребления законом) о законном платежном средстве... мы видим, что

в них есть одна общая черта - а именно, что закон во всех случаях разрешает

должнику .уплатить и требует от кредитора принимать другое средство платежа, не

предусмотренное контрактом. В сущности, это насильственная и неестественная

конструкция, навязанная людям, заключающим сделки, произвольной властью". (Ibid,

р. 45. Locus classicus 110 этому вопросу - это рассмотрение Карлом Менгером в

1892 г. [43а] законного средства платежа под более подходящим немецким

эквивалентом Zwangskurs, (навязанный курс) работа, которая, несомненно, повлияла

на формирование моих взглядов, хотя я забыл об этом, когда писал первый вариант

настоящего доклада. См. стр. 98-106 репринта, особенно стр. 101, где Zwangskurs

описан как "средство, навязанное обращению или искусственно удерживаемое в нем,

посредством осуществляемых вопреки воле населения злоупотреблений монетной или

банкнотной прерогативой, вызывающих к жизни патологические средства обращения",

и стр. 104, на которой Менгер определяет его как "узаконенное принуждение

принимать в уплату денежного долга виды денег, относительно которых между

сторонами не было ни письменных, ни подразумеваемых договоренностей, и

обладающих такой установленной ценностью, которую бы они не имели в случае

свободного обращения". Особенно интересна также первая сноска на стр. 102, где

Менгер указывает, что в течение первой половины 19-го столетия на этот счет

существовало почти полное единство мнений среди либеральных экономистов, тогда

как во второй половине под влиянием юристов (по-видимому, германских) экономисты

ошибочно начали рассматривать legal tender как атрибут совершенных денег.)

К этому лорд Фаррер добавляет несколько строк, о том, что любой закон о законном

платежном средстве по природе своей "является подозрительным" (Ibid., р. 47).

"Законное платежное средство" как источник неопределенности

Истина состоит в том, что "legal tender" есть просто дозволенное законом

средство заставить людей принимать в уплату по контракту что-то, что они не

собирались принимать, когда заключали контракт. При некоторых обстоятельствах

это становится фактором, усиливающим неопределенность деловых операций и

состоит, как заметил в этой связи лорд Фаррер "...в подмене свободного

заключения добровольных контрактов и закона, просто обязывающего соблюдать

условия таких контрактов, искусственной конструкцией, которая никогда не пришла

бы в голову сторонам, если бы не навязывалась им произвольным законом".

Все это ясно видно на примере того исторического периода, когда выражение "legal

tender" стало широко применяться в качестве определения денег. На печально

известных "процессах о законном средстве платежа" в Верховном Суде Соединенных

Штатов после Гражданской войны, стоял вопрос о том, должны ли кредиторы

принимать доллары по текущему курсу "доллар за доллар" в уплату за деньги,

данные взаймы, когда доллар имел намного более высокую ценность (cр. Nussbaum

[50], pp. 586-592.). Та же проблема стала еще острее в конце эпохи великих

европейских инфляции после Первой мировой войны, когда, даже в крайнем случае с

немецкой маркой, принцип "марка есть марка" применялся до самого конца - хотя

позже были предприняты некоторые попытки предложить ограниченную компенсацию

наиболее пострадавшим. (В Австрии после 1922 г. имя "Шумпетер" стало среди

простых людей почти ругательством из-за следования принципу "крона есть крона".

Экономист И. Шумпетер в течение своего краткого пребывания на посту министра

финансов дал свое имя указу правительства, лишь кратко излагавшему действующий в

то время закон и гласившему, что долги, взятые в кронах тогда, когда крона имела

более высокую ценность, могут быть выплачены в обесцененных кронах, имевших, в

конечном счете, лишь 1/15000 первоначальной стоимости.)