Учебник истории. Победа либерализма и первое движение рабочих

Социальные столкновения во Франции в эпоху июльской монархии

Проявляя либерализм, во внешней политике, крупная буржуазия, достигшая власти при июльской монархии, в делах внутренних обратилась к началам консервативным.

Новое правительство встретилось прежде всего с затруднениями, которые создал переворот 1830 г. для промышленности; многие предприятия в Париже, Лионе и других больших городах приостановились вследствие обострения иностранных отношений с Австрией, с Россией. Лафитт разорился и закрыл свой банк; начались волнения рабочих, потерявших заработок или обиженных понижением заработной платы. Луи Филипп не исполнил обещаний ввести демократические реформы, данных Лафайету, и отставил своих первых, более либеральных министров, в том числе Лафитта.

Новый глава министерства, Казимир Перье, назвавший свою политику «золотой серединой», стремился к установлению порядка, разумея под ним укрепление королевской власти, спокойную торговлю, правильное действие администрации: он провел закон против вооруженных сборищ на улицах, запретил чиновникам участвовать в политических союзах и ввел залог для издания газет. После смерти властного Перье (1832) его менее значительные преемники продолжали ту же политику сопротивления всяким реформам: июльская монархия как бы застыла в неподвижности.

Буржуазному правительству угрожали два врага: с одной стороны легитимисты, сторонники изгнанной династии Бурбонов, с другой республиканцы. Первые пробовали возбудить восстание в Вандее, бунтовавшей в 1793 г. против Конвента; но это движение было без труда подавлено. Гораздо больше затруднений правительству доставили республиканцы, которым удавалось организовать одно восстание за другим. Они вербовали сторонников в среде студентов высших школ, а также в предместьях Парижа, Лиона, С. Этьена, Нанта, населенных мелкими мастерами и рабочими художественных профессий, каковы были: ткачи-шелковники, башмачники, ленточники, резчики, скульпторы, изготовители шкатулок, фарфоровых и фаянсовых вещей и т. п. Рабочий мир переживал в это время своеобразный подъем и возбуждение.

С одной стороны, входили в силу машины, которые вытесняли ручную работу и угрожали разорением массе семейств, живших унаследованным ремеслом. С другой — в среде людей труда проснулось сознание своей важности в общественнополитической жизни, получившее подкрепление в июльских боях 1830 г. Мастера и рабочие высших профессий начинают издавать газеты, образуют общества взаимопомощи, стараются привлечь внимание общества манифестациями. В одной из рабочих газет говорилось: «по нашему мнению, народ и есть не что иное, как рабочий класс; он именно дает производительную силу капиталу, и на него опирается торговля и индустрия государства».

Вооружая рабочих, пользуясь присутствием в Париже многочисленных польских, итальянских и германских эмигрантов, республиканцы несколько раз пытались забаррикадироваться в тесных улицах рабочих кварталов и повести оттуда нападение на городскую ратушу и на королевский дворец. Правительство Луи Филиппа в свою очередь направляло на инсургентов национальную гвардию, состоявшую из зажиточной буржуазии, и линейные войска; в столице и в других городах разыгрывались ожесточенные бои. В 1835 г. власти арестовали до 2000 вождей, агитаторов и дружинников и передали Верхней палате суд над ними, чтобы одним большим процессом показать обществу, как опасны революционеры для сохранения государственного порядка. Затем при содействии огромного большинства в палатах были проведены так наз. сен.тябрские законы, которые в сущности ограничили обещанную в 1830 г. политическую свободу. Особенно стеснили свободу печати: строгие наказания были положены за нападение в газетах на особу короля, за осуждение существующей формы правления и за восхваление республики, за возбуждение одного класса против другого и за нападение на принцип собственности.

В сентябрских законах обнаружился тесный союз между июльской монархией и высшим слоем буржуазии. Новая династия всеми средствами старалась поддерживать класс капиталистов. В то время как налог падал главным образом на земледельца, крупные фабриканты получали, напротив, поддержку от государства благодаря крайне высоким пошлинам на многие ввозные товары, хотя от этого сильно терпели потребители. Резко отделился этот слой от остальной массы и в отношении военной службы. Богатый откупался от рекрутчины, и повинность падала на классы менее состоятельные. По отношению к интересам рабочих предприниматели были крайне невнимательны. Когда королю однажды представилась депутация от рабочих, раскрывшая тяжелое положение их, он сказал: «я могу только горько вздохнуть с вами!» Правительство и палаты не задумывались над реформами; на представления рабочих отвечали, что «не дело палаты приискивать работу».

В результате получилось отчуждение большинства страны от правительства, заметное особенно в последние 8 лет июльской монархии (1840—48), когда первым министром непрерывно состоял Гизо. При нем вошло в обычай оказывать давление на выборы посредством префектов; в палату старались также провести побольше чиновников. Послушная министерству палата своим одобрением подкрепляла высокомерную уверенность Гизо; о всеобщем избирательном праве он говорил, как о «нелепой системе, которой нет места на свете».