Учебник истории. Борьба трех империй

Промышленный и аграрный перевороты в Англии

Большое количеспвю наемных рабочих, поступавших в распоряжение фабрикантов, дали деревни, где в свою очередь происходил переворот (аграрный): развивалось крупное землевладение, обладатели капитала скупали землю у мелких собственников (йоменов), свои владения отдавали в аренду опять таки зажиточным фермерам, отстраняя мелких арендаторов (копигольдеров); благодаря этому в Англии в течение 18 века почти исчез тот класс самостоятельных мелких хозяев на земле, которых на материке Европы зовут крестьянами. В новых имениях, из которых значительная часть запускалась под пастбища для. мериносов или под парки для охоты, требовалось гораздо меньшее количество рабочих, чем раньше; весь излишний люд, обезземеленные хозяева, бывшие мелкие собственники и арендаторы, прежние оседлые рабочие, владевшие усадьбами, должны были покидать старые насиженные места в деревнях и искать заработка в городах и в новых промыслах.

Промышленный и аграрный перевороты в Англии начались около середины 18 века и совершались с особенной силой в конце XVIII и в начале XIX в. Между тем как прежде значительно преобладало сельское население, вследствие переворота стало возрастать население городов, пока в XIX в. оно не получило значительного перевеса. Вместе с тем выдвинулся новый край Англии, до тех пор бедный и малолюдный; население как бы передвинулось с юговостока на северозапад. Новая фабричная промышленность возникла и развилась вблизи хлопкового порта Ливерпуля, около больших каменноугольных копей, прозванных „Черной Индией».

Большая часть новых хлопчатобумажных городов (Манчестер и его округа) приходится на Ланкашир, до XVIII в. бывший пустырем, покрытым лесом и болотами: население Ланкашира в течение 80 лет возросло в 10 раз. К хлопчатобумажному району примкнули в соседнем графстве другие промышленные округа: центры железного и стального производства Бирмингам и Шеффильд, средоточие новой шерстяной индустрии Лидс и др. Также фабричным краем сделалась южная низменная Шотландия, около двух крупных городов Глазго и Эдинбурга, и южный Уэльс, то и другое — местности богатые каменным углем.

В конце XVIII века Англия — точно громадный подвижной лагерь, приспособленный к внешней и внутренней борьбе, полный возбужденных воителей, беспокойных талантов, соперничающих дельцов. Впечатление возрастающей наживы и роскоши получают современники, приезжающие из других стран, особенно из культурной, но тихой и замкнутой Германии. Берлинца, напр. посетившего Англию в 1782 г., изумляет кипучая жизнь Лондона, великолепие публичных зданий и скверов, нарядность прохожих на улицах, громадная езда в экипажах.

Рядом с картиной политических выборов, где „всякий простолюдин чувствует себя человеком и англичанином наравне с королем и министром», наблюдатель отмечает большую самостоятельность молодежи: «очевидно детей не бьют, как в Германии». Особенно поражают немца публичные развлечения, нечто неслыханное на материке Европы, вечерние и ночные гулянья в блестяще освещенных парках, где гремят оркестры, поют артисты, даются представления под открытым небом, куда высыпает весь зажиточный Лондон, чтобы показать костюмы, и где господствуют весьма легкие нравы.