ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК НА СУНДУК МЕРТВЕЦА. О мятежах, цинге, шанти, навигаций и флейтах

 

Вся библиотека >>>

Оглавление книги >>>

 


ПЯТНАДЦАТЬ  ЧЕЛОВЕК НА  ДУНДУК  МЕРТВЕЦА Люди, корабли, океаны

 

Х.Ханке


 

 

ПЯТНАДЦАТЬ  ЧЕЛОВЕК НА  ДУНДУК  МЕРТВЕЦА

О мятежах, цинге, шанти, навигаций и флейтах

 

 

Сало было не иначе как четырех- или пятилетней давности, все покрытое черными пятнами. В судовом хлебе было множество червей, которых следовало есть, как смалец, если мы не хотели еще более уменьшить и без того скудную порцию.

И. Г. Сойме (1763—1810)

 

 

«О собаке больше заботятся, чем о моряке»

 

Испаньола раскачивалась на мертвой зыби, столь сильной, что шпигаты окунались в воду. Трещали тросы. Руль со стуком перекладывался то на один, то на другой борт, и все судно скрипело и охало в ритм с качкой. Незакрепленный кливер  громко хлопал,  подхватываемый ветром.

Палубные доски засалились и носили следы многих ног. Пустая винная бутылка с отбитым горлышком, как живая, каталась взад и вперед по палубе. Прислонившись спиной к фальшборту — голова на груди, руки безвольно повисли, а лицо, белое, как сальная свечка, — скорчился оборванный и растрепанный человек. Слева от головы в доске торчал матросский нож.

Напротив лежал бормочущий что-то неразборчивое пьяный в красном мохнатом колпаке. Между его запекшимися губами блестели зубы. Из раны сочилась кровь. С каждым толчком судна он сползал все дальше к корме, а сидящий против него — все больше съеживался. . .

Как разыгрывались события на борту Испаньолы, знает каждый, кто читал роман Стивенсона «Остров сокровищ». История мореплавания во времена парусников изобилует мятежами на борту. В основу романа Даниэля Дефо «Робинзон Крузо» положен, например, исторически достоверный факт об одном таком подавленном мятеже, вожак которого, матрос Селкирк, в наказание был высажен на необитаемый остров Мас-а-Тиерра в Тихом океане, где он и провел четыре года в полном одиночестве.

Столь частые недовольства на палубах «уловителей ветра» вспыхивали главным образом из-за скверных, недостойных человека, условий жизни команды.

С открытием новых континентов, когда после многовекового прибрежного плавания моряки вышли в мировой океан, многое для них изменилось. Теперь они вынуждены были жить на своих качающихся коробках месяцами, а то и годами. Первые бунты начались еще со времени первооткрывателей. Экипаж Санта-Mapuu состоял отнюдь не из молокососов: это были прожженные авантюристы, у каждого из которых за плечами было преизрядно всяких художеств. И тем не менее уже через несколько дней после отплытия они требовали, чтобы Колумб повернул назад. Позднее они недвусмысленно угрожали ему пеньковым галстуком, и если бы не спасительный крик: «Земля!», раздавшийся из «вороньего гнезда», быть бы бунту.

Известный мореплаватель Гудзон вместе со своим сыном и семью больными матросами был высажен взбунтовавшейся командой в открытую шлюпку, что было куда хуже, чем если бы их просто выбросили за борт. Никто не знает, какие мучения он принял перед своей смертью.

К неисчислимым трудностям, связанным с освоением нового морского пути, добавлялись физические лишения. Пища и условия гигиены никоим образом не соответствовали этим долгим плаваниям. Сподвижник Магеллана по кругосветному путешествию, итальянец Пигафетта, отметил в те дни в своей записной книжке: «Сухари, которые мы должны были есть, представляли собой уже не хлеб, а пыль вперемешку с червями и мышиным калом. Питьевая вода протухла и сильно воняла. Из-за столь скверного питания начались среди нас своеобразные болезни. Десны распухали настолько, что закрывали зубы и больной не мог принимать никакой пищи. 19 человек умерло от этих Страданий.» Из 265 человек вновь увидели родину лишь 30.

Даже морские, двойной закалки сухари и солонина не выдерживали столь длительного плавания в тропических широтах. Эскадра испанского адмирала Пизарро, отправившаяся в 1740 г. в составе пяти линейных кораблей в Америку, возвратилась назад, имея всего один корабль и 100 человек экипажа. 2500 человек пали жертвами цинги, голодного тифа и мятежа.

Голландский капитан де Виз был совершенно прав, когда, согласно одной амстердамской хронике 1631 г., написал в альбом судовладельцу: «О собаке больше заботятся, чем о моряке. Лучше бы я служил туркам, чем Компании на Голодной горе». (Имеется в виду Голландская Ост-Индская торговая компания, которая бессовестно обирала не только колонии и собственное население — путем вздувания цен, — но и моряков.)

Не удивительно, что мятежи вспыхивали все чаще, и целые экипажи предпочитали голодному существованию жизнь под страхом виселицы, которая ожидала любого мятежника или пирата. Какой из вечно голодных и неприкаянных парней с бака не мечтал перебраться в каюту, попить винца и всласть наесться!

К мукам от отвратительного питания добавлялись еще и другие тяготы: условия обитаемости на судах были более, чем спартанские. Если судовое начальство со всеми удобствами размещалось на ахтердеке, где хранилась также провизия, бочонки с ромом и боеприпасы, то жесткие койки команды стояли в форпике, самом безотрадном месте, где сильнее всего ощущалась качка. Такое противопоставление кормовых гостей (как иронически называли судовое начальство, жившее на корме) и предмачтовых людей (матросов, живших в форпике, находившемся впереди фок-мачты) было источником постоянной напряженности  в  отношениях.

Следует добавить также и очень тяжелую службу команды, которая несла всего две (лишь позднее три) вахты. А так как зачастую экипажи были неукомплектованы, то людям приходилось выстаивать и по две вахты подряд. В бурю по тревоге свистали наверх всю команду.

 

 

 

 Следующая страница >>>

 

 

 

Вся библиотека >>>

Оглавление книги >>>