Посвящение в рыцари СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЗАМОК Внешний вид замка

  

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>

 

История

Многоликое средневековье


Иванов К. А.

 

Посвящение в рыцари

 

Прежде чем сойти вниз, взгляните хорошенько на башню, так неожиданно преградившую нам дорогу. Сторона ее, обращенная к замку, плоска, а к полю полукругла; на ее верхушке зубцы. Но вернемся обратно: дозорный путь, лестница, передний замковый двор, тяжелые ворота (копия с ворот римских городов), подъемный мост — и мы на свободе! Небо голубое, солнце светит ярко, высоко поднимаются звонкоголосые жаворонки! Туда, туда, под живые своды благодатного леса! Отдохнем от нашей утомительной прогулки.

' ончился жаркий июльский день; солнце скрылось за горизонтом.

С вершины центральной замковой башни понеслись звуки рога: к покою призывали эти звуки, к прекращению трудов, Но в нашем замке сегодня большое движение; в кухне, занимающей особое строение, стряпня во всем разгаре. Бот поднялась решетка входных ворот, опустился подъемный мост, гремя своими цепями, и из-под ворот замка выезжает целое общество. Сопровождаемый отцом, братьями и родственниками, выезжает на дорогу старший сын владельца нашего замка. Незадолго до того он принял теплую ванну, облекся в чистые одежды и теперь едет в соседнюю церковь, где проведет всю ночь, где утром совершится посвящение его в рыцари. Ему 18 лет; он полон здоровья и силы; ему хочется подвигов, славы. Наконец-то наступает торжественный день, которого он так пламенно ожидал. Смеркается; повеяло прохладой; шумят листья придорожных деревьев; кое-где зажглись еще бледные звезды. Наши всадники оживленно беседуют. Старый рыцарь вспоминает свое посвящение. Совершилось оно не так, как совершится завтра посвящение молодого человека. Он был далеко от семьи; не радовали его хлопоты родных, не приготовляли ему заботливые руки нежной матери чистых одежд накануне великого дня в его жизни, все, все было иначе. С семилетнего возраста он поселился в чужой семье в качестве пажа, или валета. В этом звании он проходил в замке богатого землевладельца практическую школу так называемой куртуазии, то есть учился вежливости и вообще светскому обращению. Пятнадцати лет он получил из рук священника благословенный меч,

причем его согласно обычаю подвели к престолу отец и мать с зажженными свечами в руках. Так он сделался оруженосцслг и долго нес эту тяжелую службу. Его родители в ту пору умерли, он остался круглым сиротой, и неко]\гу было ему помочь. Он стремился к свободе, к подвигам; между тем его жизнь долгое время протекала однообразно. Правда, он был не один; у его барона было несколько таких оруженосцев, как он, и это хоть отчасти скрашивало его жизнь. Спозаранку поднимался он с постели и тотчас принимался за работу. Его день начинался в ко-

нюшне, и раннее солнце заставало его за чисткой хозяйского коня и оружия. Поздней ночью он обходил с товарищами замковые стены. Весь день наполнялся хозяйственными заботами. Частые гости, необходимость служить им, ухаживать за их конями — все это, конечно, не давало времени скучать. Но зато в свободное время, в час отдыха, успокаивалось только тело, между тем как душа работала с большим напряжением. Грусть, думы, мечты не давали ей покоя. Наконец пробил желанный час. Однажды ранней весной, в пору именно такого телесного покоя и умственной работы, стоя на замковой стене и рассеянно глядя оттуда на широко развернувшуюся окрестность, он был внезапно пробужден звуками рога у подъемного моста. В ответ им понеслись такие же звуки с высокой замковой башни. Что такое? Гонец на взмыленной лошади. Скорей, скорей! Зазвенели цепи, опустился мост... Гонец от сюзерена с письмом. Что это? Призывное письмо {le bref) на войну с неверными. Боже, сколько суматохи было! Пришлось поработать. Через неделю все было готово. Барон призвал к себе своего капеллана для составления духовного завещания. Путь далекий: неизвестно, что может случиться; следует быть готовым на все. Кто не знает, что возвращаются оттуда немногие? Кому горе и слезы, а наш оруженосец, как молодой орел, рад, что может, наконец, свободно взмахнуть крыльями и улететь туда, в чужие страны, за синее море, в Святую землю. Прозвучал прощальный поцелуй, пролились последние прощальные слезы, поехали крестоносцы. Много нового, невиданного прежде пришлось повидать. По дороге вынесли страшную бурю, чуть не погибли в море. А после... голые скалы, раскаленный песок, невыносимый зной, мучительная жажда.., Пути неведомы, враг словно из земли вырастает. А вот начались и настоящие битвы. В память рассказчика особенно врезался один день, день его славы, осуществления его мечты. Три дня перед ним рыцари и оруженосцы держали пост и ходили молиться в лагерную церковку. Утро памятного дня было прохладное, солнце светило сквозь облака. Необозримыми рядами расположилось Христово воинство; каждый с верою ожидал общего причащения. Вот показались священники с епископом во главе. Они проходили и приобщали склонявшихся на колени воинов, Сколько обетов произносилось в эти минуты, сколько горячих молитв! Взаимные объятия, поцелуи мира, казалось, навсегда должны была прекратить вражду среди крестоносцев. После проповеди, произнесенной одним из священников, загремели трубы и рога, раздался призыв к битве. Все смешалось в хаотическую массу. Пыль поднялась столбом. Крики, стоны, ругательства, звон оружия, ржание коней наполняли воздух. Оруженосцам приходилось всюду следовать за своими рыцарями, подавать им оружие, уводить и уносить тяжело раненных и в то же время отбиваться от нападений врага, сражаться. На долю рассказчика вьшало редкое счастье отбить из рук неприятеля захваченное им христианское знамя. Редкое счастье, редкий подвиг! С закатом солнца битва прекратилась; христиане одержали решительную победу, враги бежали. Тут же на самом поле битвы среди груды убитых и тяжко раненных сам король посвятил отличившегося оруженосца в рыцари: посвящаемый склонил перед ним колени, а король вручил ему меч и согласно обычаю слегка прикоснулся своей рукой к его щеке и своим мечом к его плечу. Во время рассказа старого рыцаря из леса поднялась пол-

нал луна; тени всадников и их коней, перерезав дорогу, пали на траву. До церкви оставалось еще полпути, и дядя готовящегося к посвящению молодого человека успел рассказать интересный случай, свидетелем которого ему довелось быть много лет тому

 назад. Он видел не посвящение в рыцари, а торжественное лишение рыцарского сана. И вот как это происходило. Рыцаря уличили в каком-то обмане. Преступный рьщарь был разоружен и в длинной рубахе возведен на подмостки, вокруг которых собралась необозримая толпа зр1ггелей. Преступный рьщарь должен был смотреть на то, как разламывалось на куски его оружие, а обломки бросались к его ногам. Рыцарские шпоры были сорваны, герб, изображенный на его щите, стерли, а щит привязали к хвосту рабочей лошади. Три раза громко спрашивал герольд, указывая на виновного: «Кто это такой?» Три раза ему отвечали, что это рьщарь, и три раза он громко возражал: «Нет, это не он! Это не рыцарь, это — негодяй, изменивший своему слову, клятве верности». Священник громко читал 108 псалом, в котором особенно страшно звучали для окружающих проклятия, направленные против нечестивца: «Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой. Да будут его дети сиротами, и жена его вдовою... Да не будет сострадающего ему; да не будет милующего сирот его... Да облечется проклятием, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренности его и, как елей, в кости его». Потом разжалованного рыцаря положили на носилки и, как мертвеца, как умершего для рыцарства, понесли в церковь. Толпа повалила вслед за ним. В церкви провинившийся должен был выслушать заупокойные молитвы. Усопшим считался он сам, так как он умер для чести. Слушая рассказ, наши всадники невольно ужаснулись; холодный пот выступал на лбу у каждого из них. Картина позора и отпевания заживо ярко предстала пред ними. И не в первый раз отец вновь посвящаемого указал сыну на необходимость строго подчиняться всем законам рыцарства: веровать всему, чему учит Святая церковь, и соблюдать ее повеления; защищать ее; защищать всякого слабого, не бежать от врага, но смерть предпочитать бегству; быть верным своему сеньору; гнушаться лжи; быть щедрым; повсюду и всегда бороться за правду и добро против неправды и зла.

И в это самое время из-за деревьев взглянул на них храм Божий, ярко освещенный луной.

Застучал засов у церковных дверей, послышался топот отьезжа-ющих домой провожаться и наконец все смолкло. Таинственна внутренность храма, мрак наполняет ее. Только через одно из окон проник в эту темноту серебряный луч месяца. Да на одном из алтарей зажжены свечи перед изображением св. Георгия Победоносца. Здесь, перед этим алтарем, проведет всю ночь сын нашего барона в молитве, в размышлении о том высоком сане, который ожидает его, о тех обязанностях, которые наложит на него этот высокий сан. Об этих обязанностях нередко приходилось слышать ему, особенно в последнее время. Кругом царит тишина. Гулко отдаются в пустом храме шаги молодого человека; он слышит биение своего сердца, свое дыхание; он чувствует, как приливает кровь к его вискам. То он шепчет молитвы, и собственный шепот сначала смущает его; то он представляет себе свой замок, свою семью. Как ярко восстают образы пред ним! Он видит лица родных, слышит их речи... О чем они? Об обязанностях того сана, который ожидает его. Церковь, говорили ему, — то же, что голова в человеческом теле, горожане и крестьяне — желудок и ноги, а рыцарство уподобляется рукам. Руки расположены как раз посреди человеческого тела, между головой и низшими членами, чтобы защищать и то, и другое. Итак, веруй всему, чему учит Святая церковь, исполняй ее повеления: защищай ее, но вместе с тем уважай все слабое, будь защитником его, защитником вдов, сирот, всякого немощного. Защищай женщину; слабая, безоружная, она часто притесняется беззаконным, грубым соседом; часто на ее счет пускается гнусными людьми самая низкая клевета. Крепко держись данного тобой слова, не лги. Чего бы ты ни пережил, отлучившись в дальние страны, вернувшись домой, расскажи о всем чистосердечно, ничего не утаивай. О славном подвиге поведай: он воодушевит других, послужит добрым примером; о неудаче не умалчивай: рассказ о ней может послужить хорошим уроком для других, а вместе с тем утешит того, кто и сам потерпел когда-либо неудачу. Будь щедр, будь благороден в обхождении: щедрость и благородство — два крыла, поддерживающие рыцарскую удаль... Но вот снова приходит на память молитва, образы бледнеют и распльшаются в сумраке храма, речи их удаляются и, наконец, замолкают;

юноша простирает руки к святому изображению, озаренному свечами, и весь отдается горячей молитве. Его рыцарский меч, которым завтра торжественно опояшут его, лежит на алтаре.

Этот благочестивый и поэтический обычай проводить целую ночь, предшествовавшую посвящению в рыцарство, под сводами храма развился и господствовал во Франции. Он назывался la veille {или la veiltee) des armes и с древнейших времен имел место при судебных поединках, при единоборстве обидчика с обиженным. Так, в одной латинской хронике, оканчивающейся на 1029 году, рассказьтается о подобном поединке. При этом сообщается, что одержавший в нем победу немедленно отправился пешком поблагодарить Бога у гробницы одного святого, именно в тот самый храм, в котором он провел всю ночь, предшествовавшую поединку. Потом обычай этот приурочился к обряду посвящения в рыцари. Французский обычай проник с течением времени и в другие страны, но первоначальный обряд посвящения в рыцарский сан за пределами Франции отличался совершенной простотой. Так, например, в Германии важнейшим моментом этого обряда было опоясывание нового рыцаря мечом, который торжественно благословлялся священником. Опоясывал рыцаря или местный сеньор, или даже вновь посвящаемый опоясывался собственноручно. Тот же сеньор подавал ему щит и копье, и все это несложное торжество заканчивалось турниром. Б Англии еще в ХП веке бь^а та же простота. Годфрид Плантагенет, возведенный в рыцарский сан Генрихом I, принял ванну, надел великолепную одежду, принял в подарок рыцарское вооружение и сейчас же пошел показывать свою силу уже в качестве нового рыцаря. Впрочем, и во Франции сложный и поэтический обряд рыцарского посвящения появился не сразу, а выработался постепенно в течение столетий.

Но обратимся к нашему юноше. Он бодро вынес испытание. Сон ни разу не смежил его глаз. Он устоял против соблазна присесть на ступенях алтаря. Он все еще стоит пред алтарем в своем длинном белоснежном одеянии. В глубоких оконных амбразурах забрезжил дневной свет; засветились разноцветные стекла оконных рам. Все больше и больше света проникает в храм, мрак уступает место свету, тени убегают в углы. Вот она — благодатная заря вожделенного дня! За стенами храма, среди зелени, омытой росою, запели птицы; солнце взошло... Загремел дверной засов. В церковь вошли люди. Церковь наполнилась родными и знакомыми вновь посвящаемого. Приехал сам епископ — особенная честь для нашего барона. Сам епископ благословит сегодня меч нового рыцаря. Как богаты, как пестры наряды собравшихся! Каким весельем озарены их лица! Вот понеслись звуки органа; началась месса. Благоговейно выслушал ее вновь посвящаемый, благоговейно приобщился. Наконец наступили торжественные минуты благословения меча. Вновь посвящаемый приблизился к епископу; перевязь с мечом надета у него на шее. Епископ снял меч и громко прочитал следующую молитву: «Пресвятый Господи, Отец всемогущий, Боже вечный, Единый, всем повелевающий и всем располагающий! Чтобы подавлять зло6у нечестивых и защищать справедливость, спасительным благоволением Своим Ты дозволил людям пользоваться мечом на земле. Устами святого Иоанна Ты сказал воинам, приходившим искать его в пустыне, чтобы они никого не обижали, не клеветали ни на кого, но довольствовались жалованием своим. Господи! Мы смиренно прибегаем с молитвой к милосердию Твоему. Ты дал рабу Своему Давиду силу победить Голиафа, Иуде Маккавею — восторжествовать над народами, не признававшими Тебя; так же и рабу Своему, сегодня преклоняющему главу свою под ярмо военной службы, сообщи силу и отвагу на защиту веры и справедливости, приумножь в нем веру, надежду и любовь. Дай ему все вкупе — и страх Твой, и любовь Твою, смирение и твердость, послушание и терпение. Устрой все так, дабы ни сим мечом, ни иным он не ранил никого несправедливо, но употреблял его на защиту всего истинного и правого». После этого епископ снова надел на шею молодого рыцаря уже освященный меч со словами: «Прими меч сей во имя Отца и Сына и Святаго Духа, употребляй его на свою защит)' и на защипу святой Церкви Божией, на поражение врагов Креста Господня и веры христианской и, насколько возможно это для немощности человеческой, не поражай им несправедливо». Молодой рыцарь, на коленях слушавший как молитву, так и слова епископа, поднялся на ноги, взял свой меч, широко размахнулся им, как бы поражая невидимых врагов Христовой веры, затем отер его о левую руку и снова вложил в ножны. После этого епископ поцеловал нового воина со словами: «Мир тебе». А молодой человек с мечом на шее направился к сеньору своего отца. Это — его восприемник. Молодой человек вручил ему меч. Восприемник спросил его: «С каким намерением желаешь ты вступить в рыцарское общество?» Вновь посвящаемый отвечал ему согласно со словами, которые были произнесены незадолго до того времени епископом. Тут же он принес клятву верности ему как своему сюзерену. Тогда, по приказанию последнего, началось облачение его в рыцарские доспехи. Этим

делом занялись рыцари, им помогали дамы и молодые девушки. Сперва прикрепили ему левую шпору, затем правую, надели кольчугу, а после всего опоясали его мечом. Когда новый рыцарь был облачен в доспехи (adoube), он скромно опустился на колени перед своим восприемником. Тогда последний поднялся со своего места и своим обнаженным мечом, держа его плашмя, три раза коснулся плеча вновь посвященного, произнося при этом: «Во имя Божие, во имя святого Михаила и святого Георгия я делаю тебя рыцарем, будь храбр и честен». После этого молодому рыцарю поднесли шлем, щит и копье. Сопровождаемый всеми присутствующими в храме, он вышел из него. Собравшийся перед церковью народ приветствовал нового рыцаря громкими восклицаниями. Теперь

настало время показать свою ловкость и силу. С этой целью невдалеке от церкви уже заранее установлен на вращающемся столбе довольно грубый манекен рыцаря (la quintaine), покрытый вооружением. Наш рыцарь, при всеобщем одобрении, не коснувшись ногою стремени, вскочил на своего рыцарского коня и, погарцевав на площади, помчался в сторону манекена. Метким и сильным ударом он сбил и рассыпал мишень. Гром рукоплесканий заглушил шум от разлетевшегося в стороны и даже поломавшегося оружия, которое было искусно прикреплено к манекену. Пора нашему рыцарю отдохнуть. В сопровождении родных и гостей он поехал в замок своего отца.

Рыцарство привнесло в средневековую жизнь иные принципы, прямо противоположные тем, которыми руководствовались представители господствующего класса до его появления. И до его появления были отдельные лица, руководившиеся ими: около тысячелетия прошло уже с тех пор, как эти великие принципы были торжественно провозглашены в земле обетованной. Но лица эти составляли едва заметное меньшинство. Церковь воспользовалась благодетельным общественным переворотом и взяла молодое учреждение под свое непосредственное покровительство. Совершилось приспособление учения Христа к местным и временным условиям, среди которых жили люди.

 

Опередим молодого рыцаря, его семью, его гостей и проникнем раньше их в главнейшие части замка.

С его внешним видом, с его планом мы уже ознакомились, теперь поднимемся по каменной лестнице палаты и постараемся, пока не набралось в ней народа, хорошенько рассмотреть главную, большую залу (la grand' salle, der Saal). Против ожидания, вы не сразу проникаете в нее с верхней площадки каменной лестницы. Пройдя главные двери, мы вошли с вами в обширный коридор, который протянулся вдоль всего главного фасада здания. Это — светлая галерея (Liew или Loube, loge, loggia), свет обильно проникает в нее через большие окна. В стене, противоположной окнам, находятся двери: одна из них ведет в главную залу. Войдем в нее. Как мрачна зала! Вот первое наше впечатление. Да как же и не быть ей мрачной? При обширных своих размерах, при толщине стены (от 8 до 10 футов), при небольшом количестве узких окон, представляющих собою глубокие ниши, при цветных стеклах, задерживающих дневной свет, совершенно понятна эта мрачность. Главная цель обитателей замка — устроиться возможно безопаснее: вот почему его внутренние помещения представляли так мало удобства, комфорта. Однако нельзя сказать, чтобы и в те времена, по преимуществу военные, люди совершенно не заботились об удобствах или о красоте. Рассматривая внутренность замка, мы увидим следы этих забот. Только эти заботы стояли, так сказать, на последнем плане.

Пол нашей залы каменный, но не одноцветный: он составлен из разноцветных плит, правильно чередующихся между собою и несколько ослабляющих то впечатление мрачности,

которое мы испытали при входе в залу. Сегодня, сверх того, на нем разбросаны древесные ветви и цветы, между последними — розы и лилии ввиду предстоящего пира. Но не будем забегать вперед. Вся зала разделена на три отделения колоннами с причудливыми капителями. Потолок плоский; поперек его идут ряды балок, частью расписанных разноцветными красками. Каменные стены залы выбелены Амбразура окна.

Местами расписаны водяными красками, местами увешаны рогами, щитами, копьями. Фрески грубы, перспективы нет и следа, краски однообразны. Сегодня по причине торжества по стенам развешаны ковры; на последних изображены рощи с животными, герои древней истории, герои и героини рыцарской поэзии. Посредине комнаты — громадный дубовый стол, покрытый скатертью. На нем ложки, ножи и сосуды из золота и серебра. Вокруг него, как и вообще по стенам залы, скамьи с подушками. На одном конце его — большое кресло с ручками под шелковым балдахином. Обыкновенно здесь сидит владелец замка, а сегодня оно предназначается для сеньора нашего владельца. Но особенно нашего внимания заслуживает камин. Это целое сооружение. Помещается он между двумя окнами. Основанием его внешней части служат прямые колонны почти в человеческий рост; над ними выдается довольно далеко вперед каменный колпак, постепенно суживающийся по мере приближения к потолку. Колпак расписан изображениями на сюжеты рыцарской поэзии. О размерах каминов в средневековых замках молено составить себе некоторое представление из следующего рассказа, который мы находим у французского хрониста Фруассара. Из всех: дворов богатых владетелей в XIV в. особенно славился двор графа Фуа. Его обширные замковые помещения были всегда переполнены рыцарями. Дело происходило во время святок. День был холодный; рыцари грелись, сидя перед камином. В залу вошел сам граф. «Как холодно, — сказал он, — а в камине так мало огня!» Один из рыцарей, Эрнотон, стоял у окна залы, посматривая во двор, и как раз увидел входящих во двор замка ослов, нагруженных дровами. Недолго думая, отличавшийся необыкновенною силою рыцарь спустился во двор, схватил самого большого из ослов, нагруженных дровами, взвалил эту ношу себе на плечи, поднялся с нею в залу, растолкал рыцарей и, пробравшись к камину, бросил в огонь осла с дровами, чем возбудил смех и удивление всего общества. Мы еще будем иметь случай посидеть вместе с семьей нашего барона у этого же самого, но уже пылающего камина в суровый осенний вечер, когда буря будет завывать и носиться вокруг замка, а теперь воспользуемся временем и заглянем в другие комнаты, благо нам никто не мешает: все в кладовых, в кухне, на дворе, за воротами — в ожидании блестящего поезда.

По сторонам главной залы находятся еще подобные ей, но гораздо меньших размеров. Там нечего смотреть. Поднимемся по этой каменной круглой лестнице на верхний этаж: там расположены жилые помещения. Из них заслуживает наибольшего внимания только спальня. И она освещается дневным светом очень скудно; он проникает с трудом сквозь цветное стекло, да и глубокая ниша служит большой помехой. Здесь два таких окна, а между ними камин, такой же формы, как в большой зале, но меньших размеров. Стены здесь также раскрашены, покрыты картинами, а сегодня, как и внизу, коврами. При входе в эту комнат^' бросается в глаза низкая, но широкая постель. Она поставлена изголовьем к стене. Высоко поднимаются шитые шелками подушки. Занавесы, передвигающиеся на железных прутьях, совершенно отдернуты. Резко выделяется богатое горностаевое одеяло. С обеих сторон у самой постели брошены на каменном узорчатом полу звериные шкуры. Тут же — большой канделябр с толстой восковой свечой и горизонтальный стержень (1а регсе, der Ric), укрепленный на двух других, вертикальных, и предназначенный для того, чтобы вешать снимаемое на ночь платье и белье. Вблизи постели на подставке, прикрепленной к стене, стоит довольно грубо сделанное изображение святого, патрона замковл ад ельца. Вдоль стен расставлены скамьи с подушками, кресла, кое-где прямо на полу разбросаны подушки, предназначенные для сиденья. На полу у стены стоят несколько запертых ящиков, в которых хранится белье и одежда. Некоторые из них богато разукрашены. На столе, недалеко от камина, стоят два интересных предмета; это небольшие ящички, один круглый — из бронзы, другой четырехугольный — из слоновой кости. Круглый открыт, и в нем помещается зеркало в резной деревянной раме. Но особенно интересен второй, закрытый ящичек. Его резьба изображает лес, на деревьях поют птицы, а под деревьями конные охотники преследуют какого-то зверя. Там, вероятно, хранятся драгоценные украшения: серьги, перстни с драгоценными каменьями, браслеты и колье. До нашего времени сохранились подобные ящички, и они вместе с рыцарскими поэмами, с миниатюрами в средневековых рукописях, с мемуарами и с развалинами замков служат источником для восстановления перед умственным взором образованного человека того рыцарского общества, которое уже давным-давно отошло в вечность.

После того, как вы ознакомились с главной залой и спальней, другие комнаты —келмнаты (kemenaten), как назывались они в Германии (по латыни kaminatae, т. е. отапливаемые печами, каминами), не могут представить нашему вниманию

ничего нового.

В заключение нашего обзора посетим замковую капеллу и проникнем тайком в замковую темницу. Капелле, как вы, вероятно, помните, отведено в замке нашего барона особое здание на первом дворе. В других замках она помещается в жилом здании рядом с главной залой. Но, где бы она ни помещалась, без нее обитателям замка обойтись невозможно. При своем посвящении в рыцарское звание каждый посвящаемый давал обет ежедневно присутствовать на божественной службе. Вот и первая необходимость иметь капеллу здесь же, под рукой, Но капелла немыслима без священника, без капеллана, вот почему последний — лицо необходимое в среде обитателей средневекового замка. Ведь не ехать же всякий раз за священником в ближайшую церковь, тем более что и ближайшая церковь отстоит от замка довольно далеко. С другой стороны, представьте осаду замка неприятелем — явление самое обыкновенное в те суровые времена, ведь тогда без капеллы хозяева замка и все его многолюдное население были бы совершенно отрезаны от церкви, лишены утешения, доставляемого молитвой, словом Божиим, лишены возможности приобщиться святых тайн. Кроме того, капеллан нередко

играет роль домашнего секретаря: он читает и пишет по поручению хозяев письма. Наконец, он наставляет в правилах веры молодое поколение. Бот почему без капеллы и капеллана немыслим был ни один порядочный замок.

Но будем продолжать осмотр. Наша капелла очень незатейлива. Прямоугольная комната, освещаемая несколькими полукруглыми окнами с цветными стеклами, с изображениями святых, заканчивается полукруглой нишей; в нише — алтарь с самыми необходимыми предметами: распятием, Евангелием, дарохранительницей, свечами...

От этого места, где ежедневно произносятся возвышенные слова любви и мира, перенесемся воображением в другое

место, где раздаются иногда проклятия и страшные стоны. Мы —в темнице, под главной замковой башней. Темный, круглый подвал со сводом. Наверху свода — отверстие, через которое спускают сюда преступника. Через скудные отдушины скудно входит в это ужасное место свежий воздух. Удушливый воздух, грязь, всякие гады, а иногда и подпочвенная вода, внезапно прорвавшая себе дорогу, грозят здоровью и жизни несчастного узника, которому суждено спуститься под этот мрачный свод. Прочь, прочь отсюда, на свежий, вольный воздух, где солнце светит, где плывут облака, где птицы поют свои беззаботные песни!

С вершины башни понеслись звуки рога, послышалась откуда-то музыка, пение, приветственные крики. Молодой рыцарь подъезжает к своему дому, с ним — родные и гости.

 

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ: «Многоликое средневековье»

 

Смотрите также:

 

Всемирная История

 

История Геродота

 

Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

 

Татищев: История Российская

 

СРЕДНИЕ ВЕКА

 

ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

 I. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ И ПАДЕНИЕ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

ГЕРМАНЦЫ

НАЧАЛО ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ

АТТИЛА

КОНЕЦ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

II. ГОСУДАРСТВА, ОСНОВАННЫЕ ГЕРМАНЦАМИ. ОСТГОТЫ И ЛАНГОБАРДЫ В ИТАЛИИ

РИМСКИЕ ПАПЫ И НАЧАЛО ЦЕРКОВНОЙ ОБЛАСТИ

ФРАНКИ

РОМАНСКИЕ НАРОДЫ И НАЧАЛО ФЕОДАЛИЗМА

КРЕЩЕНИЕ АНГЛОСАКСОВ И СВЯТОЙ БОНИФАЦИЙ

III. ВИЗАНТИЯ И АРАБЫ

ЮСТИНИАН ВЕЛИКИЙ

ПРЕЕМНИКИ ЮСТИНИАНА

ИКОНОБОРЧЕСТВО

МАКЕДОНСКАЯ ДИНАСТИЯ И РАЗДЕЛЕНИЕ ЦЕРКВЕЙ. КОМНИНЫ

АРАВИЯ, МАГОМЕТ И ПЕРВЫЕ ХАЛИФЫ

ОМЕЙЯДЫ, АББАСИДЫ И РАСПАД ХАЛИФАТА

IV. ВРЕМЕНА  КАРОЛИНГОВ

РАСПАД ФРАНКСКОЙ МОНАРХИИ

НОРМАННЫ В АНГЛИИ И ВИЛЬГЕЛЬМ ЗАВОЕВАТЕЛЬ

V. БОРЬБА ИМПЕРАТОРОВ С ПАПАМИ. ГВЕЛЬФЫ И ГИБЁЛИНЫ

ФРАНКОНСКИЙ ДОМ И ВОЗВЫШЕНИЕ ПАПСКОЙ ВЛАСТИ

ГРИГОРИЙ VII И ГЕНРИХ IV

ГОГЕНШТАУФЕНЫ И ВЕЛЬФЫ

ФРИДРИХ II И ПАДЕНИЕ ГОГЕНШТАУФЕНОВ

VI. ГОСУДАРСТВА, ОСНОВАННЫЕ СЛАВЯНАМИ

ЧЕХО-МОРАВЫ

КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ. ВЕЛИКОМОРАВСКАЯ ДЕРЖАВА

ДИНАСТИЯ ПШЕМЫСЛА В ЧЕХИИ

ПОЛАБСКИЕ СЛАВЯНЕ

ДУНАЙСКИЕ БОЛГАРЫ

СЕРБЫ

VII. КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

ИЕРУСАЛИМСКОЕ КОРОЛЕВСТВО. ВТОРОЙ ПОХОД

ТРЕТИЙ ПОХОД И РИЧАРД ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ

ЧЕТВЕРТЫЙ ПОХОД И ЛАТИНСКАЯ ИМПЕРИЯ

КОНЕЦ  И  ПОСЛЕДСТВИЯ  КРЕСТОВЫХ  ПОХОДОВ

АЛЬБИГОЙЦЫ, ПРУССЫ И СУДЬБА ХРАМОВНИКОВ

VIII. ФРАНЦИЯ И АНГЛИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

IX. ГЕРМАНИЯ ВО ВРЕМЕНА ГАБСБУРГОВ

X. ИТАЛИЯ, ИСПАНИЯ И СКАНДИНАВИЯ

XI. СЛАВЯНЕ И ПАДЕНИЕ ВИЗАНТИИ

XII. СРЕДНЕВЕКОВЫЙ БЫТ