Кто виноват в Голоде 1932 - 1933 годов

<<<<Вся библиотека         Поиск >>>

 

Вся электронная библиотека >>>

 ГОЛОДОМОР >>

  

история СССР . Коллективизация

история голодомораГолодомор


А. Солженицын

ГУЛаг

 

Кто виноват в Голоде 1932 - 1933 годов

 

ИВНИЦКИЙ Николай Алексеевич

доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН

 

 

Принудительная коллективизация и неразрывно связанная с ней так называемая ликвидация кулачества как класса, в результате которой наиболее дееспособный и трудолюбивый слой крестьянства был экспроприирован и значительная часть его депортирована, привели к падению сельскохозяйственного производства. В результате этого и антикрестьянской хлебозаготовительной политики сталинского руководства осенью 1932 - весной 1933 г. в стране разразился невиданный голод.

О голоде 1932-1933 гг., пожалуй, впервые в советской литературе было сказано в 1940 г. В сборнике статей, вышедшем в связи с 60-летием И.В. Сталина, М.А. Шолохов писал, что под видом борьбы с саботажем у колхозников был изъят весь хлеб, в том числе и выданный авансом на трудодни, в результате чего «в колхозах начался голод». Правда, вина за это возлагалась не на центральное, а на краевое руководство Северного Кавказа.

В том же 1940 г., 9 сентября, Сталин на совещании в связи с обсуждением кинофильма «Закон жизни» А. Авдеенко вынужден был признать, что «у нас, например, миллионов 25-30 голодало, хлеба не хватало, а вот теперь стали жить хорошо»2. Но ни причин голода, ни его виновников он не назвал, а его речь в печати не публиковалась.

Кто же виноват в голоде и гибели миллионов людей в 1932-1933 гг.?

В статье М. Таугера (США), публикуемой в настоящем сборнике, анализируются объективные причины снижения валового сбора зерновых в 1932 г. (засуха в ряде районов, распространение болезней зерновых и т.п.) и делается вывод, что в 1932 г. было собрано зерна примерно на 100 млн ц меньше, чем значится в официальных данных. Не оспаривая подсчетов автора по существу, следует заметить, что даже собранного хлеба хватило бы, чтобы избежать массового голода, если бы хлебозаготовительная политика проводилась иначе.

В самом деле, при исчислении валовых сборов в 1931 и 1932 гг. в основу расчетов бралась биологическая (видовая) урожайность, а не фактически собранное зерно. Но если в 1932 г., как утверждает автор, было собрано намного меньше зерна, чем официально значится, то, видимо, и в 1931 г. было аналогичное положение. Однако в 1931 г. такого страшного голода, как в 1932/33 году, не было. Видимо, дело не только и, может быть, не столько в урожае, сколько в политике заготовок 1932 г. Действительно, еще в 1929 г., когда Н.И. Бухарин и его сторонники предлагали во избежание применения чрезвычайных мер ввоз хлеба из-за рубежа как «временную меру в наиболее тяжкие с точки зрения продовольственного кризиса месяцы», сталинское большинство в ЦК ВКП(б) решительно отвергло это предложение. В этой связи И.В. Сталин писал секретарю Сибирского крайкома ВКП(б) СИ. Сырцову и председателю крайисполкома Р.И. Эйхе: «Мы не можем ввозить хлеб, ибо валюты мало. Мы все равно не ввезли бы хлеба, если бы даже была валюта, так как ввоз хлеба подрывает наш кредит за границей и усугубляет трудности нашего международного положения. Поэтому надо обойтись без ввоза хлеба во что бы то ни стало. А сделать это невозможно без усиления хлебозаготовок».

Своего отношения к этому вопросу Сталин не изменил и в 1932 г., когда в стране начался голод. Более того, в то время как миллионы людей голодали и умирали, советское руководство не только отказалось от ввоза хлеба, но и вывозило зерно, чтобы не «подорвать кредит за границей» и не «усугублять трудности международного положения». О голоде в СССР запрещалось даже упоминать. Поистине это был «совершенно секретный голод»!

Еще в апреле 1930 г. были установлены нормы сдачи зерна колхозами в размере от 1/4 до 1/3 валового сбора в основных зерновых районах и примерно 1/8 в остальных зерновых районах. Фактически изымалось значительно больше. Так, на Украине в 1930 г. было изъято 30,2% валового сбора зерновых, а в 1931 г. - 41,3, на Северном Кавказе - 34,2 и 38,3, на Нижней Волге - 41,0 и 40,1, в Крыму - 32,7 и 41,7, на Средней Волге - 38,6 и 32,3, в Западной Сибири - 26,5 и 29,3, Казахстане - 33,1 и 39,5 %. В среднем по этим же районам в 1930 г. процент изъятия составлял 31,5, а в 1931 г. - 37,0. В целом же по всем зерновым районам СССР в 1930 г. было изъято 28,2%, в 1931 г. - 32,4%. Даже в потребляющих районах изымался хлеб: в Московской области в 1930 г. - 14,5%, в 1931 г. - 20,0, Нижегородском крае - 10,5 и 14,8, Ленинградской области - 8,8 и 9,9, Западной области - 7,9 и 9,8, Иваново-Вознесенской - 7,4 и 10,0%.

В связи с этим Анастас Микоян в записке И.В. Сталину предложил повысить в 1932 г. процент изъятия хлеба для зерновых районов до 30-40, в том числе для колхозов, обслуживающихся МТС, - до 35-45 . Это было принято. Несмотря на снижение валовых сборов зерна в 1931-1932 гг., планы заготовок росли: на Украине в 1932 г. заготовлено зерна (без совхозов) на 36,7% больше, чем в 1930 г., на Северном Кавказе - на 56,3, на Средней Волге - на 46,0, в ЦЧО - на 28,75%. В целом по СССР было заготовлено на 32,8% больше, чем в 1930 г

Разумеется, потребность в зерне и другой сельхозпродукции с каждым годом росла. Нужда в них была огромная, особенно если учесть, что численность городского населения за четыре года, к 1932 г., выросла на 12,4 млн человек, не говоря уже о возросших потребностях промышленности в сельскохозяйственном сырье. Но для того чтобы увеличить производство зерна, необходимо было» материально заинтересовать крестьян. Это мало волновало Сталина и его ближайшее окружение. На практике почти весь хлеб, произведенный крестьянами (колхозниками и единоличниками), изымался в счет хлебозаготовок.

В январе 1932 г. Сталин и Молотов в телеграмме СВ. Косиору, членам Политбюро ЦК КП(б) Украины и членам Политбюро ЦК ВКП(б) решительно потребовали безусловного выполнения планов хлебозаготовок: «Положение с хлебозаготовками на Украине считаем тревожным. На основании имеющихся в ЦК ВКП(б) данных работники Украины стихийно ориентируются на невыполнение плана на 70-80 млн пудов. Такую перспективу считаем неприемлемой и нетерпимой.

Счигаем позором, что Украина в этом году при более высоком уровне коллективизации и большем количестве совхозов заготовила на 1 января сего года на 20 млн пудов меньше, чем в прошлом году. Кто тут виноват: высший уровень коллективизации или низший уровень руководства делом заготовок?

Считаем необходимым Ваш немедленный приезд в Харьков и взятие Вами в собственные руки всего дела хлебозаготовок. План должен быть выполнен полностью и безусловно. Решение Пленума ЦК ВКП(б) должно быть выполнено».

Из телеграммы видно, что Сталин и Молотов ставили хлебозаготовки в непосредственную связь с коллективизацией, хотя года два назад Сталин отрицал, что колхозы создаются для решения зерновой проблемы. Он говорил, что для этого достаточно частичной коллективизации и что колхозы организуются для решения вопросов социалистического строительства в деревне.

Ссылаясь на высказывания В.И. Ленина о необходимости учитывать материальную заинтересованность крестьян, Сталин на практике игнорировал это указание, что проявилось, в частности, и при планировании хлебозаготовок.

В январе 1932 г. председатель Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и нарком рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ) Я.Э. Рудзу-так в записке Сталину предлагал в числе других вопросов колхозного строительства (улучшение организации труда, внедрение сдельщины, создание постоянных бригад в колхозах) пересмотреть систему планирования хлебозаготовок. «Планы, - писал Рудзутак, - надо давать в начале хозяйственного года, чтобы колхоз имел возможность планировать продажу на рынке части продукции после выполнения государственного задания. По некоторым продуктам (фрукты, овощи и др.) - централизованные планы свести до минимума».

Об этом же говорилось и в шифровке Косиора Сталину (15 марта 1932 г.). Он предлагал: «Объявить от имени союзных организаций о порядке хлебозаготовок из будущего урожая, исходя из того, что чем большего урожая добьется колхоз и колхозник, тем больший фонд должен быть выделен и распределен на личное потребление». Однако Политбюро ЦК 16 марта отклонило это предложение .

Между тем полным ходом шла конфискация хлеба у крестьян. Так, бригада газеты «Правда» еще 10 февраля направила Сталину, Кагановичу, Постышеву письмо о хлебозаготовках в Молдавии. В письме сообщалось, что в ходе хлебозаготовительной кампании производятся повальные обыски у колхозников и единоличников и в случае обнаружения зерна крестьянина объявляют «твердозаданцем» и забирают у него все имущество. Имеются случаи избиения крестьян (иногда с увечьем), производятся незаконные аресты и т.д. В результате этого крестьяне бегут за границу, особенно из пограничных с Румынией районов. Сталин разослал письмо членам Политбюро ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Украины «для сведения». Правда, Политбюро ЦК КП(б) Украины 29 февраля 1932 г. приняло специальное постановление о перегибах в Молдавии, в котором подчеркивалось, что эти перегибы «являются обратной стороной правооппортунистических настроений в партийном руководстве хлебозаготовительной кампанией». ЦК КП(б)У объявил выговор бюро Молдавского обкома партии, строгий выговор бывшему секретарю обкома Ильину, председателю СНК Молдавии Дмитриу и председателю ЦИК МАССР Вороновичу - предложил немедленно устроить «несколько показательных процессов».

18 июня 1932 г. Сталин писал из Сочи Кагановичу и Молотову (для членов Политбюро ЦК) о том, что хотя ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление о некотором сокращении плана хлебозаготовок, но до села сниженный план доводить не надо; необходимо использовать разницу между первоначальным планом, который должнен выполняться на местах, и сокращенным планом «исключительно для стимулирования посевной работы». Сталин вынужден был признать, что главная ошибка хлебозаготовительной кампании 1931 г., особенно на Украине и Урале,-- в том, что план хлебозаготовок был разверстан по районам и колхозам «механически без учета положения в каждом отдельном колхозе». «В результате этого... получилась вопиющая несообразность, в силу которой на Украине, несмотря на неплохой урожай, ряд урожайных районов оказался в состоянии разорения и голода, а на Урале обком лишил себя возможности оказать помощь неурожайным районам за счет урожайных районов области».

Дабы не «повторять ошибок истекшего года», Сталин предложил... «допустить надбавку к плану в 4—5%, чтобы создать тем самым возможность перекрытия неизбежных ошибок в учете и выполнить самый план во что бы то ни стало».

Для обсуждения вопросов хлебозаготовительной кампании 1932 г. Сталин предложил не позднее 26-27 июня созвать совещание секретарей партии и председателей исполкомов Советов (Совнаркомов) Украины, Северного Кавказа, ЦЧО, Нижней и Средней Волги, Урала, Казахстана, Западной Сибири, а также Белоруссии, Московской, Западной областей, Нижегородского края, Татарии и Башкирии «по вопросам организации хлебозаготовок и безусловному выполнению плана хлебозаготовок»^. На основе письма Сталина и совещания 1 июля 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организации хлебозаготовительной кампании 1932 г.».

Находясь на отдыхе в Сочи, Сталин вновь возвращается к хлебозаготовкам и 24 июля в письме Кагановичу и Молотову подтверждает свою установку «на безусловное выполнение плана хлебозаготовок по СССР». Однако, учитывая особое положение Украины, он считает, что «придется сделать исключение для особо пострадавших районов Украины. Это необходимо не только с точки зрения справедливости, но и ввиду особого положения Украины, общей границы с Польшей и т.п.»10. Но план был настолько нереальный, что даже после некоторого снижения его не смогли выполнить.

Не довольствуясь прямым поступлением зерна по хлебозаготовкам, Сталин 15 августа в телеграмме Кагановичу из Сочи выражает недовольство тем, что государство «тратит сотни миллионов рублей на организацию МТС для обслуживания колхозов, а оно все еще не знает, сколько же платит ему крестьянство за услуги МТС». Поэтому он предлагает выяснить, убыточны ли МТС или прибыльны, «сколько хлеба и других продуктов получает государство от колхозов за работу МТС». «Без этого МТС из государственных предприятий, отчитывающихся перед государством, превратятся в богадельни или в средство для систематического обмана государства. Нельзя допустить, чтобы МТС работали бесконтрольно». Одним словом, Сталин стремился любыми путями выкачать хлеб (как, впрочем, и деньги) из деревни.

Нажим на крестьян начал проводиться сразу же в ходе уборки урожая. Однако колхозники, и в особенности единоличники, заняли выжидательную позицию, не спешили сдавать хлеб. Б.П. Шебочдаев (Северный Кавказ) 14 августа 1932 г. сообщал Сталину, что, «несмотря на массовую работу по хлебозаготовкам, в единоличном секторе встречаются большое сопротивление и прямой отказ от выполнения плана». Поэтому он просил ЦК санкционировать следующие меры:

а)         проводить совместный обмолот с единоличниками под контролем Совета;

б)         лишать невыполняющих план права покупки промышленных товаров;

в)         привлекать к судебной ответственности по ст. 61 Уголовного кодекса за невыполнение плана хлебозаготовок.

Не прошло и недели, как 20 августа Шеболдаев вновь обращается к Сталину, но уже в связи с отношением колхозников к хлебозаготовкам. Он пишет, что колхозники «работают это лето лучше прошлого года, но имеется обостренная настороженность в отношении к хлебозаготовкам». Основное недовольство колхозников шло по линии «критики нашего плохого руководства сельским хозяйством», напряженности работ, «против администрирования». Почти повсеместно крестьяне открыто говорят о том, что Северный Кавказ ожидает то, что произошло на Украине (голод). В этих условиях районное руководство отказывается доводить до колхоза план хлебозаготовок ввиду его напряженности - не остается зерна ни на фураж, ни на продовольствие. Поэтому Шеболдаев просит снизить план и заменить сдаваемую пшеницу (5 млн пудов) на рожь и кукурузу^. Сталин 22 августа ответил Шеболдаеву: «Вашу записку получил и отослал в ЦК. Поддержать Вас не могу в связи с плохой работой края по хлебозаготовкам. Если пережившая засуху Средняя Волга сдала в третьей пятидневке 4 млн пудов, а Ваш край не сдал и 2-х, то это значит, что крайком сдрейфил перед трудностями и сдал позиции апостолам самотека либо крайком дипломатничает и старается ЦК вести за нос. Согласитесь, что я не могу поддержать в такого рода работоДЗ.

Правда, Политбюро ЦК ВКП(б) по письмам Б.П. Шеболдаева от 14 и 20 августа приняло постановление, которым разрешалось заменить пшеницу (5 млн пудов) рожью и кукурузой и санкционировалось применение ст. 61 УК РСФСР и лишение единоличников, не выполнивших план хлебозаготовок, права на приобретение промтоваров^. Что касается просьбы крайкома снизить план хлебозаготовок зерна, то Политбюро ее отклонило как явно неправильную, свидетельствующую о «пессимистическом отношении к выполнению ллана», «демобилизующую» парторганизацию, и потребовало «принять меры по обеспечению плана хлебозаготовок».

Подчиняясь решению Политбюро, крайком 21 августа 1932 г. в телеграмме сельским райкомам ВКП(б) категорически потребовал выполнения хлебозаготовительного плана и применения репрессий к тем работникам, которые не обеспечивают выполнения заданий по хлебозаготовкам. В другой телеграмме давалось указание применять репрессии и к единоличникам, не выполнявшим план хлебозаготовок. Тем не менее план хлебозаготовок на август был выполнен лини, на 32%, сентябрьский - на 65, а к 20 октября в крае было заготовлено 18% месячного задания*6.

Сведения о невыполнении планов хлебозаготовок поступали с Украины, Нижней Волги, из других районов страны. Это встревожило сталинское партийно-государственное руководство. 22 октября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «В целях усиления хлебозаготовок командировать на две декады полномочные комиссии под руководством В.М. Молотова на Украину и под руководством Л.М. Кагановича - в Северо-Кавказский край»'7.

Комиссии Политбюро не случайно были посланы на Украину и Северный Кавказ, так как на эти регионы приходилась почти половина заготавливаемого в зерновых районах хлеба.

В состав комиссии ЦК во главе с Л.М. Кагановичем вошли А.И. Микоян (Наркомат снабжения), М.А. Чернов (Комитет заготовок), Т.А. Юркин (Наркомат совхозов), Я.Б. Гамарник (Политуправление Красной Армии), М.Ф. Шкирятов (ЦКК ВКП(б)), Г.Г. Ягода (ОГПУ), А.В. Косарев (ЦК ВЛКСМ).

2 ноября комиссия Кагановича прибыла в Ростов-на-Дону. В тот же день было созвано совещание секретарей сельских райкомов партии, а 4 ноября - совещание директоров совхозов края. Тогда же состоялось заседание бюро крайкома ВКП(б) с участием членов комиссии ЦК. В постановлении «О ходе хлебозаготовок и сева на Кубани», принятом 4 ноября Северо-Кавказским крайкомом партии, говорилось: «Ввиду особо позорного провала плана хлебозаготовок и озимого сева на Кубани поставить перед парторганизацией в районах Кубани боевую задачу - сломить саботаж хлебозаготовок села и сева, организованный кулацким контрреволюционным элементом, уничтожить сопротивление части сельских коммунистов, ставших фактическими проводниками саботажа, и ликвидировать несовместимую со званием члена партии пассивность и примиренчество к саботажникам.

Обеспечить быстрое нарастание темпов, полное и безусловное выполнение плана хлебозаготовок, тем самым добиваясь сплочения партийных рядов и укрепления колхозов». Далее следовали суровые меры воздействия на «саботажников»: были занесены на «черную доску» станицы - Ново-Рождественская (Тихорецкий район), Медведовская (Тимашевский район), Те-миргоевская (Курганинский район). К ним применялись следующие меры:

а)         немедленно прекращался завоз товаров, прекращалась государственная и кооперативная торговля и вывозились все товары;

б)         запрещалась колхозная торговля как для колхозов, так и для колхозников и единоличников;

в)         прекращалось всякое кредитование и досрочно взыскивались кредиты;

г)         предлагалось произвести проверку и чистку «всякого рода чуждых элементов»;

д)         ОГПУ поручалось «изъятие контрреволюционных элементов».

Но этого комиссии казалось мало, чтобы «сломить саботаж», и в постановлении крайкома записано: «Поставить перед этими станицами, что в случае продолжения саботажа будет поставлен вопрос о выселении их в северные области».

Не ограничиваясь мерами против трех кубанских станиц, крайком по предложению комиссии Кагановича «в качестве последнего предупреждения» запретил завозить товары в десять «отстающих районов» (Невинно-мысский, Славянский, Усть-Лабинский, Брюховецкий и др.), а в отношении десяти других (Ейский, Краснодарский, Курганинский и др.) предложил не только прекратить завоз, но и вывезти оттуда все товары.

Что касается единоличников, которые отказывались от земли, так как не могли ни обрабатывать ее, ни платить непомерные налоги, то к ним применялась такая мера, как лишение приусадебных участков. Более того, перед правительством был поставлен вопрос о выселении крестьян в северные области и передаче их орудий и средств производства колхозам. Рекомендовалось также применять к ним ст. 61 УК РСФСР (спекуляция).

В постановлении отмечалось также, что декрет от 7 августа 1932 г. слабо применяется, и предлагалось крайсуду и прокуратуре рассмотреть 20 дел и приговоры опубликовать в печати; к суду привлечь кладовщиков, счетоводов, скрывающих хлеб. Органы ОПТУ должны были усилить карательные меры.

В день принятия постановления оно было передано по телеграфу Сталину, который его отредактировал и написал резолюцию: «Опубликовать в местной печати». На следующий день, 5 ноября, оно было помещено в газете «Молот».

4 ноября 1932 г. Политбюро ВКП(б) приняло решение о проведении чистки сельских парторганизаций Северного Кавказа, и в первую очередь Кубани: «Чистка должна освободить партию от людей, чуждых делу коммунизма, проводящих кулацкую политику, разложившихся, не способных проводить политику партии в деревне. Вычищенных выслать как политически опасных».

Л.М. Каганович и А.В. Косарев просили Политбюро ЦК санкционировать чистку комсомольских организаций Северного Кавказа. Только на Кубани в ноябре 1932 г. в результате чистки было исключено из партии 43% коммунистов и более 5 тыс. человек арестовано. Всего на Северном Кавказе аресту подверглось 15 тыс. человек2^.

21 ноября 1932 г. Каганович и Шеболдаев посылают Сталину постановление бюро Северо-Кавказского крайкома о выселении «саботажников» и просят его утвердить. Предлагалось «в двухдневный срок выселить 2 000 кулацко-зажиточных и единоличных хозяйств Кубани, отказьшающихся от обработки земли и срьшающих сев». Выселение проводилось из 45 станиц 14 районов Кубани; 1 000 хозяйств подлежали выселению в Северный край, 1 000 - на Урал.

Выселение производилось по каждой станице специальными тройками (председатель райисполкома, секретарь райкома и уполномоченный ОПТУ). Окончательное утверждение списков для выселения возлагалось на краевую тройку. «Кулацко-зажиточные» элементы были отнесены ко второй категории кулацких хозяйств, у них конфисковывались орудия и средства производства в пользу колхозов, а их самих высылали на Север. Единоличники также выселялись, но не лишались гражданских прав. В отличие от первой группы выселяемых единоличники могли иметь запас продовольствия на три месяца, две головы мелкого скота, две штуки простейшего инвентаря, инструмент и вещи, но не свыше 70 пудов.

На Кубань вместо выселяемых вселялись хозяйства из засушливых районов Ставрополья (красноармейцы, переменный состав, сельские коммунисты и комсомольцы).

Политбюро ЦК ВКП(б) в тот же день, 21 ноября, утвердило постановление крайкома22.

В декабре 1932 г. Б.П. Шеболдаев в справке в ЦК ВКП(б) о ходе хлебозаготовок и сева на Северном Кавказе сообщал, что к 5 декабря по всем секторам заготовлено 80% годового плана. Достигнуто это в результате применения жестких (даже жестоких!) мер воздействия. Так, на Кубани 70-75% низовых руководящих работников получили взыскания; всего же около половины (47%) коммунистов, прошедших чистку, подверглись взысканиям. В крае исключено из партии 1 193 человека, в том числе в ноябре - 536 человек. Краевым судом и его выездными сессиями в течение ноября по декрету от 7 августа 1932 г. осуждено 949 человек, из них 175 приговорено к высшей мере (приговоры приведены в исполнение). Показательно, что среди осужденных было 125 человек, т.е. 15%, кулацко-зажиточных элементов или отнесенных к ним, остальные - колхозники и должностные лица.

Народным судом было осуждено в 68 районах края (из 83) 6 206 человек (половина из них по закону от 7 августа, другая - по ст. 61 УК РСФСР). По социальному положению кулаки составляли менее трети, остальные -колхозники и единоличники.

Шеболдаев просил Политбюро ЦК разрешить дополнительную высылку и переселение 5 тыс. семей; чистку колхозов от кулацких элементов (2-3%) с высылкой «наиболее злостных»; чистку колхозного, совхозного и кооперативного аппарата; предлагал командировать в дополнение к уже посланным в деревню в ноябре 1 500 еще 150 работников в МТС, райзо, совхозы и 50 работников районного масштаба в счет спецмобилизации ЦК ВКП(б).

14 декабря 1932 г., согласно постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР, все жители станицы Полтавской, за исключением «действительно преданных Советской власти», выселялись в северные области. 23 декабря Политбюро приняло предложение Шеболдаева «о выселении 5 000 семейств, в том числе 2 000 из ст. Полтавской».

К 19 декабря 1932 г. из 13 районов Кубани в Северный Казахстан были выселены 1 992 семьи (9 442 человека), а к 27 декабря, как сообщал Ягода Сталину, «операция по выселению станицы Полтавской» была закончена: 2 158 семей (9 187 человек, т.е. все население станицы) погрузили в пять эшелонов и отправили на Урал. Часть была осуждена и заключена в лагеря.

Интересный разговор с одним из заключенных, бывшим казаком, председателем колхоза, приводит А. Авдеенко в автобиографической повести «Отлучение». На вопрос писателя, за что тот попал на строительство канала Москва-Волга, казак ответил, что его обвинили в саботаже хлебозаготовок: «Преступно придерживал, сказали, валютное зерно, не хотел продавать государству по твердой цене, чтобы сбыть втихомолку на базаре. Сказали, что создавал дутые, обманные фонды, втрое больше, чем надо для прокорма людей и скотины. Сказали, что открыто восхваляю колхозы, а тайно, тихой сапой, создал в правлении контрреволюционное гнездо, „Колхозы без коммунистов". Читали статью товарища Сталина... извиняюсь, гражданина Сталина „О работе в деревне"? Все плохое из этой статьи судья мне припечатал. Персонально! Старого кулака-зверюгу, с лошадиными зубами, с толстой шеей, всем видимого, плакатного кулака, как сказал гражданин Сталин, мы извели начисто. Теперь есть новый куркуль, „тихий", сладенький, почти святой. Вот и меня, когда я попал под горячую руку, зачислили в тихие и сладенькие...

Верно, я сдал не весь хлеб, не дотянул немного до сверхплановой нормы. Почему, спросите, не дотянул? Дорого дюже. Накладно. Колхозников без хлеба, а скот без кормов надо было оставить. Совесть не позволила морить людей голодом. Не саботажник я, а голова колхоза, доверенное лицо хлебороба... Вот так и загремел „непрозорливый" деревенский работник, незакаленный и переоцененный, как сказал гражданин Сталин. И теперь вот на лагерной наковальне перековываюсь, прозорливости набираюсь»24.

Такие же репрессии проводились и на Украине по указанию комиссии Молотова. 5 ноября Молотов и секретарь ЦК КП(б) Украины Хатаевич дали директиву обкомам, требуя от них немедленных и решительных мер по выполнению декрета от 7 августа 1932 г. «с обязательным и быстрым проведением репрессий и беспощадной расправы с преступными элементами в правлениях колхозов».

18 ноября 1932 г. ЦК КП(б) Украины при участии Молотова принял постановление «О мерах по усилению хлебозаготовок», которое предусматривало такие же драконовские меры воздействия на крестьян Украины, как и на Кубани (занесение на «черную доску» со всеми вытекающими из этого последствиями). На «черную доску» села заносились постановлением облисполкома. В постановлении особо подчеркивалось, что в период хлебозаготовок «вскрылось смыкание целых групп коммунистов и отдельных руководителей партячеек с кулачеством, петлюровщиной и т.п., что на деле превращает такого рода коммунистов и парторганизации в агентуру классового врага». Ввиду этого ЦК и ЦКК КП(б) Украины решили «немедленно произвести чистку ряда сельских парторганизаций, явно саботирующих выполнение плана хлебозаготовок и подрывающих доверие партии в рядах трудящихся». Чистка прежде всего должна была проводиться в Снегуров-ском и Фрунзенском районах Одесской области, Солонянском, Васильков-ском и Верхне-Лепетихском районах Днепропетровской области.

В отношении единоличников, не выполняющих план хлебозаготовок, предписывалось применять натуральные штрафы в виде установления дополнительных заданий по мясозаготовкам в размере 15-месячной нормы и годичной сдачи картофеля. Однако это не освобождало от хлебосдачи. Что касается кулаков, то к ним применялись репрессии, предусмотренные ст. 58 Уголовного кодекса (контрреволюционные преступления).

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что решения, принятые на Северном Кавказе и Украине, а затем и в Поволжье, были очень схожи, а поскольку северокавказское постановление редактировал Сталин, то не исключено, что и украинское постановление принималось по его указанию. Хотя, конечно, взгляды и Кагановича и Молотова не противоречили установкам Сталина.

20 ноября 1932 г. Молотов из Геническа телеграфировал Косиору: «До сих пор в районах действует распоряжение о продаже всюду спичек, соли и керосина. Есть об этом телеграмма Бляхера от 9 ноября. Надо немедленно это отменить и проследить исполнение»-27. Одновременно он пишет письмо в Чубаревку секретарю райкома партии Константинову и председателю райисполкома Булаве (копию посьшает в обком Строганову и в облисполком Алексееву) по поводу усиления хлебозаготовок. Молотов считает, что для этого нужно следующее.

Во-первых, понять тактику классового врага в деревне, где «агенты кулачества забрались во многие колхозные щели и дырки и умело прикидываются „друзьями" колхозников, пролезая в правления, а иногда облюбовывая для себя посты счетоводов и завхозов, причем преступная „работа" этих примазавшихся к колхозам лжедрузей во многом облегчается оппортунистической слепотой и бесхарактерностью части коммунистов».

Во-вторых, направить острие политической работы «на раскрытие в колхозах всех и всяких хитростей и ухищрений агентуры и плетущихся за ней подпевал, изощряющихся в разного рода надувательствах честных колхозников и нашего рабоче-крестьянского государства путем растаскивания и расхищения колхозного общественного хлеба и открыть на все это глаза колхозников». Без этого, считает Молотов, нельзя обеспечить выполнение основных обязанностей перед государством, которые «должны быть поставлены сознательными колхозниками выше других дел».

В-третьих, не полагаться на агитационно-массовую работу хотя бы и с принятием в дополнение к ней большого числа постановлений о партийных взысканиях.

В-четвертых, сосредоточить внимание на практической работе по,хлебозаготовкам, установив контроль за молотьбой, перевозкой и хранением зерна. Своевременно проводить меры экономического воздействия на колхозы, а также твердо проводить репрессивные меры в отношении «контрреволюционных саботажников хлебозаготовок».

Как видим, намечена целая система мер нажима на колхозы и крестьянство для выполнения плана хлебозаготовок. Особенно решительно Молотов был настроен против единоличников. В середине ноября он пишет в Политбюро: «Единоличник нас здорово надувает (по всем заготовкам, по подписке на заем, на рынке и т.д.). На колхозы мы нажимаем, единоличник здорово выкручивается.

Предлагаю, помимо других мер, немедленно (еще в 1932 г.) провести закон о спецналоге для единоличников в размере 300 млн рублей. Разработать и провести это дело можно быстро. Тов. Гринько (нарком финансов. - Н.И.) с этим согласен.

В. Молотов».

Политбюро ЦК ВКП(б) 16 ноября 1932 г. приняло предложение Молотова о введении в 1932 г. спецналога на единоличников. С того времени спецналог на единоличников вводился ежегодно, причем сумма его росла из года в год, хотя численность единоличных крестьянских хозяйств неуклонно сокращалась.

Вообще нажим на единоличников усиливался повсеместно. Секретарь обкома ВКП(б) И.М. Варейкис в письме И.В. Сталину от 28 ноября 1932 г. сообщал, что единоличникам давали значительно большие планы хлебозаготовок, чем было установлено для областей. «В силу этого планы заготовок по единоличному сектору оказались значительно преувеличенными и основная масса незаготовленного хлеба находилась у единоличника, который оказывает бешеное сопротивление - прячет хлеб в ямы, по соседям, разбазаривает и т.п.» Для выполнения плана хлебозаготовок направлено 12 тыс. колхозных бригад, не считая уполномоченных обкома и райкомов. Тем не менее «по единоличному сектору, а в некоторых районах и по колхозному план хлебозаготовок мы не выполним», писал Варейкис. В связи с решением ЦК ВКП(б) об особых мерах, принятых по хлебозаготовкам на Кубани, обком ЦЧО также принял «ряд мер по очистке колхозов и усилению борьбы с рваческими кулацкими элементами». Однако Варейкис считал, что было бы ошибкой переносить проведение таких мер в ЦЧО, так как здесь иное положение - подавляющая часть колхозов план хлебозаготовок уже выполнила. Поэтому «главная задача сейчас - правильно и умело подойти к колхозу, знать его хозяйство, быть в курсе того, что делается в колхозе, а не проводить механически те или иные меры или решения по всем колхозам, не выполнившим план хлебозаготовок».

На письме Варейкиса - резолюция: «Молотову, Кагановичу (лично). Просьба прочесть. И. Сталин».

Весной 1933 г. в южных районах ЦЧО начался голод. Об отношении Кагановича к хлебозаготовкам красноречиво свидетельствует его деятельность на Северном Кавказе. Что касается Молотова, то небезынтересно привести полемику между ним и секретарем ЦК КП(б) Украины М.М. Хатаевичем.

Хатаевич в подготовленной к печати брошюре писал, что заготавливать нужно только товарный хлеб, а не хлеб вообще. Это вызвало резкую критику со стороны Молотова, который считал, что хлеб нужно взять из деревни любой ценой и в первую очередь. В связи с этим Хатаевич в письме Молотову в середине ноября 1932 г. писал: «Я согласен, что в нынешних условиях, условиях борьбы за хлеб на Украине в текущем году, было с моей стороны неправильно оставлять в брошюре подобное место, ибо, чтобы накормить теперь, немедленно рабочий класс и Красную Армию, нам придется брать любой хлеб в колхозах и где угодно, не считаясь с тем, товарный он или нетоварный (курсив наш. - Н.И.).

Но если ставить вопрос о хлебозаготовках вообще, то я продолжаю считать формулировку, данную мною на странице 7 брошюры, правильной. Я считаю, что мы должны заготовлять в колхозах товарный хлеб, а не хлеб вообще. Борьба за хлеб должна иметь в виду не только получение того хлеба, который уже произведен, но и увеличение производства хлеба. А для того, чтобы производство хлеба увеличивалось соответственно нуждам и потребностям пролетарского государства, мы должны заботиться о том, чтобы основные производственные и потребительские нужды колхозов и колхозников были удовлетворены, иначе они сеять и расширять производство не будут».

Примерно такого же мнения придерживались Рудзутак и Косиор, телеграфируя Сталину (январь-март 1932 г.) о планировании хлебозаготовок.

«Мне кажется, - продолжал Хатаевич, - что из этого исходило постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая с. г., в котором объявлялось о некотором уменьшении планов хлебозаготовок и о колхозной торговле хлебом.

До сих пор во всех местах и случаях, где мне приходилось организовывать, проводить хлебозаготовки, я исходил именно из этого положения и глубоко убежден, что иначе, при общей постановке вопроса о хлебозаготовках, к борьбе за хлеб подходить невозможно.

Формула „колхозы для пролетарского государства, а не пролетарское государство для колхозов" для меня является более чем бесспорной. Но в колхозах есть еще колхозники, крестьяне - вчерашние единоличники, которые могут отвернуться от колхозов, махнуть на них рукой, если мы не обеспечим им должной заинтересованности в колхозном производстве. Рабочий класс и его партия должны подчинить себе и вести за собой крестьянство, особенно колхозное, но мы должны достигать этого, в первую очередь, мерами правильной ленинской политики в отношении к крестьянству, рассчитанной и построенной на том, чтобы обеспечить со стороны колхозного крестьянства, его передовой части в особенности, должную поддержку пролетарскому государству...

Если в том, что я здесь написал, по-вашему, есть оппортунизм, то Вам следует тогда отнести меня к разряду неисправимых оппортунистов.

С ком. приветом.

М. Хатаевич» 

На это последовал ответ Молотова (из Харькова):

«Тов. Хатаевич!

Начал было писать ответ на Ваше письмо, но времени нет и потому ограничиваюсь несколькими строчками.

Ваша позиция в корне неправильна, небольшевистская. Нельзя большевику отодвигать удовлетворение нужд - минимальных нужд, по строго и неоднократно проверенному партией решению - нужд государства на де-» сятое и даже на второе место, на удовлетворение этих нужд из колхозных и других „озадков".

Большевик, продумав и проверив их размер и обстановку в целом, должен поставить удовлетворение нужд пролетарского государства во внеочередном порядке.

С другой стороны, нельзя впадать и в обратную оппортунистическую крайность: „брать любой хлеб и где угодно, не считаясь и пр." Эта позиция также небольшевистская и вытекает из отчаяния, к чему мы не имеем никаких оснований.

Итак, Вам надо поправить свою ошибку, не настаивать на ней и вести работу по-большевистски, чему у Вас много данных.

С тов. приветом.

В. Молотов».

Нажим на Хатаевича был и в Политбюро ЦК КП(б) Украины, и он вынужден был сам внести предложение: «Ввиду неудовлетворительных некоторых формулировок в брошюре Хатаевича о хлебозаготовках изъять из обращения до внесения в нее Хатаевичем необходимых исправлений». После внесения исправлений предложить членам Политбюро просмотреть и только после этого издать-'-'.

Разумеется, ни Хатаевич, ни Косиор, ни другие руководители партийных организаций не являлись противниками или оппозицией сталинскому руководству (они сами в него входили), но поскольку они непосредственно проводили сталинскую политику и лучше знали отношение и крестьянства, и низовых работников к мероприятиям Центра, то вынуждены были как-то скорректировать эту политику, чтобы не довести дело до всекрестьянско-го восстания (как это было весной 1930 г.). Они обращались в Политбюро, к Сталину с просьбой снизить планы хлебозаготовок, так как хлеб почти весь был изъят, начинался голод.

Репрессии приобретали невиданный размах. Только за ноябрь и пять дней декабря 1932 г., сообщает Косиор Сталину, на Украине в связи с хлебозаготовками органами ГПУ арестовано 1 230 человек, в том числе 340 председателей колхозов, 750 членов правлений, 140 счетоводов. Кроме того, арестовано 140 бригадиров, 265 завхозов и весовщиков, 195 других работников колхозов. Всего, таким образом, было арестовано 1 830 человек. На «черную доску» решением ЦК КП(б) и СНК Украины занесено шесть крупных сел и постановлениями облисполкома - до 400 колхозов.

Репрессии применялись и к коммунистам, недостаточно рьяно выполняющим директивы Центра, - отдано под суд 327 человек. И тем не менее план хлебозаготовок Украина не сумела выполнить - на 8 декабря 1932 г. оставалось заготовить еще 94 млн пудов-И

Хатаевич в письме Сталину 27 декабря объясняет причину неудовлетворительного хода хлебозаготовок на Украине. В частности, он пишет о плохом планировании хлебозаготовок: «Несмотря на многократное исправление планов, многочисленные ошибки, имевшие место в планировании заготовок, в виде дачи одним районам нереальных, невыполнимых заданий, а другим - легких (?), до сих пор ошибки не исправлены.

Считаю необходимым сказать, что план хлебозаготовок в 425 млн пудов (после снижения - 315 млн), который вначале получила Украина, не содействовал созданию должной мобилизованности в борьбе за хлеб. Многие были уверены в его невыполнимости и ничего не делали. Если бы вначале Украина получила 350 млн - скорее бы выполнила».

Сталин на письме приписывает: «Интересно», а Молотов: «Ложную установку свою т. Хатаевич углубляет».

Однако ничего не изменяется. Наоборот, нажим и репрессии усиливаются. Сталин неумолим. 10 декабря 1932 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) заслушивается доклад Косиора. Ход хлебозаготовок признается неудовлетворительным. Кагановичу и Постышеву предлагается «немедленно выехать на Украину на помощь ЦК КП(б)У и СНК УССР, засесть в решающих областях в качестве особоуполномоченных... и принять все необходимые меры организационного и административного порядка для выполнения хлебозаготовок». Отменяется постановление ЦК КП(б) Украины о колхозных фондах, и теперь в счет хлебозаготовок начинают вывозиться и семенные фонды.

14 декабря пршшмается постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области, которое обязывает партийные органы этих районов «решительно искоренять эти контрреволюционные элементы („саботажников хлебозаготовок". - Н.И.) путем арестов, заключения в концлагерь на длительный срок, не останавливаясь перед применением высшей меры наказания к наиболее злостным из них». К числу «злейших врагов партии, рабочего класса и колхозного крестьянства» отнесены теперь и «саботажники хлебозаготовок с партбилетом в кармане, обманывающие государство и проваливающие задания партии и правительства... По отношению к этим перерожденцам, врагам Советской власти и колхозов, все еще имеющим партбилет, ЦК и СНК обязывают применять суровые репрессии, осуждение на 5-10 лет заключения в концлагерь, а при известных условиях - расстрел».

Все исключенные за срыв хлебозаготовок коммунисты подлежали выселению в северные области наряду с кулаками.

Каганович, командированный на Украину, 22 декабря 1932 г. сообщает Сталину, что семь уполномоченных ЦК КП(б)У и три уполномоченных обкомов партии по хлебозаготовкам сняты, а дела об их пребывании в партии переданы ЦКК КП(б)У. «Сегодня, - рапортует Каганович, - постановили арестовать и отдать под суд с опубликованием в печати четырех наиболее злостно срывающих хлебозаготовки директоров совхозов».

Сталин на телеграмме Кагановича пишет: «Хорошо!»'.

Через два дня, 24 декабря, председатель ГПУ Украины В.А. Балицкий телеграфирует из Одессы Ягоде, что он и Каганович считают необходимым выслать из Одесской области на Север 500 семей. Косиор, в свою очередь, просит Сталина разрешить выселение еще 300 семей из Черниговской области. Политбюро ЦК ВКП(б) 26 и 31 декабря дает согласие на репрессивные меры

«Опыт» Северного Кавказа и Украины мгновенно перенимается. И вот уже на Нижней Волге, в Нижне-Чирском районе, на «черную доску» заносятся 25% колхозов. В Сталинградский район Нижневолжского края Сталин и Молотов посылают телеграмму, в которой требуют повинных в прекращении сдачи хлеба (ввиду голода) «преступников» «немедленно судить и дать 5, лучше 10 лет тюремного заключения».

С большим напряжением к начал}' декабря 1932 г. Сибирь выполняет план хлебозаготовок на 81,5%. Оставшуюся часть секретарь крайкома Р.И. Эйхе просит И.В. Сталина отсрочить до 1 марта 1933 г. Просьба отклоняется: в качестве «крайней меры» Сталин и Молотов соглашаются на отсрочку до 1 февраля. «Ответственность возлагаем, - говорится в телеграмме, - на Эйхе, Грядинского (председатель крайисполкома. - Н.И.) и уполномочиваем их применять все меры репрессий, какие найдут нужным применить »40.

5 декабря 1932 г. Сталину сообщают, что совхозы Урала не могут выполнить план хлебозаготовок ввиду низкого урожая (3,65 ц/га). Для выполнения плана там мобилизовано все: вывозятся семена, перемолачивается солома и т.п. Сталин и Молотов тут же телеграфируют в Свердловск: «Шифровку Мирзояна о невыполнении плана совхозами считаем неубедительной: формально бюрократической. Областное руководство не может уйти от ответственности и за невьшолнение плана совхозами. СНК и ЦК обязывают вас сообщить в Москву фамилии директоров отстающих совхозов, а директорам объявить от имени СНК и ЦК, что в случае невыполнения плана они будут арестованы как обманщики, саботажники и враги Советского государства, так же, как арестован ряд директоров Западной Сибири, Украины, Северного Кавказа. Директорам объявите, что партбилет не спасет их от ареста, что враг с партбилетом заслуживает большего наказания, чем враг без партбилета»   .

В конце 1932 г. Сталин в беседе с секретарем ЦК КП(б) Украины и Харьковского обкома партии Р. Тереховым, рассказывавшим ему о массовом голоде на Украине, заявил: «Нам говорили, что вы, товарищ Терехов, хороший оратор, оказывается, вы хороший рассказчик - сочинили такую сказку о голоде, думали нас запугать, но - не выйдет! Не лучше ли вам оставить пост секретаря обкома и ЦК КП(б) и пойти работать в Союз писателей; будете сказки писать, а дураки будут читать». Через две недели Терехов был снят с работы.

Карательные меры на государственном уровне не могли не сказаться на методах проведения хлебозаготовок: у колхозников и единоличников забирали весь хлеб подчистую, как в годы продразверстки, с тем, однако, отличием, что теперь забирали все и у заведомых бедняков. Люди пухли от голода, умирали...

Голод начался зимой 1932 г., массовый характер он принял весной 1933 г., когда голодали уже десятки миллионов. 15 марта 1933 г. Косиор в письме Сталину сообщал: «Всего по регистрации ГПУ на Украине охвачено голодом 103 района. Вряд ли все эти цифры о количестве районов правильно отражают состояние дел». Начальник Киевского облотдела ГПУ, сообщая о тысячах голодающих, опухших, умерших, отмечал: «Приведенные цифры значительно уменьшены, поскольку райаппараты ГПУ учета количества голодающих и опухших не ведут, а настоящее количество умерших нередко неизвестно и сельсоветам».

В Винницкой области весной 1933 г. голодало примерно 121 тыс. человек. В письме секретаря Брацлавского райкома партии в обком читаем: «Сейчас надо открыто сказать, что голодание имеет место в большинстве сел нашего района, а в отдельных селах смертность от голодания набрала массовый характер, особенно в таких селах: Скрицкое, Семенки, Зеньков-цы, Самчинцы, Сильницы, Грабовцы, Волчок, Марксово, Вишковцы, Остапковцы и др. Есть случаи, когда колхозник выходит в поле на работу, там ложится и умирает».

Секретарь Винницкого обкома партии В.И. Чернявский сообщает Косиору: «В последнее время увеличилось число смертей и не прекращаются факты людоедства и трупоедства. В некоторых наиболее пораженных голодом селах ежедневно до 10 случаев смерти. В этих селах большое количество хат заколоченных, а в большинстве хат крестьяне лежат пластом и ни к какому труду по своему физическому состоянию не пригодны...

Прошу вопрос о продовольственном положении нашей области срочно решить в тех минимальных размерах, о которых я пишу».

Косиор вряд ли мог чем-либо реально помочь. Ведь Сталин упорно игнорировал нужды голодающей Украины. Правда, позднее Постышеву удалось убедить его прекратить выкачку хлеба и оставить для Винницкой области 9 тыс. пудов хлеба на 121 тыс. голодающих, т.е. по одному килограмму на человека (?!).

В этой связи вряд ли можно согласиться с проф. М. Таугером, который пишет, что советское правительство, хотя и не прекратило экспорт зерна, но «действительно пыталось облегчить голод». В качестве аргумента он приводит данные о том, что в 1933 г. Украине была предоставлена семенная ссуда в размере 320 тыс. т, Северному Кавказу - 240 тыс. т. Кроме того, Украине было выделено 80 тыс. т зерна на продовольствие. Но, во-первых, семенная ссуда - это не помощь голодающим, а забота о будущем (1933 г.) урожае, так как Украина и Северный Кавказ в то время были основной «житницей» страны. Если бы весной 1933 г. они не получили (свое же!) зерно для посева, то все население СССР - а не только крестьяне - было бы обречено на голод. Во-вторых, 80 тыс. т продовольствия для Украины означали 3 кг хлеба на человека. Какое же это «облегчение голода?»

Сталинское руководство ничего не делало, чтобы предотвратить голод. Еще летом 1932 г. Молотов, вернувшись с Украины, на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) заявлял: «Мы стоим действительно перед призраком голода, и к тому же в богатых хлебных районах». Но Политбюро решило «во что бы то ни стало выполнить утвержденный план хлебозаготовок»

Не только Украина и Северный Кавказ, но и другие районы были охвачены голодом. 1932-1933 гг. - самый тяжелый период в жизни кочевников Казахстана. Это признают многочисленные документы.

«Голодовкой охвачены все аулы района, - читаем в телеграмме из Уш-тобе, относящейся к началу 1932 г. - Распались три аула возле Балхаша. В остальных шести административных аулах было 4 417 хозяйств, осталось 2 260, из которых голодают 63 процента. Остальное население остронуж-дающееся... Всего умерло, по неточным данным, не менее 600 человек. Голодающие питаются падалью коней, отбросами бойни».

В сводке Каз. ПП ОГПУ от 4 августа 1932 г. сообщается, что в Атба-сарском районе на почве голода «наблюдаются массовые случаи опухания и смерти». С 1 апреля по 25 июля зарегистрировано 111 случаев смерти. Голодом охвачено «около 100 тыс. хозяйств казахов кочевых районов, находящихся еще на местах. Среди казахского населения наблюдаются массовые заболевания и смертность», - отмечается в записке СНК Каз. АССР.

В августе 1932 г. председатель СНК Казахской АССР У.Д. Исаев пи

шет Сталину, что в 10-12 районах Центрального Казахстана значительная

часть населения голодает; весной 1932 г. умерло не менее 10-15 тыс. чело

век. Общее количество крестьянских хозяйств края по сравнению с 1931 г.

сократилось на 25%.

В одном из донесений политсектора МТС Наркомзема Казахстана сообщается, что массовые откочевки, высокая смертность казахского населения, отсутствие хлеба для питания и фуража для скота характерны для зимы 1932/33 г.: «Колхозники уходили в горы, пески, шли собирать коренья и семена дикорастущих трав. Оставшиеся колхозники не могли работать из-за сильного истощения и болезней».

9 марта 1933 г. зампредседателя СНК РСФСР Т.Р. Рыскулов пишет

в ЦК ВКП(б): «По данным местных органов, в Тургайском и Батбакарин-

ском районах вымерло 20-30 проц. населения и большая часть остального

населения откочевала. В Челкарском районе в ряде аулсоветов вымерло

30-35 проц. населения».

Из политдонесения начальника политотдела Тамалинской МТС (Нижняя Волга) от 4 июня 1933 г.: «По неполным данным, в Тамалинском районе на почве недостаточного питания с января по 25 мая текущего года опухло 1 028 человек, в том числе колхозников 624. За это же время умерло 725 человек». В колхозах МТС Бурасского района того же края за январь-май 1933 г. умерло 495 человек, а всего умерло от голода 800 человек. В колхозах Благовещенской МТС Самойловского района (Нижняя Волга) только за полтора месяца (апрель - 15 мая) умер 301 человек. В Автономной республике немцев Поволжья в 1932 г. численность населения сократилась на 20 152 человека и т.д.

Начальник политотдела МТС Камепкирского района (Средняя Волга) сообщает, что весной и летом 1933 г. в колхозе «Заветы Ильича» от голода «ежедневно умирало от 4 до 6 человек, а всего за четыре месяца умерло 400 человек».

Начальник политотдела Черноерковской МТС Славячского района Северного Кавказа в одном из выступлений говорит: «Поголовное, полное опухание, ежедневные смерти до 150 человек в одной станице и больше». В зоне деятельности Пластуновской МТС весной 1933 г. умерли от голода 1 300 человек; в станице Старонижнестеблиевской за три месяца зимы-весны 1933 г. - 873 человека; в зоне Должанской МТС в январе-мае 1933 г. - 435 человек; в селении Ново-Золотовское - 140 человек и т.д.

В феврале 1933 г. Шолохов пишет Сталину, что Вешенский район «идет к катастрофе... Большое количество людей пухлых. Это в феврале, а что будет в апреле, мае...»

В то время когда десятки миллионов человек голодают, за границу вывозится 18 млн ц зерна - плата за валюту на индустриализацию. Этим хлебом можно было бы спасти от голодной смерти миллионы крестьян.     

Сотни тысяч крестьян - голодные, нищие - покидают родные края < в поисках куска хлеба. Но даже это решительно пресекается сталинским руководством. 22 января 1933 г. за подписью Сталина и Молотова рассылается директива партийным и советским организациям, органам ОГПУ ряда районов СССР, в которой отмечается: до ЦК ВКП(б) и СНК СССР дошли сведения, что на Украине и Кубани начался массовый выезд крестьян в ЦЧО, на Волгу, в Московскую и Западную области, в Белоруссию. «ЦК ВКП(б) и СНК СССР не сомневаются, что этот выезд крестьян, как и выезд из Украины в прошлом году, организован врагами Советской власти, эсерами и агентами Польши с целью агитации „через крестьян" в северных районах СССР против колхозов и вообще против Советской власти». В связи с этим органам власти и ОГПУ Украины и Северного Кавказа предписывается не допускать массового выезда крестьян в другие районы, а органам ОГПУ Московской, Западной, Центрально-Черноземной f областей, Белоруссии, Средней и Нижней Волги «немедля арестовывать пробравшихся на север „крестьян" Украины и Северного Кавказа и после того, как будут отобраны контрреволюционные элементы, водворять остальных на места их жительства»". Соответствующие указания даются и транспортным отделам ОГПУ.

К началу марта 1933 г. задержано 219 460 человек, но даже органы ОГПУ вынуждены признать, что основную массу задержанных составляют крестьяне, отправившиеся на поиски хлеба. Из числа задержанных 186 588 человек возвращают, остальных привлекают к судебной ответственности.

В апреле 1933 г., когда на Северном Кавказе голод достигает апогея, а хлебозаготовки продолжаются, Шолохов пишет Сталину о произволе, который чинится на Дону: массовое изгнание колхозников из домов и запрет принимать их на ночь, надругательство и издевательство над людьми и т.п.

«Это не отдельные случаи загиба, - продолжает Шолохов, - это узаконенный в районном масштабе „метод" проведения хлебозаготовок... Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, пошлите в Вешенский район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только тех, кто применял к колхозникам омерзительные „методы" пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это». Сталин отвечает 6 мая 1933 г.:

«Дорогой тов. Шолохов!

Оба Ваши письма получены, как Вам известно. Помощь (продовольственную. - Н.И), какую требовали, оказана уже. Для разбора дела прибудет к Вам, в Вешенский район, т. Шкирятов, которому очень прошу Вас оказать помощь.

Это так. Но это не все, т. Шолохов. Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать Вам несколько слов. Я поблагодарил Вас за письма, так как они вскрывают болячки нашей партийно-советской работы, вскрывают то, что иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма.

Но это не значит, что я во всем согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма - не беллетристика, а типичная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы Вашего района (и не только Вашего района) проводили „итальянку", саботаж и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), - этот факт не меняет и того, что уважаемые хлеборобы по сути вели „тихую войну" с Советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов.

Конечно, это обстоятельство ни в коей мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должные наказания. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это может показаться издали.

Ну, всего хорошего и жму Вашу руку.

Ваш Сталин».

И это писалось в ответ на сообщение Шолохова о том, что в районе «пухлые и умирающие есть», люди «пожирали не только свежую падаль, но и пристреленных сапных лошадей, и собак, и кошек, и даже вываренную в салотопке, лишенную всякой питательности падаль»55. Правда, по письму Шолохова и итогам проверки Шкирятова (того самого, который был членом комиссии Кагановича и принимал участие в выработке жестокого постановления по хлебозаготовкам на Северном Кавказе от 4 ноября 1932 г.) было принято 4 июля 1933 г. постановление Политбюро ЦК ВКП(б), в котором признавались «перегибы» в хлебозаготовках в Вешенском районе. Но признавались в такой форме, что фактически их оправдывали. «ЦК считает, - говорилось в постановлении, - что совершенно правильная и абсолютно необходимая политика нажима на саботирующих хлебозаготовки колхозников была искривлена и скомпрометирована в Ве-шенском районе благодаря отсутствию достаточного контроля со стороны крайкома». Виновники издевательств над крестьянами понесли мягкое наказание: крайкому указано на «недостаточный контроль над действиями своих представителей и уполномоченных»; второй секретарь крайкома Зимин освобожден от работы; инициатору перегибов, секретарю Ростовского горкома партии Овчинникову, объявлен строгий выговор, он снят с работы с запретом на один год работать в деревне; районным работникам Плоткину и Пашинскому также объявили строгие выговоры, «воспретив им работу в Вешенском районе».

Между тем Зимин, приехав в Вешенский район, не только не пресек творившиеся безобразия, а стал «накручивать и подстегивать» уполномоченных и районных работников «в духе дальнейшего проведения перегибов»56. Не поднялась рука у Сталина на исполнителей его воли.

Ответ Сталина Шолохову и постановление ЦК от 4 июля 1933 г. наглядно иллюстрируют отношение сталинского руководства к крестьянству - колхозникам и единоличникам. Показательно в этом смысле выступление Сталина на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК ВКП(б) 27 ноября 1932 г. в связи с хлебозаготовками. Он говорил: «Наши сельские и районные коммунисты слишком идеализируют колхозы. Они думают нередко, что, коль скоро колхоз является социалистической формой хозяйства, то этим все дано и в колхозах не может быть ничего антисоветского или саботажнического, а если имеются факты саботажа и антисоветских явлений, то надо пройти мимо этих фактов, ибо в отношении колхозов можно действовать лишь путем убеждения, а методы принуждения к отдельным колхозам и колхозникам неприменимы... Было бы глупо, если бы коммунисты, исходя из того, что колхозы являются социалистической формой хозяйства, не ответили на удар этих отдельных колхозников и колхозов сокрушительным ударом»5 .

И эта линия твердо проводилась в жизнь сталинским руководством. Репрессии к колхозам, колхозникам и единоличникам, жестокий закон 7 августа 1932 г., написанный Сталиным, - все это звенья одной цепи. Закон 7 августа вводил «в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества»5". Амнистия по делам такого рода запрещалась.

Действительный смысл этого ужасного закона (утвердившего беззаконие!) был современникам вполне ясен: «за каждый срезанный колос человека расстреливать». Так его оценивала «группа Смирнова - Толмачева -Эйсмонта», члены которой - старые большевики - были исключены из партии и впоследствии репрессированы. Они считали, что «неуспехи хлебозаготовок в Северо-Кавказском крае и на Украине объясняются старыми ошибками по сельскому хозяйству в проведении коллективизации», а А.П. Смирнов прямо заявлял: «Сволочи, подлецы, мерзавцы, до чего стран)' довели, черт знает, до чего докатились, до чего и царское правительство не докатывалось».

Н.В. Крыленко, бывший в то время наркомом юстиции РСФСР, в январе 1933 г. на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) приводил следующие данные о первых результатах применения закона за пять неполных месяцев 1932 г.: «Если мы возьмем общее количество дел и лиц, осужденных по закону 7 августа, то, на первый взгляд, мы имеем как будто достаточно внушительную цифру - 54 645 человек... Но как только вы поставите вопрос о том, какого рода репрессии здесь применялись, вы увидите следующую картину... применение высшей меры, которая была одним из основных мероприятий для того, чтобы ударить по прихлебателям этого классового врага, по тем, кто идет за ним, - она была применена судом первой инстанции всего на сегодняшний день в 2 ПО случаях. Реализована же в гораздо меньшем количестве - едва ли в 1 000 случаях». Сам впоследствии незаконно репрессированный, Крыленко обрушивал свой гнев на тех судей, у которых «рука не поднимается»-^.

Анализ 20 тыс. дел показывает, что в числе осужденных 83% были колхозники и крестьяне-единоличники и только 15% - «кулацко-зажиточ-ные элементы»" . Значит, острие этого бесчеловечного закона было направлено против крестьян, которые, спасая детей от голодной смерти, вынуждены были приносить домой с тока или поля килограмм-другой зерна, ими же выращенного.

Голод 1932-1933 гг. унес массу человеческих жизней. К сожалению, нет прямых данных о числе погибших. Но и косвенные сведения позволяют судить о масштабах человеческой трагедии, разыгравшейся в начале 30-х годов в СССР по вине сталинского руководства. Население СССР, например, с осени 1932 по апрель 1933 г. сократилось на 7,7 млн человек, главным образом за счет крестьян.

Интересна в этом отношении докладная записка заместителя начальника сектора населения и здравоохранения ЦУНХУ Госплана СССР от 7 июня 1934 г., из которой следует, что численность населения Украины и Северного Кавказа по состоянию на 1 января 1933 г. уменьшилась на 2,4 млн человек . Но зима 1933 г. была не самым критическим периодом; им стала весна 1933 г., когда голод на Украине, Северном Кавказе, в Поволжье, Казахстане, Западной Сибири, южных районах ЦЧО и Урала принял катастрофически массовый характер. По данным украинских ученых, на Украине умерло от голода не менее 4 млн человек; в Казахстане погибло от 1 до 2 млн человек; на Северном Кавказе, в Поволжье, ЦЧО, Западной Сибири и на Урале - 2-3 млн и т.д. Таким образом, можно считать, что голод 1932-1933 гг. унес 7-8 млн человеческих жизней.

 Насильственная коллективизация и ликвидация экономически крепкого и дееспособного населения деревни разрушили производительные силы сельского хозяйства, превратили крестьян даже не в наемных рабочих, а фактически в крепостных, которые почти ничего не получали за свой труд. В отличие от царского крепостного права, когда крестьяне в основном принадлежали помещику, теперь они были крепостными тоталитарного государства.

Колхозы явились той организационной формой закрепощения крестьян, которая, с одной стороны, позволяла государству привязывать их к земле, а с другой - облегчала изъятие хлеба и другой сельскохозяйственной продукции из деревни. В январе 1933 г. после провала хлебозаготовок, в условиях массового голода партийно-государственное руководство ввело обязательные поставки колхозной продукции (погектарный принцип), имевшие силу закона. Цены на сельхозпродукцию, и прежде всего на зерно, были установлены символические - в 10-12 раз ниже рыночных. Хотя это несколько и упорядочило хлебозаготовки, но существенно не изменило положения крестьян - хлеб из деревни по-прежнему почти весь изымался.

 

К содержанию книги:  Голод на Украине 1932 – 1933 годов

 

Смотрите также:

 

 Коллективизация. Раскулачивание

5 января 1930 года вышло постановление ЦК ВКП (б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», которое предполагало в ...

 КУЛАКИ. История раскулачивания. Насильственная коллективизация ...

В ходе насильственной коллективизации сельского хозяйства, которая была проведена в СССР в период с 1928 да 1932 года, одним из направлений государственной ...

 Образование СССР 30 декабря 1922 года 1-й съезд Советов СССР ...

Ускоренными темпами осуществлялась и массовая коллективизация сельского хозяйства. ... Результаты массовой коллективизации свидетельствуют о том, ...

 1929 год великого перелома СССР

 



[1] Пособие по Истории Отечества для поступающих в ВУЗы../ Простор, Москва, 1994. С.318