Всемирная история

Древняя Греция

Европа

— Итак, Фемистокл, что же говорили на военном совете? — спросил Мнесифил, когда начальник афинского флота Фемистокл возвратился па свой корабль после совещания командиров союзного греческого флота, собравшегося при острове Салампне. По мрачному п задумчивому виду Фемистокла его собеседник уже догадался, что на совещании припято неблагоприятное для Афин решение.

Действительно, положетше было очень тяжелым. Поели битвы при Фермопилах персидские полчища, все уничтожая на своем пути, вступили в пределы Аттики. Пелопоннесские союзники не оставили надежды перегородить стеной: Лстмпйскдй перешеек и, отсиживаясь за ней, оборонять свои полуостров. Афины, оставшись одни, не- могли защищаться на суше. Что оставалось делать? Фемистокл утверждал, что выход один: отправить женщин, детей и стариков в безопасное место, а всем боеспособным мужчинам сесть на корабли, отплыть к острову Салампну п там дать решительный бои персидскому флоту. «Будущее Афин па море*, — твердил он с самого начала своей политической деятельности. Еще раньше Фемистокл настоял на том, чтобы Афины построили 200 кораблей на доходы от серебряных рудников в Лаврионе. Тяжелую борьбу приходилось ему выдерживать. Аристократы оказывали ожесточеп-ное сопротивление. Богатые землевладельцы отлично понимали, что вопрос о флоте — это не только вопрос о военной тактике, но ц о будущем политическом устройстве Афин. Матросы, кормчие, рулевые — все это были бедные люди, не то что тяжеловооруженные пехотинцы, которые должны иметь приличный доход, чтобы купить дорогое вооружение. Если основными защитниками родины станут бедняки, они потребуют главной роди п в государстве. Тогда уже не древний ареопаг, оплот аристократии, будет вершить все дела, а народное собрание, где бедных п простых людей всегда будет больше, чем богатых, п знатных. II богачи не хотели сдаваться без борьбы.

Во главе аристократов стал Аристид, упорный соперник Фемистокла. Только добившись в народпом собрании изгнания Аристида, смог Фемнстокл осуществить CBOTI план увеличения флота.

Фемпстокл не ног похвастать происхождением. Отец его был незнатным человеком, а мать даже не афинянкой, а уроженкой Фракии. Поэтому его считали человеком с «нечистой кровью» н не допускали в школу, где учились сыновья полноправных граждан. Да он п не слишком старался получить поверхностное образование, которое считалось обязательным для знатного молодого человека. Способный, горячий, честолюбивый, он больше всего любил сочинять речи, знакомиться с государственным устройством и окружающей его действительностью.

В тридцать с небольшим лет Фемпстокл был избран архонтом и в отой должности с большой энергией заботился о сооружении Ппрея, а через три года мужественно сражался при Марафоне во главе своей филы. Но всего этого казалось ему мало. Рассказывали, что после марафонской битвы его часто видели бродящим по тточам без сна в грустной задумчивости. «Лавры Мильтиада ие дают мне спать», — будто бы говорил он друзьям. Но у него были более серьезные причины для беспокойных размышлений. Одни из немногих Б Греции, он сознавал, что победа при Марафоне не конец, а лишь начало воин с Персией и что Греции потребуется напрячь все силы в предстоящей борьбе. Упорно добиваясь создания сильного флота,  Фемистокл вместе с тем понимал, что необходимо подавить сопротивление аристократов, среди которых было немало людей, готовых ослабить оборону родного города и даже подчиниться персам, лпшь бы не дать усилиться демосу.

Когда Ксеркс со своими подчи-щадш   вторгся   в   Грецию,  Фемпстокл   был   назначен   командиром афинского    флота,    послапного    и мысу    Артемисшо.    Всем   флотом союзшшов   командовал   спартанец Еврнбиад, хотя большинство судов принадлежало       Афинам.       Флот Ксеркса во много раз превосходил греческий, но страшная трехдневная буря сильно потрепала его в открытом море. Когда было получено известие об исходе битвы при Фермопилах, Фемпстокл согласился с командирами союзников, что дальнейшее  пребывание греческого флота у Артемпспя бесцельно. Надо было отплыть па юг, к Аттике,  куда  двигалась  персидская   армия.   Наиболее   подходящим местом для новой битвы он считал Салампнскпн пролив. Именно здесь, говорил Фемистокл, предстояло им защищать родной город. Но чтобы спасти Афины от персидского пга, приходилось идти на тяжелую жертву — оставить страну на разграбление врага  и сосредоточить все свои силы на море. Чтобы убедить сограждан решиться на этот шаг, Фемпстокл сам отправился в Афины.

Перед отплытием от Артемисня Фемнстокл принял меры к тому, чтобы по возможности снести раскол в лагерь врага. Он рассчитывал, что если ему удастся отторгнуть от персов ионийцев — ыалоазийских греков, подпавших под власть Персии, то флот Ксеркса будет значительно ослаблен. Во всех удобных для стоянки местах, которые мог выбрать для себя персидский флот, он оставлял надписи: «Несправедливо поступаете, ионяне, воюя для порабощения Эллады, лучше переходите к нам ИЛИ, ПО крайней мере, держитесь в стороне. Если же вы ие можете сделать шт того, ни другого, то помните, что вы происходите от нас и в случае столкновения будьте нерадивы в бою». Он твердо надеялся, что нлп ионийцы последуют его призыву, или Ксеркс, прочтя эти надписи, заподозрит их в измене и сам устранит от участия в морском сражении.

В Афинах Фемистокл застал растерянность и смятение. Знать не желала покидать свои земли и богатства. «Как оставить врагу отеческие могилы и храмы богов!)) — восклицали многие. Но так как сопротивляться персам на суше было невозможно, они готовились подчиниться Ксерксу. Но ие так думал народ. Не отдаст оп бел боя своей свободы, пе падет на колени перед персидским царем.. II народное собрание приняло предложение Фемистокла.

Из средств ареопага всем садившимся на суда было выдано по восемь драхм. Женщин, детей и стариков решили отправить в арголидекпп город Трезёну. Жители Трезепы согласились оказать им радушное гостеприимство, содержать их, разрешить афинским детям рвать плоды в любом саду и даже нанять дли них учителе п.

Стонами и рыданиями наполнились Афины, когда стали прощаться старики родители с сыновьями, маленькие дети с отцами, жены с мужьями, а все вместе с родной землей. Придется ли ещо увидеть своих близких и родипу? Но нот тяжелое прощание окончилось, и жители стали покидать город. Только небольшой отряд самых упорных афинян остался в акрополе. Когда пришли персы,, греки отказались сдаться. Они забрасывали наступавших огромными камнями. Однако горсточка храбрецов не могла долго выдержать неравный бой. Персы овладели акрополем п перебили его защитников. В далекую столицу Персии, Сузы, поскакал гонец с радостным известием от Ксеркса: непокорный город, наконец, в руках персов, царь отомстил за поражепие при Марафоне.

Ужас объял эллинов, собравшихся у Сал;:мипа.

Нашлись малодушные, утверждавшие, что сопротивление бесполезно. Жители Пелопотшеса во главе с Еврпбнадом настаивали на том, чтобы флот оста пил Саламиы и перешел к Истму. Им хотелось быть ближе к своей земле, где они могли спастись в случае-поражения. Спартанские военачальники боялись, что Саламин будет окружен персидским флотом и онл окажутся запертыми в проливе, а главпое — незачем уже тратить силы на защиту Аттики, попавшей в руки врагов. Так говорили на военном совете, и Феми-стокл рассказал теперь об этом своему другу Мнесифилу. Сам Фе-мпстокл был чрезвычайно недоволен настроением союзников, и-Мнесифпл разделял его точку зрения: ведь стоит только дать знак к отплытию, как союзные корабли разбредутся по споим гаваням и Ксеркс без труда захватит всю Элладу. К тому же несправедливо заставлять афинян, которым принадлежит больше половины всех судов, драться вдали от своей земли.

Обдумав все эти вопросы еще раз, Фемистокл решил возвратиться на корабль Еврибдада и заставить его снова созвать военный совет. Еврибиад выполнил его требование с большим недовольством.

Когда военачальники собрались, Фемпстокл, не дождавшись, пока Еврибиад объявит цель нового совещания, начал говорить. Командир коринфского флота Апдамант, угадывая, о чем будет речь, сказал ему насмешливо:

— На состязаниях, Фемпстокл, бьют палками тех, которые поднимаются преждевременно.

— Да, — ответил Фемистокл, — но оставшиеся позади не получают венка.

Вспыливший Еврибпад замахпулся па Фемистокла палкой.

— Бей, но выслушай,—спокойно возразил тот.

Обескураженный таким хладнокровием, Еврпбнад позволил ему спокойно говорить.

Не желая обижать союзников, Фемпстокл скрыл своп предположения о том, что они могут разбежаться. Он говорил лишь об удобстве позиции для боя при Саламипе и напомнил о некогда полученном предсказании, что именно здесь греков ожидает победа. Айда-мант попробовал было снова уязвить Фемпстокла, сказав, что тому, кто не имеет теперь родного города, легко и другим посоветовать бросить на произвол судьбы спои земли. Тогда Фемистокл впервые вспылил: «Да, негодяй,— вскричал он,— мы бросили паши дома, потому что ие поа>елалп стать рабами. Но у нас есть город, равного которому по силе и величине нет в целой Греции,— это наши 200 триер, и если вы уйдете, если вы измените нам, то п мы не станем защищать вас: возьмем свопх домашних на корабли п найдем новую землю в Италии. Вы вспомните мои слова, когда лишитесь таких союзников». Эта угроза подействовала, и было решено остаться у Саламина.

Но когда подошел огромный персидский флот, союзники снопа заколебались. Они знали, что уже со времени гибели Леонида при Фермопилах пелопоннесцы строят стену через Истм, что многие тысячи людей днем и ночью носят песок, кирпичи и бревна, что -стена быстро вырастает. Союзники потребовали, чтобы Еврпбпад пренебрег безрассудными, по их мпению, советами Фемистокла и приказал уходить. Ксеркс, догадываясь о положении во флоте противника, не начинал сражения, ожидая, что греки вскоре покинут Саламнн и разбредутся по своим городам, которыми он без труда овладеет с помощью войск или с помощью золота, на которое так падки многие аристократы.

Взвесив и оценив все, Фемистокл решил пойти на хитрость. Он приказал своему рабу, персу Сикияну плыть в лодке к персидскому флоту и передать его командирам или самому царю, что Фемпстокл втайне желает Ксерксу победы и советует немедленно напасть на греков. Ксерксу будет легко разбить их, причем вполне возможно, что часть греков во время сражения перейдет па его сторону. Хитрость удалась. Поверив известию, Ксеркс приказал «вонм кораблям ночью окружить греческий флот, чтобы ни один их корабль не мог спастись.

Ничего не подозревавшие военачальники греческого флота в то время спорили между собой па обычную тему. Вдруг Фемисток-лу доложили, что с ним спешно желает поговорить какой-то человек. Выйдя из собрания, он увидел своего недруга Аристида. Аристид рассказал ему, что, увидев, как персидский флот окружает С'аламин, он поспешил переплыть сюда из близлежащей Эгпны, чтобы не дать грекам застать себя врасплох.

— Теперь твой спор со спартанцами и коринфянами не имеет смысла, — сказал он, — даже если бы они хотели, они уже не могут увести отсюда свои корабли. А нам с тобой, Фемпстокл, — продолжал он, — пора прекратить нашу ссору и соперничать только в служении благу Греции, потому что я признаю, что твой совет дать сражение на море был самый умный к спасительный. Теперь я готов помогать тебе во всем.

Фемнстокл обрадовался и принесенному Аристидом известию, и ему самому. Он попросил Аристида войти в собрание и сообщить там свою новость. С удивлением и даже недоверием слушали собравшиеся рассказ Аристида о том, с каким трудом ему удалось па своей лодке проскользнуть, переправляясь пз Эпшы, между персидских кораблей, окружавших Саламии. Но вот прибыла триера жителей с острова Теноса, перебежавших от Ксеркса к грекам, и все сомнения рассеялись. Перебежчики подтвердили известие Аристида. Теперь выхода не было, оставалось готовиться к сражению.

С первыми лучами солнца Ксеркс приказал поставить свой золотой трон на берегу на возвышение, с которого он может наблюдать за битвой. Вокруг Ксеркса разместились писцы; они должны были записывать все подробности сражения.

И вот начался бон. «Вперед, сыны Эллады, — призывали афиняне, — за могилы прадедов, за алтари родных богов!» Сильный ветер, гнавший волны в пролив, не вредил небольшим греческим кораблям, но высокопалубные персидские суда сильно накренялись. Греческие суда, воспользовавшись этим, таранили их. Персы не могли маневрировать в узком проливе, не могли ввести в бой все своп суда, которые беспорядочно толпились, не соблюдая единого строя. Тяжелые, неповоротливые персидские суда садились на мели, разбивались о подводные камни. Большинство персов, не умевших плавать, тонуло в море. Успевших доплыть до берега уничтожал Аристид, стоявший там с отрядом пехоты. Смятение в стане персов повлияло на ионийцев: многие пз них вняли призывам Фе-мистокла и сражались только для вида. Наконец, персы обратились в бегство. По пути пх ждали в засаде жители Эпшы, нападавшие на проплывавшие мимо корабли. Потери персов были огромны, лучшие воины и командиры пали в бою; флот был разгромлен. По словам прославлявшего в стихах греческих героев поэта Спмонп-да, эллины одержали самую блистательную пз всех побед, когда-либо бывших до того в мире.

Героем салампнекой битвы был Фемпстокл. Когда через некоторое время было решено увенчать главпого героя Эллады, то большинством голосов было пазвано имя Фемистокла, а когда он посетил Спарту, его при отъезде провожал до границы почетный копвой пз 300 спартанцев —честь, которую в Спарте еще никогда и никому не оказывали.

Однако, как ни великолепна была саламинская победа, с персами далеко еще ие было покончено.

Ксеркс вернулся в Персию, но в Греции остался родственник царя Map доний с многотысячной армией. Приходилось вновь готовиться к войне на суше.

Начальником афинской пехоты был избран Аристид. Командовал всей союзной армией спартанец Павсанпй.

Греки встретились о армией Мардонпя возле беотпйского города Платен. Пять дней стояли при Платеях. греческие и персидские войска, не вступая в боя. Каждая из  сторон опасалась напасть первой.

Греки умышленно медлили: к ппм все время прибывали подкрепления, а у Мардонпя же силы таяли, начали истощаться запасы продовольствия. Наконец, Мардонпй решил наступать.

Поздней ночью к греческому лагерю подъехал какой-то человек н вызвал Аристида. «Я царь Македонии,— сказал оп ему,— п хоть связан с персами, но в душе я эллпн п мпз невыносима мысль о порабощении Эллады. Зпай, что назавтра Мардонпй назначил бой, пусть же он не застанет вас неподготовленными». Сказав это, македонский царь ускакал обратно в персидский лагерь.

Битву начала персидская конница, осыпавшая грскои туче» стрел. Мардонпй смотрел, как наступает его конница, п Сил доволен. «Не говорил ли я, — обратился он к окружающим, — что ял суше греки не устоят против нас, лучших бойцов в мире». Но радость его была преждевременна.

Преодолев первое замешательство, греки сомкнулись щитом к щиту. Летели стрелы, сверкали мечи, падали люди,, п павших бойщов сменяли повые, Бой был долгим и упорным. Сам Мардоиий пал в битве.

Наконец, персы пооежалн. Греки бросились в погоню. Лишь немногие из тех, кто год назад пришел в Грецию, спаслись. Огромная добыча — золото, скот, рабы — досталась победителям. И главное, Эллада была, наконец, свободна; народ, сражавшийся за спою свободу и независимость, победил захватчиков.