Экономическое учение Карла Маркса  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Мы знаем теперь всеобщую формулу капитала: Д -- Т -- (Д + д). Но мы ещё не

знаем, откуда происходит д -- прибавочная стоимость. Из этой формулы как будто

вытекает, что прибавочная стоимость порождается актами покупки и продажи, что

она, следовательно, возникает из товарного обращения.

Такое воззрение очень популярно, но оно по большей части покоится на смешении

стоимости товара с потребительной стоимостью. Смешение это особенно ярко

выступает, когда утверждают, что при обмене обе стороны выигрывают, так как

каждый отдаёт то, в чём он не нуждается, и получает то, что ему нужно. Мысль эту

выражают так: Я отдаю вещь, обладающую для меня меньшей стоимостью, и получаю за

неё такую, которая представляет для меня большую стоимость.

Такое представление о возникновении прибавочной стоимости возможно лишь тогда,

когда самое понятие стоимости ещё весьма смутно. Чтобы удовлетвориться такими

представлениями, нужно, с одной стороны, забыть, что обмен товаров покоится как

раз на различии их потребительных стоимостей, но в то же время на равенстве

стоимостей товаров. С другой стороны, нужно быть столь наивным, чтобы, подобно

большинству читателей вульгарных экономистов, принимать за чистую монету всё,

что они рассказывают, и на самом деле поверить, что, например, коммерческие

операции современного купца стоят на одинаковой ступени с первобытным обменом

между дикарями. 'Мы знаем уже, что прибавочная стоимость возникает не на ступени

простого обмена, а на ступени товарного обращения, которое совершается при

посредстве денег, и что прибавочная стоимость появляется на сцену в виде избытка

денег. Следовательно, о какой-либо прибыли, которую я приобретаю, получая вещь,

имеющую для меня потребительную стоимость, и отдавая вещь, не имеющую для меня

такой стоимости, не может быть и речи при сделке, выражающейся формулой Д -- Т

-- (Д + д).

Здесь мы встречаемся с маневром вульгарной экономии, к которому она охотно

прибегает, когда дело идёт об её главной задаче -- о том, чтобы затруднить

познание современных экономических отношений: она отождествляет современные

явления с, явлениями давно минувших времен.

Здесь мы имеем дело не с обменом, а с товарным обращением. При нормальных

условиях последнее столь же мало, как и обмен, может создавать прибавочную

стоимость, если всякий раз равные стоимости обмениваются на равные же стоимости.

Но допустим, что законы товарного обращения нарушены. Представим себе, что

владельцы товаров получили привилегию продавать товары с надбавкой в цене 10%

против их первоначальной стоимости. Теперь портной продаёт сюртук не за 30, а за

33 марки. Но -- увы! -- за бочонок вина, который он раньше покупал за 30 марок,

он теперь должен уплатить также 33 марки. Таким образом, он не выиграл ничего.

Мы можем сделать ещё одну попытку объяснить возникновение прибавочной стоимости.

Предположим, что не все, а только некоторые товаровладельцы умеют покупать

товары ниже, а продавать -- выше их стоимости. Купец покупает у крестьянина 40

центнеров картофеля, стоящие 100 марок, за 90 марок, а продаёт их портному за

110 марок. В конце оборота в руках у купца оказывается большая стоимость, чем

была в начале его. Но общая масса, всех имеющихся налицо стоимостей остаётся при

этом прежней. Мы имели вначале стоимость в 100 марок (у кре-стьянина) + 90 марок

(у купца) + 110 марок (у портного) = 300 марок; в конце: 90 марок (у

крестьянина) +110 марок (у купца) + 100 марок (у портного) = 300 марок.

Стало быть, большая стоимость в руках купца оказалась не в результате увеличения

стоимости вообще, а в результате уменьшения стоимости в руках других. Если я

пожелаю назвать такую увеличенную стоимость прибавочной стоимостью, то я с таким

же правом могу дать это название и той стоимости, которую вор непосредственно

крадет из чужого кармана.

Впрочем, исторически присвоение прибавочной стоимости началось именно этим

способом -- путём присвоения чужой стоимости либо в процессе товарного обращения

торговым капиталом, либо совершенно открыто, вне этого процесса, ростовщическим

капиталом. Но оба эти вида капитала стали возможны лишь благодаря нарушению

законов товарного обращения,- благодаря открытому и грубому нарушению его

основного закона, гласящего, что стоимости обмениваются лишь на равные

стоимости. Поэтому капитал, пока он существовал лишь в форме торгового и

ростовщического капитала, стоял в противоречии к экономическому строю своего

времени, а вместе с тем также и в противоречии к его моральным воззрениям. В

древности, равно как и в средние века, торговля и особенно ростовщичество

пользовались дурной репутацией; они одинаково клеймились как античными

языческими философами, так и отцами церкви, как папами, так и реформаторами.

Если мы захотим представить тип млекопитающих, то не возьмём за образец

утконоса, кладущего яйца. Точно так же, если мы хотим познать капитал,

представляющий экономическую основу современного общества, то не должны исходить

из его, так сказать, допотопных форм -- ростовщического и торгового капитала.

Лишь после того как возникает другая, высшая форма капитала, возникают также и

последующие звенья, которые приводят функции торгового и ростовщического

капитала в соответствие с законами господствующей ныне формы товарного

производства. Лишь с этого времени эти функции перестают носить неизбежный

доселе характер простого мошенничества и прямого грабежа. Торговый и

ростовщический капитал могут быть поняты только после того, как мы изучим

основную форму капитала настоящего времени.

Теперь понятно, почему Маркс в первых двух томах «Капитала» совсем не касался

торгового и ростовщического капитала: тома эти посвящены исследованию основных

законов капитала.

Нам нечего, стало быть, останавливаться долее на обеих упомянутых формах капитала.

В качестве вывода мы должны лишь установить тот факт, что прибавочная стоимость

не может возникнуть из товарного обращения. Ни покупка, ни продажа не создают

прибавочной стоимости.

Но, с другой стороны, прибавочная стоимость не может также возникнуть и вне

области товарного обращения. Товаровладелец может изменить форму товара при

помощи труда и придать ему, таким образом, новую стоимость, которая определяется

количеством затраченного на него общественно необходимого труда, но стоимость

первоначального товара вследствие этого не увеличится; последний не приобретёт

таким путём никакой прибавочной стоимости. Если ткач покупает шёлк стоимостью в

100 марок и перерабатывает его в шёлковую материю, то стоимость этой материи

будет равна стоимости шёлка плюс стоимость, созданная трудом ткача. Стоимость

шёлка как такового этим трудом нисколько не будет увеличена.

Таким образом, мы стоим перед странной загадкой: прибавочная стоимость не может

быть порождена товарным обращением, по она не может также возникнуть и вне его

сферы.